Ей позвонили неожиданно, во время совещания, сказав, что неизвестный мужчина, который подвергся разбойному уличному ограблению, и который, после нанесенного ранения, не может назвать себя, смог вспомнить только её номер телефона… и дали его приметы. Через четверть часа она уже была на месте. Назвав милиции, имя и фамилию человека, давно уже не проживающего в их городе, и отказавшись от госпитализации, она усадила его в свою машину и стремительно увезла подальше от места происшествия. По дороге, сделав один звонок, она долго и сбивчиво объясняла что-то своей единственной, оставшейся еще со школы подруге, а затем, подъехав к её дому, взяла ключи от старой сталинской квартиры. Через полтора часа, преодолев многочисленные пробки, они наконец-то были на месте. Во время всего следования, она то и дело поглядывала на него, и сердце её тихо сжималось то от счастья обладания им, то от безотчетной тревоги за него. От нанесенного ранения, он еще находился в полузабытье, и больше походил на беззащитного младенца, но от этого не становился менее любимым и желанным.

В квартире, в которую они наконец-то попали, царила духота и затхлость. Это было некогда уютное, но теперь абсолютно заброшенное жильё. Первое же, что она сделала, это распахнула все окна. Затем она достала чистое бельё, постелила постель и уложила больного. Набрав с сотового своему партнёру по бизнесу, она предупредила его, что срочно должна улететь на непредвиденные переговоры в другой город, и отключила аппарат. Теперь связь с их внешним миром была отрезана полностью. Открыв шкаф, она подыскала для себя подходящий халат, и с тревогой взглянув на полузакрытые глаза любимого мужчины, отправилась в ванную. Деловой дневной макияж, (как-то он прозвал его в шутку – броня), сменил место умытому и девственно чистому лицу с яркими и такими изумительно живыми, требовательными глазами, которые со всех сторон обступили маленькие очаровательные веснушки. Но это не портило, а придавало ей неповторимый и удивительный шарм. Он очень любил её веснушки. Она знала это. Когда-то она пыталась их вывести, и начала было, но он попросил не делать этого. С тех пор маленькие сестрички солнца ждали вместе с ней эти волшебные и незабываемые свидания!

…Наступил поздний вечер, когда она с удовлетворением осмотрела окружающее её пространство. Всё сияло чистотой. Три часа тотальной уборки сделали своё дело. Комната преобразилась. Нашлись даже ароматизированные свечи. Она зажгла их. Установленные на высоком витиеватом подсвечнике, они горели ровно, слегка потрескивая, и наполняя их маленький мир запахом мирта и таинственной сказочностью. Она легла подле него. Он всё еще спал. Как сказал врач скорой помощи, обезболивающий укол должен был действовать до утра. Есть абсолютно не хотелось. Походного запаса минеральной воды фиников и орехов, вполне хватало, чтобы продержаться до завтрашнего утра. Но она забыло об этом. Перед её глазами был он. Безраздельный и такой любимый! Удивительно, но маленькая треугольная ранка чуть выше виска, это всё, что привело их сюда, на окраину города. Она нежно гладила его волнистые волосы, смотрела родное лицо, и ей не хотелось думать о том, что происходит там, за стенами этой квартиры в их мирах. Постепенно сон закрыл её глаза, и она уснула, положив голову ему на грудь.

Открыв глаза, она долго не могла понять, где она и сон ли это. Но вот её сознание полностью проснулось. Она сладко втянула в себя аромат любимого! Никогда еще они небыли так долго вдвоем. Она потихоньку встала. Умылась и стала ждать. Он открыл глаза неожиданно, очень скоро, и удивленно посмотрел на неё. Она улыбалась ему той улыбкой, которой улыбается любящая тебя женщина в сладкие минуты желания и близости. Он потянулся было к ней, сделал неосторожное движение, почувствовал резкую боль в виске и, поморщившись, вопросительно посмотрел на неё.

