Куземко Владимир Валерьянович.

М О К Р У Х А .

 

И л и

 

Д В А К У Р И Н Ы Х О К О Р О Ч К А .

Повесть.

 

Из «Записок районного опера».

 

 

 

Часть первая. ЗАВЯЗКА. 3 февраля 199… г.

 

События, описанные в этой повести, произошли несколько лет назад, через пару месяцев после того, как новоиспечённым лейтенантом милиции меня приняли на должность оперуполномоченного уголовного розыска Заводского РОВД нашего областного центра Энска.

 

Все описанные события - происходили в действительности, и показаны здесь с максимально возможной документальной точностью.

 

Изменены лишь имена моих героев, а также некоторые из названий.

 

 

Глава 1. КРИМИНАЛЬНЫЙ ТРУП.

 

…3 февраля 199… года в дежурную часть Заводского РОВД позвонили.

 

Взволнованный женский голос, представившись Лилией Щербаковой, сообщил, что только что на пороге её квартиры (улица Юбилейная, дом 14, квартира 68) был убит Игорь Мальков, приятель её супруга..

 

Убийство - это не какая-нибудь заурядная кражонка, на вызов по которой следственно-оперативная группа порою выбирается часами… И хорошо, если - выберется… Если дежурный «уазик» окажется исправным и с заполненным бензобаком… Если в этот же момент на территории нашего района не случится ещё какое-нибудь злодеяние, более серьёзное и требующее более срочного реагирования…

 

Но даже и по нынешним, неизмеримо ужесточившимся в сравнении с прошлым временам МОКРУХА считается преступлением особо тяжким, к его расследованию привлекают наилучшие силы, и держат его под плотным контролем руководства всех уровней, вплоть до (в особых случаях) Министра внутренних дел, а изредка даже - и самого Президента!..

 

Вызов в дежурку поступил в 13.03. От райотдела до Юбилейной - лишь несколько кварталов, поэтому уже в 13.25 к дому №14 подкатил «уазик» со следственно-оперативной группой: следователь прокуратуры, местный участковый, судмедэксперт, эксперт-криминалист, помощник дежурного и два оперуполномоченных угрозыска.

 

 

…Дом №14 по улице Юбилейной - это 9-этажная «малосемейка», то есть состоящее из малогабаритных квартир общежитие для малосемейных.

 

Каждый этаж состоит из двух «крыльев», разделённых лестничным пролётом. Все квартиры - однокомнатные. В одном крыле - одиннадцать квартир площадью 12, квадратных метров, в другом - семь квартир площадью в 16 квадратов… Контингент проживающих - известно какой… Шантрапа в основном…

 

В относительно благополучные, «совковые» времена сюда отселялись в основном жители пошедших под снос бараков-«времянок», обещая им: «Поживите чуток в «малосемейке», а со временем обеспечим вас и нормальным жильём!»

 

Вот они годами и ждали, надеялись, верили… …

 

А потом СССР рухнул, и новостройки для народных масс возводить практически перестали, сосредоточив силы на возведение особняков для новых хозяев жизни,

 

Никому не нужные даже и при Советской власти «малосемейщики» теперь и вовсе оказались у разбитого корыта…

 

Во времена реформ обитатели «малосемеек» сумели проявить себя по разному. Кто ловчей и оборотистей - быстренько скопили денежку, и купили себе более качественное жильё у стремительно нищающих экс-советских трудящихся, которые годами не платили за свои квартиры, и теперь всей логикой жизни были вынуждаемы продавать их, переезжая во что-либо попроще и дешевле. Одним же из самых простых и дешёвых вариантов «малосемейка» как раз и являлась…

 

Сюда же властями регулярно селились всевозможные, имеющие право на получение жилья люмпен-неудачники: алкаши, освободившиеся из мест заключения, наркоманы, психбольные, тунеядцы, прочие малоприятные в общении граждане…

 

Таким образом в последние годы и текли навстречу друг другу два потока: из «малосемеек» убывали сумевшие «раскрутиться» добропорядочные члены общества, а взамен сюда прибывала босота, нищета в обнажённом виде, всячески - всевозможные человеческие отбросы… Вот и представьте адский коктейль в результате этого образовавшийся!..

 

В опекаемом моим подотделом микрорайоне - шесть «малосемеек», и чуть ли не каждый божий день (а тем более - вечер!) там что-нибудь, да случается!..

 

То свадьба с гигантским мордобоем, то стекла поколотят, то кражи квартирные одна за одной, причём - самые гнилые, - те, где не без веских оснований сосед в первую очередь грешит на своего соседа, и, как ни странно, в большинстве случаев оказывается совершенно правым в своих подозрениях…

 

Ночью же, в самое что ни на есть «спальное» время, обязательно сыщется какое-нибудь нажравшееся как свинья чувырло, которое будет ползти по крутой лестнице (лифт, как правило, не работает!) к себе на этаж, гундося под нос матерные жалобы на судьбу-суку и людишек-гондонов… А попробуй кто-либо из разбуженных хоть словечком сердитым откликнуться - такого в свой адрес наслушается!..

 

Ну и - семейные дебоши… Без них тут – никак. На ком же ещё и срывать свою обозлённость против окружающей действительности, окромя своих жен, детишек, родителей или прочих оказавшихся под рукою домочадцев… Наорались, подрались, побили посуду… А приедет милиция – пялятся недоумённо: « А мы – чё?.. Так… Пообщались по-родственному!..»

 

Майор Дубина, начальник нашего уголовного розыска, не раз дивился: «Почему в «малосемейках» людей мочат не каждодневно – понять не могу… Ох и обленился наш народ - даже и на плохое!..»

 

Понятно, загнул малость… Но и без балды - чрезвычайные происшествия в общежитиях для малосемейных в нашем РОВД считались вполне привычным и заурядным явлением…

 

А теперь вот - нате вам и криминальный трупешник!..

 

…В 13.31 прибывшая следственно-оперативная группа, осмотревшись, вошла в обшарпанный подъезд и поднялась на четвёртый этаж.

 

68-я квартира оказалась почти в самом конце длинного коридора.

 

Двери - настежь. На полу прихожей, в луже подсохшей крови - труп неказистого мужичонки лет тридцати, со множеством колото-резанных ран в области шеи, грудной клетки и ладоней. Характер порезов на ладонях свидетельствовал, что убитый пытался оказать сопротивление, хватаясь за наносящее ему раны орудие убийства, …

 

Смертельным оказался удар в шею, задевший сонную артерию.

 

По предварительному заключению судмедэксперта, смерть наступила в течение минуты - две после нанесения рокового удара, и случилось это час-полтора, максимум два часа назад. Сказать точнее сложно, поскольку из-за февральских морозов и еле теплящихся батарей холод в прихожей был собачий, и трупное окоченение происходило быстрее нормативного…

 

При убитом были обнаружены документы на имя Игната Малькова, 34 лет, грузчика завода «Красный сельхозпролетарий». (Наверняка завод с таким названием нынче как-нибудь переименовали, но в заводском пропуске Малькова эти изменения отразиться не успели).

 

Кроме самого жмура, на адресе находились ещё четверо: хозяева квартиры (вызывавшая милицию 33-летняя Лилия Щербакова, домохозяйка, и её муж Дмитрий Щербаков, 36 лет, фотограф), а также двое сослуживцев Дмитрия - 52-летний Юрий Ленартович и 32-летний Александр Соломатин.

 

Согласно их показаниям, картина произошедшего выглядела так…

 

…Накануне вечером, 2 февраля, Дмитрий Щербаков отмечал свой день рождения, пригласив на него двух коллег, с которыми уж третий год совместно работал, делая моментальные снимки всех желающих на улицах и скверах города. Заодно пригласил он и своего давнего приятеля Малькова.

 

Междусобойчик вышел стандартный: выпили, закусили, потолковали про политику, футбол и баб, потом - смотрели хоккей по телику…

 

Заскучав, Лилия ушла переночевать к подружке, оставив малогабаритку в полном распоряжении основательно наклюкавшихся мужиков.

 

Вернувшись утром, обнаружила их дрыхнущими в разных концах комнаты, Хорошо хоть, телевизор выключили… Растолкала мужа, а уж он разбудил остальных.

 

После сна - потянуло на продолжение застолья. Бутылка водки от вчерашнего ещё оставалось, а вот закуси - только винегрет, да и тот - занюханный… Решили сгонять кого-нибудь за жратвой в ближайший магазин. Сходить вызвался Игнат – он всегда вызывался в подобных случаях…

 

Собственно, его и приглашали в любую компанию именно на роль разбитного прихлебателя и «гонца» за очередной порцией питья и закуси. Всё, кроме него, обычно скидывались денежками, а он - сходит, купит и принесёт, за что и получит свои законные две трети стакана… У него и погоняло соответствовало этой роли - «Бегун»…

 

…В этот раз денег Малькову дали на четыре куриных окорочка, и пачку сигарет в придачу (курево тоже заканчилось)…

 

Ушёл он около 11-ти дня, и отсутствовал долго, хотя до ближайшей торговой точки рукой подать. Трое мужиков, при некоторой поддержке единственной женщины, за это время даже успели распить полбутылки, занюхав выпитое чёрствой краюшкой, а потом снова включили телик - смотреть новости.

 

Но тут, ровно в полдень (как раз новости начались), в дверь коротко звякнули. Лилия Щербакова пошла открывать.

 

На пороге она увидела Игната… Кулёк с окорочками в руке, одежда окровавлена, из перерезанного горла с бульканьем сочится красная жижа… Ужас!..

 

По словам Лилии, Бегун пытался что-то просипеть ей, остолбенело на него уставившейся, но не смог вымолвить ни слова, - кровь хлынула из горла фонтаном… Тогда свободной от кулька рукою он показал два растопыренных пальца, шагнул вперёд – и рухнул в прихожую, забрызгав кровавыми сгустками пол, стены и даже потолок.

 

Вот тут только опомнившаяся Лилия завопила… На её крики из комнаты примчались мужчины, попытались помочь Малькову, как-то перевязать ему горло полотенцем, но на их глазах его тело несколько раз судорожно дёрнулось - и затихло… Дыхания не было, пульс не прощупывался…

 

Он умер!..

 

Из коридора донёсся топот убегающих ног. Опомнившись, мужчины выскочили в коридор. Там уже было пусто, но в противоположном конце его, у самой лестницы, им навстречу попались двое подозрительных мужчин в трёпанных «спецовках», на которых они и набросились с криками: «Вы за что, сволочи, только что порезали насмерть нашего дорогого товарища?!»

 

На что в ответ те лишь плечами пожали: «Никого не резали!.. Сами только что по лестнице спустились, а вот перед нами, десять секунд назад, на лестнице, промелькнул какой-то парнишка в жёлтой куртке… Может - он?..»

 

Щербаков с товарищами кинулись вниз по лестнице, но ни на ней, ни на улице около подъезда им никто не повстречался.

 

Тогда они вернулись в квартиру, ещё какое-то время пытались оживить застывшего на полу в прихожей Малькова… И, убедившись окончательно, что ему полный каюк, - вызвали «скорую» и милицию.

