Что хочет автор. Литературные конкурсы

Наговариваю на себя.Как же это уловить?А, он?Что же он?Что от нас двоих осталось?Прошло не так много времени, а я уже не могу уловить ни тонких линий его лица, ни истеричных срывов чуткой природы души.Все расплывчато и размыто.Неосязаемо.Словно бесплотный дух - отдаленно и отстраненно.Но виденье это не исчезает, напротив, упрочивается родственным приращением душ.Полнее о нем расскажут лица и предметы, в которых он отразился.А где были мы сами?Там, где что-то коснулось лирических струн наших чувств.Ведь нельзя сказать просто любовь. Нет, тут все другое.Вот этого слова так никогда произнесено и не было.Это и есть итог, но не ответ.Полнота прошедшего времени в том, что в нем мы не прибегали к словам посредникам чтобы самоутвердиться в другом существе.Мы просто жили друг в друге".

Белым холстом, натянутым на подрамник двора, лежал снег, являя собой мастерскую творческим замыслам всевышнего о сотворении

бытия;нет, больше, девственную негу брачного ложа.Так продолжалась жизнь.Безостановочно, как конвейер.Жизнь не могла остановится.

Единица измерения подлинной жизни - одна человеческая трагедия, ибо гибнет всегда герой.Хор - здраствует, плодится,поедает поедом себе подобных.Он вечен, он незыблем.К нему не применимы художественные приемы осмысления.

"Опять проснулся после обеда и приходил в себя после давеча выпитого.А выпито было с излишком, хватило через край.Упились до

бесчувствия.Что со мной было?Что творил?Это еще предстоит выяснить.Стыдоба.А, плюнь да разотри.Пижонство.Все так живут.В скотстве и свинстве.Но ты не все.Нет.Это самоутешение.Но что-то действительно произошло.Что-то случилось из ряда вон, если это что-то зудит, свербит и посасывает.Что же еще могло быть добавлено к тому многогрешному послужному списку деяний по пьяную лавочку.Уже, казалось бы, за многолетнюю практику исчерпаны все мыслимые формы и варианты буйств, истерик,беганий голышом по коридорам и лестничным маршам, просыпаниям в чужих женских постелях и квартирах в разных концах города.Не помню.А надо бы вспомнить.Впрочем, ежели не напрягать Мнемозину, она, наперсница и кудесница кривотолков,состряпает дело через вторые и третьи руки, потные и сальные.

Стало быть, по порядку.Или, не стоит.Что толку?Лишь бы не было буйства, битья стекол и крушения мебели.Остальное приемлемо.Рядовая попойка, каковые изо дняв день мельтешат перед глазами, нет времени для передышки.Была компания, собрались все наши.Впечатление такое, что не расходились.Нет,все-таки сошлись заново.Потому как я успел проспаться, хотя ломало тело и раскалывалась голова.Само собой напрашивалась пьянка.Для опохмеления времени уже не было.Сам я никогда не похмеляюсь, жалко время терять на формальности.Лучше сразу перейти к пьянке.

Но составить компанию всегда горазд.В смысле денег я был пас, на нулях.Эту самоочевидность никому из присутствующих не требовалось объяснять.Все понимали, что пришли не за этим.Финансовой импотенцией страдал не я один.Поначалу ко мне подтянулись для разговенья Миша с Володей.Невтерпеж отходить от пьянки на ясную голову, не будучи просветленной алкогольными парами.Да, то была алкогольная баня, с

вышибанием духа из окоченевшего тельца и прошибанием пота от накала страстей, зашкаливших на сорока градусах.Хоть туши свет и выноси всех святых.Водка стоит тридцать с копейками.У нас ни того ни другого.Взаймы никто не даст.Заняли у всех, кто только попался в поле зрения.Заложить или продать нечего.Ценностей не имеем, кроме циррозной печени.Что имелось,-продано, или в закладе.Все на алтарь хмельного дурмана.Да, в таких случаях мысль останавливается на малом.Всего-то тринадцать рублей, чтобы купить стограммовый флакончик медицинского спирта в аптеке.Это если повезет и его уже не успела разобрать алкогольная шантропа вроде нас.Ежели не повезет, придется довольствоваться настойкой боярышника.В ней восемьдесят градусов спирта и стоит она одиннадцать с полтиной.Одно худо.Настойка боярышника давит намотор(см. на сердце), много выпить ее я не смогу.От многолетнего стажа дикого пьянства посадил сердце.А где сердце, там и печень.И почки в довесок.Но это терпит.Лишь бы наскрести мелочь.По сусекам немели втроем что-то около трех рублей.Я сбегал к соседям и смог добыть по полтинничку с носа, якобы не хватало на пачку сигарет.Сигареты, - плач один,-"Прима", два пятьдесят.Делать нечего.Пошли к магазину.Володя, тот пошустрее да понаглее, начал

"стрелять" по рублю и по два, дескать, всего-то не хватает на бутылку водки.Опробованный метод.Неоднократно спасал нас.Бывало, с нуля Володя надергивал аж на целый пузырь, еще и на закуску оставалось.Минут за двадцать дело было сделано.Пятнадцать рублев в кармане.Решили не торопиться, сосредоточить силы на флаконе спирта.В первой аптеке не оказалось.Вторая аптека закрыта на учет.Пришлось пройти трамвайную остановку до коммерческой аптеки.Искомое найдено.Можно лакомиться.У нас с собой пластиковая бутылочка с водой, чтобы разбавить в ней спирт один к одному и получить стакан водки.Пластиковый стаканчик, чтобы махнуть "не отходя от кассы".Обычно мы не закусываем, а запиваем водой из-под крана.Это из соображения экономии.Все деньги на водку!Поэтому Миша достает из пакета бутылку с водой.Мы пятимся на какие-то задворки, где кусты, песочница с грибом,спортивный турник.Все это дело оприходываем не спеша, за разговорами о прошедшей пьянке, смакуя сальные подробности вечеринки.

Возвращаемся опять ко мне.Подогретые, как на спиртовке.Начинают подтягиваться люди.В моей комнатке меньше десяти человек в разгар веселья не бывает.Одни приходят, другие уходят.Были времена, набивалось и по пятнадцать, и по двадцать человек.Это в праздничные дни и солидные вечеринки.Заходят девушки.Но, только заходят.От скуки, от одиночества.Знакомые, незнакомые.Я мало реагирую, пока трезвый, на романтическую завязку отношений.Промежуточная стадия - сильное опьянение.Тогда начинаются домогательства с моей стороны.Меня либо останавливают, либо изолируют, либо оставляют в покое.Это зависит от моего полового ярения и расположения сексуального флюгера предмета моего похотливого вожделения.Буде даже девчушка дает зеленый свет, чтобы я вскарабкался на нее.Однако, это уловка вежливости.В состоянии алкогольной интоксикации в постели с шалуньей мне делать нечего.Разве что пыхтеть, сопеть и разводить руками.Ничего не выйдет.И, заключительная стадия, когда я упиваюсь до амнезии и начинаю буйствовать, что-то крушить, бить, ломать.Благо, моя тщедушность не развязывает мне руки, когда все заслонки открыты, на предмет мордобоя и рукоприкладства.Тут моя природа не то чтобы пасует, в ней, слава богу, нет озлобленности на окружающих.Напротив.Все братья и сестры.Все - добро пожаловать в гости.Душа и двери нараспашку.Вот с этой причудой доброхотства я бы хотел расплеваться.Однако, не по силам.Это - природа.То, что в крови, пусть и насыщенной спиртом.Итак, собирается народ.После спиртовой затравки должно состояться алкогольное пиршество.Никто, конечно, не торопится.Вносятся вновь пришедшими первые бутылки водки и полуторалитровые баллоны пива.Пиво - прихоть.Дальше от него отказываемся.Лишняя трата денег.Всех засасывает пьяная трясина.Пока что хлюпаем в ней по щиколотки;далеко за полночь, или, ближе к рассвету, самые стойкие увязнут в ней по уши.Шалые девчонки не стесняют себя ни в лексиконе, ни в поступках.Взгромоздились на колени хлопцам, перемывают косточки своим любовникам, по совместительству любовникам их подруг, удачи и неудачи на любовном фронте присутствующих парней, кто какую вертихвостку затащил в постель.Тут же,за столом, визави, со стаканами водки, обе половины делятся впечатлениями от вчерашнего кувыркания в постели.Он ее подснял, или она позволила одолжить себя.Да это и не важно в нашем обществе слегка циничных, не отягощенных нравственными утопиями молодых людей и их безалаберных распутниц.Нынче здесь, завтра там.Растление души.Промискуитет духа.Тела уже не реагируют ни на близость, ни на алкоголь, ни на радость, ни на боль.Все свои.Всем хорошо.Бывают ссоры, перебранкии перепалки.Но это от избытка выпитого."Ты меня уважаешь?"Нет места сему вопросу в наших бесчинствах.Уважение подменяется интересами бесцельного времяпрепровождения.Поездки за город летом, на дачи, на пикники в лес, на озера, на реку.Иерархического механизма нет.Тасуется колода людей, где есть некий принцип субординации, каждый знает отведенное ему место.Легко и беззаботно тянутся дни, месяцы, времена года, года.Прошло несколько лет.Костяк старожилов сохраняется,кто-то списывается на берег.Молодняк пополняет наши ряды,когда кто-то женится,уезжает в другой город,уходит в астрал.Вялая текучка событий и фактов.Но,это внешне.Внутри,если присмотреться,клокочут вулканы страстей и событий.Жизнь бурлит.На стороне.Внутри нашего круга раздаются только отголоски нашумевших дел.Мы либо вникаем, либо отмалчиваемся.По усмотрению.

Да, процесс припоминания затянулся.Почему я иногда веду записи, или, вернее, зарисовки с натуры, освежеванной и отпрепарированной внутренним критическим оком?Что-то заставляет меня браться за авторучку и склоняться над бумагой, заносить в нее впечатления прожитых

дней.Никакого насилия над собой я не оказываю при этом, не принуждаю себя.Мне вообще не свойственно принуждать себя заниматься чем-либо вопреки желанию.В таких вопросах я мягкотел и тщедушен.Тут другое.Несколько раз я пытался ответить для себя на этот вопрос.И пришел вот к какому плачевному заключению.Это алчная попытка удержать в хищных коготках памяти лакуны бесцельного существования и, таким образом, оправдание своей правоты в последующем их повторении.Пустое место как факт моего существования вполне отвечает и моему настроению, и вытекающему отсюда образу жизни, хочу я этого или нет.Слабоволие и малодушие.Жизнь по течению,в границах установленных берегов.Кругозор мой узок.Линия горизонта недалека.Да, линия горизонта зависит от точки зрения наблюдателя,- где - то я это слышал.И, вместе с тем, несмотря на видимую внешне, пусть чахлую в бытовом и терпимую в личном плане, устроенность, что-то гложет меня изнутри.Какой-то въедливый полип присосался к гнилостному ливеру моей души и высасывает последние ее живые соки. И тогда нет исхода моей тоске.И тогда все повторяется заново, как процесс размножения у низших одноклеточных организмов,- деление и размножение запойных бесчинств и скотского разврата".

"Да, сколько лет прошло, а память неистребимо возвращается к нему.Вот тут и задумешься, а было ли жизнью то, чем я жила после него.

Порой, думается, и до него.Но, это уже мнительность.Это все детство, что до него.А, с ним, полнота жизни.Во всем.Биение крови и нервов.

Сгущеный образ времени в двух душах.Равных и разных одновременно.Сколько же времени прошло с тех пор, как мы...расстались.Расстались, разошлись, разбежались, разминулись...Все неточно.И является ли относительное расстоянье окончательным расставаньем?Вопросы, вопросы.Кому на них отвечать?Интересно, вычеркнул ли он меня из своей памяти?Из жизни - да.Тут все решено.А как исключить память, если она одна на двоих?Исключить, стало быть,- искалечить.Попытка переделать себя это попытка преодолеть прошлое в себе.А полноценное, здоровое преодоление не возможно без полного от него отказа.Прошлое - болезнь, запущенная как раковая опухоль.Она способна прогрессировать, если своевременно, пусть и насильственно, не удалить агонизирующую метастазу.Но, память живой организм.Она не допускает насилия и вивисекции.Это как хирургическое вмешательство без анестезии.Как забыть то, что суть плоть и кровь твоего естества, родное, живое, теплое?Еще трепещущее жизнью мясо твоей памяти.Прошло...Обычно люди считают дни, месяцы, года, когда они разлучаются поневоле,выступающего против этой самоочевидности естества души и помыслов человека.А тут...тлеющее настоящее и полыхающее прошлое.В плане будущего - тихая гавань.Значит, старение?Покойная и сытенькая старость?И это есть жизнь?Не о том я думаю.Возраст.Года.Старость.Это не для меня.Мне ведь только двадцать пять.Четверть века, как ни крути.С тало быть, примериваюсь к веку,слава богу, не к вечности.Двадцать пять...По меркам человеческой жизни - самое ее начало.По женским меркам - пышущее здоровьем счастье, благополучие, уют.Все эти блага дают мужчины.Значит, необходим достаточный опыт жизни за спиной, чтобы к двадцати пяти обрести полноценное женское счастье благодаря переменам мужчин.Так заведено природой человеческого общежития.У подавля-

ющего большинства женщин такой опыт есть.Это сама природа, естественное течение жизни.Это срез материального мира.Считается, что это инстинкт продолжения рода.Опыт.Есть ли у меня то или другое?Кто из женщин задумывается об ошибках молодости, в моем случае - юности.Это необходимая норма, через которую надо пройти, чтобы затем удачно вписываться в человеческое мироустройство;знать, с кем общаться, под кого ложиться, когда того требуют обстоятельства.Устройство на высокооплачиваемую работу, получение квартиры, поездки за границу, отдых на море.Вся жизнь - мужчины. Женская доля - торги.Кто больше предложит.Женщина выцарапывает себе крохи со стола мужчин.Подчас, если подна-тореть и преуспеть в воровстве жизненных благ, можно урвать куски пожирнее.Это как само собой разумеющееся:вороватое счастье как счастье вообще.А бывает ли оно другим?Надо только быть хищницей.Все так живут.А что от жизни получила я?Блага?Материальное благополучие?