Знаешь, - он внимательно смотрел ей в глаза, - Я не помню, как тебя зовут. – Затем, осмотревшись по сторонам, добавил, - Я не помню где мы. – Затем, обескуражено посмотрев на неё, - Я не помню, кто я и как зовут меня! – Он улыбнулся саркастической улыбкой и вопросительно посмотрел на неё. Она дружелюбно смотрела на него и не спешила с ответом, наконец, она спросила его:

- А что ты помнишь?

- Я помню тебя, не знаю, откуда, но помню…. И еще я помню это… - Он назвал семизначный номер её мобильного.

- Это номер моего сотового телефона. Благодаря нему ты не потерялся. Врач сказал, что будет лучше, если ты всё вспомнишь сам. Единственное, что я могу тебе сказать, так это то, что на тебя напали вчера вечером, и, ударив по виску чем-то тяжёлым, ограбили. Слава богу, руки-ноги целы, от госпитализации я отказалась, так что давай, поправляйся, вспоминай, а я, своим присутствием, постараюсь помочь тебе в этом. Этот ответ она готовила долго, тщательно перебирая своим аналитическим умом различные варианты, и сейчас, удачно ответив на первый, самый трудный вопрос, она облегчённо вздохнула.

- Ты моя жена? – Почти утвердительно спросил он.

Она только улыбнулась.

- У нас есть дети? – что-то смутное брезжило на горизонте его памяти.

Она опять улыбнулась, но уже не так весело, как в первый раз…

- Как хоть меня зовут, ты можешь сказать?

- Да, могу, конечно же, могу! Тебя зовут мой Любимый!!! – Она придвинулась к нему так близко, что он ощутил запах и неземной аромат её тела. Незримые, томящиеся там, за дверью его больного сознания образы, ворвались в него и заполнили до краёв неземной страстью. Он крепко обнял её и жарко поцеловал. Ощутив вкус сладострастного обладания возлюбленной, он забыл обо всём на свете…. Они были вместе! Им никто не мешал! Она была счастлива!!!

… - Сейчас мы пойдем в лес, - сказала она, - Он тут, через дорогу!

Через каких-нибудь десять минут они уже входили в настоящий сосновый бор. Асфальтированная, довольно таки широкая дорожка вела, петляя в самую чащу. Изредка пролетающие мимо велосипедисты скорее не мешали, а дополняли лесной пейзаж, подчёркивая величественную тишь и прохладу упирающихся в небо столетних сосен. Им было несказанно хорошо. Они просто шли и молчали. Она держала его под руку. Вся дорога, не смотря на июль, была усеяна мелкими желтыми иголочками, которые выглядели очень по сказочному…. Неожиданно для самой себя, нарушая все продуманные за ранее планы, она прижалась к нему покрепче и заглядывая в грустные, блуждающие где-то там, далеко, в потёмках его сознания, глаза, сказала:

- Хочешь, я расскажу тебе сказку?

- Расскажи, - растеряно ответил он.

Она немножко замешкалась, собралась с мыслями, набралась духа и начала. – «Сказка о шнурке и ботинке»… - затем, еще раз внимательно взглянув ему в глаза, продолжила. - В некотором царстве, в некотором государстве, хотя, впрочем, можно и без этого... Жили-были два закадычных друга: Шнурок и Ботинок. И всё бы хорошо, да вот незадача! Ссорились друзья постоянно! То Ботинок на Шнурок наступит, А то вдруг Шнурок начнёт баловаться: завяжется покрепче, да так, что ботинок вздохнуть не может! Короче ругались они так по пустякам, ругались,… досаждали друг другу, досаждали…, и вот в один далеко не распрекрасный день, Шнурок вдруг как запищит: «Хватит! Надоело! Ухожу от тебя, Ботинок…». Расшнуровался, проскользнул сквозь замочную скважину, и уполз, куда глаза глядят!

