В вместительный тором внесли носилки с Дилогором, гайс

Намтар указал на дальние покои. Дилогора аккуратно положили

на широкую деревянную кровать. Хиилы сказали гайсу, что

сами приглядят за уснувшим.

для Оналей и Комвера предоставили две светлые гостевые

комнаты на втором этаже.

Морщась от боли, Ийвэ сняла мокрую, измазанную грязьью

одежду, кольсу, ополоснулась теплой водой из медного таза,

стоявшего предусмотрительно у стены на скамеечке. Вытеревшись

белым полотенцем, достала из седельной сумки чистую рубаху

и узкие темно-фиолетовые штаны. Переодевшись в сухое, Ийвэ

повертела в руках кольсу: одевать или нет? А вдруг этот

гайс Намтар обидится? дол, предложил радушное

гостепримство, а они, гостеньки удалые, в кольчугах ходят,

позвякивают, в его же тороме. Да собственно говоря, чего боятся?

Кадмалу охраняют чары вуалепы, задолго до появления врага

поднимут тревогу. Вздохнув, Ийвэ положила кольсу в сумку,

в любом случае она успеет ее надеть.

Иссвеллский пояс с кличками она повесила на спинку

деревянного латана поставленного у самого окошка. Старый, крепкий

латан застелен двумя матрасами набитых дулистым сеном.

Поверх матрасов лежало яркое в черно-красную полюсу покрывало,

и еще четыре подушечки лежали у изголовья.

Улегшись на латая, прямо па полосатое покрывало Ийвэ показалось,

что в комнате душновато. Она открыла оконце заставленное

красными, розовыми, синими, зелеными и желтыми стеклышками-

четырехугольниками. Наверно, когда светит солнце сквозь

разноцветные четырехугольники в комнатке сразу становится

веселей и уютней. Но сейчас солнце только всходило и было на

другой стороне торома, а здесь за открытым окошком царило,

прохладное, пахнущее дождем, утро.

 

Сразу с дуновением ветерка влился густой аромат хвои

исстучей и наполнил вою комнату. Ийвэ с наслаждением вдохнула

этот тягучий смоляной навар и услышала какое-то особо

щемящие за сердце, плаканье иволги:

- И-лу-лу. И - лу-лу. Илу. И-лу-ю.

Под илулуйную жалобную песню иволги, Ийвэ крепко, без снов

уснула.

Противное, назойливое жужжание комаров не дало как следует

выспаться. Ийвэ. С закрытыми глазами недовольно отмахнулась

от тонконогих пищалок, но те и не думали отлетать. Комары с удвоение

силой зазудали чуть ли не самом ухе.

- Да чтоб вас, окаянные! - разозлилась Ийвэ и окончательно

открыла глаза. И первое, что увидела - на подоконнике

свежесорванный букет лесных цветов: белых ромашек, лазоревых

колокольчиков, бледно-сиреневых в бурую крапинку лилий и

ярко-желтых купальниц.

Недоумевая Ийвэ приподнялась, взяла цветы в руки. Кто же

это мог сделать? Дверь в комнату была не заперта, и у Ийвэ

появилась уверенность, что кто-то не поленился залезть со

стороны двора на второй этаж и положить букет именно ей.

Не брат же или Анева принесли цветы тайком. У них и без

цветов сейчас забот полон рот. Новый ухажер? - Вот еще новость!

Но, если признаться честно, всегда приятно когда кто-то

неизвестный дарит цветы. Ну ладно, как-нибудь разъясним тайного

приносителя букета. Наверно он и сам долго таится но будет.

В дверь тихо постучали.

- Войдите! - отозвалась на стук Ийвэ и быстро спрятала

цветы за спину.

В комнату вошла девчушка лет тринадцати-четырнадцати. Рыжие,

волнистые волосы заплетены в тугую косу. На загорелом лице

не счесть сколько веснушек, в голубых глазах одновременно

проскальзывало и робость, и восхищение, и любопытство.

На девчушке под цвет ее глаз надето платье о короткими

рукавами, новый клетчатый фартук, на ногах плетеные из

коричневой кожи сандалии.

- Тебе чего, красавица? - дружелюбно спросила Ийвэ, видя, что

вошедшая конопатая девчонка никак не решается заговорить

первой.

- Я, меня... - замямлила та, но собравшись духом, выпалила:

Жена гайса Намтара, Лаита, прислала меня к вам, в помощь.

Вон, я вижу, лежит ваше грязное белье. Я постираю, где

порвалось - заштопаю.

- Подожди, востроглазая, подожди! - засмеялась Ийвэ. -

Постирать ты успеешь, как звать тебя?

- Тимпли. - ответила она и мигом собрала в охапку грязное

белье гостьи.

- Не суетись, Тимпли. Ох, больно ты шустра! Вот, что я тебе

скажу: я сама люблю забоится о себе, постирать там или зашить, Лучше

ты мне это предоставь.

- Как вам? У вас руки перевязаны, пальцы в царапинах и ссадинах. Да,

если хозяйка Лаита увидит как вы сами хлопочите о себе,

попадет же мне тогда!

- Строгая значит у тебя хозяйка?

- Она строгая к тем, кто от дел отлынивает, да от обязанностей

своих увиливает.

- Уговорила ты меня, Тимпли. Бери, лишь до дыр не застирай

от усердия, и не забудь принести вазочку с водой, кто-то пока

я спала букет на подоконник положил. Чудесные цветы!

- Они вам понравились, правда? - веснушки на личике Тимпли

прямо засветились золотистыми искорками от счастья.

- Ты нарвала? - изумилась Ийвэ и с облегчением подумала, что

это не таинственный поклонник, а обыкновенная рыжеволосая

девчонка.

- Я. - смутилась Тимпли. - Мне хотелось сделать вам что-то

приятное.

- Спасибо тебе большое, Тимпли. И ты не испугалась залезть

на второй этаж? Высоковат он у вас.

- Да, разве это высота? Я быстрее всех в Кадмале лазаю по

деревьям. Тут на берегу озера старая сосна растет, она выше

других сосен. Я самая первая взбираюсь на нее. Мальчишки

слабаки отстают от меня.

- Ты не преувеличиваешь, Тимпли? Хвастовство до хорошего не

доводит.

- Я?! - округлила голубые глаза Тимпли оскорбленная тем, что

молодая гостья ей не верит. - Я свое имя настоящее почти

- забыла, только и слышу кругом:белка, да белка. Белка по-нашему

Тимпли. Прозвище прилипло ко мне с шести лет.

- Вот как? Ярости я не знала. А мне-то можно тебя так называть?

- Называйте, как хотите. Если вы у нас подольше погостите,

я покажу, где та сосна растет и с ручными белками

познакомлю.

- Очень хорошо. Я тебе забыла сказать свое имя...

- А я уже знаю - Ийвэ!

" Ну надо же! - пронеслось в голове Ийвэ. - Имя мое

прознала, рыжая древолазка."

Дверь за проворной Тимпли захлопнулась и тут же снова

распахнулась, Мескинев быстро подошел к сестре:

- Тебя зовет Лаутис. Хиилу нужно осмотреть твой локоть и нет

ли каких других ушибов.

- Напрасно беспокоится, учитель. Вот смотри, больнушки

затянулись и локоть совсем не болит.

- Это ты нашему травнику покажешь, а не мне. Ганс Намтар

приглашает нас на ужин.