Успокоенность в замужестве - как продолжение жизненного опыта?То да се.С бору по сосенке, с миру по нитке.А, в целом,- ничего.Распад личного, распыление целого.Для чего жила, для кого самоутверждалась?Для себя.Сейчас это уже не существенно.Нет подлинного внешнего подтверждения собственной исключительности.А ведь к этому я стремилась.Состояться прежде всего, во что бы то ни стало.Как это?Как личность?Как женщина?

Да, вот тут-то все мнимо, все призрачно.А было так ясно, так прозрачно, как вода в роднике в еще недалекие и незамутненные времена, когда не надо было задумываться:что это?для чего это?что из этого выйдет?к чему приведет?Надо было просто жить.Без объяснения себе поступков, обсто-ятельств жизненного вихря событий.Да, мне было хорошо с ним.Легко и просто.Без принуждения над собой нас влекло друг к другу.А если мы напоказ и сопротивлялись один другому, то это было необходимое условие обоюдоострой игры.

Все так было.А теперь сталось иначе.За окном ночь.Такая же неизбежная, как пропасть отчуждения между нами.В такую ночь ему так же бывало одиноко, если не сказать, тоскливо.Даже когда я была рядом.Он уходил в себя, отмалчивался". Снег продолжал легко падать.Бестревожно сыпать невесомым молочным пухом на замершие в дремотной неге деревья, дома, заборы, дворы, дороги, мосты, авто;словом, на все, что представало на его пути.Снег заметал сумеречный город с тем большей охотой, что был во всеоружии своего времени года и не предполагал сдачи позиций до весны.

"Как легко и просто вот так жить, как падает этот снег:знать, когда надо падать, и знать, куда надо падать.И ни о чем не думать",-она

прижалась лбом к холодному стеклу.Ветви дерев, уже припорошенные снежком, четко прорисовывались на фоне обшарпанной стены внутреннего дворика.Пожалуй, деревья казались единственными одушевленными существами с руками и ногами в этом безмолвном мире, отбрасывающими темные, жуткие тени на белый покров двора".Да, деревья и их тени сопутствовали твоему вторжению в потаенный мрак замершего в спячке пространства, очерченного в замкнутых границах двора.Снежок, стало быть, так же выступал соглядатаем твоих невеселых дум по существу дела".

Высоко в небе ярко горели крупные звезды.Свободно и бесстрастно они рассеивали тьму времен своим светом, проницали бездну

расстояния вне времени и пространства между собой и нашей жизнью, отогревали наши взоры, устремленные к небу, указуя пути неокрепшему разуму в поисках лучшей доли, лучшей жизни.Вели наши души, вели наши судьбы.А мы все плутали впотьмах в этом мире, привнося хаос своих стихийных порывов в его изначальную гармонию и целесообразность.В первозданное совершенство мира человек привнес разрушенье и гибель.

"И в наших душах таятся и ждут своего часа гибель и разрушенье.И в моей душе тоже.Так вот откуда все это пошло..."

"Когда же это все началось?Наше отдаление друг от друга.Что предшествовало сегодняшнему положению вещей?Следствие - налицо:мы разобщены.А где искать причину?Ведь где-то она исподволь коренилась?В наших темпераментах?в наших характерах? в нашем воспитании?в

нашем взрослении и видении будущего?Скорее всего, в сумме всех этих составляющих.

А нужно ли мне все это самоедство?Самокопание в прошлом как в исподнем?Какие пятна остались на нем, что не отпускают тебя по

прошествии стольких лет?Жизнь отстоялась, слава богу.Все хорошо и покойно.Ничто, казалось бы, не должно встревожить и замутить эту тихую и умиротворенную заводь, где не шелохнется ни один мускул памяти, и только зыбь и безмолвие составляют суть жизни человеческой.Что же я тогда хочу вернуть?Зачем мне это?Не запоздало ли мое возвращение? Сама боюсь этого открытия.Но, память…Да,все в ней одной.

Память.Необходимо реальное возвращение в прошлое, а не мнимое.Память не исключительно мыслительный процесс, нет, не только, но и физическое деянье.Переживание всей сутью своей природы полноты прошлого.Память это физическое обладание прошлым во всей его наготе и неприкрытости.Оно не может оставаться целомудренным по прошествии времени.Целомудрие - идея вечности, а времени принадлежит то, что конечно.Стало быть, время попирает и уничтожает то, что принадлежит душе и небу.Если бы время этого не делало, оно закончилось.Есть вещи выше нас, и есть вещи сильнее нас.Последние подчиняют нас своей стихии, кроме тех, кто ведом небом.Память - мост, перекинутый над вечностью, на котором балансируют редкие смельчаки, заглядывая в свое отражение, незамутненное временем.

Да, пора.Надо решаться.Туда.К нему.Сейчас же.Все равно - зачем".Она порывисто, всем упругим телом, метнулась, было, от окна в

комнату, к вещевому шкафу, набросить наспех пальто, сбежать по лестнице, поймать такси и мчаться по вечернему городу в аэропорт.Но, в последнее время осеклась, взглянула на часы, висевшие над кроватью:"Время еще есть.Не так много, но есть".Она знала время отлета самолета из пулковского аэропорта.До Пулково полчаса на такси."Успеваю",- она села на стул подле письменного стола.На нем лежала книга.Она стала механически перебирать страницы, не вглядываясь в них."Надо успокоиться.Ничего не произошло.Все идет своим чередом.Решение принято".Она погрузилась в бездумье.Какое-то время перед ней проходили образы прошлого, картинки жизни, не сцепленные между собой какой-либо логической цепочкой.Но они были, - вне связи, вне смысла, вне объяснений, - ее жизнью.Такой, которую не воскресить ни во сне, ни в забытьи, ни в реальности.Она встрепенулась, ожила, пошла на кухню.Поставила на плиту чайник, стала ждать, когда он закипит."Нет, лучше спуститься вниз.За углом есть кофейня.Там возьму себе чашку чая".Ей не хотелось быть одной в эту минуту.Подчас одиночество ее тяготило, и она "шла в народ", как она сама это называла.

Забредала в тихое и уютное кафе, где не было сутолоки и разнобоя подвыпивших голосов, заказывала себе чашечку чая и подолгу сидела одна, погрузившись в свои радостные и горькие думы.Бывало всякое.Она выключила чайник, вышла в жилую комнату, взяла со стула сумочку, подошла к шкафу, оделась и вышла в вечерний город.На улице было темненько.Редкие прохожие.Белый снег.Поземки не было.Снежок перестал падать.Тропка на тротуаре еще не была утоптана и снежок местами похрустывал под ее сапожками.

В баре было полутемно и немноголюдно.Заняты два-три столика.Она подошла к барной стойке и заказала чашку чая:"Без сахара, но с

лимоном".Облюбовала столик у окна с видом на улицу.Приглушенные звуки блюзовых композиций из динамиков, утопленных в стены и матовый свет

бра.Все, что нужно, чтобы сообщить человеку покой и уединенность, отгороженность от сутолоки мира.Принесли чай.Здесь хорошо его заваривали,

готовили на родниковой воде.Она нередко заглядывала сюда, благо, до бара рукой подать от ее жилища.Пила неторопливо вяжущий напиток,

вдыхая терпкий аромат настоя.Ни о чем не думала.Старалась гнать от себя мысли о предстоящем путешествии в неизвестность, чтобы не заниматься самоанализом и на этой почве не внести прояснение в сложившуюся ситуацию и, вследствии благоразумья вовсе отказаться от авантюрного намеренья, которое спровоцировал порыв души."Пусть все останется как есть.И будь что будет.Пускай прозу моего существованья хоть однажды нарушит сумятица нервозной лихорадки.Давно я такого не испытывала.Все берегла себя, свою сытость и утробность".Последняя мысль пришлась ей особенно к месту, она с удовольствием кольнула ею свое самолюбие, нещадно и зло."Злобность женщины - это стервозность.А стервозность - признак увядания, старения.Попытка ухватить от жизни ускользающие в других руках жирные куски жизненных удовольствий, представимых как бешенное биение крови.И это все происходит со мной?Неужели женское во мне только - только началось просыпаться?А что же было со мной до этого?"Она расплатилась за чай и вышла на улицу.

Притопывая каблучками, чтобы согреться, она стала ловить такси.Машин было не так много и все они норовили проехать мимо, никак не реагируя на поднятую ею правую руку, которой она голосовала на проезжей части.Такси, конечно, здесь не ходило, и ей надо было рассчитывать на частника.Немного погодя "жигуленок" вырулил к ней и остановился.Она назвала адрес.Шофер запросил нужную сумму.Она согласилась, хотя и понимала, что дороговато.Но, выбирать в это время суток и в не столь оживленном месте, не приходилось.По дороге шофер попытался завязать с ней разговор (профессиональная привычка водителей такси и дальнобойщиков), но она отмалчивалась.Так они молча добрались до Пулково.Она отдала деньги и прошла в стеклобетонный цилиндр здания аэровокзала.Глянула на табло.Время указано.Час до вылета самолета.Пассажиры

приглашаются на посадку.Какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, сообщало уверенность, что билеты на рейс еще остались.Так оно и есть.В кассе ей выдали "горящий" билет на объявленную регистрацию и она прошла к месту таможенного досмотр.Предъявила документы.Ей "просветили" ее сумочку и она прошла в зальчик для ожидающих вылета.Она зябко ежилась в прохладном помещении, пыталась хоть как-то согреться."Надо было что-нибудь выпить по дороге.Как-то не додумалась.В баре это не пришло в голову, а здесь уже поздно.Надо дождаться посадки на самолет, там возьму себе водки и попробую задремать.Неизвестно, какая предстоит ночь и удастся ли поспать вообще".Но вот подали автобус для перевозки пассажиров.Самолет.Подъем по трапу.Она нашла свое место без хлопот, - летала самолетами не однажды.Все пристегнулись.Самолет взмыл в

ночное, кромешное небо."Но и в этом небе уже кишела жизнь.Машинная, турбинная, созданная руками человеков.То ли еще будет.Когда-нибудь в небе будет такое же движение, какое сейчас на дорогах для автомобилей".Она улыбнулась своему открытию и попросила подошедшую стюардессу принести ей выпить:"Если можно, водки".Ей принесли коньяк и шоколадную конфету, хотя она и просила водки.

Она задремала и открыла глаза только тогда, когда голос из динамиков в салоне сообщил, что они подлетают к городу Казань и просьбу пристегнуть ремни.За бортом царила ночь.В иллюминаторе, далеко внизу, был виден город, погруженный в огни.Ей нравились зрелища залитых огнями ночных городов, увиденных из самолета, когда город вырастал и надвигался на тебя разлившимся морем огней и, по мере снижения

крылатой машины очертания огней становились все более отчетливыми и рельефными, приобретая вид жилых районов, автомобильных трасс, производственных монстров и, в последний момент приземления становясь отдельно стоящими высотными домами, внутри которых теплились человеческие жизни с миллионами возможностей их проживания, свидетельством коего выступали освещенные светом окна, а, точнее, всевидящее око электрического освещения, кормильца ныне сущего миропорядка.

По выходу из здания аэровокзала она взяла такси и поехала в город, на ходу решая, ехать ли ей сначала к нему, а потом уже в гостиницу, или, наоборот, сначала снять номер, а затем уже ехать к нему и дальше смотреть по обстоятельствыам.Сегодня, разумеется, вылететь назад она уже не могла.Обратный рейс был завтра утром.Какие такие могли открыться обстоятельства их встречи, она не могла сказать себе определенно.Да и как бы она хотела, чтобы они сложились, она тоже не знала.Все было зыбко и смутно.У нее учащенно билось сердце.Она чувствовала это.Все было внове в этом городе ее юности."На Красногвардейскую".Она назвала адрес водителю, который пока что был в неведении куда везти ему пассажира.

За окном белел снег и на его фоне чернели молодые деревца тополей, высаженные вдоль трассы.Они въехали в город и проехали район "Р.К.Б".

Дальше - пустынный Проспект Победы.Пара машин на перекрестке у светофора ожидают зеленый свет.Поворот налево.Замелькали вывески

названий остановок, оформленных под коммерческие киоски.Некоторые остановки она помнила до сих пор:"Рихарда Зорге", "Даурская", "Сады", "Кафе "Сирень", "Аделя Кутуя".Тут круговая развязка, поворот налево, несколько сот метров и мы на месте."Вот мы и дома",- хотелось сказать ей себе, но она тут же отмела эту мысль:"Нет, не дома.Всего лишь в гостях".Дом виднелся в сотне метров из-за тополей, скрадывающих и сам дом и его обитателей от любопытствующих глаз."Бог ты мой, как давно это было",- выдохнула она.

Она с замиранием сердца подходила к узнаваемым очертаниям родного некогда дома.Когда в какой-нибудь книге герой ностальгически говорит, что на этом доме ему знакомы каждая щербинка и каждый кирпич, то она охотно верила этому так, как сейчас ей пришло на память

подобное сравнение.Все здесь было знакомо и узнаваемо.И балконы по углам дома, и большие окна, и желтый с элементами белого фасад сталинской постройки с аляповатой, безыскусной лепниной, к которому теперь она стояла лицом"Отсюда все началось".Она смотрела на редкие зажженные окна."Люди еще не спят".На третьем этаже, там, где располагался читальный зал и студенты готовились к сессии или празднествам, тоже горел свет."Люди еще учатся.Или веселятся".Над входом горел фонарь."Как и тогда",- она оглянулась.Все те же дерева кленов и тополей примыкали к зданию, образуя что-то вроде скверика.Скамейки по краям волейбольной площадки."Правда, тополям нещадно обкорнали их кроны.Профилактика дыхательных заболеваний.Неужели только этим и можно выразить заботу о вечно безденежном студенческом братстве?И так ли оно теперь

безденежно?Времена-то изменились.Ну, что же, надо войти и справиться о нем на вахте.Там должна быть какая-то информация".Она сделала несколько шагов к входной двери и неожиданно вспомнила его фразу:"Там было все..."- и улыбнулась про себя той теплоте и полноте, которая от нее исходила.Она суеверно открыла дверь.

После темноты улицы, когда она переступила порог общежития, ее глазам пришлось привыкать к яркому матовому свету люминисцентных ламп, которые освещали холл.Она остановилась, чтобы прийти в себя и осмотреться.Холл был разделен решеткой и примыкающим к нему

турникетом, передняя часть которого представляла собой прихожую, где посетители предъявляли свои документы чтобы пройти внутрь здания.Что-то

здесь навсегда изменилось, но, вместе с тем, неуловимо близкое и родное, которое сейчас горячей волной обдало ее с головы до пят, продолжало населять этот прихожий пятачок, где годами сходились и расходились студенты."Да, времена действительно изменились.Раньше этой изгороди с турникетом и представить себе было невозможно.Хотя, вахта была.Студенты дежурили, сами устанавливая очередность".

