Коан. (*)

 

(*) Коан – неразрешимая логически задача ( к примеру : как выглядело твое лицо до рождения твоих родителей? ) . Одна из буддистских практик.

 

(**) Адати Санай – современный японский математик, все остальное вымышлено.

 

(***) Го – древняя китайская настольная игра.

 

(****) вакидзаси и катана – пара мечей, которые носил за поясом самурай. Первый служил для харакири, отрезания голов и мог использоваться как вспомогательный в бою. С ним самурай не расставался даже в гостях за едой. Второй – боевой, его оставляли в прихожей на спец.подставках, пройти в дом с катаной считалось тяжелым оскорблением и знаком агрессивных намерений.

 

Адати Санай(**) и Тахиро Окомото коротали время за игрой в Го(***). Маленькая комната, в которой они сидели, своими широкими окнами выходила в сад. Серое небо обещало дождь, однако, словно не решаясь, только изредка смачивало листья редкими каплями. За садом медленно, лениво, ползла змея реки. Из комнаты была видно только небольшая заводь, отороченная глинистым берегом и украшенная маленьким причалом. Утлые рыбацкие лодочки безвольно колыхались на волнах, с тихим стуком бились друг о друга, однако крепкая веревка пуповиной крепила их к причалу, не пуская их по течению…

Игра длилась уже часа два, черные и белые камушки узором лежали между игроками.

На лицах игроков – напряжение. Чашки с крепким черным чаем дымятся рядом. Тихо и глухо перестукиваются бамбуковые палочки, подвешенные под потолком.

 

-Адати-сан, как вы думаете, что в этой игре главное?

-Считать, анализировать, думать. А как по-вашему, Тахиро-сан?

-Видеть, чувствовать, предугадывать.

-Вы не считаете ходы? – удивленно спросил Адати Санай.

- Нет, я стараюсь чувствовать вас, понять, чего вы хотите.

-Это странно. Я слышу о таком впервые.

-Стоит попробовать…

 

Они глотнули из чашек. Терпкий густой насыщенный вкус. Запах прелой листвы, влажный, землистый, осенний. Тахиро медленно втягивал этот запах, наслаждался им. Ноздри его узкого носа расширились, глаза полуприкрыты. Адати несколько раз вдохнул, словно получая аромат порциями, внимательно рассматривал настой.

 

-Адати-сан, мы давно знаем друг друга, поэтому осмелюсь задать личный вопрос. Надеюсь не показаться слишком самонадеянным. Как вы относитесь к людям? К жизни?

-Тахиро-сан, вы знаете, я ученый. Математика – призвание моей жизни. Я посветил себя ей, и чтобы понять математику, я впустил её в свою жизнь. Математика – великий язык будущего, эсперанто, на котором могут говорить одно поколение с другим, даже если их разделяет пропасть тысячелетий. Законы природы, жизнь, рождение и смерть – все описывается математикой.

-Адати-сан, вам удалось этого достичь?

-Частично. Случайностей нет, есть лишь вероятности. Тахиро-сан, взгляните сюда. – он указал на игральную доску Го. – разве вы не видите? Все подчинено законам математики. Поиск наилучшего варианта, математический механизм. У каждой косточки своя жизнь, свои возможности, свое место на доске. Вы задумываетесь об этом, когда играете?

-Нет. Для меня это цельный образ, неделимый на части. Я вижу рисунок, узор…

-Тахиро-сан, но как же вы решаете, куда поставить кость? Я выбираю из нескольких вариантов самый выгодный, просчитав на несколько ходов вперед.

-Я вижу рисунок. Смотрю не на каждую кость, а на всю доску разом. Я вижу, что в рисунке недостает. Вы играете, ведете игру, а я лишь дополняю рисунок, там, где это необходимо. Со временем я научился предугадывать. И дополнять рисунок, еще до того как вы решили, где надо рисовать…

 

Первые капли дождя ударили в черепицу, эхом отозвался тихий клекот закипающей воды. Пар вился над чугунным чайником, как маленький беспокойный призрак. Последний луч солнца растолкал тяжелые облака, ярким сполохом промчался по влажной жирной земле, по голым ветвям вишен и слив, сверкнул воде, и, осветив напоследок небольшие ворота Тори, стоявшие на быстрине реки, увяз в сырой вате туч и исчез.

 

-Адати-сан, люди…

-Ах да, в массе своей они подчиняются законам математики, и каждый в отдельности тоже им подвластен. Общество можно описать системой уравнений. Общественные законы проще, чем индивидуальные, потому как люди в массе – проще и управляемее чем каждый в отдельности, масса не способна на нетрадиционное решение, а потому проще описываема. А что касается человека, то любой, повторяю ЛЮБОЙ, может и кажется себе чем-то исключительным, но все же представляет собой просто набор фиксированных характеристик. И это все. Просто n-мерный вектор. Характеристики меняются в течение жизни, но все равно остаются в заданной области определения. От них никуда не деться. Другой вектор с теми же n координатами задает вектор направления. Куда человек стремится в жизни. Каждая i-ая координата – степень желания/возможности изменить в себе i-ую черту характера, личности. Две вещи влияют на это. Желание самого человека, и обстоятельства, которые диктуют свои условия, вне зависимости от его воли. Тот, у кого первое превалирует – интроверт, у кого второе – экстраверт. Эти два аспекта в цифрах – коэфициэнты, в сумме дающие единицу. Двумя векторами описывается личность. Обстоятельства – большая система уравнений. Решаемая, при желании и возможности. Я описал вам личность человека. Тело – просто кусок мяса. Однако и в нем есть математические пропорции. Золотое сечение. Математика везде.