- Ого, значит я проспала почти до вечера. То-то думаю, комарье

чересчур раскусалось да распищалось. А Комвер где?

- Рыцарь в покоях Дилогора.

- Как он там?

- Все так же спит. Лаутис до сих пор не знает, когда он

- проснется. Но, если меня не обманывает предчувствие, Дилогор долго не будет находиться в сонном состоянии, что-то его

разбудит. - Мескинев задумчиво потеребил пальцами бороду.

- А интересно что? - воодушевилась словами брата, Ийвэ.

- Давай пока не будем гадать. Время покажет. Так ты идешь к

Лаутису или нет?

- Иду, иду. - Ийвэ вытащила из сумки подарок Сейтины - мягкие

линии. Дорожные сапоги шустрая Тимпли тоже успела прихватить

с собой.

В покоях, где лежал Дилогор горели желтоватым светом две лампы —

ночники. У самой кровати на резных табуретах сидели Лаутис,

Анева, Комвер, гайс Намтар и чем-то шепотом переговаривались.

При виде Оналей они умолкли. Гайс Намтар задержал взгляд на

Ийвэ дольше, чем на Мескиневе. Ийвэ почему-то сразу догадалась

о чем пожилой дархед думает. Дескать, зачем такую молоденькую

девчонку таскают всюду за собой. Сидеть бы ей дома, да

хозяйством заниматься, а не пыль дорожную глотать.

- Как твои ушибы, Ийвэ? - обратился к ней Лаутис.

- Вроде ничего, учитель, заживают потихоньку и совсем не болят.

" Совсем не болят" Ийвэ приврала, левая нога еще здорово ломила

и рука побаливала от ночного удара об землю, просто Ийвэ не

хотелось показать себя в глазах гайса Намтара беспомощной,

плачущей от каждой царапины девчонки.

По тонким губам дархеда скользнула чуть заметная усмешка. Ийвэ

он ничего но сказал, только встал с табурета и произнес:

- Не буду вам мешать, Лаутис, осмотри больных и сразу

приходите ужинать.

Едва дверь за гайсом закрылась, Лаутис строго и осуждающе

посмотрел на сестру Мескинева. От него не укрылось вранье Ийвэ.

Та густо покраснела и молча протянула руку для перевязки.

За длинным столом в большой обеденной комнате по правой стороне

сидел гайс Намтар, Лаутис с Аневой, Рандар Белль, Онали и

почетные ветераны воины. По левую сторону жена гайса Лаита,

миловидная и привлекательная женщина. Рядом с ней три взрослых

женатых сына с женами, четыре внука - подростки, племянник Алонер

и Тимпли. Она весело подмигнула Ийвэ правым глазом. Алонер,

здоровый, парень с веснушками на лицо и каштаново-рыжими кудрями.

Посмотрев на Ийвэ, он смутился и опустил глаза к столу.

Брат гайса Намтара, Дарер, трагически погиб вместе с женой

на реке Пайтиле семь лет тому назад. Намтар растил детей брата,

вместе со своими и никакой разницы между ними не делал.

Первый куоок вина выпили за Дилогора и за его скорейшее

пробуждение, затем за хиилов и остальных, кто был в ту роковую

ночь на равнине Баккарва.

Ближе к концу удина Лаутис подробно рассказал, что тогда с

ними приключилось. Гайдар Бёлль изредка поддакивал словам

хиила. Вое сидящие за столом молча и затаив дыхание, слушали и

с трудом верили услышанному.

Когда Лаутис кончил говорить, гайс Намтар оказал следующие:

- Страшен и ужасен твой рассказ, Лаутис. Бы ждем угрозу из

Туманного Баддага или из самого Каргала, а настоящая угроза

таилась у нас под ногами. Про холм Эрвил, он назывался когда-то

Дозорный, я прочитал в старинной книге Деела про одно

загадочное убийство около него. Во времена династии Бонн возникшей

после Первого Лихолетия, младший брат Ольтен Бонн решил

завладеть короной старшего брата Кантена. Есть предположение,

что коварный Ольтен тайно занимался черной магией. Подло убив

Кантона на охоте, Ольтен провозгласил себя королем.

Братоубийца просидел на троне ровно один месяц. Его труп

нашли у подножия Эрвил с искаженным от ужаса липом.

Никаких ран на теле не обнаружили. И от яда он не мог умереть,

потому носил на груди круглый талисман с красным кристаллом

тагалита.

Больше похоже на то, что Ольтен чего-то сильно испугался и

трусом его назвать нельзя, наоборот, смел и решителен. Кого

он увидел тогда? Призрака убитого брата, с колдовством

своим не совладал и поплатился, или же...

Лаутис но дал докончить гайсу Намтару:

- Ольтон не видел гивь Неусыпь. Иначе тут расстилалась бы

мертвая пустыня, не могли преданные королю Кантену донну

соратники, отомстить за убийство Ольтену?

- вполне возможно, но вряд ли. Ольтен не расставался ни днем,

ни ночью с заговоренным лезгом. Стал бы он боятся

вооруженных ладен. Не мстителей встретил Ольтен у Дозорного, что-то

другое, и такое от чего у него поседели волосы на голове,

брови и усы.

- Мне кажется здесь не обошлось без Каргала. -

- предположил Лаутис. - 1обекденноо Зло никогда не сдавалось.

Оно везде и всюду искало лазейки и находило их.

Лаутис рассказал про замок Доатар на Змеиных Скалах, про

храбрую Василу, убившую ночного кровопийцу.

- Вампиры и упаки у нас никогда но водились, - выслушав

Лаутиса, промолвил гайс Намтар. - Дальгорим стоит в развалинах,

но ничего подобного в ном не обитает. Одни аисты вьют

гнезда.

- Аист - птица мирная и на худом месте никогда не поселится, -

резонно заметил Лаутис. - Хотел бы я побивать в Дальгориме.

не потеряй столько силы Дилогор и он тоже не отказался

осмотреть замок.

- Мы обязательно туда съездим, не только дархолы навещают

Дальгорим. Из наутмана и лауманда изредка приезжает рыцари

поклонится усыпальницам некогда могущественных королей, а

особенно к гробнице королевы Талнагар.

Под ее знамена встало свыше двадцати тысяч рыцарей того

времени, причем самых лучших. Когда ослабевшая, от ран королева

Талнагар выронила лезг из рук, ее оружие подхватил бившиеся

рядом Ромдям Надилтон и разрубил от плеча до пояса главного

араха кадавлаков Гингуба. Наверно Рагруот сильно разочаровался

в непобедимой мощи кадавлахов. Долго они были потом в

немилости у Собирателя Тьмы. Прятались в своих грнзных пещерах

Туманного Галдага.

- Зато сейчас не прячутся, - сурово сказал Даутис. Кадавлаки

вновь размножилась и воспряли духом. Нынешние не чета тем,

которые сражалиоь в давние времена. Они стали сильнее, свирепее,

умнее. Рагруот одарил некоторых арахов черными знаниями, чтобы

те не уступали Долгоживущим. Помни об этом, гайс Намтар.

Пренебрежительность к противнику может обернуться трагедией.

