Вольдевей

ИЗЕЛИЯ

Рассказ

 

 

Резкий звук трамвайной трели раздался над самым ухом. Я почувствовал сильный порыв воздуха, будто рядом со мной махнули большим веером. Я рванулся вперед – красное чудовище прогромыхало в нескольких сантиметрах от меня. Лишь заметил в кабине трамвая женщину-водителя, которая с плаксивым осуждением взглянула на меня. Читалось в ее глазах: «Господи, каких только психов не носит по улицам»!

Но этот эпизод ушел уже в прошлое моей жизни. Мгновение – и я перешагнул от несчастного случая в будущее. Вот оно!

Девушка застыла на проезжей части перед тротуаром и не решалась двинуться дальше. За ее спиной остановка автобусов и трамваев. Известное место: угол улиц имени ХХ партсъезда и Гагарина. Легкий сарафан голубого цвета, распущенные льняные волосы. Обратила в мою сторону, словно к чему-то призывая, лицо с белой матовой кожей. И глаза в цвет сарафану.

А прямо на нее мчится Жигуль. Я понял, за рулем – слепой, не видит! И бросился к девушке – четыре шага. Легко подтянул к себе (Господи, она ничего не весила!) и мы оба оказались в неожиданных объятиях.

Шестерка домчалась до перекрестка, и водила крутанул под красный свет (пьянь!) направо. Визг тормозов другой машины - импозантной светлой под «металлик» Ауди. И в одно мгновение мир украсился двумя исковерканными машинами!

Мы стояли с девушкой очень близко друг к другу, почти прижавшись. Так застывают люди на грани потрясения. Она стояла полубоком ко мне, очень маленькая, и я держал ее за левое плечо. Оно было необычно мягким, словно туго набитым перьями. И мы оба с изумлением смотрели на аварию! От девушки пахло миррой и еще каким-то необычным дезодорантом. Это был запах неисчезающей свежести.

При виде крови и бездыханных тел, повисших на «баранках», девушке стало плохо.

- Уведите меня отсюда, - попросила меня.

- Куда? – недоуменно пожал я плечами. Действительно, куда можно отвести незнакомую и очень красивую девушку?

- Туда, где вам бывает хорошо.

Странное место! Сегодня - там, а завтра – здесь.

- Обычно это намек на кладбище, - решил пошутить я, но по искренне недоуменному взгляду девушки понял, что сморозил глупость, и спросил, - вы сможете идти?

- Да, - тихо и покорно сказала она, - попробую ходить.

Мы осторожно перешли проезжую часть, и вышли на Физкультурную улицу мимо угловой сберегательной кассы. Здесь было тихо, хотя машин было предостаточно, но высокие тополя тенью своей «съедали» половину проезжей части дороги, и казалось, что движение было односторонним.

Понимая удрученное состояние своей неожиданной спутницы, я старался не выпускать ее руку: женщины всегда эмоциональны, у них часты обмороки, неожиданное онемение конечностей, кокетливая отдышка. Но первые ее робкие шаги сменились на более уверенную походку. Мы шли молча. Мне было приятно ее вести, она, вероятно, думала о своем. И все обстояло так, словно мы давнишние знакомые, решившие пройти пару кварталов.

Показались ворота авиационного техникума. Они были слегка отворенными и я, всмотревшись, увидел в глубине двора беседку. Как-то я ее приметил и ждал случая побывать в ней, предполагая, что будет хорошо. С девушкой, разумеется.

Узкие лавки составляли шестигранник. После вчерашнего дождя они были с полувысохшими брызгами. Я поискал в карманах и нашел носовой платок, вытер место для спутницы, а сам плюхнулся рядом.

- Ну, о чем будем говорить? – спросил я, закинул ногу за ногу и пристально посмотрел в лицо девушки. Это мой коронный прием: отведет глаза - скромница, не отведет, можно пригласить домой на чашку чая.

Получилось нечто среднее: она не отвела глаз, но мыслей о том, что мы можем пошалить после чая на диване у меня, странное дело, не возникло.