И вот ползёт Шнурок день, ползёт другой, да так далеко уполз, что оказался далеко за городом в дремучем, предремучем лесу. Устал. Сел на пенёк, как вдруг у него из-под ног из земли вдруг вылез Червяк. «Ой, какой интересный Шнурок!» - подумал шнурок, уставившись на Червяка. «Ой, какой интересный Червяк!» - подумал Червяк, уставившись на Шнурка.

- Ты кто? – Спросил удивлённый Червяк, увидев такого необычного собрата.

- А ты сам-то кто? – Ответил вопросом на вопрос не менее удивлённый Шнурок.

- Я, Дождевой Червяк! – Гордо ответил Червяк, и, для убедительности, полностью выполз на поверхность, показав красное упитанное, и, почему-то, постоянно извивающееся тельце.

- А я… - немножко замешкавшись, ответил Шнурок, - Ботиночный Шнурок!

- Первый раз вижу такого необычного Червяка, да еще с таким не менее необычным именем! – Сказал Дождевой Червяк, внимательно изучая белое, но уже порядочно испачканное тельце нашего Шнурка.

- А я, - поддержал разговор Шнурок, - Впервые встречаю такого необычайно упитанного Шнурка, да еще так ловко лазящего в земле!!!

- А ты что? Не умеешь лазать в земле? – Удивился Дождевой Червяк.

- Нет…, - признался Шнурок, - а зачем?

- Какой ты глупый! – Расстроился Дождевой Червяк. – Да ведь в земле находятся самые, что ни есть вкусности, которые мы, Дождевые Червяки, очень даже любим!

- Какие такие вкусности? – Не понял Шнурок.

- Я же сказал, очень вкусные!

- А как эти вкусности выглядят? – Шнурок был заинтригован.

- Очень аппетитно! – И червяк своим хвостиком погладил по своему пузатенькому брюшку…. Давай их собирать вместе…

- Давай, - согласился шнурок, - А как?

- Очень просто – сказал Червяк, - Смотри…, - и, развернувшись, стал углубляться в землю. Шнурок, было, последовал за ним, но не тут-то было, он ведь был всего лишь шнурком, а не земляным червяком, поэтому-то и застрял, толком даже и, не заалевши в землю. Червяк быстро вылез с найденной добычей, но, увидев застрявшего Шнурка, только ухмыльнулся его неуклюжести, и поспешил убраться восвояси.

И вот бедный Шнурок торчит в земле день, торчит другой…, мокнет под дождем, жарится на солнце, мёрзнет холодной ночью, и так ему стало плохо, так нехорошо, что он уже собрался, было умирать, как вдруг, какая-то неведомая сила вырвала его из земли и подняла высоко над лесом. И вот летит шнурок над верхушками деревьев и думает: «Наверно я уже умер, и моя душа летит в шнурковый рай…». Но наш бедный Шнурок не умер. Просто в этом лесу жила предприимчивая Сова. Она у себя в дупле открыла магазин подержанных вещей, и наш Шнурок стал очередным её приобретением. И вот уже потрёпанный и потерявший былой лоск Шнурок, оказался висящим на бельевой веревке высоко под потолком старинного дупла. И, хотя он висел вниз головой, наш бедолага всё-таки смог оглядеться. С высоты, на которую его повесели, он хорошо видел всех, кто попал сюда. Вот сломанные часы без ходиков, а вот ручка без стержня, а вот откуда-то притащенный совой старый, рваный, просящий каши ботинок…. «Да, - подумал Шнурок, - Как эта развалина не похожа на моего лучшего друга, моего блестящего и потрясающе красивого ботинка!» Между тем, как известно, совы летают ночью, и Шнурку несказанно захотелось спать. И он уснул. И сразу же Шнурку приснился удивительный сон. Он снова попал в свою маленькую и такую уютную прихожую к своему родному и близкому другу, к своему Ботинку! «Мой Шнурок! – Причитал во сне Ботинок! – Мой любимый друг! Где же ты? Куда ты подевался!!!» Неожиданно сон закончился, и Шнурок открыл глаза. Какое же было его удивление, когда он продолжал слышать причитания его любимого друга, но уже не во сне, а тут, в этом забытом богом месте!