Она подошла к окошечку, через которое вахтер сообщался с внешним миром из своей каморки.Окошко размером с тетрадь было встроено в оконную конструкцию, занимавшую часть стены, за которой вы могли видеть нехитрое убранство вахтовой комнатки:стол, шкаф, топчан.За окном она увидела знакомое женское лицо и признала его:

-Тетя Люба, вы...Здраствуйте. - Лицо подалось к ней и некоторое время пристально вглядывалось в нее.

-Ба, Машенька...Ланина...Вы?А я и не признала вас сначала.Какими судьбами у нас?Да вы проходите, проходите, не стойте в дверях.

Фигура пожилой женщины с седыми волосами засуетилась и вышла через боковую дверь из комнатки ей навстречу.Маша, в свою очередь, бочком протиснулась через турникет ей навстречу.Эту пожилую женщину она хорошо узнала уже на последних курсах своего проживания в

общежитии, когда на вахте стали дежурить устроившиеся на оклад вахтеры.В свое время они с тетей Любой нет-нет да сходились на вахте и судачили о житейских делах, личных и студенческих, о том, что творилось в общежитии.

Тетя Люба была пристрастна в вопросах молодежной нравственности и с высоты прожитых лет и, стало быть, жизненного опыта не могла свыкнуться с той моделью легкомысленных, а, лучше сказать, распущенных отношений, которые царили на вверенном ей участке работы.Комендант уже давно махнул рукой на молодежные нравы и не пытался наставить юных распутников на путь истинный.А вот тетю Любу распирало от

неудовлетворенности.Ее не могло устроить данное положение вещей.Ей надо было больше других и, по ее представлению, она одна несла ответственность за царившую в общежитии половую распущенность.Всеми правдами и неправдами она препятствовала как могла растлению юных сердец, только что покинувших уютное гнездышко родительского дома и уже окунувшихся с головой во все мыслимые грехи, которые совершались буквально у нее на глазах, свидетельством коего она неоднократно была во время своих полуночных обходов по спящим и затемненным коридорам общежития.Но, ведь оставались еще лестничные пролеты, чердак, подвал, в котором находились подсобные помещения.Здесь она была Шерлоком Холмсом в юбке.Знала все тайные страсти и лабиринты ночной жизни общежития, заставая влюбленные парочки в самый неприглядный момент в пикантных и откровенных ситуациях на гладильном столе или лестничной площадке, ведущей на чердак.И студенты знали, что тетя Люба стучит на них коменданту, в студсовет, в профком, в студгородок, в деканат.Одно время на студенческом собрании всем миром даже порешили отстранить тетю Любу от вахты и обратились с ходатайством в деканат и студгородок.Но руководство студентов не поддержало,прекрасно понимая, в чем заключается истинная причина отвода вахтера.

И вот теперь, по прошествии стольких лет (а, прошло-то всего-навсего три года с того времени, когда Маша закончила университет и поки-нула стены альма-матер и этого дома), они как и прежде стояли на вахтеннлм пятачке, сведенном в этот час и в эту минуту не столько случаем, сколько общностью причастности к прошлому, когда их обще-ние закреплялось исключительно требованием условной вежливости и допустимой конъюнктуры вынужденного диалога с мелкотравчатым должностным лицом, коим ты избегал мелкого пакостничества и стукачества с его стороны, но никак не взаимной расположенностью и пиететом.Два совершенно разных и противоположных друг другу человека как по возрасту так и душевной природе, каждая со своей жизненной установкой, обе смущенные от внешне выражаемого приятного удивления происходящей встречей,но, вместе с тем, далекие и чуждые сентиментальности прошедшего времени, теперь они выражали сдержанность и приличествующую данной минуте

внимательность и предупредительность.Внешне.

-Что у вас здесь нового?Как ваше здоровьице?- выдохнула наконец Машенька.Она намеренно не выразила вопрос иначе:"Вы по прежнему работаете?"- чтобы не навлечь на себя с первых же минут нетерпимость мнительной и ревнивой до своей персоны тети Любы, заведомо зная, что та на пенсии и дома ей делать совершенно нечего, кроме как маяться со скуки и старческого брюзжания.

-Да как сказать?..Все хорошо, все слава богу.- Тетя Люба как-то по особенному, пристально взглянула на Машу, как бы раздумывая и

колебаясь сообщить ей что-то сверх дежурных фраз о житье-бытье, принятых в таких случаях;пытаясь разглядеть в ее лице что-то, что бы развеяло ее сомнения и позволило ей решиться, оставив колебания, поведать свои сокровенные мысли, как она их понимала и чувствовала, которые могли касаться Маши и заинтересовать ее.Именно это тетя Люба и пыталась разглядеть в лице Машеньки, понимая, что та появилась здесь не только из праздного интереса к памятным местам недавней юности.Чутье пожившей женщины подсказывало ей, что Маша появилась здесь за нечто

большим.Да и глаза Маши прямо об этом говорили.Ее напряженное лицо, разрумянившееся с холода, выдавало нетерпение и ожидание, которые она не могла или не умела скрыть.И тетя Люба видела все это и понимала, что если кто-то и сможет Маше помочь с этим чем-то большим, что конечно же заключало в себе информацию о вполне конкретном человеке, который проживал в этом доме и, возможно, находился в нем в настоящее время, то в полном объеме, изнутри, этим светочем знаний могла быть только она, тетя Люба.Да, две женщины друг друга поняли.Они обменялись еще несколькими фразами о своей жизни.Маша рассказала тете Любе где она живет и чем занимается.Вспомнили несколько забавных и курьезных эпизодов из студенческой жизни Машиных лет.Тетя Люба посетовала на современную молодежь, так, как всегда это делала;особенное раздражение у нее, как и прежде, вызывали девушки, которые представали в ее глазах еще более гулящими и распущенными;только теперь они занимались этим за деньги и с мужчинами, как правило, намного старше их, у которых водились и деньги, и машины, и которые могли обеспечивать студенток материально на время их учебы в университете.Что вызывало негодование пожилой женщины, так это невнимание девушек к своим ребятам, студентам, с которыми они вместе учились и с которыми жили под одной крышей в соседних комнатах.Из-за такого небрежения к парням со стороны девушек тетя Люба даже прониклась некоторой симпатией к ребятам, и отзывалась о них скорее сочувственно, и с меньшей категоричностью к их пьяным загулам.Вино-ваты во всем были уже девушки.

-А на своих парней они уже и внимания не обращают.Им теперь богатеньких подавай, - подытожила свой рассказ тетя Люба.

-Да ведь это и раньше так было, тетя Люба.Только тогда запросы у девушек были поскромнее.Им лишь бы замуж поскорее выскочить, да непременно чтобы за городского, с квартирой.А теперь все изменилось.И запросы у них другие стали.Им мало мужа только с квартирой да с

зарплатой.Им и машина нужна, и дача, и отдых на море.Девушки всегда были падкими на красивую жизнь, только раньше таких возможностей не было.А теперь у них есть выбор.- Хотя сама Маша этот выбор принять никак не могла.Она сделала свой.

-Да уж, да уж, - закивала головой тетя Люба, - раньше я все осуждала парней и девушек, что они в открытую обнимаются и целуются.Да и мало ли чего еще было по чердакам да по лестницам.Но такого непотребства как сейчас и представить себе нельзя было.Теперь уже и вспомнить-то приятно как мальчики с девочками под ручку гуляли и по вечерам в кино ходили. - Она глубоко вздохнула.Помолчали.Возникла пауза.

Обе издалека, как заправские переговорщицы, подыскивали предлог для перехода к существу дела, занимающего и интригующего теперь уже обеих.Но они ничем не выдавали своего нетерпения.

-А так, все хорошо, живем помаленьку.Студенты они же дети еще.За ними как нянька ходить надо.С ними всякое бывает.И напьются -

дебоширят, и музыку включают по ночам.И девушки у ребят на ночь остаются.Комендант давно на все рукой махнул.- Тетя Люба испытующе посмотрела на Машу и продолжила: - А нам за всем глаз да глаз нужен.- Она все не знала, с какого бока подступиться к вопросу.

Маша решилась ей помочь:

-А что, кто-нибудь из наших прежних знакомых здесь остался?Может быть, кто-то еще живет здесь?Хотелось бы встретиться, пообщаться по старой памяти.

-Ну как же, как же, остались еще ребята, кого и вы помните, и вас они, наверно, помнят.Кто-то женился, - комнату здесь снимает от

университета, а кто-то и на коммерческих условиях живет.Сейчас можно заплатить за жилье в студгородке и снимать комнату.Многие так делают.На четвертом этаже почти все комнаты сдают за деньги.И студентов там немного, только несколько комнат осталось.- Тетя Люба немного помолчала. - Вот и Саша Ясенев там живет.В сто семнадцатой комнате.Плохо живет.Сплошные пьянки-гулянки у него.Притон у себя устроил.И гости у него табуном днем и ночью.Все алкаши и бомжи.Порядочных людей там не бывает.И соседям от него покоя нет, - постоянные жалобы от них слышу.Шумно у него.По ночам спать не дают, мешают.Кого там только не бывает.И шпана всякая.И девицы сомнительные.Где он только их находит?Они его спаивают.И спаивают на его же деньги.Он все свои деньги пропивает, - у него даже на хлеб не остается.Ходит потом по комнатам и деньги занимает.Да все его уже знают и никто не дает.В комнате у него шаром покати.Ничего нет.И как человек так живет?Для чего он живет?Ни кола ни двора.Ни денег ни работы.Все его друзья уже давно женились и семьи имеют.Устроились на работу и хорошую зарплату получают.Холодильники себе покупают,стенки.А кто и машину уже купил.Вон Олег, его ровесник, на собственной машине ездит.Молодым всегда тяжело жизнь начинать, но люди хоть к чему-то стремятся.Семью завести.Работу найти.Вот и у вас все хорошо, работаете. - Тетя Люба не заметила, как Маша поморщилась при этих словах всем своим чутким существом, брезгливым до всякой фальши. - А этому ничего не надо.Одни пьянки да друзья алкаши на уме.Да и мозги свои потихоньку пропивает.Порядочные девушки над ним смеются и плохо о нем отзываются.Да и кому он такой нужен?Пропащая душа, одним словом.А ведь какой скромный и симпатичный человек был.Интеллигентный.Смотреть приятно было.И как он до такой жизни докатился?Что с ним случилось?Пропадает человек на глазах.Спивается.Да уже спился.И дороги назад не видно.Хороших людей рядом с ним нет, кто бы ему подсказал да помог на правильную дорогу встать.Ведь не поздно еще от такой жизни отказаться.Молодой он, время еще есть.И главное, чтобы

хороший человек рядом с ним был.А нет такого в его компании.Все только рады, что есть куда выпить прийти в любое время.Хоть днем, хоть ночью.Он всех пускает, нараспашку живет.А этих людей на порог не пустят в порядочном доме.

Тетя Люба, наконец, выговорилась.Она, видимо, долго ожидала этой минуты, когда могла быть услышанной в полной мере и именно заинтересованным в этом деле человеком.Все ее жалобы в студгородок не возымели никакого действия.У них своих забот хватало.То, что тетя Люба сплетничала об этом пьянчужке с жильцами общежития, - так всем было наплевать на него.Проблем и без него хватало.Кто сейчас не пьет?Все пьют, правда, не так загульно.И управы на него нет.А тут была близкая ему девушка, - прежде близкая.Сейчас, как она знала наверняка, никаких отношений между ними не было.Но, все равно, больше поговорить так по душам ей было не с кем.Вокруг них по коридору ходили студенты, здоровались с тетей Любой.Кто-то с любопытством посматривал на Машеньку.В основном, юноши.Она была хорошенькая.Лицо ее

раскраснелось.Щеки горели.От услышанного.От переживаемого ею сейчас состояния невесомости и неуверенности происходящего.Своей ненужности тут.Она почти убедила себя в этом и готова была к тому, что она лишняя здесь и ничем Саше помочь не в силах.Он попросту откажется от ее помощи.Болезнь его запущена.А тетя Люба выжидательно глядела на Машу и молчала.Должно быть, она ожидала услышать одобрение характеристике, выданной ею Саше и осуждение его образа жизни.И еще гарантий и заверений броситься очертя голову на спасение погибающего в пьянстве в этих стенах человека, находящегося где-то на четвертом этаже, может быть, и сейчас в стельку пьяного.Что Маша могла сказать на это?Ничего.Но надо было хотя бы из вежливости оформить концовку разговора на доброй ноте.

-Да, да, я все понимаю, тетя Люба.Все это грустно слышать, то, что вы сейчас сказали.Я ведь ничего об этом не знала.Я, конечно, попробую с ним поговорить.Может быть, что-то и получится. - Но в ее словах, Маша это понимала, уверенности не было.Скорее, в них звучали сомнение и растерянность. - Спасибо вам за разговор, тетя Люба.А еще больше за то, что поделились со мной вашими переживаниями.Я сейчас поднимусь к нему. - Маша повернулась к лестнице, ведущей на верхние этажи.А тетя Люба с сомнением смотрела ей вслед.

Маша поднималась все выше и выше, в свою юность.И оторопь охватывала ее при виде этих стен и когда она касалась лестничных перил, мимо которых Маша также поднималась и спускалась в незапамятную бытность на протяжении пяти лет учебы в университете и проживания в этих стенах.Минуя лестничные пролеты, она шла навстречу неизбежному, что бы оно в себе не таило.

