Старик и кошка.

 

Он остановился перед окном, бросив рассеянный взгляд на голые ветви деревьев, мокро блестящие в слабом свете далеких уличных фонарей. Дождь недавно прекратился, но холодный мар-товский воздух был пропитан сыростью, белесым туманом висящей за окном, просачивающейся через двойные стекла рамы, заползающей за воротник пижамы.

Старик зябко поежился, положил худые морщинистые руки на батарею, ощутив исходящее от нее тепло, а затем обнял себя за плечи.

Теплее от этого не стало. Ощущение холода возникало где - то внутри, под ложечкой, и тяжелой серой волной разливалось по телу, вызывая чувство озноба, тоски и тревоги.

- Как она там? - в который уже раз подумал старик, шаркающей походкой направляясь в прихожую.

- Маруся. Машенька, - тихо позвал он, склоняясь над стоящей в углу картонной коробкой. Свернувшаяся клубком на теплой подстилке кошка, услышав свое имя, подняла голову, и взглянула на него слезящимися глазами, с трудом приподняв покрытые подсохшими корочками гноя веки. В ее широких, во всю радужку зрачках застыла боль и немая мольба.

- Тебе плохо? - он осторожно прикоснулся рукой к тусклой, спутанной шерсти.

- Ты бы хоть немного поела.

Он налил в пластиковую миску молоко, и поставил ее в ящик, перед носом своей любимицы. Та, с трудом поднялась, и принялась жадно лакать.

- Поешь, поешь, милая, сразу легче станет, - ласково шептал старик, вспоминая, что если кош-ка ест, значит, все еще не так плохо.

Внезапно ее лохматое тельце вздрогнуло от рвотных позывов, изо рта брызнуло смешанное со слюной молоко, а затем потекла темно коричневая тягучая жидкость. Пошатываясь, она отступи-ла в угол ящика, и легла, посмотрев на своего хозяина жалобным взглядом.

Сменив подстилку, он с тяжелым вздохом прошел в комнату, и уселся в кресло.

- Сегодня ей стало хуже. Значительно хуже, - запоздало понял он, размышляя, как следует по-ступить в сложившейся ситуации.

- Вероятно, это чумка. А что еще у кошки может быть? Это у людей столько болезней, что жиз-ни не хватит, чтобы их все изучить. А у кошек? Да нет. Помнится, кто - то говорил, что чумка только у собак бывает. Тогда что это такое? Глаза слезятся. Гнойные выделения из носа. Рвота после приема пищи. И состояние тяжелое. Очень тяжелое.

- А ведь она может умереть. - От этой мысли старик вздрогнул.

- Значит, ее срочно нужно лечить. Как лечить?

Полистав телефонный справочник, он подчеркнул карандашом несколько номеров, и поднял трубку.

- Да, мы работаем. Мы работаем круглосуточно. Вот только после девяти вечера расценки у нас в полтора раза выше. Если вас это устраивает, подходите пожалуйста.

Вежливый, но какой - то безликий голос вселил надежду.

***

- Потерпи, милая. Потерпи немного. Сейчас тебе сделают укол, и станет легче.

Старик положил кошку на небольшой пластиковый стол, придерживая за загривок, пока ветврач, невысокая женщина средних лет в маске и ослепительно белом халате осматривала ее, и измеряла температуру.

- Ничего утешительного я вам сказать не могу. Состояние весьма тяжелое, хотя температура в пределах нормы, - бегло взглянув на шкалу электронного термометра, женщина протерла его ват-кой с дез раствором, и сунула в карман.

- Судя по клинике это назофарингит, или пневмония.

- Значит, ее можно вылечить? Ведь насколько я понимаю, пневмония, это не смертельно? Тем более, температура нормальная.

От волнения в горле пересохло, язык прилипал к небу.

- Это для людей не смертельно, - грустно улыбнулась доктор.

- А у животных эти заболевания протекают совсем по иному. К тому - же я не совсем уверена в диагнозе. Для его уточнения, а также для назначения дифференцированного лечения, вам нужно будет подойти с кошечкой еще раз, скажем завтра к десяти утра, сдать анализы. Вы согласны?

Старик утвердительно кивнул.

- Ну, вот и прекрасно. А теперь мы поставим вашей Марусе капельничку, и ей сразу станет легче.

Кошка вздрогнула, и жалобно мяукнула, когда острая тонкая игла легко проткнула шкуру на спине, затем повернула голову, и доверчиво посмотрела в глаза своего хозяина, словно понимая смысл проводимой процедуры.

***

Он шел по темным безлюдным улицам, осторожно прижимая к груди сумку с драгоценной но-шей. Кошка внезапно забеспокоилась, попыталась выбраться, и вцепилась когтями в руку.