- Я все учту, Лаутис. До меня уже дошли слухи о нынешнем царе

арахов Манбуге. Этот арах превзошел по уму и черной магии всех

предыдущих арахов и армию он собрал большую. - Гайс Намтар

умолк, затем снова заговорил:

- И Вот о чем хотел попросить тебя, Лаутис. Хочу и завтра

съездить к холму, Эрвил. Не поедешь ли со мной?

- Хочешь самолично посмотреть на могильник Неусыпи?

- Хороню, я поеду с тобой, мне надо снова взглянуть и на холм

и на могильник. В мощи Дилогора я не сомневаюсь, но чувствую

должен побывать там еще раз.

- что же, решено. Ты кого-нибудь возьмешь с собой, Лаутис?

- Рыцаря Комвера. Анева в Онали приглядят за Дилогором.

-- Ну не только твои друзья приглядят за Дилонором. Дон жена

Лаита неплохая сиделка и помощница в подобных делах. Не так ли,

дорогая?

- Конечно так, дорогой. Поезжайте вместе и ни о чем не

беспокойтесь. Присмотр за мудрейшим Дилогором будет самый наилучший.

Посидев еще немного за столом, обговорив и обсудив дальнейшие

нужды и заботы о Кадмале, вое встали, поблагодарили хозяина и

хозяйку за ужин и разошлись по комнатам спать.

Утром, свежим и пеням, конный разъезд во главе с гайсом

Намтаром покинул Кадмалу.

Вернулись всадники через два дня, здоровые, полые, невредимые.

Лаутис в первую очередь опросил Дескинева о состоянии вековечного

старика.

- По-прежнему без изменения, спит. Никаких признаков пробуждения.

- Мн не можем долго ждать. Осталось полторы недели до августа.

Если Дилогор не проснется в первых числах, то двинемся дальше

без него.

- А у холма Эрвил все спокойно, никакая опасность не грозит

вновь?

- Дилогор знает свое дело. Из нового могильника больше

никто не появится.

- Ну и славно, вот и. отлично. Пойду тогда сменю сестру. Чуть

не забыл, Жвэ просит у тебя разрешение прогуляться к берегу

озера Дальгиле.

- Я надеюсь, не одна?

- Пет. Сестренка со многими успела подружиться и перезнакомиться

в тороме Намтара. Не скучно ей тут.

- Не желательно лишние знакомства Ийвэ заводить, но что,

сделано, то сделано, я разрешаю, пусть сходит.

Рыжеволосая Тимпли, не хвасталась зря своим умением быстро

лазить по деревьям, подойдя к великану постучу, росшему в

тридцати шагах от берега озера, Тимпли и три внука гайса Намтара

Оандар, Аладар и Канрим поздоровались о деревом будто с

живым. Видно могучий, исстуч внушал подросткам восхищение

огромным ростом, величием, и том что рос отдельно от

остальных исстучей. Ни дать, ни взять - лесной полководец и только.

Ийвэ тоже с благоговением подошла к дереву. Ветры и дожди

обнажили узловатые, скрученные, но крепче железа, корни.

Коричнево-бурая кора у подножия сильно растрескалась. Две

расставленные ладони можно просунуть в даль между толстыми

пластинами коры.

Тимпли, одетая как мальчишка, скинула сандалии и с проворством

белки цепляясь пальцами ног и рук за выступы коры ловко начала

взбираться по стволу, за ней следом Сандар, Аладар и Канрим.

-- Нге-ген! - закричали они Ийвэ. - лезь за нами не бойсн!

" А что? - задумалась Ийвэ. - Умение лазить по

деревьям мне пригодится когда-нибудь. И надо показать этим

ретивым древолазам, что не боюсь высоты и на вершину тоже залезу."

Ийвэ сняла линии, уцепилась пальцами рук за шершавые

пластины коры, подтянулась. И вдруг заметила, что исстуч помогает

ей подставляя более удобные наросты и выступы коры.

Ошеломленная этой поддержкой, Ийвэ поднималась все выше и выше.

Добравшись до первых толстых сучьев, сделала передышку, затем

посмотрела вверх. Где-то высоко, в густой кроне слышались

звонкие голоса Тимпли и мальчишек. Передохнув немножко, Ийвэ снова

принялась подниматься по сучьям и ветвям.

На трех удобных развилках веток сидели Тимпли и внуки Раиса

Намтара, поджидал сестру Маскинева. Раскрасневшиеся Ийвэ

примостилась рядышком с Тимлли. Вид с макулки лесного великана

был изумителен и прекрасен!

Синяя гладь Дальгиле сверкала золотистыми бликами под лучами

июльского солнца. Белые, редкие облака отражались на

поверхности озера. На восточной стороне, на гранитных берегах,

отчетливо виден далекий замок Дальгорим. Над самой высокой

башней летали аисты.

Похожие на темно-зеленые бархатные ковры, колыхались под

легким прикосновением ветра вершины исстучей. С пронзительным

свистом проносились стрижи, пни вычерчивали черными

крылышками таинственные круги и в воздухе и у берегов озера

Тимпли завистливым взглядом следила за полетом стрижей.

- Почему я не птица? Почему не могу летать? даже у кусачего

комара есть крылышки.

- А ты вообрази себя птицей и вспорхни навстречу ветру, -

ехидно подколол Тимпли, вихрастый Сандар, а Аладар с

Канримом заговорщески перемигнулись друг с другом.

- И не умно с твоей стороны, - повернула голову Тимпли в

сторону байдара. - Разве плохо летать? Знать бы заклинания

или, что там в подобном роде.

- Ха! Заклинания многие забыты, а полетать..., полетать и я

бы но отказался, Только на чем или на ком? Вот что

интересно. В самом деле, но на драконах же? Эти чешуйчатые страшилы

в одних сказках разрешают кататься на своих спинах. К живому-то,

попробуй-ка, сунься.

- Ну нашли о чем говорить, - одернула Сандара, Ийвэ. - В

землях Кауманда и в горах Хай-Хьё жива память о Хамфаре.

Прилети сюда, в эти края, дракон сжег все леса. Возможно и

озеро Дальгило наполовину бы выкипело. Не стоит никогда

насмехаться над драконами, над живыми, ни над мертвымми.

Драконов мало осталось, но они очень злы, коварны и безжалостны.

- А бывают и добрые! - не унимался Сандар. - Взять к примеру

злого дракона Алцеттрона, или великого морского змея

Аккуунафа. Вот кого уговорить помочь сражаться против

Рагруота. Аккуунаф, говорят, так огромен, что когда плывет вдоль

берега тот затопляется, как от сильного прилива, на одной

его чешуе могут свободно уместится лежа сорок человек.

Подплыл бы великий сорокой змей к северным берегам Ярмага,

вздыбил огромные волны своим годным хвостом и. те докатились до

самого Баргала, а может до Барага. Тут и конец пришел бы

черной крепости Собирателя Тьмы.

Иквэ снисходительно посмотрела на Сандара. Видно змеи и

драконы не давали мальчишке покою. Белый Алдетрон во Бремена

первого Лихолетий защищал собственные владения, а заодно и всех

тех, кто жил на его землях от летучих черных доркеров и

ползучих, ужасных, огненных мармитов. Про Аккуунафа же, Бандар

преувеличил, морокой змей не был таким огромным.

- Я слышала, от своего брата, - заговорила Ийвэ, поглядывая на

мелькающих туда-сюда быстрокрылых стрижей. - Что Дилогор один

раз летал на спине орлига Телеменкаля, кажется через Каменный Пояс,

но было очень давно.