- О том, почему мы встретились, - сказала она.

Девушка положила руки на колени. Кисти, пальцы были изящными, словно она увлекается игрой на фортепиано. Лицо привлекало тонкими чертами, хотя брови у нее были почти невидимыми.

Обычно я задаю подобные вопросы, впутывая судьбу, расположение звезд, взаимное притяжение и прочую ерунду. А здесь такая помощь!

- Я то знал, куда шел, а вот ты как оказалась перед носом машины?

Я решил не выкать. Молода еще на такое обращение. Да и скажешь «вы», считай встречу проигранной. На «вы» в постель не приглашают. Именно благодаря «ты» в моей квартире побывало немалое количество дам. На одних срабатывали эффекты, когда начинает играть музыка, гас яркий свет и зажигались бра, как только дама садится в центр дивана. Это я заимствовал из одного фильма, в котором главный герой работает пилотом и к нему косяком валили стюардессы. Я ведь тоже летчик, потомственный. Папаша летал на Яках, я на Аннушках. А другие дамы пугаются эффектов так, что спрашивают, где у меня туалет. И… выходят без ничего.

- Мы были вместе, но что-то изменилось, и я оказалась на земле.

Странное объяснение.

- Выпала из трамвая, что-ли? - Вот дела-то! - А куда ты шла? Ты где живешь, красавица?

- Я не шла. А я существую над вами.

Господи, она «существует»!

- Это что, в восьмой квартире?

Я живу в третьей, а надо мной, на втором этаже, восьмая. Но там живут бабулька с дедулькой. Мироновы. Вероятно их родственница, может, внучка! Это меняет дело. Выходит, она шла следом за мной, а теперь-то не поведешь к себе. Я живу по принципу: не занимайся любовью там, где живешь. Мужики выражаются проще и сочно. Но я все-таки, инженер.

- У меня нет квартиры. – Она смотрела мимо меня. - У меня область над вами. Я живу над вами в буквальном смысле. Живу с самого вашего рождения. Даже раньше, когда ваша мама решила родить вас.

- Ладно, понятно, ты мой ангел-хранитель!

Я слегка отодвинулся от девушки, чтобы еще раз взглянуть на нее. Конечно, одежда простенькая, сарафан. Украшений никаких, косметики и следа нет! Принюхался: запах медикаментов упростил бы задачу. Но все та же свежесть какого-то дезодоранта. Посмотрел на внутренние локтевые сгибы. Следов от «ширялок» нет. Может, она и не сильно помешанная. Или не очень буйная. Ушла рано утром с Нагорной (психдиспансер на этой улице в Самаре) , а в голове - туман. В таком состоянии под колеса попасть – верное средство!.

- А как вы догадались?

Понятно, она штатный по палате ангел-хранитель. Вероятно, вместе и с Мадонной, и Раисой Горбачевой, и принцессой Дианой.

- Да что догадываться, нащупал за спиной у тебя крылья!

- Но они сложились, и я не смогла взлететь! И я уже не могу понять, о чем вы думаете.

Это хорошо. Прочитай мои мысли, разобрала бы, о чем они?

Я снова посмотрел на нее, но уже с жалостью: красивая девчонка, а вот шариков явный недочет! Больных я не пользую. Что ж, бывает!

- Я думаю о том, как проводить тебя в больницу.

- Ты заболел?

Ну, я дурею!

- С чего ты взяла?

- Я была с тобой в больницах. Роддом не считается. А вот когда через два месяца у тебя случилось двустороннее воспаление легких, испугалась. Неужели так быстро, подумала тогда, лишусь тебя?

Ну, про свое воспаление в грудном возрасте я знаю от мамы. Она мне не раз рассказывала, что врачи спасли меня, и это было чудом!

- И когда ты упал со стула, помню. Даже когда тебе вырезали аппендикс, боялась за тебя. Говорят, пустяшная операция, да вот отросток может в руках хирурга развалиться. Тоже опасность!

