Как описать вам небольшой, не очень чтобы совсем уездный городок? Так ведь одно название городка чего стоит?! Грязепыль – да и только! Вот был бы рядом себе какой-нибудь там Верзувий, залил бы город Грязепыль магмой, засыпал пеплом, – так ведь никто же его после всего этого и раскапывать то не станет. Так ведь и погибнет втуне и вся его недолгая история, и все заботы и чаяния его неказистых жителей, и вся его невнятная нынче, но такая приятная на ощупь разыгравшейся фантазии будущность. Сами видите, никак нельзя до этого допустить. Что же, что не на самом сапоге Европы расположился? Что же, что мозаиками свои полы жители его все никак не хотят укладывать? Что же, что нет поблизости ни одного хотя бы временами огнедышащего вулкана? В наши ненадежные времена нельзя, совершенно нельзя быть уверенными хоть в чем-нибудь. Может быть, Грязепыль, наконец, прославится. Может быть, Грязепыль, наконец, засыплет. Может быть, наконец, и то, и другое случится одновременно. Вот тогда то и вспомнят мой труд, вот тогда то и оценят: ишь, скажут, оглашенный писака, ишь как, черт, подгадал! Кинутся все – а как жил город Грязепыль? А и нет ничего. Одно убогое сочинение вашего покорного слуги лежит под стеклом в районной библиотеке. Подумать только: за святое дело – и денег не берут.

Но, однако же, и как же все-таки жил город Грязепыль на самом деле? Видно ли нам теперь хоть что-нибудь из вашего сегодняшнего далека?

Летом он утопал в роскошной зелени, ну а зимой – утопал уже в самом что ни на есть прямом, в самом что ни на есть сермяжном смысле этого слова. Грязепыльцы, сколько их помню, жили спокойно и патриархально. Злые языки не преминули бы заметить: это потому, что все или почти все в округе, что можно было бы стянуть легко и безнаказанно, они уже давно оприходовали. На въезде в Грязепыль красовался довольно симпатичный, хотя уже слегка тронутый временем плакат: “Начальник всегда прав!” На выезде же из города висела очень небольшая, но аккуратно и к месту приделанная табличка, призывавшая: “Сделайте это своевременно!” Что и говорить, опаздывать или промахиваться в городе Грязепыле, и в самом деле, не очень любили.

Вообще-то говоря, жизнь в городе Грязепыле была организована каким-то таким причудливым и неординарным манером, что наилучшим образом жилось в нем человеку серому и бесталанному, но зато напоказ широко общительному и предельно, задним умом, до одури оборотистому. Грязепыльским талантам существовалось в городе не то чтобы очень уютно и было все больше как-то не очень то по себе. Нельзя было назвать грязепыльцев людьми малоактивными. Грязепыльцы, напротив, всегда страшно хотели как-нибудь себя проявить. Но поскольку хорошего они умели делать весьма немного, то, по правде сказать, норовили сделать друг другу все больше всякие гадости.

По тщательном изучении грязепыльцы в целом оказались народом очень набожным. В дни больших церковных праздников в городских храмах яблоку негде было упасть. Да и не надобно это было вовсе: ну, скажите мне, ну какой нормальный грязепылец стал бы сдуру яблоки по храму разбрасывать? Однако, когда дело доходило, как говорится, до дела: “У Бога Свои пути и Свои промыслы!” – задумчиво выговаривали грязепыльцы и уж после приворовывали, где только можно, со вполне спокойной душой. И что скрывать?! В Грязепыле обожали людей, которые умели красиво украсть. Забежим немного вперед и к слову доложим вам, что большим уважением в городе пользовался человек, которому удалось украсть на переплавку почти все чугунные ограждения городской набережной Грязепыля. Все жители преотлично знали этого человека, да поделать с ним ничегошеньки не могли, да по большей части и не хотели, – украл то он их уж больно красиво. К тому же ведь и река фактически половину всякого года стоит совсем без воды…

Но вы, главное, чего не подумайте! Город Грязепыль по большинству показателей был на хорошем счету. Некоторые грязепыльцы, в частности, совершенно не брали взяток. Да и остальные грязепыльцы при этом были люди вовсе не меркантильные. Правда бесплатно от них можно было получить разве что добрый совет, да и то умные люди всегда советовали на доброту совета хоть сколько-нибудь раскошелиться. (“Не то себе дороже совет окажется, парниша”).