- Ого! - разом вырвался возглас восхищения у Тимпли и у Сандара.

- И слышал про этих птиц, - сказал Аладар. - вспомните, как к

нам приезжали пятеро рыцарей из Кауманда. И один из них бывал

у гор Каменного Помоа. Рыцарю повезло увидеть орлигов,

которых он считал вымершими.

- Да, я тоже думал, что горные птицы все исчезли. -

поддержал Аладара, Канрим. - Пока рыцарь не показал моем перо

могучей птицы, которое он носит на груди, как талисман.

Внизу вдруг послышались кийки. Подростки прекратили разговор

и прислушались. Уже отчетливей стало слышно, что зовут Ийвэ и

их.

- Кому это мы понадобились? - недовольно буркнул Аладар.

Как будто без нас не могут обойтись.

- Но бурчи, - сказал Тимпли. - Раз зовут, то надо слушаться.

И повернула голову к Ийвэ. - Мы сюда еще раз залезем, а?

- Если мне разрешат, - уклончиво ответила та.

Вздох сожаления едва не прорвался из груди Ийвэ. Она заранее

уже знала, что никогда больше не поднимется на верхушку лесного

великана исстуча, и поэтому не хотела понапрасну огорчать

рыжеволосую, немножко простодушную Тимпли.

Спускаясь обратно вниз снова почувствовала помощь исстуча. Ийвэ

мысленно поблагодарила за эту поддержку дерево.

Внизу, у корней лесного полководца стоял Мескинев и брат

Тимпли, Алонор. Когда Ийвэ последняя спустилась вслед за

Канримом, Мескинев шутя упрекнул сестру:

- Тебе лишь разреши, готова сидеть на вершине дерева до

седых волос.

- Когда-нибудь они долазаются по исстучам. Самый древний

старожил возьмет и превратит вас в белок, - вставил свое слово

Алонер. - И но ухмыляйся, Тимпли, я говорю чистую правду.

- Сказки все это, - отмахнулась Тимпли от Алонора. - Ими

одних малолеток пугает, чтобы те не лезли куда не надо и лбов

себе не расшибали. Лучше скажите, зачем звали нас?

- Вас звали к обеду. Опоздавшие рискуют остаться и без ужина.

Одним воздухом, шишками с хвоей сыт не будешь.

- Что верно, то верно, Шишки еда для белок и пропускать обеды

и ужины гайса Намтара просто глупо и неуважительно. Я не

жалею, что поднялась на самую макушку этого красавца. Какой

обзор с него, какой простор! Замок Дальгорим с аистами виден

до мельчайших подробностей. Когда ми же мы сходим туда, брат?-

Ийвэ с надеждой глянула на Мескинева.

- Надо опросить у Лаутиса и гайса Намтара. Они решат, не мы.

Дадут добро, пойдем, а нет - придется любоваться издали.

- Хорошо бы разрешили, что им стоит, - мечтательно произнесла

Ийвэ. - А вы наверно, не раз там бывали? - обратилась она к

Сандару, Аладару и Канриму.

- Само собой, - раздулся от гордости Сандар. - Там есть на что

посмотреть и чему подивится.

- И чему испугаться, - откликнулся на слова Сандара, Аанрим и

хитро подмигнул Ийвэ. Сандар незаметно для всех показал кулак Канриму, мол, смотри лопух, не проболтайся, чего я там испугался Ийвэ улыбнулась мальчишкам и ничего не сказала. Ей хотелось

попасть в Дальгорим но просто из любопытства из головы не шел

разговрр гайса Намтара о рыцарях из Кауманда. Да и Аладар

тоже напомнил о них. Имя Ювина Аимона никто не упомянул. Однако,

Ийвэ сразу поняла, рыцарь посещал замок и усыпальницы королей.

Ей хотелось своими, глазами посмотреть то, что когда-то видел

Ювин.

" Опять Ювин. Тщетно я пытаюсь забыть его или любить, как друга.

Ничего пока но получается. И нужно же было этим дархедам упомянуть

о рыцарях из Кауманда", - думала про себя Ийвэ вполуха

слушая Тимпли, которая шагала рядом и болтала, о воякой чепухе без

умолку.

Через неделю Опали, Лаутис, Комвер, гайс Намтар с двумя старшими

сыновьями Лантаром и Канримом , после завтра отправились

верхом на конях к замку Дальгорим. Анева остался сидеть

около Дилогора.

После трех часов быстрой езды, копыта коней громко застучали

по ровным плитам древней дороги ведущей к Дальгориму.

Суровые, толстом каменной кладки стены замка с зубчатыми

башнями-бойницами подобно несокрушимым скалам возвышались на

мощном грантном утесе, который величественно застыл над озерной

гладью Дальгилле.

Казалось ни воины, ни время никогда не разрушат несокрушимую

твердь замка, но проехав через разрушенное южные

ворота в виде арки, видно, как Дальгорим постепенно разрушается и

приходит в запустение: выщербленные, растрескавшиеся гранитные

плиты в виде шестиугольников у центрального входа в здание

замка, провалившееся тут и там крыши, валяющиеся повсюду

сгнившие переводные балки, отвалившиеся штукатурка, куски ржавого

железа, растущие повсюду сорные травы и мелкие кустарники желтой колючей акации.

Да, некогда хиилы построили живописный дворец из белейшего

мрамора с ветвистыми голубыми прожилками, чтобы любоваться

озером и прекрасными исстучами. После Первого Лихолетия

оставшиеся в живых хиилы навсегда покинули Килессветим. много позже,

пришедшие после них "юди-дархедн перестроили остатки

дворца в неприступный замок-крепость Дальгорим.

Много королей и королев сменяли Друг друга. Самые известные,

каких еще запомнила история, король Дальдин Неукротимый,

завоеватель многих земель и объеденивший в одно целое огромные

края Пласотары. Сам Улъпин Единоборец родился здесь, но

похоронен в другом месте. Королева Талнагар одержавшая победу над

кадавлаками и отомстившая за смерть мужа короля Альтина и

десятилетнего сына Ульпвна названного так в честь легендарного

предка, которому пророчили большое будущие.

Кадавлаки по наущению Рагруота, тайно пробрались в Пласстару,

приняли вид мирных поселян и когда начался праздник весны

сделали свое черное дело. В проезжающего короля с сыном и со

свитой, мимо полей, где начался посев пшеницы, они выпустили

две отравленные стрелы. Сын и отец умерли сразу. Самой

королевы на празднике не было, она сильно болела и не могла

сопровождать мужа. Страшная весть подлетела в замок. Неутешным

горем и плачем окончился тот праздник весны...

Коней привязали к большому медному кольцу вделанному в каменную

кладку стены замка и вошли под своды древнего обиталища

живших когда-то тут великих и не очень великих королей

Пласстары.

Шаги идущих людей и хиила гулко отзывались в пустынных залах и

широких коридорах. Неплохо сохранились Фрески на стенах

изображающие сцены из жизни обитателей замка: охоты, битвы, пиры,

турниры.

Прошли по напольной мраморной мозаике в большой тронный зал.

Сквозь многочисленные прорехи и щели крыши роились в косых лучах

солнца пылинки. Но обеим сторонам зала, в мягком полумраке

между колон, застыли гранитные скульптуры властителей Дальгорима.