 

Для этого Лилия сбегала к соседке этажом ниже, у которой был телефон. В 12.58 она дозвонилась до врачей, а в 13.02 связалась с 0-2, откуда её звонок переадресовали в дежурку Заводского РОВД…

 

В таком виде эта история по горячим следам была записана следователем в протокол…

 

Тем временем входивший в состав СОГ опер сбегал вниз, к «уазику», и по рации сообщил в дежурку, что сигнал о криминальном трупе - подтверждается. Дежурный тотчас известил о происшествии руководителей Заводского РОВД и дежурного по городскому УВД, а тот, в свою очередь, поставил в известность своё непосредственное руководство.

 

И громоздкий, но хорошо отлаженный милицейский механизм - закрутил всеми своими шестерёнками…

 

В течении последующих 15 – 20 минут на Юбилейную прибыло всевозможное начальство, строгими ведомственными инструкциями обязуемое «отмечаться» на каждом случае с явно криминальным (то есть носящим очевидные признаки насильственной смерти) трупом: начальник районного угрозыска, начальник РОВД, заместитель районного прокурора, начальник городского уголовного розыска, 1-й заместитель начальника городского УВД, ещё два-три руководящих долбоёба в погонах.

 

Пользы от присутствия подобной публики - ноль. Реально же

расследованием занимается лишь небольшая компактная группа сотрудников в званиях никак не выше майорского…

 

Но начальству важен факт своего п р и с у т с т в и я, чтобы позднее во всеуслышание заявлять: «Следствие шло под нашим неусыпным руководством!», и в случае удачи - тем или иным боком прислониться к ней, «засветившись» перед вышестоящими чуть ли не единственными её авторами и героями… (При неудаче же начальство всегда - ни причём…)

 

 

Опытному глазу картина произошедшего была уже понятна.

 

Мальков шёл на адрес с покупками. Около дверей 68-й квартиры кого-то встретил, и между ними произошёл конфликт, переросший в драку.

 

Малькова изрезали чем-то острым (эксперт даже уточнил: «очень острым!»), а неизвестный (если их было не несколько!) - либо убежал, либо упрятался где-то поблизости, очень возможно - за дверями одной из соседских квартир…

 

Такие преступления раскрываются по простой и многократно отработанной схеме: проводится массовый опрос проживающих, вначале - на данном этаже, затем - в данном подъезде, доме, дворе… Круг поисков постепенно расширяется, охватывая всё большее количество людей.

 

И рано или поздно опрашивающие натыкаются на свидетеля, либо видевшего злоумышленников и способного их описать, либо давшего какую-то иную зацепку, позволившую в дальнейшем установить личности преступников…

 

Девять из десяти совершаемых нынче убийств - случайная и бессмысленная «бытовуха», быстро раскрываемая с помощью широко охватных оперативно-розыскных мероприятий, и нет в этом процессе ничего остросюжетного и интересного…

 

Шерлоку Холмсу с его умом и дедуктивной логикой здесь делать нечего.

 

Самый гениальный сыщик не заменит сегодня двух-трёх десятков утомлённо-замотанных текучкой буден оперов, совершающих поквартирный обход огромного дома… Талантливость и эрудицию как главные орудия сыщика сменили массовость и всеохватность…

 

Против «заказных» или же хитро задуманных и умело сработанных мокрух таких простеньких приёмчиков недостаточно, тут нужна иная, более штучная работёнка… Но таковых убийств у нас почти никогда и не бывает.

 

Энск хоть давно уж и перевалил за миллионный рубеж жителей, но в глубине душе своей всё ещё - город провинциально-сонный, отставший от современных реалий жутко развитого капитализма…

 

А наш Северный микрорайон - это как бы «провинция в провинции», тихий «спальный» жилищный массив на периферии огромного города, практически - патриархальное глухотище!..

 

Короче, никто из съехавшихся на криминального жмура начальничков не сомневался, что какими недотёпами ни были подчинённые им розыскники, но в этот раз они не подведут, и это убийство, совершённое явно из хулиганских побуждений, раскроют одной левой!..

 

Тем более, что произошло оно в столь удачный, с точки зрения милицейской отчётности, момент: начало месяца и года, первая треть квартала… То есть имелось достаточно много времени, чтобы, подсуетившись, раскрыть его до конца любого из отчётных периодов, не отяготив показатели раскрываемости особо тяжких преступлений за месяц. квартал и год, и не породив такой отвратной для ментовских показателей вонючки, как мокруха-«глухарь»!..

 

А то уж бывало у нас всякое…

 

31-го декабря прошлого года, например, за два часа до полуночи, прибежали взволнованные граждане с заявой о только что убитом на их глазах неизвестными хулиганами прохожем, и дежурному пришлось отбиваться от них руками и ногами, устало уверяя: «Да не было там ничего… Вам показалось!.. Я вам русским языком в сотый раз повторяю: наверняка потом потерпевший встал и ушёл своим ходом…»

 

Зарегистрируй он заявление в этом году - мокруха, разумеется, в оставшиеся до конца года два часа осталась бы нераскрытой. загадив нам все годовые показатели… А так - дотянули до 1-го января, и тотчас по этому убийству - приняли все положенные в таком случае меры…

 

Чем ещё данное убийство «приглянулось» руководству: жмурик был никем и ничем, заурядной шмакодявкой. Про такого потом никто не вспомнит, не станет пудрить мозги уголовке и её непосредственным начальникам ехидными напоминаниями: «А почему до сих пор не раскрыто убийство гражданина такого-то?!. Требуем принять решительные меры, с обязательным наказанием всех виновных в затягивании следствия!..»

 

Ещё хуже - резонансные убийства, о которых больше всего надрывается пресса, и к которым, вследствие этого, привлечено всеобщее внимание, - даже из столицы могут позвонить с недоумённым вопросом: «Вы там собираетесь что-то делать, или уж - положили на всё с прибором?!.»

 

Так что убийством Малькова можно было заниматься «классически», не дёргаясь и не трепыхаясь, не нервируя особо себя и личный состав.

 

Удастся раскрыть - хорошо, а если не удастся - плохо, но не смертельно…

 

Зато оперская молодёжь проверится в деле, да и «старикам» (в розыске кому за 35-ть, так тот уже «старик», - тут ведь год за три, к 50-ти же - те из розыскников, кто не сумел перейти на административно-кабинетную работу в нашей же «конторе», обычно ветшают и маразмируют, спиваются до «белочки» или полнейшего цирроза, в общем – истощаются до ноля!) - заматеревшим в боях с уголовщиной кадрам - лишний раз потренироваться никогда не помешает, а то некоторые совсем уж замшели…

 

И если добавить в заключении, что мокруху совершили в удобном для доступе месте - в 15 минутах езды от РОВД, на этаже жилого дома (это тебе не лесопосадка какая-нибудь, и не занюханный подвал или чердак!), то становится очевидно, что по многим критериям была она для угрозыска очень даже «выгодной, своевременной и удобной».

 

(Кавычки - для того, чтоб всё-таки не забывать: любое убийство - чиряк на нашей заднице. Его надо расследовать, растрачивая свои силы и ресурсы, и за его нераскрытие - будут песочить и долбить по любому)…

 

Такова диалектика: нет «хороших» убийств, но есть - «просто плохие» и «ну уж очень плохие!..» Так вот, данное убийство смотрелось лишь «просто плохим»…

 

В одном лишь руководство на всякий случай перестраховалось… Поначалу планировали возбудить уголовное дело по статье «убийство», но затем, прибыв на адрес и увидев, что умер Мальков не мгновенно, а «в течение одной-двух минут», наши отцы-командиры дело решили возбуждать совсем по другой статье - «тяжкие телесные повреждения, повлекшие за собою смерть потерпевшего».

 

Подобная рокировка с подменой двух весьма схожих по составу преступления статей делается регулярно. Смысл этого - двоякий.

 

Первое - убийствами занимаются следователи прокуратуры, а тяжкими телесными - следователи РОВД, то есть, с точки зрения «ментовских», - «свои», таким куда велишь - туда следствие и повернут… А у «прокурорских» - своё начальство, не больно ими и покомандуешь…

 

И второе: окажись всё-таки дело «висяком», - нераскрытое «тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть» - это совсем не одно и то же, что - нераскрытое убийство… Совсем иная графа в отчётности, значительно меньше - отрицательный резонанс…

 

Вот почему часто и ментовским следакам, и нам, операм уголовки, приходится давить на судмедэксперта в нужную сторону, уговаривая: «Укажите в заключении о причинах смерти, что такой-то скончался не сразу, а спустя хотя бы - полминуты!..», «Так у него же голова топором отрублена!..», «Ну и что?.. Всё равно и после этого он мог какое-то время протянуть… Вот на фронте, рассказывали, оторвёт солдату снарядом башку, а он в горячке боя не сразу и заметит, - продолжает бежать в атаку…»

 

К этому лично я мог бы ещё добавить, что у нас, в милиции, безголовые люди вообще ухитряются не только существовать и функционировать годами, но даже и руководить важнейшими подразделениями!..

 

Впрочем, судмедэксперты такими тонкостями не интересуются, предпочитая более купюристые аргументы… Отстегнёшь в их ладошку энное количество дензнаков - они и запишут в акте что надобно. В разумных пределах, разумеется… Есть множество случаев, когда «химичить» - невыгодно или опасно. Кто этого не поймёт, тот быстро сгорит синим пламенем…

 

 

 

Глава 2. А ВОТ И Я, ЛЮБИМЫЙ!..

 

 

В 15.02 к 14-му дому по Юбилейной наконец-то подтянулся и я - Вадим Снежко, 26 летний лейтенант милиции. опер-желторотик, пока что успевший понять, и усвоить лишь самые азы своей новой деятельности. (Вехи предыдущей жизни: школа – техникум – завод – армия - снова завод – школа милиции… Ничего интересного!).

 

За два месяца пребывания в ментовских рядах, впрочем, я успел раз и навсегда распрощаться с прежним, киношно-романтическим представлением о работе сыщиков, с риском для жизни спасающих граждан от преступников и беспощадно карающих зло, этаких витязей без страха и упрёка, Шерлок-Холмсов наших дней…

 

Действительность оказалась совсем иной - скучной. обыденно - грязной, вонючей, подлой, абсолютно не похожей на изображённое в многочисленных детективах…

 

Более опытные коллеги к этому времени уж успели научить меня трём самым главным вещам в нашей профессии:

 

_жрать водяру стаканами;

 

_ничего не бояться (начальственных придирок, внезапных визитов проверяльщиков, вонючих мертвяков, бандитских пуль и заточек, ареста и тюряги);

 

_находить железные и никого не ставящие под удар отмазки на все попытки загрузить тебя сверхлимитными обязанностями, а по возможности - класть с прибором и на свои непосредственные служебные обязанности…

 

В остальном же я почти ничего не умел, многому - изумлялся, и не до конца растерял ещё остатки своих голубых идеалов и щенячьей доверчивости людям…

 

Да, и ещё: мне тогда казалось почему-то, что та дуристика, которую я вижу кругом себя в милицейских стенах, творится только в нашем РОВД, тогда как во всех прочих ментовских подразделениях всё обстоит как-то совсем по иному…

 

О, святая простота!..