-Адати-сан. А религия?

-Тора написана на иврите. Иврит кодировка цифр. Бог есть всего лишь генератор случайных чисел, который тоже подчинен вероятностям выпадения тех из них или иных. Бог и есть случайность, описанная формулой.

-Адати-сан. Вы несчастный человек. Вы не чувствуете мир. Стремясь все разложить по полочкам, вы упускаете то, что вы раскладываете. Вам никогда не удастся выиграть у меня в Го, потому как вы пытаетесь переиграть самого себя. Переиграть самого себя не удастся, все равно вы останетесь в проигрыше. Я просто следую за вами и даю вам проиграть самому себе. В вашей силе – слабость. Логика – сковывает ваши движения. Вы боитесь интуиции, потому как интуиция нелогична. Вы боитесь чувствовать, потому как сразу переводите чувства в численный эквивалент. Для вас мерило - абстрактные цифры, для кого-то деньги, для кого-то социальное положение. Все ли в человеке можно описать и разложить, все ли проанализировать?

 

Адати Санай молча смотрел в туман дождя. Тогда Тохиро подошел к подставкам для мечей, что стояли в торце комнаты. Он взял нижний и вернулся на место. Адати Санай слегка повернул голову к Тахиро, по-прежнему молча наблюдая за ним. Тахиро аккуратно вынул меч-вакидзаси (****) из дубовых ножен. На лезвии были выгравированы несколько иероглифов, а гарда-цуба богато украшена золотой вязью. Это был дорогой меч, подходящий больше для императорского двора, а не для обычного самурая. Предок Тохиро, Мацуори Садзабуро получил его за отличную службу своему господину еще во время феодальных войн. Отличное оружие, стоящее больших денег.

 

-Адати-сан, я прошу вас, окажите мне честь… - он раздвинул ткань кимоно на груди и упер острый конец меча себе в солнечное сплетение – я хочу, чтобы это сделали вы.

-Тохиро-сан, что вы делаете? –вскочил ошарашенный Адати Санай – вы же погибните.

-И все же, Адати-сан, прошу вас. Одно движение, о большем я не смею просить вас.

-Тахиро-сан. В своем ли вы уме, вы же взрослый человек! Остановитесь! Я не буду принимать участие в этом безумии! Это же просто бред! Вы ведете себя как самурай из дешевого американского кино!

 

Адати Санай взъерошил жидкие с проседью волосы, глаза его были расширены. Он явно не понимал, что происходит и от того ему еще больше становилось не по себе. Тахиро напротив меланхолично следил за Адати. Его тело и меч в руке, казалось, застыли. Наконец он печально вздохнул:

-Что ж, тогда я сам. - Он спокойно улыбнулся и с силой вонзил меч себе в грудь по самую рукоятку, кончик лезвия натянул кимоно на спине, пронзив Тахиро насквозь, однако крепкая ткань выдержала и не порвалась.

Лицо Адати Санайя, и без того бледное, преобрело пепельный оттенок. Он застыл в странной и неудобной позе, там где его застал неожиданный и дикий поступок Тахиро, которого он знал уже много лет. Оба застыли в своих позах, словно на фотопленке. Только дождь едва различимо колыхал ветки деревьев, да с крыши в большое деревянное ведро глухо стекала вода. Так прошла минута… Вдруг, также неожиданно Тахиро выдернул меч из груди и не останавливая движения руки изящно и точно вложил его в ножны. После этого он чуть поклонился Адати, даже не головой, одними глазами. Потом встал, проследовал в конец комнаты и вернул меч на прежнее место. После этого он вернулся сам, сел, налил себе чаю и пригубил напиток.

 

Адати застыл как статуя, потом как-то неожиданно обмяк и тяжело опустился на татами.

-Как…что это…но как… - бормотал он, чуть раскачиваясь, держа голову обеими руками.

-Я говорил вам, Адати-сан, вы слишком скованы логикой привычного вам мира. Ничего этого нет, ни вас, ни меня, ни меча, все это чей-то сон о ком-то. Здесь нет рамок, а если и появляются, то только те, что создали вы сами. Если бы вы сделали тоже самое, то умерли бы. Адати-сан, а знаете почему? Потому что вы ЗНАЕТЕ, что меч убивает. И он убил бы вас не потому что он убивает, а потому что вы об этом знаете. Не меч убил бы вас, но вы сами. Ваши глаза зашорены знаниями и стереотипами, в то время как сознание ребенка чисто и восприимчиво. Я не создавал никаких правил, поэтому меч не причинил мне вреда. Вы не можете почувствовать людей, потому что слишком привязаны к своему я, а с ним и ко всему грузу, что вы получили за жизнь. В этом ваша беда. Вы играете то, что вы думаете и есть ваша личность. Но это не так. Это просто набор стереотипов и условий, которые вы как в зеркале отражаете в себе самом. Перестаньте играть..

 

Тахиро встал, дождь кончился, игра завершена. Адати Санай продолжал понуро сидеть, глядя из-под лобья на доску… На доске красовался узор из черных и белых камней. Картина была полной. Добавить было нечего. Последние капли дождя уже скатывались по пологой крыши, и соскальзывали в наполовину наполненную бочку, шорох кимоно удаляющегося Тахиро Окомото затерялся в тишине комнат…