Вот тебе на! Падал я со стула в пятилетнем возрасте. Боялись, что останусь хроменьким на всю жизнь. Повезло, закончил летное училище! А аппендицит мне вырезали три года назад. Пришлось месяц не летать. Или два, не помню! Однако откуда она все знает? Может, действительно, надо мной жила, да при бабусиных разговорах с мамой присутствовала. Но почему я не видел ее ни разу у соседей? Когда же ее забрали в психушку? Наверное, как раз три года назад. А ведь, вот случай, помнит все! Что не про нее!

- Я не собираюсь в больницу, но тебе самой, то пора возвращаться!

- Я знаю, что пора, но не могу. Не получается.

- В чем проблема? Сейчас возьмем такси и доедем!

- Куда?

- На Нагорную, в дурдом!

Грубо, конечно, но не могу же я возиться с ней весь день. У человека нелетный день. Я собирался прогуляться. Вечером позвоню Лариске. Она быстро примчит. У меня дома классно! Дам ей на пропитание. На недельку. А там видно будет, может, сам к ней нагряну в общагу. У нас с ней долгая любовь!

- Дурдом…

Эхом отозвалась девушка. Она посмотрела на меня так, словно не она, а я дурачок.

- Тёма, вы меня не так поняли.

Тёма – это уже слишком! Я Артем, но Тёмой называла лишь мама! Тогда все окончательно понятно: внучка соседей!

- Вы же сами сказали, что я ваш ангел-хранитель, Артем Васильевич? И теперь не вам, а мне необходима помощь и защита. Я свалилась с вас и не знаю, как это могло произойти…

Никакой трагедии в голосе, ни патетики, ни стыда! Лишь скромная констатация факта.

- С меня свалиться нетрудно, я быстро хожу, милая.

А сам думаю, взять ее в охапку и бросить в первую попавшую машину, или все-таки, привести домой и сдать соседям. Второй вариант мне показался более щадящим.

Я встал и предложил ей руку. Галантно, как даме сердца.

- Пошли домой, там все обсудим.

Она встала.

- Как тебя зовут?

Я запустил руку в карман пиджака и вытащил пачку Мальборо.

- Буду дымить, ты выносишь?

Не лишне спросить, обычно все дамы млеют от такой заботы и согласны дышать любым дымом! Но здесь, вы бы послушали:

- Вот уже восемь лет, как вы курите. Первый раз с ребятами на выпускном вечере в школе.

Разрази меня в полете гром и молния! Что я слышу? Да, было так. Мама мне тогда сказала, что я уже взрослый, но лучше не торопить события. Я и не торопил, просто Ленка Чеканушкина, с которой мы сидели за одной партой последний год, ушла целоваться с Борькой Демидовым. Я и разозлился! А курить стал в училище. Там многие начинали курить, хотя нас ругал за это начальник курса.

- В ваших легких уже есть засмолившиеся участки. Через пять лет может появиться опухоль. Вы знаете, ваш отец бросил курить, когда узнал, но было поздно.

Вот разведка! Значит, безумно и давно меня любит. Тайно любит и все обо мне знает! Это приятно.

- Спасибо, за заботу о здоровье. Ну а все-таки, имя есть у тебя?

- Не принято нам говорить о себе. Но раз все так произошло, то скажу: я Изелия. Так меня называют другие ангелы.

Я скрипнул зубами: вот уж, действительно, Изделие!

Мы покинули беседку, вышли за ворота и наискосок стали переходить дорогу.

- Что ты еще обо мне знаешь? - Прямо в центре проезжей части. Перед нами промчалась иномарка. Девушка прижалась ко мне.

Но ответила, когда оказались на тротуаре перед магазинчиком в жилом доме.

- Абсолютно все!

- Что это значит?

- Я прожила каждую вашу секунду, как свою.

У меня возникло желание убежать от нее. Впервые в жизни мне не понравился подобный поворот в разговоре, совсем не понравился! Ее осведомленность о моих делах уже вышла за рамки нормальных отношений. Именно отношений, если один человек охотится за другим, как фанаты звезд футбола или эстрады, то главная его задача – навязать автограф и хоть этим обратить внимание на себя. А дальше одному остаются вздохи, усиление любви, или разочарование, а знаменитости - мгновение досадного отвлечения. Но поживи он без таких вот отвлечений!