На четвертом и последнем этаже Маша остановилась перевести дыхание и осмотреться, чтобы сообразить, куда ей идти дальше:направо или налево.На этаже никого."Это в такое-то время", - по-думала она."Раньше в это время жизнь только начиналась.Впрочем, не везде.Были комнаты провинциальных отличниц.Те ложились рано.Что я заладила:раньше, раньше?То время кончилось.Время для меня вообще кончилось.В этих стенах".Где-то в отдалении громкие и, явно нетрезвые, голоса.Ее бросило в жар:"Он!"Маша постояла некоторое время в коридоре, чтобы оправиться от нахлынувших чувств и медленно пошла в направлении двери, через которую доносился нестройный хор голосов."Вот и его дверь.Там - он".Она остановилась и украдкой прислушалась, склонив голову набок и стоя вполоборота к двери."Как некрасиво с моей стороны подслушивать под дверью", - пронеслось у нее в голове и она еще удивилась самой себе, что в такой неподходящий момент эта мысль заставила обратить на себя ее внимание.За дверью слышался разнобой голосов."Веселье, видимо, в самом разгаре".Это была типичная попойка, которых она насмотрелась достаточно в студенческие годы и кото-рые сейчас старательно избегала.Компания, очевидно, разделилась на несколько в разной степени опьяневших людей и представляла из себя картину "кто в лес, кто по дрова".Кто-то старался перекричать товарищей и требовал повышенного внимания к своей персоне, обращаясь к присутствующим:"Господа!Господа, кто-нибудь нальет мне сегодня водки!"Хотя и невооруженным глазом было видно, что он изрядно пьян.Кто-то ему ответил и, видимо, налил спиртного.Один другому рассказывал занимательный сюжет из истории, претерпевший значительное переосмысление рассказчиком и излагав-шийся в такой вольной интерпретации, что установить историческую справедливость сказанного не представлялось возможным.Обычный пьяный галдеж.Но его голоса не было слышно, она бы его узнала."Как меня там примут?" - успела подумать Маша и, собравшись с духом, решилась было постучать в дверь, прежде чем войти в комнату, но тут до нее донеслись шаги, направляющиеся в ее сторону откуда-то из кухни, расположенной за углом, как она помнила планировку этажа.Маша встрепенулась, точно ее поймали за руку за воровством, и отдернула поднятую к дверной ручке ладонь.Не сознавая, что делает, она повернулась от двери и двинулась навстречу приближающимся шагам.Это была девушка с тазиком, в котором лежало белье для стирки.Она с любопытством глянула на Машу, лицо которой выразительно запечатлело растерянность и беспомощность.Девушке, видимо, хотелось спросить у незнакомки, кого та разыскивает, но она прошествовала мимо, сдержав порыв любопытства и вежливости.

Маша оказалась на кухне одна и, открыв водопроводный кран, приникла к струе холодной влаги.Во рту у нее пересохло.Напившись, она осмотрелась.Окно кухни выходило на балкон, - это было ей известно.Она вышла в коридор.Соседняя с кухней дверь вела на балкон и оказалась незапертой.Маша вышла на свежий воздух чтобы успокоиться и собраться с мыслями.

"Да, королевский прием", - протянула она про себя."А чего же ты хотела увидеть?Пока что не увидела, но и так все ясно.Кризис только усугубился.А что я о нем знала?Ничего.Я даже не интересовалась им.Он не был в поле моего зрения долгое время.Я занималась другими вещами.Занималась или отвлекалась?Да и интересовалась я только собой.Своими успехами в обществе.Все, хватит этой демагогии под видом монолога.А что же дальше?Уйти не повидавшись?Нет, так нельзя".

Маша стояла с непокрытой головой, как и прилетела из Петербурга без головного убора, без шапочки или платка.Здесь, в Казани, было значительно холоднее, тем более, ночью, когда обычно подмораживает.Она потерла уши и постояла некоторое время, согревая их ладонями.Она поглядела на ночное небо.Звезды безучастно взирали на полуношницу, не желая разделить с ней тайну ее здешнего пребывания и нести ответственность за происходящее.

Крупа далеко рассыпанных звезд.Немигающий свет отстоящих за тайной времени светил.Сколько жизней и сколько судеб смотрели на них, молились на них, прощались и засыпали с ними.Сменялись эпохи, рушились империи, пески времен заносили их, но не пребудут все человеческие жизни, сущие, канувшие в Лету и предстоящие ей, соизмеримы звездному исчислению.Нет, не пребудут.Светил все равно будет больше человеческих жизней, сколь бы долго она, эта жизнь, их не плодила в безуспешном соперничестве с вечностью.Мир материальный и вещный не смел посягать на духовную природу человека, пусть и облагораживая ее своим светом и своим теплом, пробивающимся чрез неподвластные разумению расстояния.И все это гармония и тайна бытия, непостижимая нечуткими человеческими душами."Надо считать звезды, а не деньги", - подумала Маша.Этот небесный вертоград являлся лишь сторонним наблюдателем."Но взглядом родственным глядит на смертных он..." - вспомнила она из Бодлера и поежилась от холода."Как свежо, как хорошо.И - одиноко.А ведь было время, когда мы подолгу стояли здесь теплыми летними вечерами или на холодном осеннем воздухе, взявшись за руки.Ни о чем не говорили.Молчали.В такие минуты нам незачем было говорить.Нам было хорошо уже оттого, что мы вместе, что можно просто молчать, думая каждый о своем, хотя бы каждый из нас знал, что думаем мы друг о друге.

И сколько же было здесь бесконечных и бестревожных разговоров, обо всем на свете, когда ни одному из нас не хватало духа уйти спать, и мы все медлили, находя какие-то предлоги и отговорки чтобы остаться подольше наедине друг с другом и, в конце концов, понимая, что завтра рано утром вставать и идти в университет, нехотя расходились.Я первой забирала свои руки из его ладоней, ибо он медлил до последнего и все сжимал в своих ладонях мои ладони.Когда он уже не ощущал моих ладоней в своих руках, он понимал, что это бесповоротно, все, я ухожу, то он легко касался губами моей щеки или шеи и провожал меня глазами, как я ухожу по ночному полутемному коридору.Жемчужины памяти.Незабываемые минуты.Этот ритуал прощания установился у нас на третьем курсе, да, в конце второго, после летней практики.А вспоминает ли он обо всем этом?Вспоминает...Не может не вспоминать.Что-то в его настоящей жизни есть такое, что не позволяет мне убедиться в обратном.А сколько мы смотрели на эти звезды вдвоем, отсюда, с этого балкона.Придумывали им ласковые имена.И те же звезды светят теперь мне одной.Да, одной.Хоть мы и находимся в нескольких шагах друг от друга, под одной крышей.Так близко и так далеко друг от друга.И это я совершила двухчасовой перелет на самолете и потратила еще пару часов на такси до аэропорта и обратно только для того, чтобы одной стоять ночью на балконе в чужом доме и чужом городе, и смотреть на звезды?Ну не сумашедшая ли?Все, пора сворачиваться.Небу о многом не скажешь.Надо возвращаться к людям".

Маша вышла с балкона в коридор, закрыла за собой дверь, подошла к Сашиной комнате и, уже не вслушиваясь в доносившиеся за дверью голоса, постучала.Ей никто не ответил.Понятно, было не до нее.Она открыла дверь.В лицо ей хлынул поток спертого и прокуренного воздуха.Сильно разило водкой."Ну, с богом..." - Маша мысленно перекрестила себя и сделала шаг вперед, в неизбежное.

Маша переступила порог его комнаты.Впервые за несколько лет, что они не виделись.Остановившись в дверях, Маша как-то обмякла, ее собранность и решительность сникли, стушевались перед теплом и живой, домашней непосредственностью этих пьяных посиделок, где она была лишняя.Маша почувствовала это.Но не этот хаос чувств, охвативший ее в одно мгновение, подмял ее, нет."Он здесь".Это чувство ошеломило ее как открытие,к которому идут всю жизнь и которого порог она только что переступила.Все ее существо охватил трепет.Пленительная истома судорогой пробежала по всему телу.Она покачнулась.Предчувствие его близости, то, что она в его комнате и он рядом, бросило ее в жар, в то упоительное и восторженное состояние полноты переживания данной минуты.То чувство, которое охватывало ее в прежние времена близости с ним, то чувство, которое она не испытывала последние несколько лет и которое сейчас разрешилось от спячки.

На нее никто не обратил внимания, хотя она и уловила несколько взглядов, брошенных на нее вскользь, без интереса и удивления.Видно было, что к таким визитам в любое время суток тут привыкли, и не важно было, что за человек пожаловал в гости.Маша остановилась в дверях и огляделась, если можно было так сказать, потому что оглядываться было негде.Комнатка была маленькой, но не убогой на вид.Она это отметила.

Светложелтые обои, на стенах полки с книгами и картина, выполненная маслом, но не вставленная в раму;холст на подрамнике.На картине трое мужчин за столом и одна женщина на коленях у мужчины.На столе бутылка вина, бокал, почему-то один на всех.Картина выдержана в сине-голубых

тонах, только в фигурках людей с тщедушными тельцами присутствует любимая Рембрандтом коричневость.Лица как маски, сосредоточены.Фигуры как статуи, напряжены.Маша отвела взгляд от картины, которую внимательно рассмотрела."Модернизм с местечковым колоритом", - отметила она про себя."Но есть живая мысль".Из мебели в комнате шкаф для одежды, узкий, приставленный бочком к стене и ближе к двери, и, образующий, своего рода, прихожую.Шкаф отгораживал входящего от койки, обычной металлической койки, за долгие годы в студенческом общежитии, как правило, с продавленной сеткой.Канцелярский стол у окна, скорее парта, на которой стояли бутылки с водкой и пивом, стаканы и кружки со спиртным и уже опорожненные.И, в комнате был один стул, на котором восседал ученого вида молодой человек в очках, одетый в поношенное военно-полевое "х.б".,

обутый в кеды.Он какое-то время очень энергично что-то объяснял собеседнику, отчаянно жестикулируя в подтверждение своих слов.Маша попыталась отыскать глазами Сашу, но его не было видно среди скопления людей.Их, как показалось Маше, было чересчур уж много на такую ма-ленькую комнатку."Больше десяти человек", - прикинула она на вид.И все они умудрились разместиться на крохотном пятачке, сгрудившись подле стола и плотно, как на насесте, расположится в ряд на кровати.А Саши среди них не было.Маша и не могла видеть его с того места, где она стояла, переступив порог комнаты.Это она поняла позднее, когда сделала несколько шагов вглубь комнаты, хотя ее никто не приглашал.На ее "здравст-

вуйте" никто не отозвался."Видно, веселье затянулось", - прикинула она и прошла дальше в комнату.Тут человек в кедах перестал размахивать руками-крылами и мутным, не фокусирующимся в точку взглядом, воззрился на Машу.

-Здравствуйте, - сказала она еще раз, обращаясь скорее к нему одному, нежели ко всем присутствующим, которых появление Маши не привлекло особого внимания.

-Здрасьте, - удивляясь самому себе, ответил молодой человек.Он был еще в пылу полемического задора со своим приятелем, и пока что не мог адекватно воспринимать вновь возникшую реальность.

И, как в детском саду воспитатель склоняется над ребенком, чтобы увещевать его, Маша обратилась к ученому мужу, уже хорошо поддавшему:

-Это ведь комната Саши Ясенева?

-Да, да, конечно, -опередил с ответом оратора в очках плотно сбитый мужчина с упря-мым подбородком, короткой стрижкой и твердым

голосом.Он был несколько старше своего размахивающего руками собеседника, как подметила Маша.Она старалась сохранить в памяти подробности этой встречи и запоминала все, что с нею связано, и лица, и людей, и обстановку комнаты. - Саша здесь, дома.Вот он. - При этих словах человек поворотом головы показал себе за спину.

Маша не поняла, было, что это односложное "вот он" и поворот головы означали и глянула поверх голов за спины людей, усевшихся в линейку на кровати.Там лежало тело, или, то, что осталось от человека.Подобрав под себя ноги и обратившись лицом к стене, оно казалось

безжизненным.Руки, как у боксера, прикрывающего корпус во время боя, были подобраны к лицу.Безмятежное спокойствие и младенческая

умиротворенность, даже доверчивость, исходили от спящей его фигуры.Лица его Маша не могла разглядеть.Только в профиль была видна кожа болезненно-темного цвета, натянутая как чулок на скелет черепа.Скулы заострились и выдались вместе с подбородком вперед.Щеки глубоко запали.Нос обнажился.А, глаза, и не глаза вовсе, а, глазницы, - ей видна была только одна сторона лица,- глубоко вдались в свои основания, как море входит в свои границы после отлива."Бог ты мой.И это он?"Маша произнесла эти слова про себя, но выражение потрясения увиденным запечатлелось на ее лице этой вопрошающей самою себя фразой.

Теперь все внимание обратилось на Машу.Она побледнела и осунулась, словно пытаясь утаить в своих чертах боль и горечь

произведенного на нее впечатления.Лицо ее выражало смятение и подавленность.Фигура оцепенела на какое-то мгновение.Силясь сохранить самообладание, Маша рывком вскинула голову, поглядела прямо перед собой и, столкнувшись глазами с человеком из другого мира, жалостливо улыбнулась самой себе, покачав при этом головой, как будто утверждаясь в каком-то мнении.А мнение ее было одно."Что я здесь делаю?Зачем я здесь?" - повторяла Маша про себя, в задумчивости возложив ладонь на свой лоб и массируя таким образом виски нервно подрагивающими пальцами.Впрочем, она уже раньше утвердилась в своем мнении.На пороге этой комнаты.Увиденное здесь подвело черту под ее убеждением в необходимости встречи с Сашей и поставило точку попыткам решения этой задачи."Или она стала безжалостной и толстокожей?Что это?

Пресыщенность жизненным опытом?Нечуткость к чужой боли?"Маша пристальным взглядом обвела окружавших ее людей.Трогательны были ее попытки обрести присутствие духа, но усилием воли Маша взяла себя в руки и теперь уже ее глаза выражали собранность и твердость.В лицах присутствующих читалось живое участие.Напряженность происходящего, перерастающая в нервозность, которая выражалась в мелкой суетливости и елозаньи на месте собравшихся выпивох, порядком притомили ребят и они рады были избавиться от ощущения неловкости и скованности

создавшегося положения.Их глаза прояснились от пьяного помутнения, а взгляды потеплели.Наконец все оживились.Для нее освободили

единственный имеющийся в комнате стул и усадили со словами:"Да вы присаживайтесь, пожалуйста".Это был тот крепыш с короткой стрижкой, который, видимо, был тут распорядителем.Впрочем, проделал он этот ритуал учтивости не без нарочитой галантности.Подсуетился, что называется.

Народ начал подавать признаки жизни:переглядываться, перешептываться, кивать головами.Раскрепощаться, словом.Пьяные пары

сознания улетучивались и молодым здоровым организмам требовалось влить дозу алкоголя для поддержания жизненного тонуса.Все только этого и ждали:кто же первым нарушит паузу алкогольного воздержания.