Жители Грязепыля так любили детей, что даже время от времени их рожали. Дети в Грязепыле росли быстро, так, что соски и погремушки почти сразу сменялись ночными дискотеками и пивными фестивалями. Поэтому детей в городе Грязепыле любили, но в тайне слегка побаивались. “Во, гляди! – бывало, говорил один грязепылец другому. – Еще один грязепылец подрастает”. “Да, чего и ждать!” – обречено отвечал второй грязепылец первому.

Официальной статистике по народонаселению Грязепыля в самом городе уже давненько никто не верил. Да и как поверить, если оную статистику такой же самый грязепылец любовно и подбивал. Оттого сводки о коллективных мероприятиях в радионовостях родного города дипломатично начинались в таком духе: “Некоторое количество грязепыльцев…” Вы не поверите, но согласно официальной статистике в городе Грязепыле жило ровно столько жителей, сколько нужно. Каждый год городской голова начинал свой отчетный доклад перед Верховным Советом города Грязепыля и окрестностей сакраментальной фразой: “Уважаемые соотечественники! Дорогие друзья! Как же безмерно я рад в очередной раз сообщить вам: нас опять стало столько же!”

Да-да! Глупо было бы напоминать, что в городе Грязепыле были и свои депутаты, и свой городской голова. Заветной мечтой многолетнего городского головы Грязепыля было застроить доходными домами главный городской парк. Когда он только представлял себе, сколько взяток он получит при полном распаевании парка, приятный холодок пробегал у него по спине. А если бы и парковые пруды осушить!.. Но эту мысль городской голова старался думать пореже, поскольку от нее недолго было и в обморок упасть.

Каждому депутату Верховного Совета города Грязепыля и окрестностей полагалось в потомственное владение по пять городских маршрутных такси. Можете себе представить, с каким непередаваемым коварством депутаты делали все возможное и невозможное, чтобы никакой другой вид общественного транспорта не укоренился на улицах родного города! Истории жизни грязепыльских депутатов служили неисчерпаемым источником юмористических баек, а иные из них и вовсе вошли в поговорки. Сам я знавал одного грязепыльского депутата, который на прошлых выборах умудрился не попасть в большой парламент города Грязепыля сразу по трем избирательным партийным спискам.

Не люблю толочь в ступе само собой разумеющееся, однако же и стройность летописного повествования требует от меня непременных жертв. А так напрасно и вспоминать, что суды города Грязепыля судили только за деньги! На входе в Центральный суд Большого Грязепыля стояла белокаменная статуя смазливой девицы с исключительно подходящей и все объясняющей надписью: “Фемина”. Мраморная мадам была изображена в широких солнцезащитных очках и абсолютно голая. В последнее время, чтобы сломать эти немного странноватые традиции грязепыльской судебной системы, в городе учредили Большой благотворительный суд города Грязепыля. Однако полномочия последнего редко простирались дальше наложения административных взысканий на городской гидрометцентр за регулярно неверные прогнозы неказистой на цвет лица грязепыльской погоды.

Налоговая служба Грязепыля, как это водится почти повсеместно, невиданно лютовала. В городе второй год ходила жуткая, на самом деле, история-страшилка про бедную старушку Чечеткину, которая семь раз подавала налоговую декларацию, прежде чем сумела таки доказать в суде, что ее единственная курица несет одну чепуху…

Каждый год жители города Грязепыля, исходя из самых забавных соображений, придумывали себе новый герб, флаг и гимн, причем многих гостей города Грязепыля неизменно охватывала непередаваемая и ничем не объяснимая паника, когда они сталкивались с одним, другим или третьим. Но так уже повелось: не бывать городу Грязепылю без своего собственного герба, флага и гимна. Тем временем зверюга на гербе становилась с каждым годом все более свирепой и все менее походила на какую-нибудь мало-мальски земную тварь. Куда там тому Минотавру!

Первый флаг города Грязепыля оказался очень функциональным. Посреди флага залегало большое белое полотнище, тогда как по краям располагались в сущности ничего не значащие полоски. Это было очень удобно: при случае можно было легко обрезать по краям лишнее и смело капитулировать перед сильным противником, даже не меняя древко. Последний вариант флага оказался куда менее удачен и, по мнению многих специалистов и обывателей, сильно напоминал матрац. С гимном вообще была особая ситуация. Многие иностранцы из тех, что порою заглядывали в город по надобности, внимательно выслушивали гимн города Грязепыля и после подавленно спрашивали грязепыльских аборигенов: “А что, вы действительно в это верите?” “Не берите в голову!” – обычно отвечали на это благодушные грязепыльцы. Но иностранцам легко только сказать: “не берите в голову”. То ли дело – многие грязепыльцы, которым что в лоб, что по лбу в голову и так ничего залезть не могло.

