Н.А. Малинина (Епифанова)

 

Набрав полные лёгкие весеннего воздуха, я радостно подумала: «Весна!».

 

Земля ещё не везде освободилась от снега, но местами уже успела украситься свежей зелёной порослью. Веточки деревьев, омытые ночным дождём, а с раннего утра и весь день согреваемые тёплым апрельским солнышком, слегка зазеленели от набухших почек. Воздух напоён ароматом набухающих почек, готовых вот-вот взорваться буйной зеленью. Ещё немного, и двор станет белосненым от обилия цветущих деревьев.

 

Но вот мой нос уловил запах свежей краски. И это тоже счастливая примета весны! Детские площадки всюду стали ярче и радуют глаз всеми цветами радуги: алый, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, ярко-фиолетовый, малиновый и светло-сиреневый.

 

Всё это здорово, но сегодня мне с моей четырёхлетней дочкой придётся идти на дальнюю площадку, где скамейки, качели и прочие сооружения из натурального некрашеного дерева.

 

В моём кармане телефон начинает выводить мелодию песни "Любовь, похожая на сон". Это значит, что звонит мой супруг. Он сообщает, что застрял на шумной магистрали недалеко от дома. Чтобы развлечь его, я предлагаю дочке:

 

- Поговори с папой. Он соскучился по тебе.

 

Малышка, радостно улыбаясь, протягивает ручонку и, приложив трубку к малиновой шерстяной шапочке с помпончиками, кричит:

 

- Папа! Я тебя лублу!

 

Знаю, что в ответ она услышала:

 

- Я тоже люблю тебя, моя доченька!

 

Через десять минут синяя машина тихонько останавливается недалеко от нас. Рита не видит. Я, радостно улыбаясь, смотрю на неё и молчу.

 

- Сто? Мам! Сто? – заметив мой взгляд, спрашивает внимательная

Рита. Догадка зажигает восторгом её глазки, и малышка почти шёпотом произносит, - Папа пиехал?

 

Она оборачивается на дорогу, узнаёт папину машину, взвизгивает от радости и кричит:

 

- Папа! Папа! Папа!

 

А маленькие ножки, обутые в крошечные ботиночки вишнёвого цвета, уже несут её навстречу отцу, выходящему из машины.

 

Саша подхватывает Риту на руки. Идёт вместе с ней ко мне, а я к ним. Наш взгляд глаза в глаза. Всё как давным-давно. Некоторое время мы молчим от переизбытка чувств.

 

- Папа! Посади меня, вон туда, и я буду падать тебе на лучки! - просит Рита.

 

Отец бережно сажает её на самый верх деревянного сооружения. Назад она не упадёт - там широкая площадка, а вперёд только в папины объятья. И Рита с оглушительным визгом падает, отец подхватывает её. А затем всё повторяется заново.

Потом Рита требует посадить её на качели. Папа ласково спрашивает у дочки:

 

- Хорошо сидишь? Удобно? Тогда держись ручками крепко! Держишься? Тогда по-е-ха-ли! По-е-ха-ли!

 

Рита просит:

 

- Сильней! Папа! Сильней!

 

А папа любовно говорит:

 

- Хорошо, только ты держись ручками крепко! Держись!

 

Конечно, умный папа качает её несильно. Но для её возраста – вполне смело. Она не перестаёт верещать:

 

- Ещё! Папа! Ещё!

 

И это её "Ещё! Папа! Ещё!" повторяется многократно.

 

Наконец, качаться Рита устала. Приходит время металлической конструкции «Спираль». Рита карабкается сама. Отец стоит вплотную к турнику, готовый в любой миг подхватить дочку, и твердит ей:

 

- Держись ручками крепко! Держись!

 

В кармане его куртки начинает трезвонить телефон. Я встаю с лавочки и направляюсь к ним. Лишь на секунду отец отвлекается от малышки. Рита срывается, но Саша вовремя успевает подхватить её. Когда он рядом, я ничего не боюсь. Я и сейчас даже не успела испугаться. Рита цела.

 

Саша говорит по телефону недолго. Рита что-то собралась ему сказать, но остановилась и терпеливо ждёт, когда он закончит разговор. Маленькая умница уже многое понимает.

 

Когда отец закончил говорить, Рита, картавя, попросила поставить её на бревно, чтобы она смогла походить, держась за руку отца. На это Саша ответил дочке:

- Обязательно, Маргарита Александровна! Обязательно! Только, если можно - два разочка и домой, а то папе нужно сделать из дома очень важный звонок.

 

Лицо Саши выражает озабоченность. Обращение к ребёнку по имени-отчеству означает, что он в мыслях уже не здесь, не с нами. Он уже опять на работе.

 

На часах семь часов вечера. На календаре семнадцатое апреля. В стране осуществлён, говоря газетным языком, переход на летнее время. Чушь ужасная, но благодаря этому Рита стала видеть своего папу чаще. Теперь, когда он возвращается, на улице ещё светло, а ребёнок полон сил и спать не хочет. И только сегодня по сравнению с прошедшими выходными начало рано темнеть. Я поднимаю голову. Виновники ранних сумерек - облака, густо наплывающие с запада. Сквозь них иногда проглядывает синева небес, освещённая лучами заходящего солнца. Похоже, что приближается дождь.

 

Я с сожалением прерываю наш вечерний праздник:

 

- Дорогие мои, нам пора домой.

 

- Пора, - соглашается папа.

 

- А я не хочу, - отвечает ребёнок.

 

Мы настаиваем:

 

- Рита, поедем домой, папа хочет кушать.

 

- Нет, - упрямо твердит малышка.

 

- Мы, конечно, можем ещё погулять, но тогда папе придётся без нас ехать домой. Он очень хочет кушать, а кроме того папу ждёт важный звонок. А ко всему прочему, Рита, папе холодно. Он без шарфика и может простудиться. Смотри, мы с тобой оделись тепло, а папа нет, - говорю я, взывая к её сочувствию.

 

Крошечная копия папы внимательно смотрит на нас своими синими глазками, вздыхает, затем молча подаёт нам свои ручонки, и мы мирно идем к машине.

 

(с) Малинина Наталья Алексеевна (Епифанова),

 

Москва, Россия, 2007 г.