-Ну, что, давайте знакомиться, - выдохнул вместе с облаком спиртосодержащего парфюма коротко стриженный крепыш. - Меня зовут Олег.Мы с Сашей большие друзья, - ничтоже сумняшеся добавил молодой человек.

Ни тени сомнения в искренности сказанного не прозвучало в его словах.В чем Маша могла поручиться, оценивающе взглянув на

новоиспеченного знакомца, так это в том, что закадычный друг Саши даже не вспомнил в это время о своем пьяном товарище, бездвижно

уткнувшемся в стену на задворках кровати."Есть друзья не разлей вода, а есть друзья не разлей водка.Этот из последних"Но Маша утаила это открытие про себя.Жизнь еще предоставит ей возможность убедиться в этой формуле более основательно.

-Маша, - просто произнесла она.Хотя, при критическом рассмотрении, любое расположение человека можно воспринимать как позу.Важно, от какой печки плясать.

-Славно, славно, - повторил другой парень, на вид лет двадцати, студентик.

Он был хорош собой инфантильной красотой, ладно скроен фигурой, понимал это и выказывал товар лицом, обращая внимание столичной штучки (чего в Маше было не отнять при ближайшем рассмотрении) , что "мы тоже не лаптем щи хлебаем", как это уверенно ему виделось.

"Критический взгляд на вещи", - Маша ничего не могла с собой поделать.

-Дима, - приосанился он пуще прежнего. - Может быть, водочки?Вы как? - не унимался он.

Голос выдающегося своей розовощекостью и нежным возрастом юноши звучал приторно, как карамельная патока, которая естественным образом предполагала внешнюю ненавязчивость, но скрывала недюжинной силы пружину пристального интереса, от сотворения мира приводящего

в движение часовой механизм полового инстинкта, к чему, как известно, немалые усилия прикладываются в самых изощренных проявлениях ума и сердца.

В вопросе, очевидно для Маши, прощупывались подходы на предмет ее податливости к легкой, ни к чему не обязывающей обе стороны интрижки.Силки любовной игры забрасывались по юному трогательно и наивно, даже целомудренно, как бы исподволь и ненароком для

непосвященного.Впрочем, все выглядело пристойно.Во взгляде румяного юноши, устремленном на Машу, была скорее просительность, нежели требо-вательность и наступательность маневра, что обнаруживало неуверенность в собственных силах и беззубость избранной тактики.Эти неуклюжие потуги насчет ее персоны с порога только что состоявшегося знакомства и позабавили и смутили Машу."И даже в этом обществе я пользуюсь успехом.Хотя, кроме водки, никакими другими помыслами ложе мыслительного процесса измято быть не может у этих людей.Это во мне говорит вся суетная пошлость этого мира, его нечистоплотная утробность.И все мое сытенькое урчание происходит от его довольства и обаяния.

Зажралась ты, матушка.Хоть тут надо трезво смотреть на себя со стороны.А что, принять правила игры и придать беседе остросюжетную струнку?Нет, это будет походить на подстилание на правах приживалки.Пошло и скучно.Противное занятие играть в любовь по правилам другой стороны.

Может быть, только это и можно называть любовью.Но это приходит с опытом и возрастом.Не так ли все было и у меня?И к чему обнадеживать пылкую молодежь?Пустое все.Надо не забываться, для чего я здесь оказалась".

-Вполне.Наливайте.Без церемоний.-Только и произнесла Маша.

И все-таки, в ответном ее взгляде, полоснувшем по глазам румяного мальчика, было что-то такое, что заставляло мужчин пересматривать свои многоходовые уловки в отношении Маши и ретироваться от намерения легкодоступного флирта.Этот взгляд четко очерчивал границы

отношений, устанавливая предельно допустимые варианты сближения, ни один из которых не предполагал скабрезной и сальной обыденности, залапанной потными руками животного инстинкта.Маша и не вызывала половой истомы со стороны мужчин, когда бы при ее появлении начиналась свистопляска по оказанию ей знаков внимания с прицелом на ответный альковный реверанс.Маша не была самкой.Она была личностью.Это бросалось в глаза, и в этом заключалась тайна ее обаяния.

Все в ней было цельно и гармонично:и душа, и лицо, и мысли.Почти по Чехову.Только у Антона Павловича сплошным косяком, как на

нерест, шли все больше интеллигенты.От однообразия жизненой текучки и пресыщенности душевным комфортом приходящие к трогательным

душеспасительным рецептам, заканчивающимся, конечно же, в кардинальном вариантевыстрелом в "Чайке", а, в либеральном, продажей вишневого сада на сытенькое старческое благообразие.Никакого духовного подвижничества и совестливой работы ума.Все прело, сыто, тихо и по домашнему, где все друг другу свои.Периферия духовного самосознания, его корневые отростки.Но и это называется жизнью.В Маше этого довольства жизнью не было.Она какое-то время пыталась обеспечить себе мещанский уют большинства, сугубо по женски, домовито, цепко, но из этого ничего не

получилось.Природа не та.

Заблуждения есть свойства человеческой природы.Без них человек ни прямо, ни влево, ни вправо.Топтание на месте, жизнь вхолостую.

Заблуждения привносят либо гармонию, либо распад.На каких весах измерить подлинность человеческой природы?Последовательностью шагов и поступков, приближающих к свету истины?Истина - отсвет бога.Истина - вне нас, она привносится извне.Истина дана в преодолении.Мера истины - бог.Путь к богу и есть мера твоей сути.Да кого это заботит?Жизнь - проще.Она - теплее, она - сытнее, она - животнее.Она дана здесь и сейчас без

мнимой значимости посулов о вечной жизни.Что оправдает нас в вечности, когда мы только и делаем, что едим, пьем и спим друг с другом?И это вся жизнь неисчислимых поколений от сотворения Адама и Евы, и другой не будет до скончания веков, которое мы сами себе приуготовим, буде не выполощем наши души в покаянии земного небесному.

-Вот и славно, - повторил как попка розовощекий юноша.

-А вы издалека к нам? - попыталась перекинуть мостки сближения щуплая, но осанистая девушка, с русой копной волос, явно студентка, в скромном ситцевом халатике.

-Из Петербурга.

-О...о...о...- пробежал как ветерок в роще гул одобрения.

-Сказочный город.

-Музей под открытым небом.

-Ну и как там?

-Вы там живете?

Каждый пытался выказать свое участие к тому обстоятельству, что Маша из самого Санкт-Петербурга.Действовала магия имени великого города.Будь Маша из других мест, она бы сама по себе не произвела такого живого впечатления и не привлекла к себе теплого внимания.

-Да, я родилась в Петербурге.После окончаия школы переехала в Казань и поступила здесь в университет.Так сложились обстоятельства в нашей семье, что здесь живет моя тетя, и я переехала жить к ней на время учебы.Но жила у нее только первый курс.Потом перебралась в

общежитие.Не сошлись точки зрения.Конфликт поколений и все такое.Это вам тоже должно быть известно.

-Да уж, да уж, - заметил крепыш, представившийся Олегом.- А мои студенческие годы прошли в Москве.Мы частенько оттуда бывали наездами в Питере.

Тот, кто Санкт-Петербург называет Питером, этим как бы устанавливает родственные на него права, если таковых нет и в помине.Просто

человеку хочется быть причастным к этому магическому, как заклинание, энергетическому выбросу, которое вытесняет из себя предвечное имя города, произнесенное впервые Петром Великим.

-А где любили бывать? - спросила Маша чтобы как-то поддержать разговор.

-Приезжали на Московский вокзал рано утром, и, оттуда, конечно, пока народу еще нет, шли пешочком через весь утренний Невский проспект до Дворцовой площади.Эх, хорошо было.Красота кругом.Идешь и озираешься по сторонам.И ты вроде бы здесь что-то значишь на фоне всей этой исторической красоты.А, без нее ты, сам по себе, уже ничто.Понимаешь это, потому и тянешься к городу всем нутром.Да, тяга есть, как болезнь, к этому городу у чувствительных людей.Может быть, ты не понимаешь эту красоту, но чувствуешь ее.Вот.Других это не трогает.А ты диву даешься, как это люди так спокойно проходят мимо такой красоты рта не раскрыв и глаза не выпучив.Наверно, и красота приедается.Человек насущным живет.А, может быть, не всем дано, как и многое другое.Каждому свое.Да, хорошо было.Ни о чем не думаешь, спешить некуда, энергии хоть

отбавляй.Ездили компанией всегда.Человек десять бывало.Девчонки щебечут, парни о своем трещат.Кто-то по парам разбился.Здесь любовный

воздух другой.Романтикой пахнет.Из русской литературы, наверно.Доходили до Дворцовой площади, там разбредались кто куда.Кто на Васильевский остров шататься, кто по набережной бродить.Кто-то пива на весь день в кабаке попить.А вечером шли на концерт.Б.Г. там, Виктор Цой или Майк Науменко в подвальчиках подвисали.В "Сайгон", конечно же, наведывались.Майка теперь нет, царствие ему небесное.Замечательная была личность.Б.Г. в попсу подался.Дело нужное, - деньгу зашибает.Но уже не то.А, ведь сколько эмоций было.И все хорошо, и все думали, что это время навсегда.А сейчас кто где.Я вот здесь, - грустно покачал он головой, настроившись на волну воспоминаний.

"Еще один осколок ушедшей эпохи", - подумала Маша.

-Мне тоже доводилось бывать на домашних концертах у этих людей.Тогда, по юности лет, все это захватывало, что все происходящее нелегально и рискованно, что ты допущена к избранному обществу, непохожему на других, и это вроде как выделяет тебя среди сверстников.

Дескать, ты знаешь о жизни нечто большее.Сейчас все это смешно, а ведь тогда мы слепо верили во все это.И были искренни в своей вере.Никаких кривотолков с совестью.Сейчас, конечно, от того максимализма и следа не осталось.Люди теперь на другом тесте замешаны.

-Ну, что же, предлагаю первый тост за славный город Петербург.Выпьем за Петербург. - Крепыш поднял свой стакан.

-Согласна.За Петербург. - Вставила Маша.

-Пьем за Петербург

-Выпьем! - Раздавались голоса.

Ребята потянулись друг к дружке стаканами и кружками, послышался характерный звук чокающейся посуды, известный каждому

пьющему человеку и радующий его сердце.Наступила минутная пауза.Люди выпивали не спеша, вкладывая в это дело всю душу.Из закуски на

столе лежал ломоть ржаного хлеба, от которого гости по очереди отщипывали мякиш и макали его в солонку с солью, и пластиковая бутылка с водой, из которой тутже запивали выпитую водку.Студенческая привычка запивать водку водой.Скорее не привычка даже, а, то обстоятельство, что все скудные средства, по крохам собранные, тратятся исключительно на водку, экономя на закуске.

-Хорошо пошла, - нарушил молчание голос из компании.

-Да уж, я неделю не просыхаю.Как к Саше заглянул, так выбраться отсюда не могу.

-Что, Саша не отпускает?

-Нет, водка держит.А мне бы в университете надо появиться.Зачет никак не могу сдать.Завьялова не принимает, коза.Уперлась рогом.

-А то, пока Саша спит, можешь попытаться домой сбежать.

-Ну, вот, меня уж и гонят.Нет, поздно.Я уже махнул сто грамм.Теперь организм не отпустит.Если и отпустит на время, то потом обратно вернет.Надо было как проснулся уходить.И сюда не подниматься.Я в Люськиной комнате ночевал.Там девчонки по домам разъехались.

-И что, Миша, хорошо было?

-А я помню?Меня туда мертвого принесли.За руки за ноги на свободную кровать выбросили.Я только после обеда от сушняка

проснулся.Башка квадратная.Раскалывается с похмелюги.И в комнате никого нет чтобы мне стакан воды подать, и сил никаких чтобы до чайника дотянуться.Каких усилий мне это стоило, чтобы до чайника добраться, а он пустой оказался.Я проклял все на свете.В комнате ни капли воды.

Хорошо, ваза с высохшим цветком стояла.Там вода протухлая была.Пришлось оттуда пить.

-Миш, может это настой лекарственного растения был, а ты его выпил.Голова не прошла после него?

-Нет.Этих сил хватило до кухни дойти.Только к кухне подхожу, слышу голос Вовы на лестничной площадке.Какую-то бабуську насчет денег трясет.Ну, думаю, не буду человеку мешать.Он сам все грамотно сделает:сумеет бабуську правильно развести.Это же Вова. А я потом ему на хвоста упаду.Так оно в оконцовке и вышло.

-Да, Миша, ты в своем амплуа.

-У вас с Вовой разделение труда.Он бабусек трясет, а ты ему на хвост падаешь, - прокомментировал Олег.

-У тебя более тонкая работа, Миша.Можно сказать, ручная.Ты разводишь того, кто других разводит.Нужно еще умудриться Вове на хвост сесть.Ты ювелир своего дела, - выдал язвительный ученый муж.

-Хорош надо мной прикалываться.Все довольны.Никто не в обиде.А где он сам, кстати?

-Он у каких-то студенток отключился.Пошел, как он сказал, бабуську снять.Хотя он был в таком состоянии, что хоть его самого снимай.

Дошел он туда или нет, никто не знает.Если его с нами нет, значит, дошел и дрыхнет там в отрубоне, - просветил Олег собрание.

-Ничего, скоро появится, если уж мы о нем вспомнили.

-Да, то-то народ возрадуется.

-Вот она, неуправляемая энергия.

-Только его здесь не хватало.

-Ужо будет вам.

Все засмеялись.Посыпались шутки-прибаутки.Воспоминания, эпизоды, - расхожий ассортимент пьяных посиделок.Маша видела, что все друг друга знают давно и вышучивают товарища по "зеленому змию" беззлобно, без камня за пазухой.Никто никого тут не напрягал; все давно

притерлись друг к дружке как пробки к горлышкам бутылок и потому циркуляция пьяного хода событий двигалась в заданном направлении, точно сивуха по змеевику самогонного аппарата.Ничто не нарушало гармонии вялотекущей пьянки, ничто не предвещало бури в стакане с водкой.

Присутствие Маши никого не стесняло и разговор не придерживался ограничительных рамок.Матерщинка, правда, пока не проскальзывала, как это бывает принято в выпивающих молодежных собраниях.Сплошь и рядом.Это уже норма жизни, кажущаяся таковой от сотворения Адама и Евы.