На вопрос, что производили промышленные предприятия города Грязепыля, затруднялись ответить даже самые матерые и псевдоименитые грязепыльские специалисты. Те тридцать грязепыльских вузов, которые детально и всесторонне исследовали этот вопрос, пришли к заключению, что производили они в основном отчетную документацию. Причем каждый год отчетной документации производилось приблизительно на 5-6% больше, чем в году предыдущем. Была, конечно, в Грязепыле и большая наука. Но вот что интересно! Когда один грязепыльский ученый муж открывал что-нибудь значительное, все остальные грязепыльские ученые мужи срочно бросались искать из каких это источников их коллега перерисовал свое ненаглядное изобретение. Ибо каждый грязепыльский ученый муж был глубоко убежден, что все прочие его грязепыльские коллеги совершенно не в состоянии открыть что-либо нужное и, по правде сказать, не стоят выеденного яйца.

В городе Грязепыле насчитывалось ровно сто вузов. Почему ровно сто? Потому что уже на шестидесяти грязепыльский комитет по образованию твердо сказал: хватит вузов. Ну, а уж если хватит, так-таки и хватит. Кто же не понимает простого русского слова “хватит”. На сотне вузов в итоге как раз и остановились.

Студенты города Грязепыля принципиально не учились, так же, как футбольная команда города Грязепыля принципиально не желала играть в футбол. К слову сказать, футбольная команда города Грязепыля никогда не проигрывала. То есть проигрывала она достаточно часто, но делала она это всегда с таким достоинством, а тренер находил такие многозначительные оправдания, что мысль о бездарно проигранном матче просто никому не приходила в голову. Не берите в голову, господа, и вы не будете иметь ровным счетом никаких проблем! Лишь недавно небесно-беспроблемное существование грязепыльских студентов было слегка омрачено леденящим душу слушком о том, что некоторые совершенно потерявшие стыд преподаватели стали брать знаниями!

В городе Грязепыле числилось шесть с половиной писательских союзов. Почему с половиной? Потому что седьмой союз сам по себе как бы и не существовал, а перебегал под крылышко то к третьему, то к пятому, а то и к шестому писательскому союзу. Но зато названия, названия то были какие: “Объединенный союз писателей Грязепыля”, “Большие писатели Грязепыля и окрестностей”, Литературный союз “Грязепыль и остальные” (Москва, Минск, Киев и Семь Колодязей), “Вселенная Грязепыль (объединенная организация независимых литераторов)”. В Грязепыле, ко всему прочему, было официально зарегистрировано 900 газет. Впрочем, реально их выходило что-то около девяти десятков, а читали грязепыльцы всего только девять. Причем плевались при этом они нешуточно: почитают и плюнут на тротуар, почитают и плюнут. Знающие люди на недоуменные вопросы приезжих прямо так и говорили: “Это у нас потому такие мостовые заплеванные, что людям свободно дают читать наших газет”.

Среди прочих увеселений в городе функционировали три театра: Основной, Коренной и Псевдореалистический. В Основном театре артисты пытались петь (но не случилось у них в театре ни голосов, ни подходящей акустики). В Псевдореалистическом пытались играть (но остро не хватало реквизитных постелей на постельные сцены). В Коренном театре в основном тихонько отсиживались (туда стекались выгнанные, а значит, и наиболее талантливые артисты Основного и Псевдореалистического театров).

Талантов в Грязепыле, вообще говоря, круто не жаловали. Любимым делом самых разнообразных начальников в городе Грязепыле было культивировать ничего не значащих учеников и выбирать себе под начало самых бесталанных подчиненных. И в этом была своя сермяжная правда! Ведь начальники чувствовали себя при этом почти в полной безопасности, тогда как дела в Грязепыле привычно продолжали идти своим чередом. И правда – не чужим же чередом, в конце концов, им было идти?! Талантливых же подчиненных грязепыльские начальники обычно безжалостно увольняли и приговаривали при этом не зло и по-отечески: “Не зарывайся, дружок!”

