Силуэт, стало быть, обрисован едва, но несёт он увесистый стяг ширпотреба, а направо – овраг, в нём журчит иногда, когда тают снега, то же самое небо. Карапуз краснощёкий вприпрыжку трусит рядом с тятей, которого он презирает, карапуз – по проделкам, бывалый – на вид, в переделках бывалый, не по-нашенски баит. Следом – скачет старуха в цветастом платочке, она хнычет и хнычет, слезами скудея, из кулька да в рогожку век раскурочен, а когда-то из золушек добрая фея выбирала её чуть не каждую ночь. Белошвейки в беретах, секретарши в бермудах, балерины в багровых плащах наопашь по-мужски и без сёдел на конях пышногрудых непочатым раскаяньем бьются в тираж, словно волны морские: то набег, то измена, то война не на жизнь, то продажа вразнос: господам состоятельным отдых отменный в нашей сауне мы предлагаем всерьёз: наяды, русалки, пастушки, актрисы резвятся в бассейнах с прозрачной водой: ловят игривые боровы лысые подстёгу по вкусу на ужин ценой в пять минимальных российских окладов, в стадо резвушек втираясь порой и подсударивая ненаглядных… Полунемой, полунагой, в халате восточном, с кудрявой метлой, знак вопросительный точки над «е» взмахами резкими рук волосатых метёт и метёт как листву в сентябре… |