Словарь собравшихся под одной крышей молодых людей был подростково-студенческий, с вкраплениями уличного жаргона мелкоуголовной

шпаны.Это для присыпания пресности речи сольцой остроумия и находчивости.Не матерились из предупредительной вежливости к гостье.Маша это чувствовала.

-Маша, вы как петербурженка, должны были слышать легенду о скульпторе Клодте и его конях на Аничковом мосту?Ну, амурные дела с его женой?То, как он рассчитался с ее любовником? - Олег обратился к Маше, намереваясь, очевидно, щегольнуть редкостными сведениями из

разряда жемчужин застольной беседы и польстить собеседнице, ежели она окажется из числа эрудированных барышень.

-Да, - кивнула Маша.

-Я поначалу не верил, - мне в Москве об этом рассказали.А потом, уже в очередной наезд на Питер нашим теплым кагалом мне как-то взбрыкнулась эта история, когда мы по Невскому шатались.И действительно.Присмотрелся...куда следует.Мужское лицо вместо мужского

достоинства.И вместе с ним.У коня, правда.Подумать только!Чего в жизни не случается?Вот так живешь и не знаешь, что у тебя под носом живая история творится, - так и развело руками его пытливое любопытство перед непознаваемыми границами бытия.

-Что?Что такое?

-Не томи душу, Олег.Рассказывай! - взывали к удовлетворению любопытства заинтригованные голоса.

-Неловко, конечно, в присутствии дам распространяться об этом.Да, ладно, все свои, раз уж начал.Маша, а, может быть, вы нам расскажете эту историю? - обратился Олег к Маше, скорее, формально.

-Олег, раз уж вы взялись за гуж, вам и карты в руки, как говорится.А я вас поддержу, если вы что-то упустите.

-Конечно, конечно.Я без претензий.В общем, - коротко и ясно, - я не историк.В архивах не копался.На Аничковом мосту, а ударение в этом слове, могу вам заметить, ставится на втором слоге, так вот, на этом мосту стоят бронзовые скульптуры с конем и мальчиком в разных

положениях.Все вместе это называется "Укрощение коня".Понятно из названия, что мальчик пытается укротить коня.Первая композиция - мальчик пытается заарканить необезженного коня.Во второй скульптуре ему удается обуздать это бешенное животное.В третьей он тащит на себя строптивого красавца.И в последней скульптуре мальчику удается взобраться на это дикое создание.Все это красиво, все в динамике.То есть, тут стихия борьбы человека с дикой природой, человеческий дух подавляет животное начало в ней.Преобразовательная мощь человека над природой.Воле человека покоряются ее необузданные силы.Это я так понимаю.В аллегорической форме, если копнуть глубже, борьба добра и зла.Тут и философия, и

искусство, и все что угодно.Понимай как знаешь.Но это все предвариловка.Перчик в другом.Во всей этой истории есть один приземленный

момент.Маша, как вам описательная часть?На высоте?

-Недосягаемо.В духе наивного классицизма.Мы вас не перебиваем.

-Да, длинно, однако, получается, но без вступления нет художественного произведения.Как Саша выражается.Так вот, у скульптора этих самых коней, у Клодта, была любимая жена, красавица.Но любовь была без взаимности.Так гласит легенда.Скульптор все свое время проводил в мастерской и мог любить свою жену только на расстоянии, то есть, платонически.Что, конечно же, молодую женщину устроить никак не могло.

Молодая красавица ответить мужу взаимностью на расстоянии не захотела, и у нее своевременно возник любовник.Долго мужу было не до семейных отношений и он по прежнему продолжал свято верить в непорочность своей благоверной.Но, вот поползли слухи по Петербургу.А слухи, как

известно, двигатели прогресса.Во всяком случае, творческого.Скульптор поначалу не верил.Но, когда ему дали возможность собственными глазами убедиться в неверности своей жены, художник возроптал.Но, он возмутился творчески, как художник.А что ему еще оставалось?Семейная драма происходила как раз в то время, когда художник работал над этой знаменитой впоследствии композицией.Он долго думал, как отомстить своему обидчику, опорочившему священное брачное ложе.И придумал.Клодт решил сохранить образ любовника своей жены в вечности.Как?И тут звучит кульминация нашей темы, апофеоз развязки.Да, очень просто.У одной из скульптур коня, если присмотреться с определенной точки, гениталии напоминают форму мужского лица с выдающимся носом и округлыми щеками, понятно почему, похожими на черты лица любовника его жены.Вот так посредственности обретают свое место в истории.Их увековечивают гении.Об этом своем произведении в произведении искусства Клодт охотно рассказывал всему Петербургу после установки скульптур на Аничковом мосту.

-Получается произведение в квадрате, с потайным дном, - вставила Маша. - А вы, Олег, рассказываете так, будто сами были

непосредственным участником тех событий.

-А то как же!Где тут правда, где вымысел, - судить не берусь, но видел это собственными глазами.Надо идти по Невскому к Московскому вокзалу, с правой стороны и остановиться у первой скульптуры по ходу движения.С этого места надо вглядеться в скульптуру, которая будет стоять по диагонали через дорогу от тебя.Надо только выбрать определенный ракурс и вглядеться в пах коню, конечно, не привлекая особого внимания пешеходов, чтобы за идиота не приняли.Я не видел портрета того счастливого любовника, но сходство с мужским лицом проглядывается.Такими вот страстями, тайными и явными, жив Петербург.Чьи-то судьбы остались, а сколько ушло следа не оставив.Маша, я ничего не переврал? - обратился Олег к Маше за подтверждением сказанного.

-Да, все так оно и было.Могу только добавить, что скульптуры установили в 1849 году.

-Вот они, фантазии художника.Кому же из троих здесь больше повезло?Мужу, которого обманули, любовнику, которого увековечили таким неприглядным образом, или посрамленной на весь город жене?Это сейчас им троим все равно.А, ведь при жизни наверняка страсти кипели

нешуточные. - Обратилась к собранию русоволосая Лена.

-Вопрос всех времен.Что лучше:увековечить другого, будучи им обманутым, или обманывать самому и быть увековеченным в этом

качестве.Извечный конфликт гения и злодея.Так всегда у них было и будет, - остро заметил Дима. - Я бы не хотел быть действующим лицом этого сюжета ни с одной из сторон.Лучше остаться безымянным при любом раскладе.

-Олег, а ты эту историю рассказал без какой-то подоплеки? - Лена подняла свои распахнутые глаза на Олега.

-Конечно, без.Чтобы развеять атмосферу.А какая тут может быть подоплека?"Дела давно минувших дней".Это нас не касается.

-А...а...а...- протянула Лена. - А я подумала было...

-Да так, ничего.Просто...Петербург, кони...Маша, вот, из Петербурга, - вырвалось у нее задумчиво.

-Ленок, не хочешь ли ты сказать, что тут есть какая-то взаимосвязь, - спросил Миша без дальней мысли.

Все прыснули от смеха и посмотрели на Машу.Было видно, что она сильно смущена этими словами, сказанными как бы вскользь.

Складывалось впечатление, что все, что здесь говорится и происходит, в этой незнакомой для нее компании, завязано на самом пристальном внимании к Маше, имеет к ней непосредственное отношение.Ничего определенного сказать было нельзя.Все выражалось полутонами, полувзглядами, полусловами.Все непроизвольно замыкалось на ней.

О Саше до этого времени никто не вспомнил.Как будто его и не было.Наконец, Лена, тряхнув русой копной волос, не решаясь впрямую обратиться к Маше о цели ее приезда, решила обратить внимание выпивающих людей на Сашу, чутко, по женски, уловив интерес Маши к этой

стороне дела и переключая внимание ребят на хозяина комнаты, чтобы удовлетворить тем самым скрытое любопытство Маши.

"А в этом альтруизме что-то есть,- подумала Маша.- Так откровенно добрые услуги не оказываются среди девушек.Тут у нас обоюдный

интерес.А она хорошенькая.Только приодеть ее.Что бы это все значило?Соперница?"

-А Саша давно спит?Может быть, попробовать разбудить его, чтобы он к нам присоединился? - вопрошала девушка без энтузиазма, скорее, с сомнением.Уверенности в достижении желаемого результата в ее голосе не было.Это походило на глас вопиющего в пустыне.

-Да ты что, Ленок?Мир будет рушиться, а он не проснется.Его только на руках можно будет унести.Они с Вовой успели с обеда

нахлобучиться.Вова, как всегда, откуда-то с пузырем прибежал.Они его вдвуху усосали.Я отказался.Мне ребенка из детского сада надо было забирать.Потом Володя за вторым пузырем бегал.Они и его уговорили.По пузырю на рыло, да на старые дрожжи.Сашу развезло, я ему тазик держал, пока его рвало.А Вова деньги куда-то занимать побежал.И где-то пропал по дороге.

-Жаль. - Девушка поджала губы и бросила осторожный, без вызова, взгляд на Машу.

Маша не отвела глаза и спокойно выдержала этот взгляд.

-С ним было бы лучше, хотя нам и без него не плохо.Ну, что, я наливаю по маленькой?- спросил Дима.

-Давай, давай, нечего микрофонить.

-На этот раз предлагаю выпить за нашу гостью из Петербурга.За знакомство.- Заговорил румяноликий Дима.Это было признанием отступного маневра и предложением выпить мировую.

-За знакомство. - Раздались голоса.

Выпили еще раз.Маша с устатку захмелела.К щекам прилила кровь, а глаза заблестели.

-А вы с Сашей друзья? - русоволосая Лена прервала, наконец, цепь умолчания отношений Маши и Саши, которые, конечно же, всех

интриговали и занимали.

Маша запнулась, было, на полуслове."Что сказать?Отношения?Что здесь может быть?Как назвать ее здесь появление?Порывом души,

воспоминанием блаженной юности.Эти тертые и видавшие виды юнцы и девицы на смех ее поднимут, заикнись она о проснувшемся чувстве, как втором дыхании, когда долго идешь в гору и хочется уже все бросить и упасть на полдороге, и приходит одна единственная мысль, та, во имя чего ты совершаешь свой путь, которая и дает свежесть сил и восприятие жизни, для чего она вообще тобою проживается".

-Мы вместе учились.В одной группе. - Маша до боли сцепила ладони. - Были...дружны.У нас была дружная компания в общежитии.Как одна семья жили.Можно так сказать.По вечерам вместе собирались.На праздники что-то придумывали.В леса вместе выбирались.У нас было три любимых места.Камское Устье, Зоостанция и Марийка.Чаще мы в Камское Устье выезжали.Туда, где Юрьевская пещера.Там у нас стоянка была.На поляне.

"Поляна".Мы так ее и называли.Любимое наше место.Ставили там палатки.Костры жгли.Песни под гитару.Туристическая юность, в общем.Бедная студенческая жизнь.Жили не богато, но насыщенно."От сессии до сессии живут студенты весело".Не скучали.Тянулись друг к другу.Все время что-то новое...Теперь уже кажется:давно это было.А вспоминается с теплом.Все эти ночные посиделки у костра.Ребята кружком сидят.Счастливое время.Теперь такого нет.Разбросало всех.Кто где.Видимся очень редко.Иногда созваниваемся.Кто еще помнит.Вот и Саша...Непременный участник всех наших сборищ.Душа компании.Застрельщик наших нехитрых студенческих забав.Зато, душевных.Давно не виделись.С тех пор, как я

университет закончила и к себе в Петербург уехала.А тут что-то заскучала по нашей юности.Захотелось встретиться, узнать, как люди живут.В Казани еще однокашники остались.Надо и их навестить.Теперь уже завтра, если получится.

Маша остановилась.Ребята какое-то время тоже молчали, ожидая, что Маша скажет дальше.Она, казалось, выговорилась.Объяснила, как могла, свое здесь появление.

-А мы тоже с Сашей выезжаем в Камское Устье и на Зоостанцию. - Прояснил ситуацию Дима.

-Олег, наливай, - послышались голоса.

-Да, Олег, банкуй дальше ты.Диму не дождешься, - вставил другой голос.

-Это мы мигом организуем. - Он убрал пустую бутылку под стол, а оттуда выудил на свет божий вторую бутылку, щегольски откупорил ее, предварительно сделав несколько сильных и резких ударов тыльной стороной ладони по донышку бутылки.Пробка снялась легко, как пенка со сливок.Олег аккуратно разлил по составленной в ряд посуде со знанием дела, чтобы никого не обделить.Это был своего рода церемониал розлива

водки.В продолжении его никто не проронил ни слова.Все завороженно наблюдали за действом.

-За что выпьем?

-"Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались"...

-Что нам есть где собраться.

-Тогда за хозяина этого гостеприимного дома.За Сашу.

Снова потянулись друг к дружке с посудой.Выпили.

-Да, а Сашу будить сейчас бесполезно.Не проснется.А если и проснется, то в невменяемом состоянии.Вы все равно с ним поговорить не сможете.Только завтра разговор с ним может получиться.Если застанете его в живых.Он в обед проснется.Точнее, его разбудят.Кто-нибудь с

пузырем зайдет похмеляться.Надо этот момент не пропустить, пока он пить не начал.Приходите пораньше утром.Пока он спит.Дождетесь, пока он выспится.Сам он редко когда просыпается.Его все время кто-нибудь будит чтобы выпить с ним.Саша не отказывается.Душа - человек.Только уж злоупотребляет он алкоголем.Через край у него это заходит.Как его остановить?Никакие разговоры не помогают.Он только отмахивается.Да и не

маленький он.Сам все понимает. - Олег выговорился.Видно, наболело.

-А давно это у него?В смысле, он пьет?

-Давно или нет,- не знаю.Но когда мы с ним познакомились, он пил.Мы и познакомились с ним на этой почве.Выпивали у кого-то на

квартире.Там и сошлись за бутылкой.Заодно и характером.Я тут через дорогу с семьей живу.В соседнем студенческом общежитии.Мы с ним

постоянно видимся.В гости друг к другу захаживаем.В основном, я у него, конечно, торчу.Днем с Сашей, вечером с семьей.Такие вот дела.

Ребята молчали, не перебивали их разговор.Внимательно прислушивались.В этом проявлялось их любопытство к сложившейся ситуации.

Маша, в общем-то, сама могла сказать когда это все у Саши началось.Уже на последнем курсе университета Саша начал тяжело запивать.Пропадал в запое неделю-другую.Никто не пытался его остановить.Маша недоуменно поджимала губы, глядя на его уходы в "астрал".