Центральный рынок города Грязепыля подразделялся на две большие части: на одной части рынка все было очень-очень дорого, но зато вполне по-честному, на другой же части все было достаточно дешево. Зато на второй части обвешивали да обсчитывали так, что, бывало, много дешевле оказывалось отовариваться на самой дорогой части грязепыльского рынка. Правом торговать на рынке в законном порядке наделялись только “высокоуполномоченные господа перекупщики”. За торговлю в строго установленных местах фермер или мелкий крестьянин подвергались крупному штрафу. Сплошная беда была с этими крестьянами да фермерами. Ведь и до сих пор многие из них так и не научились национальному грязепыльскому искусству честно спекулировать! В магазинах Грязепыля тоже порой норовили слегка обсчитать незадачливого клиента, а уж если выдавали ему чек, то делали это с таким характерным видом, будто это очень большое одолжение или даже страшно большая, просто непоправимая неприятность для его получателя.

Самым благоустроенным местом в городе Грязепыле было Большое Городское кладбище. Логику грязепыльцев нетрудно было понять – ведь рано или поздно все грязепыльцы переселялись в наиболее благоустроенную часть своего родного города. Впрочем, грязепыльцы умирать не любили, делали это нерегулярно и совершенно безо всякого удовольствия. В сущности, грязепыльцы почти сплошь были большие жизнелюбы. Оттого, например, в самый старый район города они старались и вовсе не показываться; да и проводников, готовых сопроводить туда желающих за разумную плату, оставалось с каждым годом все меньше и меньше.

Автомобилей в городе Грязепыле было, как грязи. В некоторых районах города поговаривали даже, что в домах теперь вместо таракашек зашустрили мелкие автомобильчики покровительственных расцветок. Но это неточно, и наверное, как всегда у нас, слухи сильно преувеличены. Дороги и тротуары Грязепыля официально были объявлены, словно та знаменитая Миргородская лужа, заповедным достоянием культуры, а следовательно, никакому ремонту и преобразованию не подлежали уже на веки вечные. В ответ вы, конечно, можете возразить, что многие памятники культуры все-таки подлежат реставрации. Но, как верно замечали многие грязепыльцы, зачем же реставрировать памятник культуры, вся вопиющая ценность которого как раз и заключается в невиданных масштабах его всесветного разрушения. Это же все равно, как если бы выровнять по угломеру Пизанскую башню или покрасить знаменитое создание Эйфеля в ярко оранжевый цвет!

Впрочем, здесь то как раз мнение общественности Грязепыля было далеко не однозначным. Не так давно в администрации города были даже зарегистрированы две общественные организации прямо противоположного толка: “Руки прочь от тротуаров Грязепыля” и “Ноги прочь от тротуаров Грязепыля”. Но пока данные организации не успели еще толком подвигнуть общественное сознание в прямо противоположных направлениях, люди продолжали ходить по грязепыльским тротуарам как ни в чем не бывало – кто обычным способом, а кто и на четвереньках. Тот же, кто на мгновение терял концентрацию и получал, увы, заслуженное увечье на изможденных городских улицах, вскоре в дополнение ко всем свалившимся на него неприятностям в торжественной обстановке лично от городского головы получал удостоверение с золотым теснением на приятной коричневой корочке: “Мемориальный инвалид города Грязепыля”.

Как и во многих городах по всему белу свету, через весь Грязепыль протекала небольшая речушка, взятая с обеих сторон неказистой набережной. Правду сказать, речушки как таковой почти что и не существовало. Зимой это был вполне различимый, привычно теплящийся невзрачный ручеек. Летом же, особенно в засушливые годы, речка пересыхала совершенно. Многие даже предлагали вывести это “текучее недоразумение” за пределы респектабельной части города или же спрятать сей неудобоваримый ручеек как можно глубже под землю.

Но посудите сами – как можно?! Ведь еще каких-то два века тому назад Великий Поэт катался по этой речке, тогда еще весьма полноводной, на лодке, а после не преминул накропать в своей известной поэме: “О, Речка! О, этот шумливый поток! Какой высокой и самозабвенной любовью я люблю тебя во глубине хрустальной души моей!” Жаль только, что вдохновенные слова Поэта были по-прежнему не в состоянии обеспечить набережной сохранность ее немногих оставшихся на своих местах увесистых ограждений…

А еще окрестности Грязепыля славились большой городской свалкой. По всей стране ходили упорные слухи, что уже сейчас городская свалка Грязепыля является самой большой свалкой бытового мусора в Европе. Верховный Совет Грязепыля по этому поводу (то есть по поводу того, как быть с нею дальше) так и не пришел к единому мнению. Одни говорили, что старую свалку давно пора законсервировать и открыть новую. Другие же, напротив, ратовали за расширение старой свалки, небезосновательно надеясь, что вскоре грязепыльской мусорке по силам будет замахнуться и на побитие мирового рекорда. Пока же шло разбирательство, грязепыльцы ни на минуту не прекращали свой ежедневный труд по производству бытового мусора. И хотя около двадцати грязепыльских вузов упорно бились над решением этой проблемы, науке пока так и не удалось достоверно определить, откуда среднестатистический грязепылец ежедневно получает около пятидесяти килограммов отборного бытового мусора?!