- Ботинок! Это ты?!! – Крикнул, что есть силы Шнурок.

- Я! – Неожиданно для самого себя, узнав голос лучшего друга, крикнула, что есть мочи старая развалина, которая и оказалась его старинным другом, его Ботинком!!!

Шнурок ловко соскользнул с бельевой веревки, обнял своего друга, и зашнуровался на все двенадцать дырочек и четыре крючочка, да так, чтобы ни одна сила в мире не смогла их расшнуровать опять, потому как если и есть на свете настоящие друзья, то им лучше никогда не сориться, а жить рука об руку, душа в душу, завязанными на крепкий морской узел!..»…. – Она закончила свой рассказ и опять внимательно посмотрела на своего спутника. В его глазах стояли слёзы.

- Хороший рассказ. – Сказал Он, и крепко обнял её за плечи... – Знаешь, мне кажется, что я где-то уже его слышал…

Прогулка заняла добрых три часа, после чего они зашли в маленький магазинчик, и, закупив разных вкусностей, вернулись домой. Он чувствовал, что память начинает возвращаться к нему. Неясные расплывчатые блики становились всё яснее, всё отчётливее, но он не торопил события. Ему было так хорошо и тепло с этой женщиной, он испытывал такое неземное блаженство, что правда прозрения, почему-то пугала его и заставляла опять, в который раз за день утонуть в этих неземной красоты глазах, нежно ласкающих его и притягивающих к себе своей невероятной выразительностью!

В комнате стало душно, и он вышел на балкон. От хорошей дневной погоды не осталось и следа. Набежавшие с севера тучи, заволокли собой всё небо. Он потянулся к перилам и наступил на что-то. Раздался оглушительный визг детской резиновой игрушки. Это был забытый и брошенный, выцветший за годы лежания на балконе ежик. Он поднял его, и какое-то время как бы изучающие смотрел. Затем неожиданно, как бы с надрывом, яростно замахнулся и зашвырнул игрушку куда-то в сгущающую ночную мглу. Затем спокойно развернулся, и вышел с балкона. Она наблюдала за ним, полураздетая, и еще до конца не отошедшая от близости, она уже ждала того, что должно было рано или поздно случиться, и то, что она сама же, не зная почему, ускорила.… Теперь же, готовая ко всему, она старалась поймать его вмиг потускневший, и сделавшийся обыденным взгляд.

Наконец он болезненно посмотрел на неё и сказал. – Я всё вспомнил.

- Всё?! – Обречённо спросила она…

- Всё. – Утвердительно ответил он.

- Теперь ты уйдёшь?

- Теперь я должен уйти.

- Ты никому ничего не должен!

- И тем не мене я должен уйти.

- Тебя там не ждут!

- Я знаю! – Сказал он, и стал одеваться.

Через пять минут он уже был одет. Последний раз, бросив хмурый взгляд на неё, он вышел за дверь. Смеркалось. Начинал моросить дождь, и уже зажглись уличные фонари. Их яркий свет вырывал из сгущающейся ночи косые мелкие капли. Проголосовав, он сел в машину и назвал адрес. Теперь он помнил всё. Машина стремительно уносилась всё дальше и дальше прочь, унося с собой последние несбыточные надежды того, что он будет принадлежать только ей. Ему еще не здоровилось, и он задремал. В какой-то момент он стал терять сознание и, как ему показалось, память. Он жёстко несколько раз встряхнул головой, представил взволнованные глаза жены и сына, прикрыл лицо ладонью и подумал: неужели, все, что никогда не суждено ему забыть в этой жизни – семь цифр её мобильного телефона.

 

2004-05-19 Алексей Карелин

г. Одинцово