- Ну, и какую секунду ты очень хорошо заполнила?

- Я их все помню. Но когда вы летали в Свердловск, зимой, была очень низкая температура за бортом. Вы были вторым пилотом…

Невольно я вспомнил тот полет. Отвратительный полет!

Я служил в компании «Трансгаз» и возил грузы на переданном или проданном вояками самолете АН-12Б. Серега Мурадов был командиром экипажа. Тоже пришел работать из военной транспортной авиации. Мы вместе заканчивали Балашовское. Аккурат перед началом правления Ельцина. Ну а тогда, знаете, из армии бежал, кто мог. Летчики тем более. Какая служба без налета!

Серега бесшабашная натура! У него перед полетом жену отвезли в роддом и когда комиссию прошли звонок: родила мальчонку! Ну и тут же, пока нам загружали какие-то трубы, да крепили их, мы и приняли на грудь. На молодецкую. Ребята как с цепи сорвались! Уже с диспетчером переговоры, а они собрались отплясывать Камаринскую! Мне пришлось вести переговоры, запускать двигатели, короче, мне что-то не хотелось особенно прикладываться. Слегка пригубил, но, зная Серегу, закрывал стакан ладонью. «Ты меня уважаешь?» - спросил командир. Хитро погрозил пальцем и совершенно трезвым голосом сказал. – «Ты не пей, Артем, нам еще надо успеть вернуться и в – роддом!»

И пошел в свое кресло… спать! Хорошо ничего не держал и не навалился на РУД. Ладно, летели на автопилоте. Когда Свердловск начал принимать, я тоже чуть было, не заснул. Ответил. Захожу на глиссаду, ни черта не вижу. Был момент, когда думал, что врежусь в Уктусские горы. Но ничего, пронесло! Мне потом Серега сказал, что мы все в рубашке родились…

И вот эта ангел знает, что это был за полет.

- Вы Артем, действительно, чуть не снесли шапку Уктуса, где трамплин стоял. Люди внизу грозили вам кулаками. Хорошо ангел-хранитель вашего командира разбирался в навигации. Вот он и через меня подтолкнул вас под руку…

- Что это значит, «через меня»?

Я ввязался в разговор, словно воспринял всерьез всю эту чепуху про ангелов. В наше время узнать можно обо всем, только позаботься, и тебе выложат все на блюдечке. Лишь бы были бабки! Я с этим еще разберусь, но пока задета моя профессиональная гордость. Я не был пьяным и посадил машину как по нотам. Правда, что-то сбил на земле, то ли фонарь, то ли кошка пробежала по взлетной полосе, а может и заяц!

- «Они сейчас зацепятся подбрюховой антенной за сосну, будет всем братская могила!» - сказал мне ангел Сергея и приказал мне толкнуть вас под левую руку.

Приказал, толкнуть…

- А было так, дорогая, - сказал я, - Серега проснулся, посмотрел на гироскоп, еще на высотомер и сказал, чтобы я отвернул вправо. А теперь выкладывай, кто тебе про все это рассказал?

 

На улице я так и не закурил. И чиркнул зажигалкой уже дома. Я ведь недалеко живу от техникума – через дорогу в первом доме от крытого стадиона авиазавода. Мы прошли с девушкой мимо караула бабулек, ни им, ни мне не привыкать! «Совсем молоденьких девчонок начал таскать к себе!» - сказала тетя Фрося. «Новенькая, как ангел, - прокудахтала тетя Клара, - но выйдет от летуна без крыльев!»

Значит, они ее не знают. Черт, тогда она не соседская внучка! А что, если она из «конторы»?

Пока мы поднимались, я перебирал все грехи против государства, но ничего не нашел за собой. Конечно, вести ее к Мироновым - бабке и дедке надо мной, не стал. Еще раз исподтишка осмотрел свою спутницу: нет сумочки, нет ничего, что необходимо агенту. Не важно, своему или забугровому! Ни рации, ни пистолета!