- Потерпи, милая, скоро придем. Наш дом вон за тем углом, - трясущимися руками старик сжал края сумки, и застегнул ее, заметив на правой ладони глубокую кровоточащую царапину.

Кошка забилась в поисках выхода, затем стихла. Старик прибавил шаг, однако вскоре остано-вился, ловя пересохшим ртом воздух. Из сумки послышался глухой, утробный звук, напоминаю-щий то ли стон, то ли сдерживаемые рыдания.

- Все, моя хорошая, мы уже дома.

Не разуваясь, он быстрым шагом прошел в комнату и поставил сумку на стол, расстегнув мол-нию.

В тот же момент кошка стремительно выскочила, и прыгнула на пол. Лапы разъехались, она по-валилась на бок, попыталась встать, вновь упала, поползла и забилась в угол, смотря на своего хозяина обезумевшими затравленными глазами.

- Маруся! Что с тобой, милая? - он растерянно взглянул на свою любимицу, не зная, чем ей по-мочь.

- Пойдем моя хорошая, я тебя в постельку отнесу.

Старик сделал шаг вперед. Кошка угрожающе заурчала, и напряглась, готовая броситься на сво-его спасителя.

- Что это? Неужели бешенство? - пронзила мозг страшная мысль.

- Тогда она непременно погибнет. Бешенство неизлечимо. А я? Ведь она меня оцарапала. Значит, мне нужно срочно делать прививки.

Он устало уселся в кресло, пододвинув поближе телефонный аппарат.

- Впрочем, зачем беспокоить людей среди ночи? Несколько часов роли не сыграют. Да и с чего я взял, что это бешенство? Ведь ее только что осматривала ветеринар, и уж она бы наверняка по-ставила такой диагноз. Ладно, к чему паниковать зазря. Утро вечера мудренее.

Старик с трудом поднялся, переоделся, а затем пошел в ванную, вымыл руки, и смазал царапину зеленкой. Переполняющие душу тоска и тревога сменились неимоверной слабостью и апатией. Только теперь он понял, как устал. Смертельно устал от стрессов и переживаний, выпавших на его долю за последние дни. Потушив свет, он разделся и лег, ощущая ломоту во всем теле.

Сон не шел. Слегка колышущиеся за окном голые ветви деревьев напоминали руки мертвецов, зовущих его любимицу в свой страшный и загадочный мир.

- Ночь - царство смерти, - пришла на ум где - то слышанная фраза.

- Возможно, она уже умирает, и утром я обнаружу в ящике ее остывшее тельце.

От этой мысли ему стало не по себе.

- Я не могу этого допустить. Ей нужно помочь. Немедленно!

Он сел, нащупывая выключатель.

- Чем помочь? Что я могу сделать сейчас, глубокой ночью?

Сунув под язык таблетку нитроглицерина, он лег, положив руки под голову.

- Может быть, снова сходить в эту ветеринарную клинику? А они чем помогут? Да и к тому же, денег до пенсии всего две сотни осталось, а осмотр и капельница стоят три. И соседей неудобно будить. Что они подумают, когда я их подниму в три часа ночи, и стану просить деньги на лече-ние кошки? Решат, что я окончательно из ума выжил, и психушку вызовут.

Старик горько усмехнулся.

- Нет. Это не выход. Тогда где же он, выход?

- Смерть, - вкрадчиво шепнул внутренний голос.

- Смерть твоей кошки - вот единственный разумный выход из данной ситуации. Ведь ты же ум-ный человек, и должен понять, что она погибнет. Непременно погибнет, несмотря на все твои усилия и материальные затраты. А занявшись ее лечением всерьез, ты влезешь в громадные долги, несоизмеримые с размерами пенсии. Как потом будешь рассчитываться? Пойдешь просить мило-стыню? И все это ради обычной беспородной кошки, которая все равно сдохнет? Да и черт с нею. Ты где ее нашел? На мусорке, верно? Завтра пойдешь туда выбрасывать ее труп, и подберешь другую. Их там целые стаи кормятся.

- Не хочу я другую, слышишь, не хочу! Я к этой привязался!

- Ах, вот ты как заговорил? К этой привязался! Выходит, ты не ее, а себя жалеешь?

- Себя жалею? - от такого поворота мыслей старик опешил.

- Конечно. Ну, вот ты сам подумай, проанализируй ситуацию. Спасти ее ты не сумеешь. Пра-вильно?

- Скорее всего, так.

- А тогда зачем ее вообще лечить? Продлять мучения? Она сейчас в коме, и ничего не чувствует. Может быть, ее душа уже там, в потустороннем мире.

- Вероятно, ты прав. Но я не могу иначе. Понимаешь, не могу.