Самого возвышения и трона давным-давно не было. Осталось лишь

основание в виде многолучевой звезды из редких пород

мрамора-красного, синего, желтого, розового и белого.

Ийвэ с немым восхищением и восторгом разглядывала былое

величие Дальгорима. Остальные так же молча осматривали все кругом.

Тишину нарушил гайс Намтар.

- Теперь пройдем в усыпальницы, дольше смотреть нечего, да и

до вечера надо вернуться домой.

Усыпальницы находились в глубоком подземелье замка. В подземелье,

или вернее в подскальной галерее не замечалось сырости и

плесени, не сочилась вода с гранитных стен, не чувствовалось

затхлости. Наоборот, ощущалось легкое прикосновение ветерков,

дующих сквозь невидимые отдушины, другом сухо, прохладно и

полнейшая тишина.

Свет факелов освещал ровные прямоугольные из черно-серебристого

мрамора - саркофаги. На каждой тяжелой крышке выбиты золотыми

буквами имена владык Пласстары.

У изголовья саркофагов ниша, в нише на пьедестале, в полный рост

скульптура умершего короля или королевы,

Ийвэ поднесла, факел поближе к каменным изваяниям и отшатнулась.

До того искусно резец неизвестного мастера вырезал каждую

черточку лица, кождую тончайшую складку одежды, доспехов.

Долго пробыли в почтительном молчании перед, саркофагом

Дальдина Неукротимого, затем у Альтина, Талнагар и их сына Ульпина.

Королевская семья стояла, на пьедестале и казалось

вот-вот сойдут с него. Алътин, одетый, как воин, сжимал в руках

низкоопущенный меч. Талнагар полжила левую руку на плечо

сына, а правая ее рука тоже упиралась на рукоять висящего на

поясе лезга.

Ийвэ всматривалась к каменные лица правителей и думала о

короне королевы Талнагар. Правда ли, что в ее корону вделан

редчайший из рубинов, несравненный Янниз - Алое Око

черного Маджриба из далеких южных стран, где солнце светит так

жарко, что кожа местных жителей имеет темно-коричневый цвет. И

правда ли, то, что королева погребена именно в этой короне?

Надо опросить у Лаутиса. Учитель, наверно, должен знать.

Многие саркорани и ниши пустовали. Не вогнулся в родную Пласстару

Ульпин Единоборец. Но только он один, многие короли

Дальгорима сложили свои головы в чужедальних землях.

Не было места и подскальной галереи братоубийце Ольтену Монну.

Труп Олътена тайно вывезли за реку Найтило, сожгли и пепел

развеяли но ветру. Зато его старший брат Кантен мирно

покоился в мраморном саркофаге.

Разграбление, осквернение последнего пристанища королей

Дальгорима не угрожало. На каждый саркофаг наложены специальные

чары охраняющие от незваных грабителей и воров.

Покидали Дальгорим с легкой грустью и сожалением, Ийвэ часто

оглядывалась назад будто забыла там что-то.

- Понравилось тебе, Ийвэ? - спросил Лаутис свою ученицу.

- Да. Мне лишь непонятно, почему не возродило? Дальгорим и

не только он, а города и соления в Пласстаре? Ведь

отстраивались вновь пепелища, заселялись по-новому покинутые земли.

- Мне понятен твой вопрос. После двух Лихолетий здешние края

совсем обезлюдели. К току же, очень часто происходили

пожары, засухи, болезни, падеж скота, или не прекращающие дожди

губили на корню урожаи. О уходом же последних хиилов,

Пласстара совершенно зачахла. Однако, кто знает, может со

временем брошенные земли заселятся постепенно...

- А верно, учитель, что в короне королевы Талнагар вделан

редкий рубин Янниз - Алое Око черного Маждриба?

- Верно. Рубин прислали в качестве подарка на десятилетие

сына Ульпина. Через две недели сын и отец погибли от

отравленных стрел. Талнагар велела ювелирам вправить Янниз в

корону, которую она сама носила.

С Алым Оком в короне Талнагар победила кадавлаков, но какой

ценой! Сама осталась чуть жива и больше половины войска

полегло на равнине Баккарва. Не принес королевскому семейству

рубин черного Маждриба счастья, как того хотелось. Умирая от

ран, Талнагрр приказадла похоронить вместе с короной, дабы

Янниз никогда никому не достался.

- Значит на рубине наложены злые наговоры?

- может быть. Хотя подарок из южной страны Бахтнам был

преподнесен послами от тамошнего правителя шазида Манседа от

чистого сердца. Они и в мыслях не имели ничего плохого.

Просто дарящие не знали тайной силы рубина. В их глазах это

просто редкая драгоценность из древней сокровищницы

правителей Бахтнама.

Лаутис, а черный Маждриб действительно существовал? Уж очень

туманно и непонятно пишется о нем в старинных книгах Деела.

Можно сказать совсем не пишется. Несколько скупых строк и все, -

поинтересовался гайс Намтар, явно увлеченный рассказом Лаутиса.

 

- О черном Маджрибе и виражу написало мало, и не в одних

книгах Деела. Когда я был молодым, мне разрешили прочесть

тайные рукописи из Эйвкоторама. Вот, что я запомнил о Маджрибе.

Маджриб - великий маг-нагбар приплыл в страну Ахар,

расположенную рядом с Бахтнамом, на лодке, которая сама плыла по

воле мага без весел и парусов. Предполагают, маг-нагбар

приплыл с той восточной стороны, где затонули Большие Острова.

Высокий ростом и чернее смолы в котлах огненных ранбагов, он

поначалу творил добро и помогал шазидам Ахара умело и

благополучно править страной. Создал собственную школу, где

делился с избранными учениками сокровенными знаниями. Потом вдруг

маг пропал надолго и никто ничего, даже ученики не знали о

нем. И однажды Маджриб объявился в Самароне, где чарами и

хитростью отвоевал себе трон. Затем взял в жены принцессу Тан Пан,

пятую дочь императора Жймнма Туйкана Ян Мо. У них родилась

девочка, впоследствии ставшая страшной королевой Бальмалой.

Маджриб чересчур доверился дочери, посвятив ее в сокровенные

тайны колдовства и магии. Но коварная дочь задумала свергнуть

отца с трона и самой стать полновластной королевой Самарока.

Бальмале помог в этом деле Рагруот из соседнего Каргала. По

черной силе и мощи, Рагруот и Балмала оказались достойными

соперниками против Маджриба. Маг понял, что одному ему их не

одолеть, и в бессильной ярости он проклял обоих и покинул

ненавистный Самарой, лелея в душе когда-нибудь отомстить

заговорщикам.

Вернувшись в Ахар,Маджриб и не подумал вновь служить шазиду,

как раньше. Маг потребовал правившего страной шазида Салмала

уступить ему трон, а самому убраться на все четыре стороны.

Подобное наглое заявление Маджриба привело в ярость молодого

шазида, да еще в присутствии всей дворцовой знати. Приказав

страже немедленно убить самозванца, шазид Салмал сам обнажил

кривой ярцнил и замахнулся на дррзского мага-нагбара.

Маджриб злобно рассмеялся, дунул на стражников, те упали

замертво, а шазиду плюнул в лицо. Придворные ахнули. Подобного

оскорбления их любимому солнце подобному правителю никто не

наносил. Шазид же, страшно закричав и закрыв лицо ладонями

упал на пол и тут же умер.

