Но мешает давний один должок:

Леденцовый город, сырой снежок.

Б. Кенжеев

 

Говорят, Винцент ван Гог

Пил абсент, коньяк и грог.

 

Недавно по телевизору мне рассказали, что на каком-то знаменитом аукционе далеко не самая известная картина Винцента ван Гога была продана за 18 миллионов долларов.

Липким февральским вечером в мою дверь позвонил совершенно пьяный и очень запущенный человек.

Нигде в России нет таких игрушечных городов с петлями ущельных улиц и кварталами, состоящими из двухэтажных вилл. Палисадники, печи-голландки, черепица... Нигде в России не бывает таких липких неубранных февралей. Впрочем, это и не Россия.

Человек был пьян и говорил странные и подозрительные вещи. Он требовал, чтобы я отпустил с ним свою семилетнюю дочь "фотографироваться с медведем". Если бы в этот день я был в ссоре с женой, или если бы мне влетело от начальства, человеку пришлось бы раскаяться в своем визите и убедиться, что в старинных виллах на первый этаж ведет десяток ступеней. Но в этот деня я был добр. И я стал снисходительно уточнять, что за медведь и как человек собирается фотографировать в наступивших сумерках. Кстати, кто он вообще такой.

Он - Володя Преображенский, живет в доме напротив, фотографировать действительно поздно, как-то не подумал, а до завтра медведь растает, потому что сделан из снега и наступает оттепель. Была идея провести акцию фотографирования всех соседских детей рядом со скульптурным шедевром. Шедевр можно посмотреть.

И я набросил пальто. Медведь действительно был вылеплен с большим мастерством. Но воздух предательски теплел и было ясно, что до утра медведю не дожить. А в мастерской есть еще картины и немного выпить. Вот только курить нечего.

Я вернулся домой за сигаретами, похитил незаметно от жены заначную чекушку и погрузился в подвал без окна с угарной буржуйкой, который служил и мастерской и спальней художнику Преображенскому.

Запах и обстановка честно докладывали посетителю, что здесь живет человек пьющий. Картины - очень похожий автопортрет, портрет женский, пейзаж: осенний лес с уходящей вдаль по аллее женщиной с ребенком, - подтверждали, что этот человек - художник. Женщина и ребенок - жена и сын. Они живут в Воронеже. Но скоро Преображенский бросит пить, организует выставку, станет знаменит, заработает денег и уедет в Россию, к жене.

И был "Дон Кихот", который говорил, что этот художник талантлив. "Дон Кихот" говорил больше: среди многочисленных художников, которых я знал, таких нет. Дон Кихот, высокий стройный рыцарь на породистом светло-сером жеребце, благородная осанка всадника, уверенная рысь скакуна. Не полоумный идальго Сервантеса, а Рыцарь Печального Образа из Ламанчи такой, каким он видел себя сам. Вот только куда едет рыцарь и откуда? Он покидает неправильный, безумный мир с зеленым небом и огрызком желтой луны. Он въезжает в другой неправильный безумный мир, где смешаны все краски, где нет порядка и гармонии. Зачем? Навести там порядок и установить гармонию?

А еще на стене висела "Карменсита", которую я вообще по началу принял за репродукцию какой-нибудь малоизвестной работы Гойи. А в папке лежали "Две злые королевы". И масса эскизов, набросков, рисунков...

Преображенский очень быстро пришел в негодное состояние, стал просить еще водки и подарил мне "Карменситу". Водка не понадобилась, он вскоре и без нее совершенно замечательно уснул. Я вернулся домой и, предупреждая выпад жены по поводу запаха спиртного, выставил вперед "Карменситу".

В этот вечер меня не ругали за возвращение домой с запахом алкоголя.

!№:*?:%*(*?:)(*:)№;%№;%:*/+_))(?::;%№*(?:%(?*((?:;%(

Мой дом был открыт для друзей. В гости приходили художники и поэты, страдающие допустимой в обществе стадией алкоголизма. Они приносили вино, шумели, поэты пели песни, художники писали жену. Художники снимали со стены "Карменситу" и цокали языком. В глазах была - зависть. У Преображенского не было ни одной выставки, его работ не было ни в одном каталоге. Но у него была "Карменсита". И еще у него был "Дон Кихот", но об этом никто кроме меня не знал. И еще был огромный холст. Вполоборота к зрителю на фоне сырой штукатуренной стены стоял юноша с кистью в руке, и в глазах горел замысел. Это называлось: "Андрей Рублев". За "Рублева" Вовка хотел 80 долларов. О "Дон Кихоте" было объявлено, что он никогда не покинет мастерской.