Молчала, не возмущала течения событий, хотя, очевидно, оно складывалось не в пользу их обоих и не на руку им по одиночке.Все шло к запустению своим чередом.Они выдохлись друг от друга как раньше не могли надышаться друг другом.Никто ничего не предпринимал.Никто ничего не пытался исправить или объяснить.Эгоизм.Жестокость.Или, отчаяние, парализующее волю и заставляющее все идти своим чередом, в сущности, пустить судьбу под откос.Тогда не могли признаться себе только в одном, что обойдутся друг без друга.Что что-то еще выправится, разрулится само собой;не принимая в исправлении текущего хода событий никакого участия.Все насамотек.Как сложится.Не сложилось.Увы.Гордыня.Тогда она

топорщилась ежовыми иглами из обоих характеров, уже тогда она проявлялась змеиными укусами, пока еще не ядовитыми, которым только предстояло напитаться ядом взаимного отчуждения, что и послужило в последующем их взаимным отторжением.Противоядия не нашлось.Сыворотки против гордыни не оказалось.Только время лечит.Лечит ли?Зарубцовывает раны обоюдоострых выпадов ревности, эгоизма, спеси?

-И как вам Камское Устье показалось?Душевно?-спросила Маша у ребят.

-Да, очень.По лету мы частенько туда на выходные выбираемся.С палатками, разумеется,-ответил ей не принимавший доселе участия в разговоре щуплый юноша.

-И с рюкзаком водки, чтобы на три дня хватило.Напиться, проспаться и опохмелиться,- вставил ученый муж в очках и кедах.

-Про это наши парни никогда не забывают,-заметила Лена.

-В Юрьевскую пещеру спускались?

-Да.Мы уже и новичков туда водили этим летом, кто с нами в первый раз в Камском оказался.Это у нас как посвящение, принимаем в нашу компанию через Юрьевскую пещеру, когда в Камском Устье вместе собираемся на пару ночевок.Причем, посвящение у нас в Гроте Дождей происходит.Там новенькие по глотку водки должны сделать прямо из горла.Все в грязи вымазались, кругом вода течет, а тут тебе водочка для согревания души и тела.От посвящения пока никто не отказывался.Всем по кайфу такая веселуха.Сначала, правда, всю пещеру надо облазить.Эта традиция от Саши к нам перешла.И Саше она по наследству досталась. - Выдал информацию на гора ученый муж.

-Ага, значит, всю пещеру облазили, неплохо в ней ориентируетесь.А в "Красной Комнате" бывали? - спросила Маша, охваченная задором навеваемых воспоминаний.

-Не все.Редко кто.Кому охота через "кишкадерню" корячиться?Барышни наши изнеженные, да и фигура не всем позволяет.Там же проход узкий и задиристый, пока до красной пещерки доберешься.Обратного хода уже нет, не повернуться.Можно только вперед ползти, если в "Красную Комнату" намылился.Не всем духу хватает.Мне там приходилось бывать.За Сашей увязался в первый раз.Сдуру все получилось.Уже в "кишкадерне" очухался, а назад поздно вертаться.Так и очутились в красном гроте.Туда ведь надо спуститься осторожненько, чтобы не упасть.Иначе позвоночник в штаны сложится.Фонарь с собой надо брать.Мы со свечкой ходили.Со свечкой неудобно.Меня, кстати, Виталий зовут.Приятно будет познакомиться, - подвел к своей персоне ученый муж.

-Взаимно.Я тоже в первый раз за Сашей увязалась.Это у него бзик такой был:всех через эту Красную Комнату тащить.Мы туда всей оравой набивались.Как-то раз даже гитару пытались туда протащить.Не получилось ничего.Застряла по пути.Пришлось обратно инструмент вытаскивать.Не всегда инструмент вслед за головой пролезает.Необычная пещерка на вид.Все остальные гроты серые и будничные, а сюда попадаешь, как-то все празднично становится, - разговорилась Маша.

-У нас вот Леночка смелая.Она туда как к себе в комнату заходит,-заметил Дима не без шпильки иронии в адрес Лены.

-Да, я была там.Ничего тут особенного нет,-спокойно, не сообщая сказанному какого-либо оттенка чувства, сказала Лена.

В дверь постучали."Да, да...войдите..." - разом ответствовал нестройный хор пьяных голосов на стук в дверь.Дверь открылась и на пороге показался интеллигентный человек с усиками и добродушным взглядом.

-Здраствуйте, ребятки.Что, Саша, живой? - спросил он, оставаясь в дверях.

-Живой-то живой, только не подъемный, - ответил за всех Олег.

-Угу...Понятненько.Что ж, тогда я пойду.

-Да вы проходите, тяпните с нами рюмашку-другую.Согрейтесь с дороги, - предложил Дима.

-Здесь всем наливают...Да нет, ребята, спасибо, пойду.Я на минутку забежал, проведать, как старые друзья поживают.Счастливо оставаться.Саше привет.

-Скажите, Андрей забегал.Он знает, - и человек при этих словах повернулся к двери и взялся было за ручку чтобы выйти из комнаты.

Маша, все это время всматриваясь в черты лица этого человека и вслушиваясь в его голос, открывала для себя еще одну страницу их студенческого прошлого, которое находило на нее в этот вечер с неумолимой неизбежностью.

-Андрей! - спохватилась и выдохнула Маша, когда человек уже переступил порог и собирался закрыть за собой дверь.

Человек застыл на некоторое время, устремляя взгляд в комнату и близоруко щурясь, пытаясь отыскать среди собравшейся пьяной публики обратившийся к нему голос.

-Андрей, это я. - Маша поднялась с места и повернулась к нему лицом.

-А...Машенька!Что за встреча?А ты как здесь очутилась? - молодой человек устремился в комнату и троекратно поцеловал Машу в щеки. - Солнышко наше.Где ты потерялась?Собираемся, вспоминаем, а тебя с нами нет.

-Да так вот как-то, все неопределенно.Похвастаться нечем и пожалеть себя повода нет.А ты как? - вопрошала Маша, расстроганная этой встречей со старшим товарищем их студенчества.

-Тоже все потихоньку, если не торопиться.Да, наверно, мне надо задержаться.Я там на вахте документы оставил, чтобы сюда пройти.Тетя Люба не захотела пропускать.Тут и так, говорит, шалман, народу битком.Милицию собралась вызывать.Я уговорил ее на минутку меня пропустить.Ну, ничего, потерпит.Должна войти в наше положение, что мы редкий раз здесь вместе собираемся, - рассудил новоприбывший Андрей.

-Да уж, сколько лет не виделись, - протянула Маша.

-Нальем по этому поводу, - назидательно заключил Олег.

Гостю нашли посуду.Разлили водку.

-А что, Саша совсем неподъемный?Может его встряхнуть?Ну, не будем будить человека.Пусть отсыпается.Завтра ему предстоит трудовая вахта.Опять весь день пить.За встречу старых друзей с новыми, - поднял стакан Андрей. - "Не забывается такое никогда".

Все чокнулись и выпили который раз за этот вечер.Гостю места не нашлось и он уселся на корточки, облокотившись спиной к стене.И Маше и Андрею было ясно, что поговорить по душам в такой многолюдной атмосфере им не удастся и оба предполагали как разумный вариант это удалиться отсюда.Говорить внятно о чем-то существенном им не представлялось возможным из-за разнобоя голосов, шуток, посланий без адреса.

Мало кто слушал друг друга.Пьянка переходила в ту фазу, когда пьющий человек остается с самим собой с глазу на глаз, налившийся кровью из-за повышенного артериального давления от избытка алкоголя в организме;и ему нужно выговориться во что бы то ни стало, утвердиться в своей правоте, не считаясь с мнением собутыльника.То же самое у второго, третьего, десятого из пьющих.Каждому нужен собеседник в лице себя.А какую околесицу он несет, - это не столь существенно.Следующая фаза пьянки, еще не самая последняя, должна заключаться в самоутверждении

действием.Это уже не обрывки фраз, ахинея или бред, а это неадекватное поведение, как то:размахивание руками, непроизвольное пускание в пляс, лапание прекрасного пола, разбрызгивание слюней, выпучивание залитых зенок, попытки речевого аппарата издать что-то нечленораздельное.Ведь если речь есть то, что человека от животного мира удаляет, то отсутствие речи есть то, что человека к нему как раз и приближает.Эти редкие мгновенья гармоничного слияния человека с природой можно наблюдать только на разудалой пьянке по русскому обычаю.Сюда надо добавить еще баньку, ящик водки и таз пельменей.Последняя фаза пьянки это камера в каком-нибудь Вахитовском Р.О.В.Д.,медвытрезвитель или коматозный сон на подвернувшейся кровати, а то, и под столом.До последней фазы было еще далеко, а, вот, до предпоследней, самоутверждения действием, рукой подать.Этот час должен был быть вот-вот пробит.Маша и Андрей все это прекрасно понимали и ждали удобного случая чтобы уйти безмолвно, по английски, когда до них уже никому не будет дела.Они перекинулисъ парой незначительных фраз и втянулись в течение пьянки.Андрей выпил еще пару раз.Маша отказалась.Она была возбуждена алкоголем и не хотела нарезываться до состояния окружавших ее людей, чтобы не осрамиться на правах гостьи.Она всегда знала свою меру и то, где, с кем и сколько пить.Хотя всем было уже все равно.Маша все гадала, чем все это для нее закончится и как заставить себя подняться и уйти отсюда.

Обстоятельства...Обстоятельства порой бывают сильнее наших представлений о них.Обстоятельства - вот ключ к пониманию сути вещей.И в нашем случае обстоятельства, как спотычок на ровном месте, спутали мирно бегущую нить событий нашего повествованья в трудноразрешимый клубок противоречий, о чем будет сказано далее, по мере возрастания любопытства читателя к сюжетной линии, или, напротив, угасания интереса к ней, если она у автора вообще на данный час имеется.Все дело в авторе, кудеснике живого слова.Все вопросы к нему, интригану и баловнику читающей публики.

Раздался стук в дверь.Робкий, неуверенный.Конечно же, в пьяной шумливой разноголосице никто его не услышал.Стук в дверь повторился, уже решительно.

-К нам стучат, - обратила Маша внимание ребят, поскольку находилась с Андреем ближе всех к двери.

-Войдите! - раздалось хором несколько дискантных голосов.

Дверь приоткрылась ровно настолько чтобы могла показаться голова человека и, затем, когда прозвучало еще несколько голосов "войдите", в комнату как-то бочком в приоткрывшуюся дверь протиснулась женщина бальзаковского возраста в сильно поношенном халате и коротко стриженными, крашенными волосами.

-Ребята, здраствуйте, я ваша соседка.Вы меня извините, пожалуйста, но у вас очень шумно.На всем этаже вас слышно.А у меня уже дети спят.Время первый час ночи.Соседи сейчас жаловаться на вахту побегут.Кастелянша уже вниз побежала.А на вахте тетя Люба дежурит, вы ее хорошо знаете.Она обязательно в милицию позвонит.И придется вам опять там ночевать.Не мое это дело, конечно, но вы сами знаете, что Сашина комната на подозрении у директора студгородка.Я техничкой там работаю и слышала, что там хотят выселить Сашу из комнаты.Разговор о нем на собрании уже был.Все соседи на его пьянки жалуются и докладные пишут, что ни днем ни ночью от него покоя нет.И в университет жаловались.Я вам плохого не желаю, думайте сами.

-Вы нас извините.Все будет нормально.Больше никакого шума.Полнейшая тишина.Мы скоро расходимся.Понимаете, гости у нас.Давно не виделись. - Выступил вперед Олег чтобы загладить конфликтную ситуацию, и покосился на Машу с Андреем, притихших подле стены на корточках.

Соседка понуро вышла.

-Ребята, включаем тишину.Говорим вполголоса.Не будем сами себе жизнь усложнять.Забыли прошлую ночевку в Р.О.В.Д., когда Миша по прямой линии не смог пройти?Мне жена сказала, что платить штраф за меня больше не будет, - обрисовал программу конспирации Олег.

-Да, конечно.

-Мы все понимаем.

-Ребята, следим за собой.А то тетя Люба галопом прискачит и всех разгонит, - послышались голоса.

Маша с Андреем приуныли, по опыту вечеринок понимая, что эта умиротворенность очень зыбкая и она не продлится долго.Эмоции рано или поздно перехлестнут через край, и чем все это закончится, - оставалось только гадать и ждать.

-Может быть, тронем отсюда, - предложил Андрей Маше. - Посидим где-нибудь в кафе, без шумовых эффектов.Хоть и поздно, но некоторые забегаловки еще работают.

-Давай.Так будет лучше.

Они поднялись на ватные ноги чтобы покинуть этот гостеприимный и разудалый дом.Маша и Андрей покидали его с невеселыми думами об увиденной здесь картине беспросветного существования, с затаенным предчувствием надвигающейся на Сашу беды.Был ли выход?Лично они его не видели и не говорили между собой о возможном вспомоществовании для разрешения запойного кризиса.Считай, душевного.Каждый думал о своем.Предложить участие, разговор?В каком виде?Человек взрослый.Сам вполне способен отвечать за себя.С другой стороны, что-то виделось за всем этим нездоровое, больное, принявшее уродливые формы разложения личности, запущенности и необратимости течения болезни.Эта атмосфера духовной деградации как-будто физически заполняла комнату и ощущалась во всем:в уничтожающей власти алкоголя над личностью; в помыслах, исключающих иную форму жизни, кроме запоя;в человеке, безжизненно растянувшемся на кровати и не отождествляющим свое сознание с реальностью жизни.Тяжело это было видеть, слышать и чувствовать.Разговор на эту тему, видимо, еще предстоял у Маши с Андреем, но уже за стенами этой комнаты, как они оба догадывались.Поговорить здесь о чем-то серьезном и вдумчивом не представлялось возможным.

-Ну, что-же, ребята...Нам пора идти.Спасибо вам за теплое гнездышко и за угощение, конечно.Все было душевно, - коротко попрощалась Маша.

-Да, ребята, спасибо за джентльменский прием.Время позднее, пойдем мы, - подхватил Андрей.

Пьяный гвалт, который начал было набирать обороты после ухода соседки, стих как затухающая волна в радиоэфире.Восстановилась относительная тишина, которую тутже начали бомбардировать доброжелательные реплики:

-Оставайтесь!

-Праздник только начинается.

-Нет, ребята, нам пора. - Отказалась за обоих Маша.

