Мила проснулась с улыбкой на лице. Рот растягивался до ушей и хотелось захохотать, как от щекотки… Мила свесила левую ногу с кровати, но не смогла определить куда исчез левый тапок. Он всегда куда-то исчезал. На пушистом коврике одиноко нахохлился правый тапок и валялись разноцветные туфли с правой ноги. Остальная обувь обычно находилась под кроватью, креслом, или даже в ванной комнате…

«Просто миграция вещей!», – сонно зевнула Мила и подошла к зеркалу. В зеркале отразилось помятое лицо, которое ехидно улыбалось, кокетливо подмигивая правым глазом. «С чего это у меня тик? Нервишки пошаливают?! Вроде, для волнений нет причин… Ведь даже пе-е-е-ень, в апрельский де-е-е-ень, берёзкой стро-о-ойной ста-а-ать мечта-а-ает», – баском пропела Мила и босиком потопала в ванную комнату. Она стояла под прохладным душем и млела от блаженства. Струи гладили её просыпающееся тело, нежили, ласкали… Блаженство! Детей она отвезла на неделю к маме и не надо спешить с ними в ясли, в детский сад и в школу… Муж в командировке и нет надобности подавать ему чёрный кофе в постель… Уйма времени, чтобы заняться собой – любимой. Мила лёгкими движениями пальцев нанесла на лицо пахнущий земляникой крем и застыла в недоумении. Правое веко нервно вздрагивало. «На нервной почве? На неровной почве!», – наверно она вчера переработала на огороде. Они с мужем взяли участок земли для того, чтобы укоротить себе жизнь… «Всё можно купить в магазине», – уверяла Мила, но мужу на работе предложили взять участок земли и он взял, уговаривая, что они будут употреблять овощи не испорченные химией, а дети будут резвиться, собирая клубнику и смородину… Пока они вскапывали огород, муж придумал садить картошку, чтобы кушать шашлыки с запеченной картошкой, которую любит его мама. Да… Её мама и его мама – две большие разницы, как сказали бы в Одессе. Его мама ни разу не взяла внуков хотя бы на неделю… Мила вспомнила этот кошмар, когда она собирала колорадских жуков с картофельных листьев, чтобы не пользоваться, как все химией… Ночью ей снились эти полосатые жуки, только они были огромных размеров, а она с наслаждением поливала их из шланга ядовитым раствором. Они падали, а на их место взлетали новые полосатые полчища… Мила со смехом рассказывала на работе, как пригласила свою свекровь отведать выращенный ими картофель, как хвалила мать еду, говоря, что никогда не ела такой вкусноты, а всё потому, что картофель «без химии». Как смеялись они вместе, после того, как свекровь узнала их печальную историю. Они выкопали картофель, а машина за ними не приехала вовремя. Мила с мужем закопали в землю два мешка отобранной картошки, а когда на следующий день приехали за ними, – мешков и след простыл… Кто-то их выкопал и пришлось к приезду свекрови мчаться в магазин, покупать там картофель для угощения… «Надо будет позвонить свекрови и подшутить над ней, отыграться за все нанесённые обиды, ведь сегодня первое апреля – день смеха!», – вспомнила Мила и поспешно стала собираться на работу.

Автобус, обогнув толпу, собравшуюся на остановке, подъехал к запыхавшейся Миле и распахнул дверцы прямо перед её носом. Водитель автобуса расплылся в улыбке и подмигнул Миле: «Проходите, пожалуйста! Милости просим!» Мила удивлённо подняла брови и пристально взглянула на свой постоянный билет. Вроде всё в порядке. Билет не на самолёт, а на автобус… Все в автобусе улыбались и задорно подмигивали Миле. Один мужчина подмигивал с таким рвением, что Мила вышла из автобуса на остановку раньше и пошла пешком.

Ей навстречу шёл старый знакомый. Когда-то он работал с её отцом. Отец заведовал кафедрой в одном из институтов, но уже года четыре был на пенсии. Захар Моисеевич одной ногой ступал на тротуар, а другой – на проезжую часть. «Захар Моисеевич, что с Вами?». «Я что-то с утра так хромаю. А что с Вами, дорогая моя? Как здоровье? Привет любезному Исаак Аронычу и любезной супружнице его Клавдии Спиридоновне! В Исраэль не собираетесь? Все там будем», – профессор заговорщически подмигнул и… поковылял дальше.