Первым из моих друзей, посетивших подвал шедевров был Мишка Бао. Он загорелся купить "Рублева" и "крутил" своего отца на деньги, параллельно сбивая цену. Вовка пил что далее, то хуже. Он повадился ходить ко мне и клянчить деньги. Надо было что-то делать.

Я нашел буржуа, который заказал Преображенскому портрет жены. Заказ стоил 40 баксов. Бао нашел экстрасенсов, согласившихся бесплатно избавить художника от алкоголизма. Преображенский делал эскизы к портрету жены буржуа, сама жена позировала, но буржуа напрасно дал деньги сразу. Вовка ушел в запой. Работа над портретом остановилась. Буржуа злился, экстрасенсы жгли последние чакры, но Вовка все пил.

Запой кончился. Художника трясло. Ему нужно было похмелиться, чтобы снова работать. Денег не было. Портрет получился плохо. Буржуа обругал Вовку и забрал портрет. Вовка ходил по знакомым, просил уговорить буржуа вернуть портрет на доработку и просил денег на водку. В конце концов ему удалось и то и другое. Портрет был дописан и получился очень здорово. Вовка снова ушел в запой.

Время от времени, то есть почти каждый день у него кончались деньги и он ходил и клянчил. Нет, черта с два клянчил! Он продавал работы. За доллар и 12 пустых бутылок мне досталась "Гелла". В последствии за "Геллу" мне предлагали несколько сот долларов. Она не висела на выставках, не была включена в каталоги, но все очень хотели ее иметь. То есть решительно все. Кто бы не приходил в гости, сразу требовали продать "Геллу", работу никому не известного спивающегося сорокалетнего художника.

Таким же образом ко мне перекочевали и "Злые королевы" и "Рублев в старости" и "Букет", который заставлял художников минут по пятнадцать недоуменно пялиться на дикое и канонически запрещенное смешение красного и зеленого в фоне и на светящуюся всеми цветами палитры черную гущу самого букета.

)*?%(%"№((!(?:%;_)(?/:*+(_*%_*:№)%:?"(%"(Ш

Однажды я возвращался домой и увидел Преображенского, спешащего куда-то с чем-то громадным и плоским завернутым в газеты подмышкой. Вид у него был озабоченный и весьма запущенный. Нехорошее подозрение коснулось моего сердца.

- А куда это ты идешь, Володенька?

- Да вот, несу "Рублева" пропивать.

- И за сколько ты собрался его пропивать?

- За две бутылки водки.

- А ну давай домой, сейчас будет тебе водка!

- Только скорее, потому что водка мне срочно нужна.

Я отвел Володю назад в мастерскую, побежал к себе и стал звонить Бао. Вскоре Бао принес три бутылки приличной водки. Но Преображенский закапризничал и заявил, что этого мало, и Мишке пришлось раскошелиться еще на бутылку крепленого вина и пачку "Примы". "Рублев" достался Мишке.

А еще через несколько дней я зашел в подвал к художнику и не обнаружил "Дон Кихота". Я схватил Преображенского за грудки и заорал:

- Где он?!

- Пропил...

- Кому, за сколько?!

- Соседу, за стакан...

- За сколько можно у него выкупить?!

- За бутылку...

"Дон Кихот" теперь у меня. Когда я расходился с женой, я, конечно, забрал его с собой. Но "Геллу" отвоевать так и не удалось.

Потом у Преображенского была белая горячка. Экстрасенсы сдались. Мишкина мать носила ему еду и водила к батюшке. Я собирался покинуть Город и занимался разводом. Мишка наоборот женился. У Преображенского болел отец и нужны были деньги на операцию. Я купил у него картину для свадебного подарка одним знакомым за более-менее приличную цену.

Я покинул Город и живу в Столице. У меня есть новая жена, которая подолгу смотрит на "Букет", "Дон Кихота" и "Злых королев". Она никогда не видела Преображенского и его "Геллу", но очень хочет увидеть и то и другое. Моя бывшая жена нуждается в деньгах и я не оставляю надежды со временем предложить ей достаточную сумму и выкупить "Геллу". По письмам моих друзей, которые иногда приходят из Города, мне известно, что Преображенский по прежнему пьет, большинство знакомых избегают его общества, потому что жизнь в Городе тяжелая, а ему постоянно нужны деньги на водку. И кому нужны всякие картинки, когда дома хлеба-то нет.

Я никогда не вернусь в Город, потому что слишком много там оставил, за раз не увезти. Преображенский НИКОГДА не поедет в Воронеж к жене и сыну. ПОЧЕМУ художник может зарабатывать миллионы только после смерти?