А я в последнее время не умею красиво, задушевно Травить мозги светской, чувственной лирикой. Не из утробы материнской (как все) вышла, видимо, А из засаленной дымной харчевни Сегодняшняя Я, Своей обрыдлой реальности клирик. Я люблю свой промышленный город - Где проезд нынче стал так дорог, И старушки матерятся поголовно - Я люблю его странной любовью. В стуке трамвая и рёве клаксонов Стройный найдя для себя консонанс, Шагами отмерю квартальные зоны, На районном сукне разбитые в пасьянс. Запасшись пшеничными сайками, Обратившись вся в слух и зрение, Части городской мозаики Соберу в своё стихотворение… …Вдоль асфальта улиц промёрзших Колосятся штыки фонарей. В свете их башмаки в прах растёрший, Нищий ищет тень потемней... …Железобетонные лики фасадов Глухонемых индивидов клетей, Где извращенцы – с пылом де Сада – Всё больше мечтают о лете… …Щенок куцехвостый, с прокаженным пузом, С причмоком лакает с пузырчатой лужи… Слышно, как где-то, с дребезгом стёкол Летят на землю зеницы окон… При подъездах воркуют дряблокожие бабушки, По деревьям – бормочут птицы, Грустью детство обратится в случайно встреченных ребячьих радужках, Глотка балкона, настежь распахнутая, вещает что-то на улицу голосом фильма Кустурицы. Через пару часов всё умолкнет: Спальный район уснёт, как ему и положено, И над ним – джинсовым куполом бейсболки – Повиснет небо, звёздами моргая осторожно. Досыта наброжусь по проулкам, Каблуком выбью пыль из щелей бетона. Возвращаясь же с прогулки, Заглянув далеко в ночь при том, А возможно, встретив рассвет, на цинковых струнах труб водосточных я сыграю… Не ноктюрн. Нет. Но что-то тяжёлое, из Рамштайна, возможно, - точно. |