Я прикурил на кухне и, выпустив большую струю дыма, а с ним, вероятно, большую часть переживаний, взглянул в проем двери на мою неожиданную гостью. Она сидела на диване как раз по центру, где была кнопка-пластинка. Но ничего не включалось. Что же она не весит ничего!

И вот здесь-то в моей голове что-то зашевелилось. Но лишь слегка, и утихло. Я реалист. Я думал о том, что все-таки девчонка не сумасшедшая. Может, сначала и похожа была, но это игра. Конечно, игра! Однажды со Светкой Мавриной у меня была возможность состряпать семью. Светка очень привязалась ко мне, да и я, надо сказать, дал слабину, потому что ее забота не знала границ! Сначала это трогает, но затем… Мы расстались, и на прощание она сказала, что была и останется моим ангелом-хранителем. А что, если это ее подруга? Ведь женщинам ничего не стоит разыграть спектакли похлеще шекспировских!

Ну что ж, подруг я тоже не обхожу стороной!

Я докурил сигарету и вошел в комнату.

- Раздевайся, как там тебя, Изелия!

- Ты хочешь увидеть меня обнаженной?

- Запросто! Чем ты отличаешься от других?

- Всем. Я же ангел.

- Смотри крылья не помни. Я пойду приму душ!

 

Вода всегда приносит успокоение. Я насухо вытерся, набросил халат и, подпоясываясь длинным поясом в виде веревки, вышел в зал. Девушка сидела голой. Она была великолепна, но из-за спины у нее выглядывали крылья. Натуральные ангельские крылья.

Я обошел ее, сидящую на диване со всех сторон. Безупречная фигура! Но крылья!

Я подошел и потрогал их. Шелковистые перья, белые-белые. Ни одного пятнышка!

- Их нельзя никак снять?

- Не знаю, эта мысль мне не приходила. Но если я стала видимой, значит, меня лишили ангельского звания.

- Ха, мотивы «Неба над Берлином»! Но я не одноглазый Питер Фальк!

- Да я смотрела вместе с вами этот фильм, - сказала Изелия, мне показался он глупым. Но у вашей подруги были слезы на глазах…

Вот я влип, даже просмотры видеокассет ей известны. А ведь у меня полно и зажигательной порнухи! Однако опять задета моя честь!

- У Таньки? Слезы? Да она стащила у меня серебряную ложку, которую мне, ребенку, тетка подарила на день рождения!

- Нет, Татьяна Семеновна ничего не брала у вас?

- А ты откуда знаешь? Татьяна Семеновна!

В паспортном столе, что ли, работает!

- Посмотрите за кухонным столом. Там, между стеной и столом в пыли лежит эта ложка.

Ну что ж, если у Таньки заговорила совесть и она послала мне эту, как ее там, Изелию, я подумаю, как дать знать о себе Танюшке. Она мне нравилась: такая упругая штучка!

Проверим.

Я не поленился, пошел, отодвинул стол. Так, чтобы увидеть и достать ложку, если ее подбросили сюда. Но ничего не увидел, кроме упавшей газеты - «Самарского обозрения» полугодовой давности. Я поднял газету, развернул, осыпая слежавшуюся пыль. На меня взглянул Титов с каким-то мандатом в руках. Но я смотрел мимо него на лежащую на полу у стены чайную ложку. Вид у нее был почище, чем у газеты, но все-таки кофе полугодовой давности покрыло ее темной пленкой. Не похоже, что бы подбросили.

Что же происходит? Кто эта Изелия?

Ангел? Но сколько я ни летал, за лобовым стеклом не видел ни одного существа! Говорят, что американским летчикам видятся тарелки и зеленые человечки с крутыми лбами и огромными глазами. Но то ж американцы! Они же подрабатывают, где только могут!

И все-таки на душе стало неспокойно. Я заметил, что моя собеседница странно говорит, почти не открывая рта.