 

…Перед этим как раз был мой обеденный перерыв.

 

Сходив в ближайшую от Заводского РОВД «пельменную», я сжевал там что-то липко-противное, и возвращался на работу практически голодным. Посещение фешенебельного ресторана легко подняло бы моё нынешнее настроение, но где ж средства на рестораны взять?..

 

Вы можете долго смеяться, но взяток мне никто тогда не предлагал, а зарплата, как и сейчас, была мизерной…

 

Дешёвый районный опер практически всегда – голоден.

 

В армии, солдатом, я тоже постоянно ходил с пустым брюхом, но там хоть была уверенность, что через два года этот кошмар закончится… А на что мне, оперёнку, в милиции надеяться?.. Не на завод же возвращаться, где получку уж полгода никто (кроме дирекции) в глаза не видел, да и сколько там той получки…

 

Впрочем, вру - после «Пельменной» живот всё-таки ощущал временную заполненность… Теперь бы оказаться поскорее в своём кабинетике, со сладостным стоном упасть на стул за своим столом, для симуляции бурной служебной деятельности разложить на нём какие-нибудь секретные бумаженции, и, прислонившись спиною к тёплой батарее, блаженно расслабиться… Хорошо!.

 

Ага, размечтался…

 

Едва я протянул руку к дверной ручке, как из РОВД навстречу выкатил лысоватый таракан, фекалий недосмытый, он же по совместительству - заместитель начальника районного угрозыска майор Коваленко. Резанул сощуренными гляделками, скривился…

 

Сразу захотелось всадить ему правый хук в челюсть, а потом долго топтать упавшее тело ногами, но вместо этого я изуродовал лицо верноподданнической ухмылкой, и хотел ужиком прошмыгнуть мимо него, однако он остановил меня повелительным жестом.

 

«Ты почему ещё не там?!» - завёлся он визгливо, с полуоборота, одновременно глядя на подкатывающий к нему райотделовский «уазик».

 

«Где - «там»?» - спросил я безмятежно, всё ещё полный надежд на скорую встречу моей спины с тёплой батареей.

 

Его даже перекосило от моей недогадливости. Но потом он просёк, что, только что подошедший, я имею моральное право не знать наши текущие новости…

 

Сбавив тон до почти допустимого в общении руководящих гадов со мною, он сухо оповестил: «В «малосемейке» на Юбилейной, на 4-м этаже, - криминальный труп!.. Всё бросай, и немедленно - туда!.. Конкретную задачу получишь на месте…»

 

Я остолбенел от неожиданности.

 

Шлёпать на очередного криминального жмура - мне?.. Зачем?!.

 

В моей тогдашней короткой практике уже было три криминальных трупа, (почившие бомжи, умершие в своих квартирах одинокие пенсионеры и угодившие под колёса автотранспорта - не в счёт), смотрелись они гнусненько - перекошенные в агонии лица, засохшая кровь, вывалившаяся из животом требуха, и всё такое…

 

И если все наши - уж «там», то чего я там потерял?!. Без меня что - уж и обойтись не могут?.. Нужны мои советы и рекомендации - в крайнем случае могли бы позвонить мне и по телефону, но зачем же ещё и меня туда гонять?!.

 

Однако задавать этот вопрос лысоватому не стал, памятуя, какая же он сволочь и клопяра!.. И молча сунулся вслед за ним, когда он прытко скакнул в «уазик».. Типа: разумеется, мы ж вместе поедем, как вернейшие кореша и полнейшие единомышленники в борьбе с криминалом…

 

Но неожиданно он притормозил меня невнятным бормотанием, а потом и вовсе захлопнул дверцу перед моим носом.

 

Пыхнув дымком, «уазик» укатил. Кстати – в противоположную от Юбилейной сторону.

 

 

Начальник районного угрозыска своего склонного к интригам и подсиживаниям зама откровенно недолюбливал, и во многих важных случаях старался держать подальше от эпицентра событий, не давая ему возможности лишний раз либо - выгодно засветиться перед вышестоящими и выслужиться, либо - накопить материал для очередной кляузы руководству!.. Эти контры двух нашенских отцов-командиров все опера прекрасно замечали, и при возможности - использовали с выгодой для себя…

 

В принципе, после отбытия Коваленко я вполне мог двинуть в свой кабинет – один хрен никто не стал бы потом проверять, было ли исполнено мною полученное указание – слишком малозначима для руководства моя фигура… А и проверь, начни лысоватый гнать на меня волну - начальник угрозыска обязательно заступится за меня хотя бы из принципа, - пусть лысый видит, кто в этом доме хозяин!..

 

Но - как-то неудобно… Всё ж таки вышестоящий мне категорически велел!..

И при желании крови мне попортить может он немало… А начальник угро хоть и отмажет почти наверняка, но долго потом будет напоминать: «А помнишь, как я за тебя заступился?!»

 

Оно мне надо - чувствовать себя перед начальством в долгу?..

 

И, крутанувшись на каблуках по свежевыпавшему снегу, я резко изменил вектор движения, двинув по сообщённому мне адресу…

 

 

…«Малосемейка» на Юбилейной смотрелась заурядной 9-этажкой. Обшарпанные стены, узкий дворик с захламленным пустырём, стая облезлых дворняжек, роющихся в мусорном контейнере…

 

У нужного мне подъезда кучковалось с десяток авто: иномарки нашего руководства, дежурный «уазик» СОГ, «труповозка»… Не желающие мерзнуть водилы иномарок сидели в кабинах при включенных печках.

 

Поодаль стояла и глазела на импортные авто группа местных аборигенов различного пола и возраста, все – какие-то ободранные и грязненькие.

 

И вообще, на всём здесь был отпечаток второсортности, нищеты, нескрываемой безнадёги и отчаяния… Так это ж - ещё зима, и кругом – не воняло!.. А могу представить, что творится здесь летом, когда не вывозимый месяцами из контейнеров мусор - разлагается… Ужас!..

 

Скорая встреча с руководством никак не радовала.

 

Лишись я и вовсе возможности когда-либо увидеть эти одутловатые от постоянных пьянок, переполненные державной спеси и хамства хари - что, разрыдался бы безутешно, и умер от горя?!. Да пошли вы все!..

 

Твари вы бездушные и мерзопакостные, зато я - пригожий да ласковый!.. И не плати мне представленная этими рылами держава зарплату – фиг дождались бы от меня они чего-нибудь хорошего, окромя могучих зуботычин…

 

А так - вынужден терпеть их… Тьфу!..

 

…Да и потом, - почему никто не встречает меня здесь хлебом-солью?..

 

Почему ни одна морда не придерживает передо мною дверей, и не указывает дорогу, забегая то справа, то слева, заискивающе интересуясь моим самочувствием, личными, семейными и служебными делами?..

 

Почему, наконец, никто не извлекает из штанин свой тугой бумажник, предлагая мне энную сумму взаймы, с возвратом через 20 лет и без всяких процентов?.. У полковников, чай, деньжат малость побольше, чем у ещё не успевшего присосаться к какой-нибудь кормушке лейтенанта, так что - слабо со мною поделиться?!.

 

Идти окончательно расхотелось. Шурши карман лавэшками - двинул бы

сейчас же в пивбар… Но увы - с наличием бабла были давно уж привычные проблемы… Вот только поэтому, обречённо шмыгнув носом, я, решительно рванув дверь подъезда на себя, и вошёл, насвистывая бодрый мотивчик.

 

Ступеньки, по которым я поднимался, были грязноваты, но не сверх ожидаемого, - грязи не по колено, а лишь по щиколотку. Всё-таки зима - самое чистое время года, она многое облагораживает и прихорашивает…

Одно плохо: зимой ударно пьют, а по пьяни – щедро режут и калечат друг друга… Не будь этого - совсем зауважал бы зиму, а так - всё ж таки опасаюсь… Хотя и тут свой плюс: лежалые трупы в мороз не так благоухают!..

 

…А вот и 4-й этаж. В конце длинного коридора у дверей одной из квартир толпилось человек двадцать нашенских: начальство всех уровней,

рядовые менты, фотограф, кинолог с собакой…

 

Мимо пробежал запыхавшийся Вовка Бобров, мой напарник по подотделу. «А шо творится?..» - спросил его вполголоса. «Мужика подрезали, насмерть!.. Прямо у дверей квартиры… Лежит в прихожей, весь в кровище!..» - на бегу ответил он, и понёсся дальше, вниз по лестнице.

 

Весь в крови?.. Гм…

 

Всегда и «до», ип «после» того случая в подобных ситуациях я первым делом иду взглянуть на покойника. Не то чтоб зрелище убиенного значительно помогало моему дальнейшему участию в расследовании но всё ж - какой-то рабочий настрой души создаётся…

 

Постоянно так: работать - облом, вот и тянешь натужно из-под палки служебную лямку, мысленно матюкая вреднючее руководство… Зрелище же растерзанной злодеями человеческой плоти как бы мобилизует тебя,

вынуждая сделать чуток больше того, что делал бы лишь под гнётом не тобою определённых обстоятельств…

 

Но именно в тот раз на мертвеца я так и не посмотрел - слишком густой смотрелась толпа начальников. Не протискиваться же мне к жмурику, расталкивая всех локтями, и сварливо покрикивая: «Разойдитесь - я иду!..»

 

Кстати, начальство что-то уж чересчур медлило покинуть место происшествия…

 

Сейчас, задним числом, полагаю: они решили, что раз мокруха - бытовая, несложная в расследовании, то убийцу удастся установить и задержать тут же, по горячим следам, и тогда любой из начальников, в этот момент находящийся в «малосемейке», имеет шанс приписать поимку убийцы персонально себе…

Вот и болтались здесь, поджидая, чем закончатся первые усилия личного состава…

 

Но шли минуты, потом - часы, а убийца никак не находился…

 

 

Глава 3. КАПИТАН – ЗАБУЛДЫГА.

 

Снова возвращаюсь к себе, тогдашнему.

 

Осмотревшись, чуть поодаль от основной группы заметил нескольких пареньков примерно моего возраста и внешности, с одинаково решительными физиономиями, и с прикреплёнными сзади к поясу наручниками. Они стояли кучкой, окружив мрачноватого ханурика в стареньком трёпанном пальтишке.

 

Мутно моргая и жалобно озираясь, этот многократно ужаленный зелёным змием ханыга что-то тихонечко лепетал тем решительным мальчикам. Не иначе - пытался оправдаться, доказать им, что он хоть и пьянь подзаборная, окончательная и полнейшая, но к приключившемуся здесь душегубству решительно никакого отношения не имеет, а потому убедительно просит отпустить его на волю без длительных допросов и практически неизбежных в подобных случаях пинков под рёбра и по почкам…

 

Причём шансов быть отпущенным у него не было ни малейших – слишком уж подходящим на роль мокрушника он смотрелся… Особенно - если его биография ещё и отягощена ранее имевшими место судимостями!.. И не окажись только у следствия под рукою ещё более подходящего кандидата, - идти этой ряшке скоро вновь по этапу, да и сгинуть бесследно где-нибудь в сумрачных закоулках современного ГУЛага…

 

.За одну только подобную рожу, соединенную с подмоченной биографией, наш гуманный суд обычно вкатывает пять лет автоматом, даже не вникая в обстоятельства дела… А начни подсудимый ещё и оправдываться, вякать нахально, что хоть и смотрится гадом ползучим, но в данном разе никого не обирал, и уж тем более не мочил, - к первой «пятилетке» железно добавится и вторая, «за неуважительные пререкания с правосудием»!..