- Что, профессию свою вспомнил? Или то, как супругу спасал? Ведь тебе тогда все спецы в один голос твердили, что у нее геморрагический инсульт, и шансов нет. Никаких. Даже доктор реани-мационной бригады не решился ее госпитализировать. Помнишь? Помнишь, что сказал профес-сор, которого ты привез из клиники? Да ведь ты и сам понимал, что с такой патологией больные погибают. Все до единого. Вот тогда тебе и нужно было к словам умных людей прислушаться. Поступить так, как другие поступают. Телеграммку родным отбить. Аналгетики поколоть, лед на голову положить. Так ты вместо этого поставил на уши весь город. Такие препараты достал, о ко-торых слыхали только в ведущих столичных клиниках. Сутками не отходил от ее постели. Все ка-пал, надеялся на чудо. А не подумал, что чудес на свете не бывает. Ну и чем кончилось? Появи-лись пролежни, застойная пневмония. И прожила она двенадцать дней вместо одного - двух, от-пущенных богом. А ты инфаркт заработал. Слава богу, это произошло на сороковой день после похорон. Хоть успел ее проводить в последний путь.

- Замолчи! - схватившись за сердце, старик нащупал на тумбочке конвалюту с нитроглицерином.

 

- Марусенька, ну как ты там? - он прошел в прихожую, и включил свет.

Кошка подняла голову, и посмотрела на него мутным взглядом, тут же прикрыв слезящиеся гла-за.

- Жива. Слава богу, жива. - В душе затлела слабая искорка надежды.

Он лег, и сразу провалился в глубокий сон.

***

 

- Ветеринарная клиника.

Жизнерадостный голосок на том конце провода оторвал его от грустных размышлений.

- Я был у вас вчера вечером. С кошкой.

- Как имя вашей кошечки? Маруся? Так, вот ее карточка. Мы ждем вас сегодня к десяти. Если вы подоспеете вовремя, вам не придется сидеть в очереди.

- Нет, я. . , - голос предательски дрогнул. - Можно мне побеседовать с тем доктором, которая вела вчера прием?

- С Татьяной Николаевной? Подождите минутку, кажется, она еще не ушла.

- Татьяна Николаевна? - он на мгновение запнулся, услышав в трубке знакомый голос - Вы меня наверное помните. Я был у вас вчера вечером.

- Да конечно. Вы должны принести кошечку, чтобы сделать анализы. Я подожду.

- Извините, я просто хотел проконсультироваться. Понимаете, после вчерашних процедур ей ста-ло значительно хуже. Появилось психомоторное возбуждение, атаксия. Это что, энцефалит?

- Вы доктор?

- Да. Был когда - то.

- Тогда буду говорить с вами, как со специалистом. У кошек подобная клиника может наблюдать-ся и при токсическом поражении печени, что более вероятно в данном случае. Анализы позволят уточнить диагноз.

- Скажите, а каков прогноз? Такие животные выживают?

- Как правило - нет. Но иногда бывают случаи. . .

- Может быть, вы подскажете, что я могу сделать сам для ее спасения?

- Витаминный комплекс. Гормоны на физиологическом растворе. Подкожно. Вы умеете ставить капельницы?

 

Трубка с тихим стуком легла на рычаг. Последняя надежда растаяла, как облачко табачного дыма.

Внезапно захотелось курить. Страшно, до одури. Он поднялся, и подошел к серванту, где лежал блок Нашей Марки, оставшийся после того злосчастного дня, когда его увезла скорая.

- Курить тебе категорически запрещено! Ты погибнешь!

Старик растерянно крутил в руках распечатанную пачку, борясь с голосом разума.

- Ну и что? Кому я нужен, и в чем будет заключаться смысл моей жизни после того, как не станет Маруси?

Он внезапно понял, что кошка - это единственный хрупкий мостик, связывающий его с этим ми-ром. Жена. Сын. Любимая работа - все это осталось в прошлом. А теперь вот Маруся.

Безнадежно махнув рукой, он сунул сигарету в рот, и чиркнул зажигалкой, почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы.

- А я к старости становлюсь сентиментальным, - вяло подумал он, внезапно вспомнив, что в пси-хиатрии это состояние обозначается термином слабодушие или синдром эмоционально волевой лабильности, и является верным признаком приближающегося маразма.

- Выходит, заложенная в моих генах программа подходит к концу, и пора покидать этот мир, по-ка еще могу хоть что - то соображать. - Эта мысль не вызвала у него ни страха, ни тревоги.

Единственное, что задерживало его здесь - Маруся. Кошка, которую он должен непременно спа-сти. Или похоронить по человечески, что более вероятно.