Черный Маджриб при виде смерти шазида Салмала захохотал так,

что затряслись стены дворца. От зловещего хохота черномага

попадали замертво слуги, великомудрые ваззиры, звездочеты,

приглашенные из соседних стран гости и послы.

Отсмеявшись, Маджриб вызвал всех своих учеников и воцарилось

новое правление Ахара. Черными, кровавыми делами прошелся по

стране Маджриб. Жители Ахара страдали от непосильного жрунн

гнета, тяжкого труда, поборов и страха перед новым и ужасным

правителем. Бунты и восстания жестоко подавлялись. Укрепив

власть в Ахаре, чернокожий маг объявил захватническую войну

ближайшим странам. На покоренных территориях Маджриб

приказал строить храмы, памятники и обелиски в его честь. Кто с

этим не соглашался, того ждала незамедлительная кара.

Ученики Маджриба и их последователи проникли в такие дальние

страны, как: Тункай, через гры Гам-Ли, Тунгой-Ор, Сумархан,

Каспа-Дан, Хармалог, Каргал, Теренкрет и Самарой. Добрались

некоторые через перешеек Шуи, до дальневосточного большого

полуострова Арсо-Аканай, но жившие там племена отнеслись

враждебно и не пустили учеников мага в свои владения.

Носители черной веры Маджриба пытались проникнуть в Светлые

Земли, но в те времена границы охранялись чутко и бдительно.

Однако власть и могущество Маджриба разрасталось, как

злокачественная опухоль на здоровом теле. Но мудрость народная

гласит - на сильного всегда найдется более сильный. Так и

случилось. С огромным войском выступил старый, мудрый царь

Ардарам из Павданара. Эта обширная страна находится у самых отрогов гор Гам-Ли и западным рубежам Павданара уже грозили вторжением

воинов Маджриба..

Три года длилась война между черномагом Маджрибом и царем

Ардарамом. И великий, мудрый Ардамар все-таки победил

Маджриба и его воинство. Затем царь Павданара проклял мага-нагбара

и тот стал тенью, которую изредка можно увидеть в лунные

ночи на побережье Ахара, на том самом месте, куда впервые

причалила лодка Маджриба. Учеников и последователей черномага

тоже ждала неминуемая смерть за их злые и недобрые дела.

- Неужели эту историю не знают правители Бахтмана? -

воскликнул несколько изумленно Мескинев.

- К сожалению, нет. До нынешних шазидов она дошла в очень

искаженном виде, как легенда, как сказка, как песня-наслаб,

которая хорошо слушается в послеобеденный отдых.

Лаутис умолк и окинул всех внимательным взглядом, всадники

молчали и не задавали больше вопросов. Видимо, каждый

по-своему обдумывал историю о рубине Яннизе впервые услышанную от

многознающего хиила Лаутиса.

В Кадмалу въехали в вечерних сумерках. Дилогор по-прежнему не

просыпался. Лаутис заменил Аневу, а Оналей отправил спать.

Мескиневу ночью приснился странный, зловещий сон. Темный

силуэт холма Эрвила, около него в двадцати шагах, мускулистая,

поджарая фигура мужчины с черными волосам и усами.

Прищурившись, мужчина смотрит на северо-восток. В его темных глазах

затаилась тревога и страх, несмотря на то, что он одет, кал

рыцарь, а на поясе висит и остроточенный лезг.. Незнакомец

кого-то ждал, переминался с ноги на ногу, всматривался в

ночную темень. И тот кого он ждал, явился. Жуткий был тот гость,

соткавшись словно из мрака. Из под глухого плаща с капюшоном

надвинутым по самые глаза, раздался шипящий голос от

которого леденела кровь в жилах и волосы дыбом вставали на голове.

- Ты не выполнил моего поручения, Ольтин, а ведь я помог

тебе стать королем.

- Я выполню, я обязательно выполню! - рухнул на колени

трясущийся от невыносимого ужаса перед ночным пришельцем,

- Ольтин.

- Я уже давал тебе последнюю отсрочку. Однако, ты так и не сделал

чего мне обещал. Неужели так трудно для тебя, всемогущего

короля Пласстары?

- Дай мне еще сроку?! - в отчаянии взмолился Альтин.

- Нет, больше я не могу ждать. Найду другого, порасторопнее,

мне мямли и трусы не нужны. И королем, тебе, уже не быть! -

правая рука ночного гостя взметнулась вверх подобно черному

крылу стервятника. Костлявые пальцы растопырились, из каждого

пальца полились мертвенно-бледные шуми голубоватые лучи. Они

соединились в один луч и пронзили насмерть Ольтина.

Что-то ослепило глаза Мескинева. Приоткрыв веки, увидел

полную луну, светящую прямо ему в лицо. Через открытое окошко,

слышно, как в темноте перекликались совы, в щелке

деревянного пола квиркал сверчок, умолкал и начинал свою

квиркающую песню снова.

Мескинев задумался, к чему такой сон? Несомненно ему

приснился братоубийца Ольтин Монн, а кто же тогда тот злой шипун в

черном плаще? И какое поручение не выполнил Ольтин? Вопросов

много, а ответа нет. Вот если бы мудрейший Дилогор проснулся,

увы, вековечный старик спит и мало надежды на его пробуждение.

Полежав немного, Мескинев вновь заснул и до утра ему ничего

больше не приснилось.

После завтрака, Мескинев, Комвер и гайс Намтар прошли в

комнату, где слал Дилогор. Бдительными стражами сидели у изголовья

вековечного старика Лаутис с Аневой, они тихо перешептывались

между собой. Не было заметно на их лицах ни усталости, ни

утомления, при виде вошедших, хиилы замолчали.

Когда все расселись на табуретах, Мескинев подробно рассказал

о сне и только кончил говорить, как вошла Ийвэ, испуганная,

растерянная и удивленная чем-то таким, что явно не укладывалось

в ее голове.

- М-да-а, - вздыхая протянула Ийвэ, загадочно оглядывая

сидящих в комнате. - Случится же такое, до сих пор в себя не

приду.

- И что же с тобой случилось, милая сестра? - осторожно

спросил Мескинев, мгновенно догадавшись, что и сестре приснился

какой-то дивный сон.

- А вот вы, послушайте. Кажется я заснула. И вдруг отчетливо,

будто наяву, вижу, стою я в усыпальнице королей, прямо перед

саркофагом королевы Талнагар. Я поднимаю руки делаю ими

странные пассы, шепчу старинные заклинания. Сейчас хоть тресни

пополам, ни слова ни вспомню. А тогда они сами срывались с моих

губ.

Тяжелая крышка саркофага плавно сдвинулась со своего места.

Обернутое погребальными золототканными пеленами, лежало

тело великой Талнагар. На лице золотая маска, полностью

повторяющая черты лица королевы. На голове ее корона и в ней

слабо вспыхивающий алыми всполохами-рубин Янниз. Моя рука

протянулась к драгоценному камню и легко вынула рубин из короны.

Затем, крышка саркофага задвинулась сама собой. Я произнесла

заклинания, чтобы покой королевы никто не потревожил.

Дальше, молочная пелена на миг застила мне глаза. И вместо

королевских усыпальниц, очутилась на мысе далеко лежащим в мо-

ре, на белокаменных остатках разрушенного маяка. Я вглядываюсь

в темно-синюю даль моря. Оно было спокойным, тихим и величавым.