 

Наша Фемида возражений на дух не выносит.

 

Решил суд, что виновен ты, только ты и никто иной – всё, сложи лапки на груди, и - смирись, прими кару как должное… Не в этот - так в какой -либо предыдущий раз, но и ты хоть разок, да гадил на закон… Однако в тот раз тебе всё сошло с рук!.. Чего доброго - ещё и другие из-за тебя тогда пострадали… Ну а теперь – ты сам за кого-то другого помучаешься…

 

Согласитесь, это - справедливо!..

 

…Так что хреновым казалось положение окружённого ментами со всех сторон пьянталыжки…

 

Но это именно что – «казалось»!..

 

Потому как на деле никак не могли обвинить в произошедшем здесь смертоубийстве оного подзаборного гражданина, ибо был это никто иной, как непосредственный начальник этих самых молоденьких оперят, - старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Харитонов Алексей Ильич!..

 

Дядя Лёша (так его все наши любовно называли) был чуть старше сорока, хотя смотрелся много старше (с бодуна - так и на все сто!)…

 

Опытнейший и ценнейший розыскник, зверская интуиция, редкостный талант распознавать сущность людей, осознавать потаённое - способен ли данный индивидуум на инкриминируемое ему злодеяние или - нет, стоит ли давить на него до упора, имея в перспективе шанс выжать «явку с повинной», или же «порожняк», пустышку тянем, - хоть и смотрится версия оправданной и обоснованной, но при первой же проверке лопнет как мыльный пузырь, а потому и не стоит особо напрягаться…

 

Такое умение отделять полновесное зерно истины от пустопорожней половы домыслов и предположений в уголовном розыске ценится как нигде!..

 

По сути, дядя Лёша был моим первым наставником и учителем.

 

Попав из школы милиции в Заводской РОВД, я быстро обнаружил, что учиться мастерству здесь, по сути, не у кого…

 

Самых лучших работников из милиции попёрли в шею ещё при Андропове… Менее лучших, но всё-таки достаточно толковых - вытолкали

при Горбачёве, причем повод был вполне весом: и взяточники-де, и садисты, и пьяницы…

 

Но весь фокус - в том, что пришедшие им на смену обладали теми же большущими минусами, что и ушедшие, однако - без их столь же обширного набора плюсов…

 

Так и получилось в итоге, что работают в милиции нынче - не головой, а ногами и задницей… Из оставшихся от прежних времён немногочисленных профи многие ударились в администрирование, и быстро задолбоёбствовали…

 

Непосредственно же в угрозыске, на «земле», толковых профессионалов - с гулькин нос…

 

Дядя Лёша был одним из них…

 

Мне ещё чертовски повезло: из-за беспробудного пьянства он застрял на нынешней «негромкой» должности старшего опера, не поднявшись выше, и только благодаря этому - не выпал из поля моего зрения…

 

Было за кем наблюдать, и на чьём примере набираться розыскного умельства… А что при этом твой старший товарищ не просыхает практически ни на минуту, так это ж - тоже урок… Вроде молчаливого предупреждения: «Видишь, сынок, к чему приводит неумеренное бухло в служебное время?.. Всему знай своё время, место и меру… А иначе и ты встретишь старость забулдыжным капитанишкой!..»

 

…Вот кем был этот окружённый молоденьким оперьём «синяк» в куцем пальто.

 

И вовсе не жалкие оправдания лепетал он в их внимающие уши, а наоборот - давал им последние указания перед тем, как они ринутся по квартирам и этажам, -- опрашивать жильцов, искать очевидцев и свидетелей.

 

Подойдя поближе, расслышал самое окончание дяди-лёшиного сдавленного хрипа: «…и насчёт жёлтой куртки не забудьте - у кого в доме есть такая, кто из приходящих в гости подобные носит… Может - кто-то купил недавно такую, или - продал… Всё!.. За дело!..»

 

Дружно кивнув, пареньки в штатском разбежались в разные стороны.

 

Заметив меня, дядя Лёша радостно осклабился изреженными кариесом и жёлтыми от «Примы» клыками: «А, гаврик, и тебя сюда занесло…»

 

Слово «гаврик» в его устах было немалой похвалой.

 

Меня он с самого начала моего пребывания в Заводском РОВД почему-то привечал. И не хочется думать, что – только из-за той бутылки виски, которую я поставил ему в первый же день нашего с ним знакомства.

 

(Хотел подарить тестю на именины, но случилось так, что с тестем мы малость поцарапались, и на его именины я не пошёл, - не пропадать же импортному «пузырю»!.. А самому вылакать дорогое пойло - как бы и не по чину… Вот своему непосредственному начальнику бутылку и поставил!)

 

Нет, каким алкашом мой непосредственный шеф ни смотрелся, но только из-за дарённых градусов уважать меня не стал бы… А просто приятным я показался его душе, вот и всё!.. Приятный же – потому, что не забываю вовремя оказывать маленькие знаки внимания, и подчеркнуть всячески, что уважаю, вижу и чту его заслуги…

 

Старший опер - птичка небольшая, но и от такого «куцего воробья» порою зависит вся твоя последующая судьба… Тем более, если он – в авторитете, и к его голосу прислушиваются во многих начальственных кабинетах.

 

Скажет он: «Дерьмо – Снежко этот!», - и всё, начальник угрозыска всерьёз меня после этого уже не воспримет. А вот ежели Харитонов буркнет где-нибудь про меня: «В этом гаврике что-то есть…», то и спустя долгие годы, когда уж и самого дяди Лёши в райотделе следов не останется, а данная им оценка будет таиться в памяти у многих, и - работать на мой имидж…

 

И тот же начальник угрозыска когда-нибудь, подумав обо мне: «Это же его в своё время так выделял дядя Лёша!..», - недрогнувшей рукой впишет меня в резерв на повышение…

 

Но, кстати, я и в самом деле искренно уважал капитана Харитонова.

 

Вот только зря вы думаете, что это было так уж легко…

 

Все в милиции пьют (кроме язвенников и идиотов), и очень многие - спиваются, но мало у кого порочная страсть к выпивке отразилась на образе жизни столь зримо, как у капитана Харитонова!..

 

С того дня, когда несколько лет назад умерла его жена, и он окончательно сошёл с тормозов, его лицо и фигура могли служить моделью для малевания плакатов, под рубрикой: «Распад личности и полнейшая моральная деградация под воздействием длительной, интенсивной алкоголизации человеческого организма»…

 

Всевозможное начальство Заводского РОВД к его экзотическому «прикиду» уже привыкло, и внимания на него не обращало… Главное - чтобы работник тянул показатели и результаты давал, а дядя Лёша - и давал, и тянул…

 

Но вот наведывающиеся к нам то и дело со всевозможными инспекциями проверяльщики иногда бывали шокированы, внезапно обнаружив на каком-нибудь закрытом для посторонних служебном совещании сидящего в одном ряду с господами розыскниками живописного хануря в грязных лохмотьях!.. Ещё и этот убийственный водочный перегар…

 

«Кто разрешил?!. Как могли впустить сюда - ТАКОГО?!,» - кипятились проверяющие. И стоило большого труда объяснить им, что вовсе не просочившийся сюда по чьему-то недосмотру алкашистый бомж маячит в зале, и не опустившийся «синяк» там благоухает сивухой и варнякает, рыгая и блюя себе под ноги, а совсем напротив - один из опытнейших сотрудников угрозыска, на счету которого больше пойманных и изобличённых бандюганов, чем то или иное проверяющее чмо вообще просто видело за всю свою жизнь…

 

А что смотрится странно - ну так маскировка же… Боевой опер, постоянно крутится в криминальной среде, - вот и косит под запойного… Гм… Не приводить же ему себя в божеский вид перед каждым официальным мероприятием - тогда никакого времени на поимку преступного элемента не останется!..

 

«Ну, не знаю… Как-то это – не того…» - хмурился не совсем уж пальцем деланный проверяльщик, и лишь длительные уговоры вынуждали его не коситься изобличающее в сторону космато-пучеглазого Аса районного уголовки…

 

После одного из таких скандальчиков однажды начальник райотдела провёл с дядей Лёшей воспитательную беседу: не мог бы он… ну. не то чтоб завязать совсем с бухлом, о таком искушённый жизнью и сам активно киряющий подполковник не решился бы и заикнуться… Но, при том же количестве выпитого, - нельзя ли хоть смотреться поприличнее, что ли?..

 

«Мы же с тобою - сотрудники правоохранительных органов, понимаешь ли… Обязаны блюсти и соответствовать… А то к нам и мирные граждане захаживают, - что ж прикажешь им думать про нашу милицию?!» - страдальчески морщился начРОВД.

 

В ответ на это, смачно рыгнув и высморкавшись в бумажку с грифом «секретно», дядя Лёша немедля оповестил окружающих, что для приличного вида надо ж и приличные бабки тратить - на одежду, баню. качественную жрачку, ту же стрижку, маникюр и педикюр, гы-гы…

 

Но где ж взяться таким денежкам у него, честного мента?.. Ведь он, в отличие от некоторых, не имеет такой супруги, которая, числясь соучредителем в ряде коммерческих фирм, обеспечивает своему муженьку – офицеру приличный месячный доходец, позволяющий ему выглядеть на все сто, педикюриться каждый божий день, и блюсти высокое звание свежо и рьяно!..

 

«Постой… постой… Какая супруга?.. Ты на что, собственно, намекаешь?!» - всполошился подполковник, багровея и суетливо заерзав глазками.

 

«Да ни на что… Просто конкретно отвечаю на поставленные мне вопросы!» - пожал плечами дядя Лёша.

 

На этом воспитательная беседа и закончилась.

 

…Поздоровавшись со старшим оперуполномоченным, я спросил негромко: «Что, уж есть подозреваемые?..»

 

Вопрос не праздный. Если кандидатура на роль мокрушника уже обозначилась, то и тянуть надо в сторону этой версии, ориентируясь при опросе свидетелей на нужное толкование картины произошедшего.

 

Обычно ведь только по горячим следам и удаётся должным образом подтасовать свидетельскую колоду…

 

Допустим, в совершении убийства подозревается некий обладатель басистого голоса, а обнаружившийся свидетель незадолго до момента убийства слышал из-за закрытой двери обрывок разговора, но не разобрал ни шиша, и даже голос опознать не может.

 

Так вот, если потолковать с таким свидетелем пару часов, то постепенно он подводится хитроумно задаваемым тобою вопросиками к убеждению, что слышал он именно бас, причём бас этот громко пообещал: «Сейчас я убью тебя!», на что будущий убиенный ответил: «Я не боюсь твоих угроз, Тимофеев!» (перед разговором со свидетелем надо только уточнить фамилию заподозренного баса, чтобы не перепутать ненароком)…

 

Причём заметьте: делается это без балды, - свидетель и впрямь будет убеждён, что слышал именно это, и ничего другого, а опер - лишь помог ему вспомнить…

 

Хотя на самом деле, прояви ты ту же активность, но уже в каком-нибудь ином направлении, и тот же свидетель вскорости столь же уверенно «вспомнил» бы, что голос был не мужской, а женский, этакий противный фальцет, и будущий терпила отвечал этому голосу следующее: «Я не боюсь ваших угроз, моя дорогая тёща Владлена Михайловна!»