- По человечески? - он горько усмехнулся. - Это как - "по человечески"?

Нет, он конечно не выбросит ее труп на помойку, а предаст земле, закопает в углу палисадника, возле тополя, чтобы на могилку не падали палящие солнечные лучи, а потом будет посещать это место во время прогулок, и вспоминать своего милого зверька, скрасившего последние годы его жизни.

Сейчас его излюбленным местом было расположенное неподалеку городское кладбище, где похо-ронена супруга. В хорошую погоду он мог часами просиживать на лавочке, возле небольшого над-гробия, и тихо беседовать с нею, как с живым человеком.

- Теперь, когда к жене в гости пойду, глядишь, и к киске по пути загляну, - думал он, вытирая катящиеся из глаз слезы.

- Жаль, вот только с Сережкой до смерти наверное не повидаюсь. Далеко он погиб. Очень далеко. Где - то в Афгане, в горах. Сколько не искали, так и не смогли найти то место, где разбился его вертолет.

Старик виновато посмотрел на фотографию в траурной рамке, на которой был изображен моло-дой жизнерадостный парень в офицерской форме.

- Да что это я расклеился? О том, где Марусю свою похоронить, задумался? Ведь она еще жива. Жива, и нуждается в моей помощи. А я черт побери, врач, который спас от смерти не одну сотню больных, сижу, и распускаю сопли.

Он решительно потушил окурок, и схватил телефон.

- Александр Федорович! Сколько лет! Сколько зим! Что - то Вы нас совсем забыли! - гремел в трубке голос его бывшего ученика и преемника на должности зав. отделением Николая Глушкова. - А мы Вас постоянно вспоминаем. На праздник обязательно к вам заскочу. С бутылочкой! Поси-дим, о жизни поболтаем, о работе. Возражать не будете? Какой праздник? Так ведь Восьмое Мар-та на носу! Что - то голос у Вас расстроенный. Вы не заболели? А, кошка умирает? А чем я могу помочь? Лекарства? Ну, это без проблем. Диктуйте, что нужно, я сейчас карандаш возьму. Все, записал. Буду ехать домой, завезу. Вы только пожалуйста, так сильно не переживайте. Если ее не удастся спасти, я вам добуду другую. Вон Тамара, ну, наша старшая медсестра, ходит всем котят предлагает. Говорит - чистокровные сибиряки. Может Вам сразу прихватить? Не нужно? Как ска-жете. Тогда до встречи!

***

Он перекрыл систему, вытащил иглу, и положил худенькое невесомое тело на подстилку. Затем уселся в свое любимое кресло, с некоторым удивлением отметив, что за окном уже стемнело.

- Сколько дней она болеет? - попытался вспомнить старик.

- Пять? А может семь? Кажется семь. Семь дней - четырнадцать капельниц. И никакого эффекта. Наоборот, с каждым днем становится все хуже. Еще недавно голову поднимала, а теперь только шевелит ушами, и с трудом открывает глаза.

Он невольно вздрогнул, вспомнив мутный безжизненный взгляд, которым сегодня встретила его кошка, когда он склонился над ящиком.

- А ведь она не жилец, - в который раз думал он, укладываясь в постель, и с удивлением замечая, что теперь воспринимает этот факт абсолютно спокойно, без страха и тревоги, как роковую неиз-бежность, естественный финал болезни. Если раньше он засыпал с тайной надеждой, что ночью ей станет лучше, и она, выбравшись из тесного ящика, залезет к нему в постель, ласково мурлыча под боком, то теперь, выходя по ночам в прихожую, он со страхом заглядывал в ящик, боясь уви-деть ее мертвой.

***

Разбудил его робкий солнечный луч, пробившийся в комнату через щель в задернутых шторах.

- Сегодня что - то произойдет. Что - то хорошее, - внезапно понял он, с тихой радостью и тайной надеждой разглядывая через окно бездонное голубое небо, на котором теперь не было и следов хмурых туч, затягивающих небосклон вот уже в течение двух недель.

Он бросился в прихожую. Ящик был пуст. Старик поднялся с корточек, и огляделся, боясь обна-ружить где - то рядом мертвое тельце.

- Мяу! Мяу! - донеслось с кухни, и, бросив взгляд через открытую дверь, он увидал свою люби-мицу, склонившуюся над стоящей под столом пустой пластиковой миской.

 

- Мы с тобой еще поживем! Рано нам помирать. Правда, Мэри? - старик сидел на лавочке, млея под теплыми лучами весеннего солнца, и ласково гладил лежащую на коленях кошку, которая, тихо мурлыча, через полу прикрытые веки бросала томные взгляды на облезлого серого кота, взобравшегося на конек крыши соседнего дома.