Вдруг море забурлило и запенилось. Ярко-золотыми,

перламутровыми, серебряными гигантскими кольцами поднимался с морской

глубины огромный и могучий змей Аккуунаф.

У меня чуть не разорвалось на кусочки сердце при виде этой

громадины! Аккуунаф медленно и осторожно подплыл к мысу. Его

янтарные овальные глаза, с черными, узкими зрачками, уставились

на меня. Я услышала мысленный приказ змея сесть на него. Я

подступила к самому краю мыса, Аккуунаф положил большую

треугольную голову к моим ногам. Я прошла мимо ноздрей похожих

на черные, бездонные колодцы. Видела длиннющие гладкие усы по

обеим сторонам морды, обогнула острые, колючие шипы высотою в

два копья и села в неглубокую впадинку между глаз. Едва я

уселась и ухватилась руками за края впадинки, Аккуунаф сразу

помчался быстрее ветра.

Дух захватывало у меня! Чудилось еще немножко и от бешенной

скорости Аккуунаф взлетит, как дракон к самым небесам.

Сначала, я не поняла куда везет меня морской змей, но солнце

начало припекать все жарче и жарче, стало понятно, что мы

плыли на юг, в Страны Палящего Зноя. По берегам, я изредка

видела коричневых и черных людей, в одних набедренных повязках,

с пышными перьями в курчавых волосах. Они падали ниц перед

плывущим гигантским змеем, неистово кричали и били в большие

барабаны.

Потом пошли пустынные, скалистые берега. Кроме птиц и странных

цветов напоминающих раздутые огурцы с колючками, ничего больше

не было видно. И вот к такому неприветливому берегу подплыл

Аккуунаф и мысленно сказал мне, чтобы я сошла на землю. Там

есть тропинка, тропинка ведет в тайный грот. В гроте увижу

человека, вернее его тень и ему надо отдать рубин Янниз.

Я так и сделала. Тенью оказался сам маг-нагбар Маджриб.

Он бережно и благоговейно взял Янниз, прижал к груди. Послышался тихий-тихий шепот мага:

" Благодарю, тебя, долгожданная гостья из Северной Страны.

Янниз - последняя память о моей затонувшей родине, и я вернусь

туда вместе с камнем. С этим приходом кончилось на мне проклятье

царя Ардарама,. Я, наконец, заслужил покой." Тут маг поклонился

мне и исчез.

Аккуунаф быстро отвез меня обратно на тот мыс. На прощание, с

головы змея скатилась чешуйка, она уменьшилась в несколько раз,

стала размером с женское колечко. Я машинально положила

чешуйку в карман тонкой шерстяной куртки-безрукавки.

Проснувшись, я веря и не веря сунула руку в карман куртки.

Чешуйка змея Аккуунафа оказалась на месте... Ох, у меня голова

кругом идет! Неужели путешествие со змеем было наяву? А в

короне королевы Талнагар и вправду уже нет рубина?

- Ийвэ, покажи чешуйку змея Аккуунафа и мы поверим в твой сон, -

попросил свою ученицу, Лаутис.

В ладошке Ийвэ что-то блеснуло, ярко и сильно. Лаутис взял

чешуйку в руки и изумлению хиила не было границ. Ийвэ не

обманывала: идеально круглая, сверкающая всеми цветами радуги, но

больше золотистыми, серебристыми и перламутровыми

оттенками - настоящая чешуйка великого морского змея Аккуунафа!

Странный подарок змея рассмотрели все по очереди, бросая

время от времени восхищенные взгляды на раскрасневшуюся и

волнующуюся Ийвэ.

- А тебе Ийвэ, Аккуунаф ничего не сказал, что делать с чешуйкой?

- Нет, учитель. Я сама пока в полной растерянности и недоумении...

- Сегодня, между прочим, первое августа, - глубокомысленно

заметил гайс Намтар.

Своевременное напоминание гайса Намтара о наступлении августа,

как молнией озарило Ийвэ. Глаза у нее радостно сверкнули.

- А если чешуйку змея Аккуунафа положить на лоб Дилогора?

Вдруг она поможет пробудиться ему?

- А не проснется? - тут же охладил пыл сестры, Мескинев.

- Тогда узнаем, что чешуйка змея послужит для другой цели.

- Давайте попробуем, - предложил Лаутис. - В конце концов,

нам уже терять нечего. Я не думаю, чтобы Аккуунаф просто так,

как сувенир отдал свою чешуйку и тем более, не кому-нибудь,

а именно Ийвэ. Скорей всего, твоя сестра, Мескинев, может

оказаться права.

Лаутис осторожно положил чешуйку на середину лба спящего

Дилогора. Все замерли затаив дыхание.

Слабо, слабо, ресницы вековечного старика дрогнули. И тут, к

великой радости собравшихся, издав глубокий вдох и выдох,

Дилогор открыл глаза и увидел склоненные над ним лица друзей,

счастливые и взволнованные его пробуждением.

Дилогор оглядел окружающую обстановку, кашлянул пару раз и

хриплым голосом произнес:

- Ну, если мне не изменяет память, я нахожусь у дархедов, у

гайса Намтара, сына Гэлда из рода Тёлльнов. Не так ли, мой

друг? Не мог я ошибиться?

- Никак нет, мудрейший Дилогор. Я сам, мои домочадцы, да и все

население Кадмалы к вашим услугам.

- Спасибо, спасибо, мой друг. Особых услуг мне от тебя не

надо, а вот горячего чаю с мятой и лепешками с медом, я бы не

отказался.

Гайса. Намтар вышел и приказал кому-то за дверью принести чаю

и лепешек, затем обратно вернулся и сел на табурет стоящий

поближе к кровати Дилогора.

Дилогор же приподнялся на подушках и чешуйка скатилась с его

лба. Взяв ее в руку, вековечный старик таинственно улыбнулся:

- Вот значит какой ключ помог мне открыть последнюю дверь.

- Какой ключ? - поразился Мескинев, не понимая почему

Дилогор называет чешуйку змея Аккуунафа ключом.

- Для меня ключ, для тебя, Мескинев, просто чешуйка морского

змея. Кстати, откуда она у нас взялась? До Подлунной Заа

месяц конного пути!;

Ийвэ открыла рот, но ее опередил Лаутис. Хиил подробно и

обстоятельно поведал о снах обоих Оналей.

- Ага, гм, гм. Теперь понятно. - Дилогор как-то

по-особенному посмотрел из под лохматых бровей на Ийвэ. Та смутилась и

оробела от всепроникающего взгляда вековечного етарика.

- Выше голову, ийвэ ^наль! Твой сон сулит нам удачу и успех.

И самое главное, я знаю, куда нам направится, в Подлунную

Заа. Да, да, тот самый мыс выступающий далеко в море с

остатками разрушенного маяка существует на самом деле. Маяк

называется - О'Элан - Вторая Луна. Некогда его построили

морские хиилы и кийты. Свет О'Элана был виден в жшййрпа самую

темную ночь, даже туманы не могли заслонить ослепительный огонь

маяка.

Дилогор умолк и еще раз посмотрел на чешуйку Аккуунафа

зажатую в его пальцах,

- Ийвэ, если ты не против, то это я возьму себе. Сдается

мне, дар морского змея пригодится нам в дальнейшем.

Ийвэ на просьбу вековечного старика согласно кивнула головой.