 

Но удаётся такая «корректировка памяти» лишь по горячим следам, пока свидетель и сам толком не знает, что же именно он помнит о произошедшем… Потом, спустя некоторое время, многое из увиденного и услышанного он попросту забывает, а остальное - оседает в его памяти уже как окончательная версия, поколебать которую трудно…

 

Но при отсутствии конкретного подозреваемого на этом, самом первом этапе расследования, работать со свидетелями приходится вслепую, без увязки с какими-либо удобными для розыска версиями произошедшего, а это сильно снижает эффективность такой работы…

 

В ответ на мой вопрос капитан хмыкнул, покосился в сторону болтающихся в другом конце коридора начальничков, дёрнул хилым плечиком… Отрицательно покачал головой, буркнул раздражённо: «Болтается тут слишком много всяких… И - мешают!..»

 

Последние слова он выговорил подчёркнуто громко, чтобы все расслышали. Но имел неосторожность услышать его и оглянуться на голос лишь круглолицый и плотненький 1-й зам начальника городского УВД.

 

Будучи завзятым буквоедом, он обожал строгую субординацию. Скажи подобное кто угодно другой из нижестоящих - одним «строгачом» не закончилось бы, а и закончись лишь «строгим выговором с занесением в личное дело», то обязательно - ещё и с таким многочасовыми занудными попрёками в адрес ляпнувшего подобное, что долго бы тому икалось и дёргалось, и уж никогда после не осмелился бы он вякать в адрес вышестоящих…

 

Но - дядя Лёша же!.. А ему сходило и не такое… Совершенно невменяемый человек!.. Говорит что думает, и делает что говорит!..

 

Такого распекать и наказывать - что метать бисер перед колхозной

свинофермой… Такого – только выгнать!.. Но гнать нельзя – нужен, тянет чуть ли не половину всех показателей районной уголовки… Требуемая

цифирь в отчётности - важнее любых амбиций!..

 

Вот почему дядя Лёша чувствовал себя неприкасаемым, и клал на всех с прибором…

 

Вспомнив это печальное обстоятельство, круглолицый полковник во избежание скандала изобразил приступ глухоты, и деловито отвернулся. Даже и не просто отвернулся, а - как бы сократился в размерах, стремительно усох, съёжился, стал совсем малозаметным… А потом и вовсе - шмыг-шмыг-шмыг, - нырнул в гущу своих руководящих коллег, и

тихо затаился среди них, словно его здесь и не было вовсе…

 

 

Теперь, чтоб ни ляпнул Харитонов- алкаш, круглолицый полковник имел моральное право не реагировать, не теряя при этом чувства собственного достоинства. Дескать - далековато-с находился… Не расслышал-с!..

 

 

Довольный дядя Лёша мне подмигнул. Лишний раз самоутвердившись за счёт наглядной оплеухи спесивому начальничку, доказал и себе самому, и мне: ещё значу что-то в этом мире!..

 

Но ведь - дешёвая победа, ничего не решающая и не определяющая!.. И сам дядя Лёша прекрасно понимает. что давно вышёл в тираж, держась на поверхности лишь за счёт не до конца пропитого профессионализма и остатков былого авторитета. А как пропьёт всё окончательно - ничто не удержит его от окончательного падения…

 

Мы ещё немного потолковали о произошедшем.

 

Старший опер в общих чертах ввёл меня в курс дела, и всучил мне клочок бумажки с номерами квартир, жильцов которых мне следовало немедленно опросить.

 

Это были все квартиры на 8-м и 9-м этажах, общим количеством - тридцать шесть. Я должен был посетить каждую, и узнать у проживающих там, кто на тех адресах прописан и присутствует, не видели ли они что-либо в момент совершения преступления, не знают ли что-нибудь интересующее угрозыск по этому поводу, и что могут сообщить как про убитого, так и про жильцов 68-й квартиры…

 

Кроме того (это было очень важно, и пожалуй самое важное), надо было абсолютно точно установить, где сами опрашиваемые находились в момент совершения убийства, и кто может это подтвердить?..

 

Те же самые вопросы во всех прочих квартирах подъезда, 14-го дома и всех окрестных домов задаются сейчас или будут вскоре заданы другими операми…

 

Полученные и записанные ими данные позднее многократно проверят и перепроверят, а затем они войдут в так называемую «сводную папку».

 

Сопоставление показаний различных лиц позволит выявить возможные противоречия и недомолвки, и в целом покажут подлинную, не искажённую какими-либо субъективными факторами картину произошедшего.

 

«Иди и работай!» - резюмировал капитан. И я двинулся к лестнице.

 

Уже поднимаясь по ступенькам, заметил, глянув вниз через лестничный проём, что дядя Лёша по той же лестнице спускается вниз. Должно быть, счёл свою часть работы исполненной, а долго находиться в одном помещении с руководящими барбосами ему показалось за падло, вот и рванул в какую-нибудь забегаловку, халявно заквасить у знакомой буфетчицы…

 

Несколько забегая вперёд, скажу, что в тот день нашего старшего опера я больше уже не видел…

 

 

 

 

 

Глава 4. ПОКВАРТИРНЫЙ ОПРОС.

 

 

 

…Нет в работе опера уголовного розыска никакой романтики, глворю вам это абсолютно точно!.. Всё, слышанное вами в этом духе раньше -

это - красивое и удобное «верхам» враньё подкармливаемых МВД журналистов, литераторов и киношников-телевизионщиков…

 

В реальности же работа опера на 99% - это тупая и однообразная писанина, постоянная и оскорбительная брань начальства, бессмысленная беготня, суетня со «свежими» или уже разложившимися трупешниками, ещё более неприятная возня с пока ещё живыми гражданами - ворьём, жульём, алкашами, наркоманами, вшивыми бомжами и скандальными проститутками...

 

Прибавьте к этому ещё и назойливых посетителей с их вонючими заявами о совершенных и требующих расследования преступлениях, вспомните ещё и про сующих во все свои любопытствующие носы проверяльщиков, примите во внимание и много-много чего другого, столь же неинтересного, неприятного, отвратительного, гнусного, ужасающего и страшненького…

 

Чтобы в этом разглядеть какую-то романтику - надо через телескоп смотреть!.. Или – получать за это разглядывание конкретные бабки…

 

Иногда, конечно, бывает и так: тяпнул сверх нормы без подходящей закуси, и как окосеешь - вдруг начинает мерещиться про себя, что - достойнейший член общества, всеми уважаемый и любимый служитель закона, чуть ли не краса и гордость родного народа!..

 

Но назавтра, протрезвев, глянул в зеркало – ё-моё, да ты ж не член достойный, а хрен вонючий!.. Крутишься с утра до вечера в сплошном дерьме, такую отвратную лажу толкаешь, и во имя чего?!. И всё - за эту грошовую зарплату?!.

 

И такая муть в такие минуты на душе!..

 

Но - нитштяк… С досадой плюнув в зеркало, идёшь на службу, и работаешь, вкалываешь потом, как проклятый… Привык, втянулся, стерпелся… Надо ж как-то на хлеб зарабатывать, а ничего другого в принципе – и не умеешь!..

 

Взять тот же опрос свидетелей, к примеру…

 

Только сказать легко: «Обойди 36 квартир и опроси жильцов!»

 

А тебя что – ждут там?.. Да на фиг ты кому-то сдался!.. И ты, и вся ментура в целом… Так – везде. И уж тем более – здесь, в «малосемейке», где каждый второй (если не каждый первый!) когда-либо в прошлом хоть раз, но был унижен, гоним, обижен или даже побит человеком с милицейской ксивой в кармане…

 

Слово «мент» в этих закопчено-обшарпанных стенах звучит столь же

грязным оскорблением, как и - «пидор», «петух» или, скажем, «налоговый инспектор»… В гробу они тебя все видали, в белых тапках!..

 

И вот являюсь я к их дверям, нахально звоню, и требую впустить для якобы «важного» разговора!.. Причём смысл этой навязываемой им совместной беседы - туманен и подозрителен…

 

Скажем, как отнестись к вопросу: «Где вы находились в момент убийства?..» Уж спрашивали бы прямо:: «Да уж не ты ли, голубок, смокрушничал только что в родном подъезде?!»

 

Вот хозяева очередного адреса и взовьются, почуяв, как падлючие менты пытаются навесить им тяжёлую как валун статью… Самые безмозглые - подымут шум, кто поумнее - оставят свои мысли при себе, но и от таких откровенности не жди, - отмажутся грудой бессмысленного вранья… А ты - слушай!..

 

Вот и приходилось всячески маневрировать, рисовать доброжелательность, лучиться всепониманием, готовностью помочь и посодействовать во всём, -

словно и впрямь я мог для них хоть что-нибудь сделать!..

 

Кто, не поддавшись на ласку, наотрез отказывался распахнуть передо мною двери - отступали перед лёгкой тенью угрозы: «Но я же могу сходить за своими товарищами, и тогда мы побазарим совсем по-другому…»

 

Как именно «по другому» - благоразумно не уточнял, но опытные обитатели «малосемейки» легко представляли это сами, а потому - впускали меня к себе, ворча и сердито зыркая…

 

Но и потом, во время опроса, они вели себя замкнуто и настороженно.

 

Обобщённо их позиция выглядела так: «Ничего не видел, не слышал, не знаю и не скажу!» И косятся с враждебностью, а мне - делай вид, что так и надо…

 

Они мне - злобность и подозрительность, я им - обязательную улыбчивость и доверчивость к каждому произносимому ими слову!.. (Все их ответы на мои вопросы - вкратце записав, даю им на подпись)…

 

Только изредка в моих нацеленных в них глазах вспыхивает на секундочку волчий блеск, предупреждая: «Смотри, сучяра, я ж всё равно рано или поздно до тебя доберусь!..»

 

Морально тяжело с такими общаться… А это - не одна, и не две квартиры, таких - все три дюжины!..

 

Ещё повезло, что в некоторых из них на момент моего визита дома никого не оказалось, таких в списке я отмечал галочкой. Позднее к ним зайдёт кто-либо из моих коллег, если не меня же снова пришлют…

 

Но на остальных адресах приходилось задерживаться, иногда и значительно, так что в целом затянулась эта процедура на 6 часов!..