… Начальник, деловито подморгнув Милке, скрылся в кабинете.

«Ты чего это нашему старпёру подмигиваешь? Всё равно зарплату вовремя не выплатит, не старайся», – уколола секретарша.

«Вика! С чего мне ему подмигивать? У меня муж молодой, перспективный. Это Вам разведённым на него неженатого глаз положить можно, а мне, увы…»

«Ладно-ладно. Все вы так говорите. А мне чего подмигиваешь? Справка нужна? За границу собралась?!», – Вика внимательно посмотрела на Милу Глузман взглядом рентгена, просвечивающим насквозь.

«Да тик у меня. С утра веко дёргается. У тебя валерьянки не найдётся? Я бы капель двадцать опрокинула», – стала оправдываться Мила.

«Ты лучше скажи, что это у тебя на шляпке? Модно так ходить?!», – не унималась секретарша. «А у тебя спина белая», – отпарировала Мила, а сама подумала: «Во – заноза! Чего её начальник терпит? Ленивая. Никогда никому ничего вовремя не сделает. Подлючка, ещё кусается! Про заграницу спрашивает, а сама только из Австралии приехала. И откуда только у неё деньги берутся?», – но вслух уверила, что её шляпка – это пик современной моды.

Секретарша громко расхохоталась, прикрывая рот, наполненный металлическими зубами.

«Пик моды? Эверест! Дай поносить шляпку на сегодня, вот шутница. Я тебя за это люблю».

Милка сняла шляпку и ахнула. Из банта, украшающего зелёную фетровую шляпку, торчал смешной розовый зайчонок, видимо свалившийся с детской полки, когда она искала под диваном левый сапог на «платформе». Вот вам и первое апреля, развеселила весь автобус, ещё бы! Милка зло запихнула розового зайца в сумку и поспешила к любимому компьютеру, отвлекающему её от повседневных забот… В кабинет заскочила Ида, работающая в буфете: «Девочки! Обещали пирожные привезти, даже Ваш, Милочка, «Наполеон» будет. Я заказала. Хотите посмотреть на перепелиные яйца? Малюсенькие, пятнистые…»

«Что Вы, Ида, с ними делаете? Они такие маленькие…», – спросила тучная Тамара, разглядывая крохотные яйца, умело раскрашенные природой в белую, серую и коричневую крапинку. «Что я с ними делаю? Высиживаю», – пошутила Ида, – «А если серьёзно, то они очень полезные для здоровья. Говорят, что астму вылечить можно. И мужчинам они помогают в их старческих проблемах. Даже космонавты перепелиные яйца употребляют. Мне их сестра принесла, хоть я, увы, не космонавт, пока… Просто сестра перепёлок выращивать начала. Хотите попробовать? На перерыве все заходите в буфет». Ида аккуратно положила яйца в коробку и пошла в отдел к проектировщикам. Все стали рассказывать о модных диетах. Появилась хлебная диета и диета без хлеба; только молочная или категорически без употребления молока; мясная или, наоборот, вегетарианская; на одних салатах и соках, с применением яблочного уксуса; с проросшими зёрнами или только на одной голой дистиллированной воде… Мила работала и не вступала в дискуссии. Все только говорили о диетах, а она истязала себя голодом на практике. А потом набирала вес больший, чем потеряла… День смеха был грустным и серым.

…На перерыве секретарша заглянула в кабинет и загадочно подмигнула Милке, жестом позвав её в коридор. Как раз в этот миг Мила со всей решимостью хотела покончить с диетой, так как в буфет привезли пирожные «Наполеон». А пятитонки-сотрудницы уже табуном понеслись в заветном направлении. Она часто шутила, что изменяет мужу только с «Наполеоном», так как не может отказать себе в удовольствии отведать обольстительный, слоистый, наполненный нежным заварным кремом, аппетитный кусочек… Тем более, что после недели изнуряющей голодовки во благо изящного тела, хотелось рьяно сорваться с цепи…

«Слушай!», – не унималась Вика, – «Ты баба с юмором. Это я утром поняла, когда твоего розового зайца на шляпе увидела. Помоги. Уже десять лет здесь работаю, всё мечтаю первого апреля нашего Викторовича разыграть, да опасаюсь все десять лет. Сегодня после твоего игрушечного зайца – решилась! Ты же знаешь, что Викторович пить бросил?»