Дилогор тут же упрятал чешуйку в потайной кармашек.

Дверь распахнулась, на пороге появилась жена гайса, Лаита.

В руках она держала поднос с горячими лепешками и

ароматным чаем.

Весть о том, что Камнедел Длиннобородый проснулся, моментально

облетела тором гайса и разнеслась по всей Кадмале. За

полуоткрытой дверью мелькали чьи-то любопытные лица, слышался

шепот, торопливый топот ног по лестницам и коридорам. И вообще

поднялась невообразимая суматоха и кутерьма в тороме.

А Дилогор тем временем неспеша поел лепешек с медом, попил

чаю, поблагодарил хозяйку за угощение и встал с кровати.

- Не рановато ли, Дилогор? - забеспокоился Лаутис.

- Не волнуйся, дружище, в самый раз. И так довольно полежал,

вернее насиделся. Я сейчас отвечу заодно и на вопрос

Мескинева о ключе, на который не успел не ответить.

Когда я загнал глубоко в землю, в новый могильник Неусыпь,

сила и мощь моя исстаяла, как вода в горячих песках

Теренкрета. Я очутился в странной, полутемной зале со множеством

дверей. На стенах висели разнообразные ключи и я догадался,

что нужно подбирать ключи к дверям и открывать их. Дели будет

хоть одна не раскрытая дверь, то я останусь в зале

навсегда, нелегко оказалось подбирать ключи кидиирии замкам. Какие

подходили, какие нет, остальные попросту застревали. Но

всему всегда приходит конец. Осталась последняя дверь, я

перебрал последние оставшиеся ключи, проклятая дверца не

открывалась. И вдруг вижу, висит ржавый, невзрачный на вид ключже,

по размеру он ни как не подходил к замку, но я попробовал.

Едва сунув ключ в замок, он на моих глазах преобразился,

засверкал, засиял подобно алмазу в лучах солнца, последняя

дверь распахнулась и я стал свободен. Вот что со мной

произошло. Для вас я казался спащим, а на самом деле нет,

теперь же, я хочу прогуляться, подышать воздухом, увидеть

солнце и озеро Дальгиле и не препятствовать мне. Долго мы

здесь ьсе равно не задержимся, а посмотреть кое-какие

памятные места нужно. В замок съАить надо, проверим сон Ийвэ.

Попробую открыть крышку саркофага, пе удастъся мне это

сделать, значит лнниза нет в короле Талнагар. В принципе,

рубин нам не к чему. Были и есть камешки поценнее и

помогущественнее Янниза. Так-то, друзья мои. Ну, пойдемте,

разомнемся, я кажется здорово засиделся тут.

Съездить в замок Дальгорим удалось не так скоро, как

хотелось Дилогору. В первую очередь решили осмотреть холм

Эрвил и новый могильник Неусыпи. Несмотря на заверения хиила

Лаутиса, что там все тихо и бедою никакой не грозит,

Дилогор успокоился только тогда, когда самолично осмотрел и

надгробные плиты и мрачный холм Эрвил.

Сильные грозы с обильными дождями опять задержали поездку в

замок на несколько дней. Воздух после доджей казалось, звенел

и сверкал подобно прозрачному хрусталю, а свежепромытой

хвоей исстучей пахло просто до головокружения. И сколько

грибов высыпало ншмии в лесу и не сосчитать!

Детвора и подростки с тяжелыми корзинами несли урожай грибов

домой. Взрослые, однако не радовались обилию грибов. Они

хмурились и печально качалки головами, такой неслыханный гриборост

предвещал плохою примету - быть великому побоищу или новому

Лихолетью.

Тимпли уговорила Ийвэ сходить по грибы. Поначалу ей не

хотелось, но потом все-таки согласилась. Набрали полные корзины

грибов. А потом, вечером, сидя на веранде при свете трех

ламп-ночников, чистили, резали, и развешивали увесистыми

гирляндами для просушки грибы.

Нет, никогда Ийвэ не забудет тихие, теплые августовские

вечера в Кадмале. Покинуть гостеприимный тором гайса Намтара было

немыслимо и тягостно для нее. Душой и сердцеш Ийвэ успела

привязаться и полюбить Кадмалу, да и брат Тимпли, Алонер

многозначительно поглядывал на Ийвэ. Только каждый раз при виде

рыжекудрого Алонера, она вспоминала Ювина и на зазывающие

взгляды нового поклонника, либо делала отрицательный жест

рукой, либо уходила в свою комнату. Алонер вздыхал, краснел, но

настаивать дальше в ухаживаниях за Ийвэ не смел. Насильно, как

говорится, мил не будешь.

Наконец, Дилогор в компании хиилов, рыцаря Комвера, гайса

Намтара, Гайдара Бёлля и Оналей посетил Далъгорим.

при виде разрушающегося замка Дилогор скорбно изрек:

- Помню, помню не эти мрачные стены, а белоснежный чудо-дворец,

как бы парящий над землей. Шумные пиры, веселье, смех и песни

хиилов, живущих в нем, и великолепного Радинилиса. Скользящие,

серебристые лодки по глади озера с разноцветными фонариками и

пляшущими огоньками. Помню так же разрушенные, обгоревшие

развалины дворца...

- Мы должны победить Собирателя Тьмы и после победы, приложу

все усилия для восстановления Дальгорима. - решительно

сказал гайс Намтар.

- Дальгорим можно отсроить лишь в союзе с хиилами. - подхватил

Лаутис и в синих глазах хиила засветилась надежда.

- И рыцари Кауманда могут оказать помщь. - живо откликнулся

Комвер. - В молодости, когда меня посвятили в рыцари, я дал

обет побывать в Дальгориме. Увы, произошло это не имри скоро.

Зато сейчас, я уже во второй раз приезжаю в замок и ни сколько

не жалею, пусть даже он и в руинах.

Ийвэ с Мескиневым промолчали. Их томило одно желание поскорее

очутится в усыпальницах. Видно Дилогор подумал о том же, не

задерживаясь больше нигде, спустились к последнему приюту королей.

Долго и тщетно пытался открыть крышку саркофага королевы Талнагар,

вековечный старик. Он взмахивал руками, шептал заклинания,

которые кроме него никто не помнил и не знал. Напрасны и

бесполезны оказались его усилия. Вдруг Дилогор неожиданно

рассмеялся:

- Ну и ну! Аи да, Ийвэ Ональ и как у нее все так получилось!

- Да что же у меня получилось, мудрейший Дилогор? - искренне

удивилась Ийвэ. - Все происходит помимо меня. Я пока не властна

над той силой пребывающей во мне. Она как внезапный порыв ветра

появляется неизвестно откуда и пропадает неизвестно куда.

- Так уж и неизвестно, - таинственно усмехнулся Дилогор. -

Придет время и ты, Ийвэ Ональ узнаешь откуда. Не ломай себе

голову над тем, чего пока не знаешь. Пусть все идет своим

чередом. Я, честно говоря, уже сейчас рад за тебя, Ийвэ. Тут вот

некоторые пророчествовали преждевременно победу над Рагруотом,

и я хотел их одернуть, но после того, как я не смог сдвинуть

даже на полногтя крышку саркофага королевы Талнагар, хочется

верить, что Тьму мы одолеем. И сегодня вечером я расскажу вам

одну историю, она касается сна Мескинева.