 

Добавьте к этому, что с каждым отработанным адресом мне всё острей и мучительней хотелось есть!.. Жрать, хавать, рубать, объедаться, наполнять живот, набивать пузо, множество синонимов щедро всплывали в моей памяти, коряча голодными спазмами желудок, будоража голову…

 

Пяток съеденных в обед пельмешек уж бесследно растворились в урчащем с яростью ядерного реактора брюхе, и теперь оно бессовестно требовало наваристого борща со шкварками и сметаной, котлет с гарниром, и ещё - стакан горячего кофейка с вот такенной сдобной булкой!.. А окажись кофе с коньяком - тогда и вовсе рай, тогда и мечтать не про что…

 

Но мечты не насыщали. И тем более фантастичной была надежда, что кто-либо из опрашиваемых заметит кидаемые мною в сторону ароматов кухни голодные взгляды, и скажет: «Слушай, паря, присаживайся-ка к столу - угостим, чем можем…»

 

Ага, разбежались… Говорить – и то соглашались через силу, словно одалживали мне миллион, а чтоб разглядеть во мне не зверя клеймённого, и не Змея Гориныча, сто голового и зело пакостного, а своего в доску, такого же придавленного судьбою трудягу, как и они сами - про то и речи нет…

 

Теперь представьте: - три десятка квартир… Почти в каждой что-то или готовят, или хавают, или только что похавали, и запахи пищи всё ещё витают в воздухе, заставляя глотать голодные слюнки…

 

Судорожно сглатываю их - и спрашиваю, спрашиваю, спрашиваю без конца… А пустой желудок - ноет: «Сука, да выклянчи у них хоть чёрствую

корочку!»

 

Но - легко сказать… Я ведь разговариваю с хозяевами тоном уполномоченного властью человека, то есть как бы даже и начальствующей персоны, - как же после этого мне вдруг прогундосить жалобно: «Подайте на пропитание, Христа ради!..»

 

Не могу… Стыдно… Совесть не позволяет!..

 

Знаю, что многие из оперов с такой стеснительностью давно расстались.

Запросто на адресе, при хозяине и без всякого спроса, себе из общей кастрюли отольют, и слопают за милую душу, причмокивая, и не забывая при этом задавать свои официозные вопросы…

 

Что удивительно: хозяева обычно слова против не пикнут, восприняв такое как должное, - «А чего от ментов-поганцев ещё и ждать?!. Они ж – беспардонцы - сволочюги!..»

 

Не подкармливают милицию, презирают её, при первой же возможности - плюются в нас, а потом ещё и дивятся: «Совсем менты одичали – кидаются на людей и лютуют!..» Так оттого и дичаем мы, что голодны постоянно, а вы нас - не угощаете, да ещё и оскорбляете в придачу…

 

…И вот ещё про что я думал, устало шагая от одних квартирных дверей к другим…

 

Государство, содержа нас нищими, прекрасно знает, что выжить на эту жалкую пародию зарплаты - невозможно… А надо ведь не только выживать, но и функционировать, тратя при этом массу калорий!.. И не подработаешь нигде - при нашем рабочем дне, с раннего утра и до позднего вечера, при 6-дневной рабочей неделе (иногда и по воскресеньям пашем)…

 

Что из этого следует?.. А то, что держава фактически приказывает нам кормиться самостоятельно, используя при этом ксиву, форму и табельное оружие… Крутись как хочешь: «химичь», «левачь», требуй презенты и «поляны» с нуждающихся в твоей помощи терпил и бандитов, бери взятки, мошенничай, воруй, грабь, убивай… Единственное условие - не «светись» и не попадайся!.. Можешь орудовать ловко и без уличающих тебя следов - делай ВСЁ!..

 

Государство - разрешает.

 

Честный мент – это тот, кто живёт только на зарплату, и, работая на износ, сдыхает от голодухи и болячек на второй-третий месяц такой жизни…

 

А кто продержался дольше - тот уже не честный мент, иначе – на какие же денежки он питался?.. Разве что – жена кормит… Но далеко не всем везёт на состоятельных жёнушек!..

 

Наша держава диктует такие правила игры, при которых любой честный мент быстро превращается либо - в нечестного, либо - в не-мента. Но государству и не нужны честные менты, потому как оно само - нечестно!.. Лживо, подло, безжалостно нашенское государство, при нашем малодушном и плутоватом народишке…

 

…Немножко поправлюсь: утверждать, что так уж совсем никто и ничем меня в часы блужданий по квартирам не угощал - неточно. Нет - угощали, но – не так и не тем…

 

Одна ветошная пенсионерка упорно совала мне под нос грязноватую мисочку с засохшими остатками пшённой каши… Понимаю, что выбросить лишь слегка заплесневевший продукт бережливой бабке показалось за смертный грех, и она решила отравить им молоденького милиционера, но не стожильные же у меня кишки, чтобы пихать в ейное нутро всякое «гэ», а потом терпеливо ожидать результатов рискованного эксперимента: выживу, или благополучно откину копыта?.. Пардон, конечно, щедрой старушенции, но лучше уж быть голодным опером, чем откинувшимся идиотом!..

 

В другой квартире, где я разговаривал с удерживавшей на руках маленькую девочку дородной мамашей, её малышка, вслушиваясь в звуки нашей беседы, вдруг ткнула в мою сторону ручонкой с зажатым в ней огрызком печенья - угощала!..

 

Недовоспитали здесь ребёнка, забыли втолковать крохе, что дядька-мент наподобие меня - это не дорогой и долгожданный гость, коего можно и нужно угощать всякой вкуснятиной, а - «кака», карабас-барабас», никем не званная татарва, бяка, бармалей, злой крокодил… Заговорить такому зубы, навешать лапши на уши - и поскорее выпроводить за порог…

 

От такого держись подальше, мент есть мент, «будешь плакать, доченька - мы тебя в милицию сдадим!», - такое не случайно говорится… Так с раннего детства соответствующее отношение к милиции и формируется!..

 

Самое интересное - при виде зажатого в детской ручонке печеньица я инстинктивно рванулся к нему ладонью!.. Даже во рту заслюнявило, так захотелось его попробовать, и чёрт с ним, с обгрызанностью, чай – дворяне столбовые, чтоб после маленького ребёнка печеньем брезговать!..

 

Но реакция дородной мамаши оказалась быстрее -. перехватила руку доченьки с даром, и отвела в сторону, «звыняйте, вона в нас ще зовсим малеча, без розуму…»

 

Ни фига себе… А ты, значит, разумная, да?!.

 

Ещё на одном адресе попался обходительный господинчик… Как-то сразу не приглянулся он мне какой-то затаённой ехидинкой в глазёнках!.. Внешне вёл он себя нормально, без запинки и вроде бы без утайки отвечая на всё вопросы, но глазки поблескивали подозрительно, и злобным померещился мне тот блеск!..

 

«М у с о р а!.. Легаши!.. Курвы!..» - читалось в этом подленьком взгляде…

 

Есть такая категория населения: завсегда готовы втихомолку подложить ментам свинью… Может, сто лет назад такого обидел кто-то из правоохранительных органов, а может - без всяких особых причин вдруг возник у человека какой-то анти-милицейский заскок по фазе…

 

Такая готовность нагадить ментам может годами и десятилетиями тлеть в человеке, ничем не проявляясь, но стоит возникнуть удобному поводу - и берегись, мент, случайно оказавшийся в поле его зрения!..

 

Хорошо, если дело закончится заурядной хулиганкой и словесными оскорблениями в твой адрес, но могут же без всякого весомого повода и ножик в спину воткнуть!..

 

Сплошь и рядом даже и отвечать за свои действия такому типу не придётся - вмиг вытащит из кармана справку, что психушник он, нуждающийся в длительном лечении, в клинике поприличней, и, что самое интересное, ни малейшей ответственности за свои действия - не несёт!..

 

Тебя – зароют в шар земной под унывную музыку, а он - подлечится немножко в психушке, отъевшись там на казённых харчах, и - на волю, счастливо доживать свой век, и радостно улыбаясь при воспоминании о том, как ментяру - кретина пришпандокал!..

 

Так что в квартире той сразу же напрягся я, и когда после 5-минутной беседы хозяин вдруг настойчиво предложил мне чашечку кофе - отказался наотрез. А он, собака, уж успел сбегать на кухню, и, принёся оттуда дымящуюся чашку, назойливо затыкал мне ею в руки. Я - не беру, отодвигаюсь от него подальше, а он - суёт и суёт, бормоча: «Вам одну ложечку сахара или две?.. А домашних пирожков к кофе не хотите?.. Или, может – сто грамм?..»

 

От страха влететь в какую-нибудь дикую историю у меня даже аппетит пропал. От такого гадёныша ждать можно чего угодно: ошпарит кипятком, отравит цианистым калием, усыпит клофелином, изнасиловав затем моё бездыханное тело…

 

Нормальный человек не решится покуситься на жизнь и здоровье работника милиции в условиях, когда в доме полным-полно наших делающих поквартирный опрос сотрудников, но кто сказал, что этот тип - нормальный?..

 

Дебил, шизоид параноик, маньяк с садистким уклоном… Я уж мысленно вижу, как он тушит меня. расчленённого на гуляш, в большом казанке, с луком и специями, на маленьком огне… И вновь голодные слюнки потекли!..

 

Дожился: уж самого себя в тушённом виде готов слопать!..

 

А ведь у меня дома - жена и маленький ребёнок…Случись что со мною - никто на содержание их не возьмёт!..

 

Так что с превеликим трудом вырвался я из цепких ручонок коварного обольстителя, и убежал, так и не отведав его угощений… Может, ничего ядовитого в той чашке кофе и не было, а так – наплевал от души, или - помочился…

 

Но не хотелось рисковать!.. Ну его, гостеприимного…

 

Любое отклонение от привычных стереотипов - настораживает.

 

Общепринято враждебно-сдержанное отношение населения к тебе, как к сотруднику милиции, оно уж отпечаталось в памяти, и когда натыкаешься на что-либо иное, более дружеское, то знай: либо перед тобою СВОЙ, действующий или бывший мент, либо - норовят тебе кинуть крупную подлянку, запудрив перед этим мозги…

 

Так что постоянно надо быть начеку, и не оставлять никого у себя за спиною…

 

Скажете, смешные страхи?.. Возможно…

 

Но скольким из нас именно такие опасения и спасали в итоге жизни!..

 

 

…Общий же итог моего шестичасового марафона по квартирам двух этажей можно охарактеризовать так полнейший голяк!..

 

Никто ничего интересного по поводу случившегося в 68-й квартире сообщить не смог, да и хозяев её практически никто не знал, и потому не мог сказать о них что-либо толковое. Лишь немногие знали их в лицо и здоровались при встречах на лестнице – вот и всё…

 

Но низкий КПД моих действий, и явное несоответствие затраченных усилий полученным результатам не смущало меня ни капельки.

 

Смысл и цель оперской деятельности - в том, чтобы в заданные руководством сроки точно исполнить указанные им же объёмы работы. А привело это к успеху, или же я гнал порожняк - об этом пусть болит голова у начальства…

 

Мне не за это зарплату платят. У каждого - своя зона ответственности.