«Кто не знает?! В проектном отделе только об этом и говорят… Начальник. Неженатый. Непьющий. Некурящий. В порочащих его связях не замечен… Характер нордический. Вылитый Штирлиц. Находка для невест». Мила подмигнула секретарше дёргающимся веком. «Я одна знаю секрет», – перешла на шёпот Вика и опасливо оглянулась. «Видишь пластмассовую бутылку от кетчупа и солёный огурчик на блюдце? Вместо кетчупа там… разведённый спирт. Я хотела бутылку выбросить, а она спиртом пахнет. Сама нюхала…», – секретарша ещё раз оглянулась и зашептала так тихо, словно их кто-то мог подслушивать. «Я принесла точно такую же бутылку от кетчупа и налила туда воду. Подмени ему бутылку, а я посторожу», – Вика умоляюще, по-собачьи, посмотрела на Милу.

«Давай!», – Мила, желающая успеть насладиться «Наполеоном», пока не закончился перерыв, решительно вырвала из Викиных рук бутылку, и, мгновенно, заменила её на точно такую же, стоящую на столе начальника. Бутылку со спиртом она спрятала в сейфе с чертежами в проектном отделе. После этого с космической скоростью понеслась в буфет, на последней минуте успев захватить там оставшиеся пирожные. День прошёл весело. Все

рассказывали, как разыграли своих знакомых. Мила лопалась от своей тайны, но мужественно молчала. Еле-еле дождавшись конца рабочего дня, резво помчалась к секретарше. «Ну, как?! Он жив?» Секретарша посмотрела на Милку, словно они не знакомы вовсе.

«Кто жив?»

«Не томи… Начальник жив?»

«А что с ним будет? Подошел. Крякнул. Выпил. Глаза выпучил, а сам в себя вслу-у-ушивается, вслу-у-у-у-у-ушивается. Потом засуетился наш интеллигент и зашипел: «Выдохлась, зараза. В аш-два-о превратилась, мразь!», – стал красным, как бутылка от кетчупа. А у меня спазматические приступы смеха начались. Я их сдерживала, чуть не померла. До сих пор колики да спазмы. Как вспомню…». Вика стала мелко вздрагивать и булькать, схватившись за живот, потом её прорвало и она громко заржала, обнажая металлические зубы, буквально сползая со стула на пол от хохота. Смех был такой заразительный, что Милка тоже стала всхлипывать от смеха. Начальник выглянул из кабинета и подмигнул Милке. После того, как Викторович закрыл двери в кабинет, Милка зашептала: «А он тебя не разыграл?»

«Разыграл, как пластинку. Сказал, что мне мой бывший муж звонил, мол внизу ждёт, дело у него срочное, а мой телефон постоянно занят. Ну, я, дура, бегом вниз. Лифт наш всегда занят, ты же знаешь. Пока с двенадцатого этажа сбежала, вижу, что его уже нет. Решила, что он ко мне в кабинет поднялся. Лифт, как всегда занят… Я бегом на двенадцатый этаж. Приползла, лица на мне нет. А наш Викторович улыбается: «Воду на тебе, Виктория, надо возить. Я время засёк – ты все рекорды побила. Неужели в лифт удалось вскочить? Ты у меня быстрая, как новый эллектровеник, самая незаменимая. Жаль денег на премию у меня нет. С первым апрелем от всей души…» Ой, Милка, извини, опять «на ковёр» вызывает, наверно отыграется за нашу шутку. Я ему это припомню через год. Первого апреля не забудь ко мне зайти. Мы ему такое устроим!!!»

Секретарша бодро подмигнула Милке в ответ на её тик…