Проплывают облака за окном, пытаются принять какую-то форму, а потом потерять её. Ветер шелестит возле уха, говорит о китайских мудрецах и японских поэтах, пытается привить мне любовь к искусству. От этой коды мне на ум приходят только несколько строчек танка и одно единственное изречение. Они характеризуют всё и в то же время забывают, что всё никогда не было главным. Мне хочется проснуться, воспрянуть снова после красно-жёлтых дней, и побеседовать с господином начальником крыс. Мне хочется понять: почему крысы убегают первыми с тонущего корабля. Неужели всё дело в их трусости?

Я смотрю на стену, где висит картина, которая напоминает мне молодость Пикассо. Перевожу взгляд на Ван Гога эта репродукция мне особенно напоминает оригинал, может быть, поэтому она так дорога мне. Утончённая игра кистью и смена направления, краски, которые никогда не меняли свои цвета. Они, наверное, честнее нас. Время проходит сквозь холсты, а они остаются такими же, секунды скользят сквозь мазки, а они лишь быстрее приобретают неуловимый шарм и яркость. Великое всегда находится в малом. Секунды бесценны в своём постоянстве…

Дождь пытается отыскать место, где ещё не ступала нога судьбы. Он льёт осторожно, дарит прохладу знакомым местам, пытается по миллиметру сделать их ещё красивее. Красота всегда была результатом сложнейшей, филигранной работы. Мы смотрим на него и вдыхаем приятный запах свежести, вспоминаем модные дезодоранты, рекламу и ещё несколько ступеней прогресса. Мы пытаемся подыграть ему в его поиске, но он лишь охлаждает наше желание холодными струями и снова ищет заветное место. Неужели судьба была уже везде? Неужели от неё нельзя укрыться, если закрыть глаза? Неужели нельзя проследить за её путём и сделать правильный вывод? Неужели нельзя? Неужели?

Остров. Безлюдный остров. Лишь безумные герои Дефо, ещё более обезображенные Турнье, ищут там ответ на все вопросы. Мучают себя, вспоминают дом и скучают по родной речи. Философствуют и ведут хозяйство. Разводят коз в безграничном океане бытия и прыскают на мирозданье соком из тропических плодов. Они пытаются перешагнуть через классовый и языковой барьер, пытаются подать пример всему миру. Но они вдвоём на своём острове. Никто не знает об их попытках. Никто не верит в их философию. И любой может разрушить эту иллюзию свободы. Может быть, эта двойственность живёт и в нас? Может быть, если отплыть немного от нашего собственного острова мы найдём ответ на мучающие нас вопросы? Простимся со своим нарциссизмом и исторической привязанности к оседлости? Может быть у нас, наконец, вырастут крылья, и мы сможем поделиться с кем-то своим дыханием? Потому что для нас одних воздуха всегда было слишком много…

Дымка уносит прочь наши страхи. Река течёт в далёкие края, там, где не охотятся на волков, выставляя красные флажки, где можно быть уверенным в завтрашнем дне. Где аутизм не считается болезнью, а лишь ещё одним шагом к безграничным человеческим возможностям. Там книги и песни не пишутся на заказ, там хорошо. Там помнят прошлое, но не оглядываются на него каждый раз, когда становится плохо. Там просто хорошо. Я закрываю глаза и представляю себя в этом месте. Открываю и вижу, что кусочки этого Эльдорадо находятся прямо перед нами. Я пытаюсь соединить мозаику, улыбаюсь перед собой и ощущаю тепло понимания. Представляю себя героем Фаулза, который попал в сети заядлых поклонников Юнга, но потом и это ощущение проходит. А я остаюсь…

Вдалеке слышны отрывки Песни о Нибелунгах. Эпос замирает в горных вершинах, оставляя на пиках лишь самое главное. Мораль пытается удержаться, но Борей слишком силён. Она падает к моим ногам, и я осторожно поднимаю её. Разбитую мораль наших дней. А потом я пытаюсь вылечить её. Но есть ли в мире такое лекарство, которое может помочь в таком случае?

Вот и всё. Аллюзии и иллюзии. Пробы и ошибки. Строчки старых рок-н-ролльных композиций и наша совесть. Я смотрю на восход, и мне кажется, что красивее ничего не может быть. А потом я отворачиваюсь и лечу в гости к своим мечтам. Ощущение дежа-вю не покидает меня, и я уже начинаю привыкать к нему. Я открываю потрёпанный томик Борхерта и читаю свои любимые стихи. А потом просто наслаждаюсь тишиной. Несколько минут, до того, пока не пойдёт первый трамвай…

7.07.2002.