 

Сделал свою работу так, чтоб руководство потом не смогло сделать предъяву - и гуляй смело, а они пусть дальше думают…

 

Но сделаю важное уточнение: это не касается расследования преступлений на непосредственно моей «территории», за результаты которого я несу персональную ответственность. Там важен именно конечный результат, чтобы в итоге была поставлена столь нужная мне «палочка» в показателях раскрываемости… Вот там я и заинтересован в результатах, там и зависит от меня многое…

 

Но в серьёзных случаях, вроде нынешней мокрухи, когда на расследование брошены многочисленные силы всего районного угро, и я - лишь один из многих задействованных ментовских винтиков, какие-либо мои усилия очень редко способны привести к чему-либо заметному и осязаемому…

 

Подобные преступления практически никогда не раскрываются на уровне рядового опера… Что б там я не узнал, какие сведения ни раздобыл бы, но они обычно лишь сливаются в общий котёл полученной информации, и только потом, изучив и переработав её досконально, возглавляющие расследование два-три человека (в звании обычно не ниже майорского) в состоянии определить, что важно и полезно, а что – ненужно, второсортно и тупиково…

 

Не исключено, кстати, что как раз что-то из зафиксированной мною сегодня «нулёвки» послужит отправной точкой для предположений и выводов, позволяющих позднее изобличить преступника. И наоборот, какие-либо кажущиеся нынче исключительно ценными и важными сведения, раздобытые моими коллегами, при дальнейшей разработке окажутся пшиком, отвлёкшим лишь время и силы от более перспективных направлений расследования…)

 

 

…Узнав в подъезде, что никого из моих товарищей здесь уже нет, я с чувством исполненного долга вернулся в райотдел..

 

Единственное «но» - по - прежнему хотелось жрать. Но это ощущение нам. розыскникам, нынче столь же привычно, как и ощущение ксивы во внутреннем кармане куцего пиджачишки, так что - перетерпим…

 

Да и не совсем уж вакуум в пузе, не буду сгущать… Вечер оказался не совсем пропащим, и на предпоследнем из адресов я таки сумел разжиться!..

 

Стоя в прихожей, узрел на кухонном столе стакан молока. Хозяюшка (мятый халат, крученные на бигуди волосы, сигарета в грубо измалёванном помадой рту) в комнату решила меня не впускать, и весь разговор прошёл в прихожей. На минуточку лишь отлучилась, коза, чтобы приключить орущий в комнате телевизор.

 

Этой минутки мне хватило: заскочив на кухню, я залпом выпил полстакана молока, а затем долил стакан водою из стоявшего на плите чайника. По цвету получилось примерно одно и то же. Что касаемо вкуса - согласен, от такой процедуры он мог немножко и ухудшиться, но не надо было такого симпатичного (пусть и пришедшего по казённому делу) парня, как я, мариновать в прихожей… Согласитесь, это – хамство, и я лишь совершил ответный и законный акт возмездия за него, только и всего…

 

Так вот, эти самые полстакана молока и дали тот минимум калорий, который к исходу дня позволил мне всё ещё передвигать ногами, и выглядеть сравнительно жизнерадостным, - как в общем-то и подобает молодому лейтенанту милиции, оперуполномоченному уголовного розыска, особе приближённой (пусть и не намного) к государственным секретам…

 

А не укради я того молока - упал бы прямо на улице, по дороге в РОВД, и умер от истощения организма. Именно так, судя по фильмам, умирали на улицах люди в блокадном Ленинграде…

 

Вот что это падлючее начальство с нашим братом-опером творит в беспределе!..

 

А сами - на дорогущих иномарках разъезжают…

 

Ох, курвы!..

 

 

 

Глава 5. ВЕЧЕРНЯЯ ОПЕРАТИВКА.

 

 

При моём появлении в подотделе часы на стенке показывали 20.45.

 

Первым делом попытался разыскать старшего опера и отчитаться об исполнении его задания, но мне намекнули, что дядя Лёша – «уж никакой… где-то валяется под столом!..», тогда я отыскал замначальника угрозыска, и по всей форме доложил ему, что, как он и велел, я съездил в «малосемейку» и исполнил всё, порученное мне старшим опером.

 

Делать это я был не обязан, непосредственным начальством мне майор Коваленко не являлся, но он обожал субординацию и оказываемые занимаемой им должности мелкие знаки внимания – почему бы и не потешить его самолюбие?.. Глядишь, когда-нибудь замолвит за меня словечко, во время одного из очередных начальственных наездов…

 

«А?.. Да-да…» - на секундочку вникнув в моё бормотание, ответил он, и тотчас побежал дальше по коридору, по своим якобы неотложным делам.

 

Хамло… Почему я терплю всех этих вельможно раздувающих щёки спесивых болванов, а не пинаю их сапогом под жирные разленившиеся задницы - сам не знаю… Но придёт когда-нибудь и день расплаты!..

 

Если начальству до тебя нет дела – это хорошо. Но я не ушёл тотчас домой, как сделали бы на моём месте многие, а прошёлся по кабинетам уголовки. Пусть побольше людей в этот вечер запомнит мою озабоченную (даже и в столь позднее время!) интересами службы физиономию…

 

А работа здесь шла вовсю.

 

Только теперь воочию я увидел допрашиваемых моими товарищами хозяев адреса, на котором произошла мокруха, – супругов Щербаковых.

 

Она - моложава (но не молода, в уголках рта и у глаз уж - мелкие морщинки), интересна, сексапильна, из крашенных блондинок, с чем-то неуловимо развратным в прищуре…

 

(Говорю без всякой задней мысли. У некоторых лица - как бордели, и при этом души - невинных младенцев… А бывает и наоборот - человек смотрится ангелочком, но уже отбыл три срока за грабежи и убийства, и к четвёртому вот-вот причалит…)

 

Он – импозантный, но утомлённо - понурившийся, морально потрясённый пережитым за день. Бледный какой-то, стёртый, неприметный…

 

Явно не пара ей!..

 

Тут же увидел и двух его сослуживцев - брюхастого еврея с типично-семитской печалью во взоре, и рослого малого в оранжевом свитере и пижонистой кожаной кепухе (это в февральский мороз-то!)… Тоже – ничего особенного, люди как люди…

 

Разве что для «малосемейки» немножко - не типичны, и не похожи на обитающих здесь люмпен-неудачников… Внешне - вполне добропорядочные граждане среднего достатка…

 

… Допрашивали всю четвёрку в отдельных комнатах, по одиночке, чтоб они не слышали показаний друг друга, и не могли их скоординировать.

 

Смотрелись они чуток подавленно, но в целом – нормально, спокойно, достаточно уверенно, - как и подобает людям, попавшим в неприятную историю, но лично ни в чем не повинным, и потому не опасающимся, что дальнейшие события как-то ударят по их жизненным интересам…

 

Правда, рассказать они могли немногое.

 

Щербакова – лишь то, как увидела окровавленного Игната на пороге. А остальные – как обнаружили его уже лежащим на полу, в агонии… Негусто!..

 

Но как минимум - они подтверждали алиби друг друга, удостоверяя, что это не кто-то из них Бегуна кончил…

 

Теоретически, впрочем, они могли, заранее сговорившись, выгораживать кого-либо из этих четверых, или даже ещё какого-нибудь пятого, но времени отрепетировать будущие показания у них не было, должного опыта поведения на допросах - тоже, и в этом случае противоречия в их

показаниях, неизбежно возникнув, сразу полезли бы наружу… А тут противоречий не наблюдалось, - в их показаниях утверждалось одно и то же, без внутренних нестыковок и непоняток.

 

 

…В начале одиннадцатого всю четвёрку наконец-то отпустили по домам. Ну то есть супругов Щербаковых именно домой попросили пока что не возвращаться, а до окончания работы экспертов-криминалистов переночевать раз-другой где-нибудь у приятелей.

 

Мне по наивности казалось, что сейчас начальник угрозыска и оперов распустит по домам (поздний же вечер!)…

 

Я даже сходил к себе в кабинет, за пальто и шапкой, чтоб были под рукой, и чтобы сразу после команды: «Отбой!» можно было бы бежать на остановку автобуса.

 

Но нежданно он велел операм собраться в его кабинете, на оперативку…

 

Для ясности немножко расскажу о начальнике уголовного розыска Заводского РОВД.

 

Константин Дубина, звание - майор, . кличка у личного состава - «Дубок» («Дуб» - слишком уж уважительно, и исключено общим отношением розыскников к своему надоедливо-вредному руководству, а «Дубинка» - слишком фамильярно, и немножко обидно по отношению к в принципе - вполне нормальному мужику, которого даже и за глаза операм обижать всё же не хотелось).

 

Во время описываемых событий ему было то ли 36, то ли 37 лет.

 

Фанат службы, конченный трудоголик… Жена уж бросила, а новую так и не завёл… Да и как заведёшь, если на службе с раннего утра и до позднего вечера?.. При этом - почему-то твёрдо убеждён, что и подчинённых дома ждут только тараканы да горы немытой посуды на кухне…

 

Вот и решил, на ночь глядя, провести оперативку по предварительным итогам расследования…

 

Что, до утра отложить нельзя?!. Сучяра…

 

Тем более. что за ночь пока что неизвестный нам мокрушник вполне мог, одумавшись и раскаявшись в содеянном, назавтра - добровольно явиться с повинной… Вот и не пришлось бы розыскникам в этом случае лишний раз напрягаться, его разыскивая…

 

Так зачем тогда преждевременно гнать волну, и корячиться без нужды?..

 

Но непосредственного начальника на три весёлых буквы не пошлёшь, поэтому в числе прочих поплёлся в его кабинет и я. Пальто и шапку, надев, уж так и не снимал, потому как холодно в наших помещениях, да и тупящему в службизме майору полезно лицезреть свой личный состав в верхней одежде… Это - как лёгкий намёк на то, что пора уж баюшки, - нечего тут засиживаться…

 

Забегая вперёд, упомяну, что моего намёка начальник не воспринял, и оперативка продолжилась до полдвенадцатого!..

 

Скажу больше: едва мы расселись по стульям (я сел поближе к дверям), как Дубок, поелозив взглядом по моей верхней одежде, ласково оповестил оперов: «Наш Снежко, куда-то торопится… А-а-а, понял… У него - какие-то более важные дела, чем расследование вонючих убийства… Да?..»

 

Я смущённо потупился, поражённый проницательностью шефа.

 

И верно - дома, в холодильнике, меня терпеливо дожидалась кастрюля наваристого борща!.. Сейчас прибегу домой, жена разогреет борщ, и - нажрусь от пуза!..

 

Что значит в сравнении с этим какая-то жалкая мокруха?!. Если честно, то от того, поймают или не поймают убийц какого-то алкаша, мне лично – не холодно и даже ни жарко…

 

А вот жрать - хочется!..

 

«Иди домой, если так занят…» - совсем уж расщедрился Дубок.

 

Дождался, пока я вскину на него озарённый надеждой поскорее кончить эту бодягу взгляд, и безжалостно добавил: «Завтра можешь на службу не приходить, отдыхай… И послезавтра – тоже!.. Зарплату мы тебе по почте будем пересылать, чтобы не переутомлялся посещением кассы… »

 

Опера задвигались, загыгыкали, насмешливо зашушукались, понимая, что столь задушевная забота про личный состав начальства может расцениваться лишь как дубоватая шутка.

 

Я был не глупее прочих, а поэтому и не рванулся к двери с радостной ухмылкой отпущенного с контрольной двоечника. Понимал: уйду сейчас - потом меня сюда и на порог не пустят!..