Я медленно вышел с готовым планом эксперимента, держа ложку в руках.

- Одевайся! Давай чай пить!

Расчет был прост: будет пить, значит, человек! Нет, тоже ответ! Хотя, что мне делать с ангелом?

- Ты у меня в гостях, сиди. Послушай музыку!

Я сильно ткнул в диван, рядом с девушкой. Музыкальный центр «Сони» ожил, появились красные огоньки, забегали линии на панели, из колонок полилась «Will Always Lowe You» Уитни Хьюстон. И вышел за чайником…

Когда мы оба взяли чашечки с дымящимся зеленым цейлонским чаем, я внимательно стал смотреть, как Изелия подносит ко рту чай. Губы, как губы. Красивые, легким бантиком. Открывает рот и я вижу… Нет, ничего не вижу. Только розовую ткань десен, плотную, без всяких намеков на то, что здесь должна быть прорезь, обставленная двумя рядами зубов. Потрясающее зрелище!

Я провалился в темноту

 

Когда я открыл глаза, был полумрак, созданный светильником. За окном шевелилось дерево. Оно качалось под сильным ветром. За тем же окном был шум. Шел дождь. Сильный летний ночной дождь. В форточку летели капли воды и запах озона. На душе было покойно. Я огляделся. Две койки. Одну занимал я, а другая была заправлена. Я отбросил одеяло: все цело, и руки, и ноги! Но что-то мешало голове. Я поднял руки и нащупал нечто похожее на чалму. Немало слоев бинта – и я в шапке.

За спинкой что-то потрескивало. Чуть повернул голову и увидел прибор, который вычерчивал синусоиды. Итак, я в палате!

Дверь приоткрылась, вошла медсестра. Она приблизилась ко мне с небольшим лотком, покрытым салфеткой. Заметив мои открытые глаза, она вскрикнула:

- Очнулся, кто бодает трамваи! Артем, как вы себя чувствуете? Я позову дежурного врача!

- Потом! Скажите, почему я здесь?

- Вас сбило зеркальцем трамвая.

- Я ранен?

- Вам пробило голову, но только кость. Ничего внутри не задето! Я позову Денисова. Он вам делал операцию. И сегодня дежурит!

- Нет, успеется. Сядьте на минуту.

- Хорошо.

Она подошла очень близко, присела на стул рядом с тумбочкой, и я увидел ее лицо.

Это была ангел.

Она положила на тумбочку поднос со шприцами и попыталась поправить одеяло.

- За окном ливень. Вам дует?

- Изелия, ты стала медсестрой?

- Что с зеленью? – спросила девушка лицом точь-в-точь ангела.

- Как тебя зовут?

- Мариной.

- А крылья есть у тебя? Можно пощупать?

- Мне будет щекотно.

Марина отодвинулась вместе со стулом.

Я вздохнул. Я не знал, чему верить. Мне захотелось снова надолго закрыть глаза, но когда вспомнил самую последнюю сцену сна, то желание пропало.

- Налей мне воды.

Марина подняла графин, в стакан забулькала вода.

Она поднесла наполовину наполненный стакан.

Но я отодвинул руку с водой:

- Сделай глоток сама.

- Я не хочу…

- Ну, пожалуйста!

Медсестра поднесла стакан к губам, открыла их, сверкнули в полутьме блестящие зубки. Они цокнули стекло стакана. Я услышал нечто похожее на медленный и осторожный глоток. И откинулся на подушку!

- Все?

В ответ мой кивок головой.

- Укол я все-таки сделаю.

Марина встала, подошла к выключателю. «Зашептали» неоновые лампы. Вспыхнул дневной свет. Но и он был очень ярким. Я прикрыл глаза. Почувствовал, как девушка взяла мою руку, протерла у локтя ваткой, запахло спиртом.

Я слегка размежил веки. Да, Марина была очень похожа на Изелию. Она спокойная. У нее нет кольца на среднем пальце. Его одену я. Она снова станет ухаживать, и только за мной. И я буду ее сильно любить!