Клио, муза истории, – все-таки дама с отчаянным юморком. Но вы все же не смейтесь сейчас, пожалуйста. Самой знаменитой исторической личностью города Грязепыля была... лошадь. Нет, в самом деле, именно на этом самом месте самая что ни на есть исторически достоверная лошадь самым отъявленным образом сбросила с себя не то Суворова, не то Кутузова, не то – обоих сразу. Поэтому, исповедуя глубинную историческую справедливость, горожане в главном городском памятнике в наибольшей степени почитали именно лошадь.

Бродячие экскурсоводы в один голос называли Грязепыль городом молчащих фонтанов. И в самом деле, фонтанировать в городе Грязепыле было традиционно не очень принято, несмотря на полное отсутствие общественных туалетов. Выражение античного философа о том, что все свое нужно носить с собой, грязепыльцы, к сожалению, понимали слишком буквально. Не так давно богатые горожане преподнесли в подарок грязепыльцам небольшой фонтан. Говорят, жители пришли в такой восторг, что первое время некоторые энтузиасты собирались по ночам водить вокруг него хороводы. Когда, однако, власти принялись разбираться, что да как, неожиданно накрыли на этом месте крупный наркопритон, после чего хороводы вокруг фонтана как-то сами собой прекратились.

Влюбленные Грязепыля (ну, вроде всяких Ромео и Джульетты) имели обыкновение миловаться исключительно на публике. Оставаясь наедине, они, как правило, теряли всякий интерес друг к другу, решительно опровергая, казалось бы, обычную человеческую практику. Как бы там ни было, презервативы в грязепыльских аптеках раскупались традиционно хорошо, даже несмотря на наличие в продаже нескольких видов отменного качества (и разноцветных даже) резиновых перчаток. Лучше презервативов грязепыльцы раскупали только хлеб и мобильные телефоны. Почти каждый грязепылец имел один, а часто – и два, и три более или менее навороченных мобильника. Иным то и поговорить по мобильнику не с кем, а вот, глядишь, сидит, уткнувшись, и натыкивает в свой мобильник какую-нибудь гнилую эсэмэску. Страсть что! Верно же говорят, что в Грязепыле правое ухо жителя разговаривает с левым почти исключительно по мобильному телефону. Идет себе житель – с одной стороны один мобильник к уху приложен, с другой стороны – другой. “Знай наших! – говорят по этому поводу зажигательные жители города Грязепыля. – Прогресс уже не за горами. Не такие уж мы совсем неотесанные грязепыльцы!” Любо-дорого бывает посмотреть на них туда попозже, в самые сумерки, когда не очень заметно…

Да нет, нет! Что бы вы мне ни говорили, хорошо все-таки жить в городе Грязепыле, особенно когда не зима, не дефолт, не очередные выборы депутатов Верховного Совета, не холера, не цунами, не всеобщий и безотлагательный Конец Света, в конце концов. Вообще, в городе Грязепыле можно было жить вполне счастливо и при этом запросто умереть в один единственный день. В традиционно грязных руках грязепыльцев спорилось любое дело и о его печальной судьбе можно было уже нисколько не беспокоиться.

Да что ж нам скрывать и пятиться! Будем предельнейше откровенны! В общем-то у грязепыльцев ведь было множество недостатков, и жили-то они, наверное, в общем и целом не очень счастливо. И все-таки у грязепыльцев, скажем это наверняка и для пущей исторической верности, было одно несомненное и, пожалуй, наиглавнейшее достоинство: когда кто-нибудь из далеких столиц или даже из стран неведомых приезжал к грязепыльцам и начинал учить их, как жить им на белом свете, грязепыльцы поступали в таких случаях всегда решительно и идеально верно. Они посылали незваного благодетеля точно по адресу – прямо в задницу! – и (благодаря счастливому отсутствию природного такта) никогда не промахивались.