Таня мечтала.

 

Ей уже даже не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть его: тонкий нос, глаза с грустинкой, родинка возле уха, белый шрамик на левой брови. Шрам появился недавно, после того, как он спас ее от бандитов. Их было семеро, а он один. Она сама промыла ему рассеченную бровь и залечила поцелуем. Вот только белая отметина осталась, как знак его доблести…

 

Он обязательно ее найдет.

 

«Что, Василиса, все ждешь своего Ивана-царевича?» - спросил вчера Костя. Таня сразу не поняла, а дома обиделась. Пусть теперь и не просит списать.

 

Она закрыла глаза и услышала голос: «Здравствуй, моя красавица. Вот я и нашел тебя. Теперь мы всегда будем вместе. Ты и я. Открой же глазки, посмотри на меня».

 

Она открыла… и сердце сладко замерло. Вот он: непослушные волосы, сережка в ухе (она не хотела, чтобы он прокалывал ухо, но теперь уже смирилась… и даже полюбила…), глубокие умные глаза…

 

Таня моргнула. Силуэт поблек, расплылся, и лишь серая тень юркнула под диван.

 

Всё! Хватит! Хватит глупо мечтать, лежать, представлять. Я сама тебя найду! Она метнулась к окну и решительно раздернула шторы…

 

Ясный осенний день угнетал. Таня шла по залитой солнечным мёдом улице, и ей было грустно. Навстречу, как на зло, все время попадались влюбленные парочки. Таня отводила глаза от нежных прикосновений и взглядов, стараясь загнать поглубже злую зависть. Ей хотелось быть беззаботной, но даже просто казаться таковой было трудно.

 

Стоп!!! Он!? Глаза, нос, губы… слишком пухлые.

 

— Молодой человек, не подскажете который час?

 

— У меня нет часов.

 

Счастливый. И эта улыбка!

 

Она узнала время у встречной женщины.

 

— Молодой человек, сейчас пол-первого.

 

— Хорошо.

 

И всё? Родинки нет. И сережки. Это не он. Жаль.

 

С дерева упал каштан и больно ударил по руке. Из дырочек, оставлен-ных на коже колючками, выступили капельки крови. Таня лизнула их. Язык обожгло горечью.

 

— Девушка, а зачем вы мне время сказали?

 

Вот пристал!

 

— У вас же тоже нет часов.

 

— У меня есть часы, но они остановились.

 

— Плохо.

 

— Да нет, я теперь счастливый.

 

Счастливый. Таня поборола вздох.

 

— Если бы они не остановились, я бы прошел мимо.

 

Таня убрала за ухо непослушный локон и посмотрела на парня в упор: вон ямка на подбородке, шрамик на брови и… там на мочке дырочка?

 

— Почему ты не одел сережку?

 

— А где твое колечко?

 

У нее перехватило дыхание. Он не может этого знать!

 

— Это же только мечты! – выдохнула она и тут же об этом пожалела. Она никогда никому не говорила. А он ей даже не знаком. Она посмотрела в его глубокие, глубокие, глубокие… (Таня зажмурилась) глаза. Или зна-комы? А вдруг это только… Она открыла глаза. Силуэт раздвоился… Нет! просто сильно зажмурилась. Вот он. Он протянул ей раскрытую ладонь. Она осторожно вложила в нее свою.

 

— Ты поранилась?

 

— Каштан. – Она хотела забрать руку. Потом передумала. – Я шла, и вдруг он упал и — прямо по руке. Это было так неожиданно. Это в первый раз. Я на него даже не обиделась, просто…

 

Она снова посмотрела ему в глаза и замолчала.

 

— Если ты куда-то спешишь, я пойду с тобой, - сказал он.

 

— Я не спешу. Я просто иду.

 

— Тем более...

 

Когда зажглись маленькие солнца фонарей, она сказала:

 

— Мне пора.

 

— Я провожу.

 

— Не нужно.

 

Трамвай распахнул перед Таней двери, и она ловко взбежала по ступе-ням.

 

— Я найду тебя! – крикнул он вслед. Двери закрылись.

 

Таня сидела, мечтательно улыбаясь, и смотрела на свое отражение в темном стекле. Она видела только половину своего счастливого лица. Это было таинственно и красиво. Таня пожалела, что она не художница.

 

Трамвай доехал до конечной. Таня вышла и заплакала. Она вдруг вспомнила, что не сказала ему ни адрес, ни телефон...

 

Назад трамвай ехал очень медленно.

 

«На что я надеюсь? – думала она. – Конечно, он уже ушел».

 

Ветер теребил мятые бумажки под бордюром. Люди вошли, трамвай поехал. Она осталась одна. На что она надеялась?

 

Таня вышла на аллею. В бледном свете фонаря слетели на землю сразу три пожухлых листа.

 

— Он найдет меня! – вспомнила Таня его прощальные слова и не испу-галась промелькнувшей у самого лица летучей мыши.