 

Вот почему - остался на месте, и даже, снял шапку, положив её на колени. Показывал всем своим видом, что, так и быть, посижу ещё некоторое время в компании с товарищем майором, и терпеливо послушаю, о чём базарить будем…

 

Успокоенный моим капитулянтстким молчанием, и уже не дырявя мою одежду конфискующими глазками, Дубок вкратце изложил все обстоятельства расследуемого дела об убийстве гражданина Малькова.

 

Сам факт и обстоятельства обнаружения трупа - раз.

 

Два - возбуждение уголовного дела по статье: «Нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего».

 

Три - следствие по делу ведёт старший лейтенант милиции Антон Сысуев.

 

(Опера недовольно загомонили. Знали все Антона - чмо зачуханное… И так следаки ленивы по определению, норовя побольше своей следовательской работёнки спихнуть на орлов-розыскников, а этот же вообще - нюня! Самостоятельно бумажкой в туалете не подотрётся, никакой инициативы, и всё ждёт, что кто-то другой преступников найдёт, изобличит и на блюдечке перед ним на стол поставит!..

 

Ну, на этом этапе он, так и быть, медлить не будет, - запишет аккуратненько в свои талмуды всё, что опера ему раздобудут и надиктуют, но какой же хрен от него самого в расследовании?!.. Зато в случае успеха - все лавры победителя ему, следователю, - «ещё одно особо тяжкое преступление раскрыто старшим лейтенантом Сысуевым», а опера как бы - в сторонке, в лучшем случае всего лишь - «помогали»…

 

Таких, слепо работающих «по факту» следаков в угро называют «фактовиками». С одной стороны, они - явный балласт, но с другой - хоть не вредят, не кидают подлянок, не стучат начальству на оперские промашки…

 

А ведь среди следователей немало и любителей навешать крючков на сослуживцев, с такими ухо держи востро!.. Инициативничают, суки, так и норовя уличить коллегу в чём-либо противозаконном.

 

Дескать: «Опер такой-то выколачивал из подследственного признательные показания!», «Материалы дела - фальсифицированы!», «Грубо и системно попиралась законность!..»…

 

Не поймёшь, чего больше хочется такому: скорее поймать бандитов, или же – бросить в тюрягу побольше ловящих их, и немножко увлекшихся при этом оперов?..)

 

Четыре - заключение судмедэксперта. В письменном заключении о моменте наступления смерти коновал явно перестарался, обозначив время смерти Малькова как промежуток между 11.00 и 12.30, причём и тут оговаривалось, что время указано приблизительно, и позднее может быть уточнено…

 

Ещё важный штришок: из заключения: «…13 колото-резанных ран… нанесены каким-то предметом с остро заточенными режущими поверхностями, предположительно - медицинским скальпелем…»

 

Что ж, если наша судебная медицина в данном случае не ошиблась, то скальпель - это уже конкретная зацепка!.. Но - мало… чертовски мало!..

 

Эксперт-криминалист тоже не порадовал интересными находками.

 

«Орудие, с помощью которого были нанесены тяжкие телесные повреждения, на месте преступления не обнаружено…

…Незначительные следы крови - в коридоре на этаже у дверей квартиры, гораздо обильнее - на полу, стенах и потолке в прихожей… …а также - на одежде Щербаковых, Ленартовича и Соломатина…

…Отпечатков пальцев, предположительно принадлежащих преступнику, не обнаружено…»

 

Ничего конкретного не слышали и соседи по этажу. В лучшем случае - какой-то неясный шум в коридоре, а кто, что… Ничего внятного!..

 

Потом настало время докладываться каждому из назначенных на разработку отдельных направлений оперов. Каждый поочередно вставал со своего места и докладывал: чем занимался в последние часы, что удалось узнать, и т.д.

 

Бобров, к примеру, уже успел собрать предварительный материал по жмуру.

 

Согласно его информации, Мальков Игнат Яковлевич по этой жизни проходил заурядным хануриком-обаяшкой…

 

Женат (сынишке - 13 лет), за свои не шибко и долгие годы сменил кучу работ и специальностей: грузчик, матрос на речном теплоходе, сварщик, слесарь, строитель-шабашник, дворник в ЖЭКе, снова грузчик…

 

Лёгкий на подъём, прыгающая походка, улыбка до ушей - этакий алкаш-культурзатейник!.. О его постоянной роли весёлого прихлебателя в любой компании уже говорилось…

 

Этакий человечек, приятный во всех отношениях!.. Но – не для всех…

 

Часть опрошенных отзывалась о нём со сдержанным презрением. «Скользкий какой-то…», «Мог из собранных на бутылку общаковских бабок замутить себе, остограммиться за чужой счёт, а потом - отмажется…», «Натура у него пакостная, но - не по крупному, а в мелочёвке…»

 

А жена… точней, уже вдова Игната, Мария Малькова, - вообще не сказала о почившем супруге ни единого хорошего слова.

 

«Гад, паразит, бухарь несчастный!.. Сколько нервов мне помотал, сколько вещей вынес из дома и пропил!.. И теперь отчебучил - сдох как пёс… Это ж в какие долги теперь придётся влезть, чтобы похоронить его!..»

 

Сама собою набегала мысля, что недовольная супружником Мария его и «заказала»… Но – на какие шиши, если жили скудновато?.. Разве что, по просьбе супружницы, это сделал бесплатно кто-то из её родичей или знакомых… И потом, повод уж больно хлипкий… Не тянул на «заказуху»!.. Начни наши бабы мочить мужей лишь потому, что те поддают и барахло из дома спускают - давно уж мужиков в нашей стране не осталось бы!..

 

По ревности, или из желания хапнуть принадлежащее мужу имущество, или в бытовой ссоре во время совместной пьянки – ещё куда ни шло… Но признаков оного в данном случае пока что не замечалось.

 

Когда все опера, включая и меня, отчитались о проделанном, Дубок сформулировал первые версии произошедшего.

 

Упомянув, для порядка, две второстепенные (либо убил кто-то из находившихся в 68-й квартире, либо - «заказуха» со стороны вдовы Малькова или ещё кого-то из обиженных покойным лиц), он обосновал и развил главную, основную на сегодня версию: убийство из хулиганских побуждений, на почве внезапно вспыхнувших неприязненных отношений.

 

А убийца – либо живёт в подъезде, либо приходил к кому-то в гости.

 

Круг подозреваемых по данной версии широк, но - не бескраен, и его следует «пробить» массовым опросом всех проживавших в подъезде и 14-м доме, а затем – многократными допросами тех, против кого возникнут обоснованные подозрения (нет алиби, странно себя ведёт, имеет подходящее криминальное прошлое, просто на харю показался подозрительным, и т.п.)

 

На опрос жильцов 14-го дома и всего двора Дубок выделил большую группу оперативников.

 

Другой группе - поручил отработку спецконтингента проживающего в нашем районе. Имелось в виду задействовать агентурную сеть (пусть сексотики осторожно выведают, не хвастается ли кто-либо из криминала совершенной им мокрухой на Юбилейной), а также пошерстить «малины», хазы и притоны в поисках подозрительных лиц, прихватывая также и на улицах попавшийся на глаза около-криминальный люд… И свезя всех в райотдел, - от души расспросить их про жизнь, а заодно уж и выведать, мимоходом, не они ли случайно Бегуна уделали?..

 

Майор обратил внимание оперативников на два факта.

 

Первый - Мальков перед кончиной показывал два пальца (возможный намёк на то, что убийц - двое… Это совпадает, кстати, с информацией Щербаковых и их гостей о встреченных ими у лестницы двух мужиков в спецухах)…

 

И второй: сами облаченные в спецовки мужики талдычили Щербаковым что-то о промелькнувшем перед ними парне в жёлтой куртке… Отсюда задача – найти всех проживающих в окрестностях Юбилейной улицы парней в подобных куртках, и плотно побеседовать с ними…

 

Подумав, начальник угрозыска дополнил свой перечень третьим обстоятельством: скальпель как предполагаемое орудие убийства… Из этого предположительно вытекало, что Малькова завалил либо врач (вариант - санитар или студент – медик), либо квартирный вор, недавно отбомбивший адрес какого-нибудь медработника, и среди прочей добычи прихвативший оттуда мединструмент…

 

Так что искать подозреваемого этим двум опергруппам предстояло не совсем вслепую, а по некоторым наколкам, но слишком уж туманными они были. слишком мало зацепок и обоснованных подозрений…

 

Кстати, и на отработку обоих второстепенных версий (либо четвёрка сама и угрохала, либо жена Игната таким путём решила от него избавиться) начальник угро тоже выделил по парочке оперов - на всякий случай…

 

В расследовании убийства никогда заранее не знаешь, какая из версий сработает!.. Бывало множество случаев, когда настоящим мокрушником оказывался вовсе не тот, кого и подозревали с самых первых минут, а совсем другой фигурант, долго проходивший по делу лишь в качестве свидетеля…

 

«Но вообще - чую, что эту мокруху мы за пару дней раскроем, по горячим следам! - жизнерадостно подытожил Дубок. - Готов поспорить на бутылку с любым желающим, что через три дня бандит будет сидеть у нас, и строчить «явку с повинной»!..

 

Опера довольно заржали.

 

Но спорить с шефом никто не стал, - хрен из него «пузырь» выжмешь в случае победы, зато при поражении - он и выжмет из тебя, и задолбает потом напоминаниями, как ты лохнулся, утверждая, что поиски мокродела затянутся…

 

Но всем ужасно хотелось, чтобы начальник угрозыска оказался прав. Раскрыть мокруху в считанные часы - чертовски приятно и для собственного куража, и чтоб вышестоящему начальству пыль в глаза пустить…

 

И потом, все прекрасно знали: если убийство не раскрывается в первые же дни, то обычно оно оказывается нераскрытым очень долго, если и вовсе не виснет безнадёжным «глухарём» на показателях… А кому такое - по нраву?!.

 

Так что верили мы тогда, что скоро убийцу Малькова возьмём за жабры.

 

Но - ошиблись…

 

…Я ждал, что после оперативки шеф задержит меня и персонально пропесочит за неуместный внешний вид. «Все – в свитерах и куртках, как нормальные люди, и только тебе невтерпёж с совещания сорваться!»

 

Но он ничего не сказал мне тогда…

 

По наивности я думал, что Дубок уж и из памяти всё выкинул…

 

Ага, как же!..

 

…После той оперативки он ещё целый год при каждом удобном случае, тыча мне в глаза быстро растущим перечнем моих служебных упущений, обязательно напоминал и про это: «А помнишь, как тогда-то на вечернюю оперативку ты в верхней одежде заявился?!. Ну ни малейшего чувства долга перед своим райотделом!.. И ни капельки не болит у тебя душа за наше общее дело!..»

 

А почему у меня обязательно должна болеть душа за то, за что несёт персональную ответственность моё начальство?.. Пусть оно душевно больным и ходит!..

 

…И что хорошего сделал мне райотдел, чтоб я ещё и в долгу перед ним числился?!. Да пошли вы все лесом!..

 

Это не я вам - это вы мне задолжали… Как минимум - зарплату за три месяца!..

 

А они про какой-то мой долг им толкуют…

 

…Не, ну всё ж какое сволочное это племя - наши начальники!..