Маша и Андрей выдержали приступ алкогольной зависимости чтобы противостоять натиску одержимой спиртными парами молодежи, в отличии от прежних, юных времен, когда никакая сила на свете не могла заставить тебя покинуть лихую попойку и разудалое пьяное братство.

-Всех благ, - попрощался Андрей.

-Счастливенько, - молвила Маша под занавес.

-До свидания.

-Всего хорошего.

-Спасибо за компанию, - посыпались голоса.

Ребята засуетились и каждый норовил вставить словечко на прощание.

-А на посошок? - предложил Олег.

-Да, да.На посошок! - поддержали ребята.

Маша и Андрей переглянулись со знанием дела.Их взгляды встретились и выразили отрицание, однако, оно не успело принять словесную форму.За дверью послышался топот бегущих по коридору ног.Топот приблизился и замер на мгновение у двери.Тутже дверь рывком распахнулась и в комнату ворвалось взлохмаченное и обезумевшее от многодневного пьянства существо, с распухшим от водки лицом и свирепо вращающимися, буравящими тебя глазами.Эта передвигающаяся емкость для хранения спирта была, почему-то, в белых шерстяных носках, без признаков обуви на ногах, точно обувь была рудиментом обихода и ее отменили за ненадобностью.

-Что, суки, праздник заказывали? - взяло существо с места в карьер и вспыхнуло словесным фейерверком, разряжая атмосферу гремучей смесью отборной матерщины из пролетарской подворотни и уголовной фени. - А вчера, падлы, я вам ведрами водку таскал...Нате, жрите, сколько влезет, не жалко...О себе не думал, только о вас вся забота, курвы вы подзаборные.А обо мне, сучары, кто-нибудь вспомнил сегодня?Вы где меня потеряли?Как я у этой бабуськи оказался?..А где этот конь педальный, которого я вчера поил и кормил?..Где Мишель?..А, вот ты где, сучара, перхоть ты залупешная...Мышь ты плинтусная, мандавошка пархатая...В однеху решил нажраться, да?..Ну ты и мухомор, ну, ты оленевод...Как такие падлы только землю топчут?..Ты для чего вчера мою водку жрал, чтобы меня в этом клоповнике кинуть?Как овчарки клопы, всего обожрали...

Речь бузотера обильно пересыпалась отборной матерщиной.При его появлении общество заметно оживилось, загудело.Он понимал , что все внимание приковано к нему и упивался отведенной ему ролью своего парня, картинно выставляясь напоказ и не стесняя себя в оборотах речи.Это был артист, востребованный в своем роде.

-А это наш Вова, - произнес Олег с нежностью и, даже, каким-то любовным придыханием от нахлынувших чувств симпатии к своему протеже, взаимная приязнь с которым утвердилась на поле совместных ристалищ с зеленым змием. - Вова, у нас гости, скажи им "здрасьте".И, только что соседка приходила, просила не шуметь.Сегодня тетя Люба на вахте дежурит, сам понимаешь, не надо хату палить чтобы нас менты повязали.Иначе будем как в прошлый раз в Р.О.В.Д. ночь куковать.Тебе это надо?Хоть ты у нас и горазд на приключения с ментами.Вот,

познакомься лучше.Это Маша, из Петербурга к Саше прилетела.А это Андрей, его товарищ.

-О...о...о...Какие к нам гости пожаловали.Это дело надо обмыть.Не каждый день у нас такие люди показываются.Обычно всякая шушера вроде нас тусуется.Я порядочных людей за километр вижу, у меня нюх на них.Вашу ручку позвольте, и вашу щечку...

Выговаривая елей комплиментов, Вова еще умудрился при этом облапать обоих и троекратно облобызать Машу и Андрея, понятное дело, не стесняя себя вопросом уместности бурного выражения чувств.Маша с Андреем видели, что изъявление его эмоций было вполне искренним, хоть и напоказ.

-Так, кто бежит за водкой?Мне нельзя тете Любе на глаза показываться.Надо обмыть нашу встречу.Что-то наши друзья трезвые.Вы что, не налили им по рюмашке?Вот деньги...Мишель, ты еще здесь?Ты что, мухомор, нюх потерял?

-А что я-то?Как за водкой, то мне бежать.

-Ты что, сучий потрох, опять на халяву решил нажраться?

-Вова, подожди, - встрял Олег. - На вахте тетя Люба дежурит.Никому из нас нельзя там показываться.Она ментов вызовет.Через балкон надо идти.Я сам пойду.Парни, есть желающие со мной проветриться?За компанию?

Желающих явно не было.Вызвался "крепкий орешек", юноша с твердым и волевым лицом, скошенным подбородком и цепким взглядом, по всему, - не студент, - по таким тюрьма плачет.Он добродушно выразил готовность:

-Что ж, видимо, нам, как всегда, за водкой бежать.Как самым молодым.Нам не в падлу.

-Да, Альберт, пробежимся на рысях, туда и обратно.От молодежи толку не будет.Или в ментовку загремят, или с гопотой схлестнутся.Без водки останемся.А этого нам не надо.Лучше подстраховаться.Только с гопотой не связывайся.У тебя уже условка есть.В ментовку загремишь, - на нары пойдешь париться.

-Типун те на язык.Не боись, дружище, все будет правильно.

-Что за дела, Олежек?Я в непонятках.Ты за кого нас принимаешь?Мы что тебе, чморота беспонтовая?Сейчас все сделаем.Ты, вошь, ты еще здесь?Ты что мне башку мурыжишь? - обратился Вова к Мише. - Как водку хавать, ты тут как тут, фуфел ты паренный.Хоть раз, падла, ты пузырь на общак поставил?Чисто от души, нате вам, пацаны, угощайтесь...Скачи галопом за водкой, жавер ты меченный.Не буди во мне зверя.

-Погоди, погоди, Вова...- начал было Олег.

-"Постой, паровоз, не стучите колеса..." - вставил Альберт. - Вопрос решенный.Нечего сопли мусолить.Давно бы уже сбегали.Пойдем, Олег.

-Да, мы сами все организуем.На вахте ни в коем случае нельзя рисоваться.Тетя Люба всю хату попалит, ментов нагонит.Все сидите здесь и не рыпайтесь.По коридорам не шляйтесь.Песни тоже не орите.Соседи ментов вызовут.И так все на измене сидят.

-Олег, все будет ништяк.Ты меня знаешь.

-Знаю, поэтому и говорю.Вова, по коридорам не шатайся, не ищи приключений на свою, пардон дамы, задницу, и на нашу тоже.Парни, не выпускайте его из комнаты.Только в окно, если приспичит.

-Все сделаем, Олег.

-Все будет нормально...- раздались голоса.

-А вы, может быть, останетесь? - обратился Олег к Маше и Андрею, любопытствующих сцену явления Вовы народу. - Или с нами пойдете?Правда, нам с вами не по пути.Мы через окно и по балконам спустимся.Нам нельзя на вахте показываться, сами понимаете.А вы через вахту спокойненько пройдете.Проблем не будет.Тетя Люба только лекцию вам прочитает о нашем моральном разложении.

-Нас уже просветили.Все как на духу выложила.Как о своих детках печется о студентах, - подтвердила Маша.

Но, прежде чем они успели выйти из комнаты, в дверь постучали и, по обыкновению, не дожидаясь разрешения, дверь распахнулась и вошли две девушки.

-Здраствуйте.Все в сборе?Что, не ждали нас? - обратилась к присутствующим девушка с рыжекудрой копной волос. - А мы уж думали, вы спать легли.Значит, мы вовремя.Не помешали?У вас гости?

-О...о...о...- оживилось и загудело общество, приветствуя вошедших.

-Эля, ты как всегда вовремя,-полез лобызать девушек Вова. - Лиля, моя любовь, я уже успел по тебе соскучиться, - он уже целовал вторую девушку.

-Ты жене своей это скажи или девушке, у которой ты ночевал, - нашлась с ответом крикливо одетая Лиля, девица с карими глазами и крашенными в спелую вишню волосами.

-А Вова наш уже на рогах.Ты хоть помнишь, где ты проснулся?

-Какой на рогах?Я рюмахи еще сегодня не пропустил.Всю мою водку Миша выжрал, мне на опохмелку капли не оставил.А я его вчера весь день поил.

-Да уж, да уж, вы вчера с ним первокурсницу клеили, божий одуванчик, только что от маминой юбки оторвалась.И тут такое зрелище.Вова с Мишей на пару во всем великолепии.От такого шока можно и университет бросить.Ты у нее на литр водки занял.Она откупилась от вас, лишь бы вы ушли только.Ты Мишу за водкой отправил, а сам дрыхнуть на ее кровати завалился.Миша обратно вернулся, но тебя уже домкратом не поднять.Ты

был мертвый.Миша к нам с водкой пришел, а бедняжка у подруг ночевала, чтобы ты не надругался над ней с пьяных шаров.Мы ее успокоили, что тебя в таком состоянии можно самого во все щели поиметь.

-А, вот как я там оказался.Это значит, Миша мне бабуську подсуетил, фуфломет, чтобы без меня водку жрать.

-Ну, почему же, Вова, мы все вместе к ней приложились.Спасибо тебе.Ждем и дальше от тебя подарков с барского куста, - развеселила ребят рыжекудрая Эля с озорной искринкой зеленых раскосых глаз.Те загоготали с удовольствием.

-У вас гости?Новые люди.Не похожи на нашу публику.Познакомьте нас, - попросила Эля.

-Эля, мы рады вас видеть, но мы за водкой собрались, уже полчаса тормозим здесь.Вы познакомьтесь, пообщайтесь, а мы мигом обернемся. - И Олег со товарищем вышли из комнаты.

Первым делом им предстояло вылезти на балкон через форточку на кухне, к которой примыкал балкон с наружной стороны дома.Дело в том, что двери на балконы по всему общежитию с одиннадцати ночи закрывались на замки по приказу дирекции студгородка.Это делалось для того, чтобы предотвратить проникновение постороннего элемента в студенческую обитель в ночное время.Молодежь, однако, ничтоже игнорировала сие обстоятельство и в общагу шастала как к себе домой и днем, и ночью.Способов существовал вагон.Кто на что горазд.Все окна первого этажа были зарешечены, как в тюрьме.Попадание в общежитие через окно первого этажа исключалось.Надо было приложить толику старания и йоту воображения чтобы по водосточной трубе добраться до балкона, или на половике, спущенном из окна второго этажа быть втянутым корешами наверх и там раствориться в тлетворном чреве публичного дома, где тебя ждали все удовольствия юной жизни:водка и девушки.В нашем случае ребятам предстояло спуститься по балконам с четвертого этажа, что было сопряжено с некоторым риском и щекотанием нервов. Впрочем, парни были тертые в разрешении кризисных ситуаций и частный случай проблемой для них не был.Напротив, тропинка вверх-вниз была проторена не одним забулдыгой и полуношником, да и сами они хаживали "дорогой жизни" не единожды.

Альберт без усилий пролез в форточку.А Олег, как ни бултыхался, как в проруби, в проеме форточки, так и не смог прошмыгнуть на

балкон.Он был грузен телосложением и туловище не проходило в форточку.Пришлось опрокинуться обратно на кухню, отворить одну створку окна, потому что вторая была наглухо приколочена гвоздями к раме, и, тем самым, создать себе пространство для маневренности корпуса.Олег вылез на балкон и установил створку окна на место, закрепив ее на шпингалет.

К балконам с первого по четвертый этаж примыкал ряд зарешеченных окон, которыми открывались длинные коридоры общежития.Новое руководство студгородка, блюдя нравственные устои юношества, поставило решетки на окна чтобы незванные гости, достигнув балконов по водосточной трубе, не перебирались с них в оконные проемы, раскрыв которые, вы оказывались в общаге.С балкона до зарешеченного окна был один шаг.Большей глупости и пользы для студенчества со стороны студгородка трудно было вообразить.Теперь ряд зарешеченных окон сверху донизу служил естественной лестницей, которая на каждом этаже прерывалась боковым выходом на балкон.Таким образом, по оконной решетке первого этажа вы попадпли на балкон второго этажа, подтянувшись на руках заего перила;с этого балкона вы взбирались на решетку окна второго этажа, по ней на балкон третьего, и, дальше, естественным ходом вещей, на четвертый этаж.И, наконец, с балкона последнего этажа вы попадали через форточку на кухню, и перед вами открывался радушный мир студенческой вольницы.Все очень удобно и практично.Поэтому в ночное

время сюда не зарастала народная тропа, или, "дорога жизни", по меткому определению студентов-острословов.Такое удобство с решетками на окнах можно было выдумать сугубо из поощрительных соображений, но никак не в пику пресечения студенческих сходок.

Первым, играючи, спускался Альберт и поджидал Олега на балконе нижнего этажа для подстраховки и морального ободрения.Олег, хоть и был крепок в теле, в движениях был неспешен и неуклюж.Таким образом, в несколько минут парни спустились на землю и обыденно двинули к ночному магазину в квартале от них.Было холодненько, морозец пощипывал уши, но ходоки не успели замерзнуть на пути к магазину.Некоторое время шли молча.Улица была пустынна.Окна в домах не светились.Все спало.

-А эта Маша необычная девушка.В ней что-то есть.Такие мне еще не попадались, хотя, я всяких повидал.Да и на вид ничего.А? - обратился Альберт к Олегу.

Олег всегда был словоохотлив и многословен, а, в подпитии, пуще того.

-Да, и простенькой ее не назовешь.И усложненной тоже.Все в ней правильно.Все в меру.И в глаза это не бросается.А сама без понтов, не прикидывается дамой из высшего общества.Людей знает в упор.Откуда бы это?Не кричащая о себе выразительность.Так

бы я сказал. - Он бы долго еще вещал на сей предмет, но Альберт открыл перед самым его носом дверь в магазин и они вошли внутрь.

В магазине находились засевший в уголке охранник и прикорнувшая к кассовому аппарату продавщица.Альберт полюбезничал с ней, и попросил водки.

-Сколько будем брать? - обратился он к Олегу. - На сколько у нас денег?

Олег отсчитал деньги:

-На три пузыря.

-Да, на такую ораву до утра не хватит.Еще надо будет искать, - разочарованно вторил Альберт. - Ну, ладно.Алена, дай нам три пузыря.

-Альбертик, ты еще месяц назад сто рублей у меня брал.Сказал, через неделю отдам.А я тебе так верила.

-Верь, мне, красавица, как самой себе.Нет, серьезно, послезавтра зарплату дадут, первым делом к тебе загляну.Ты же меня знаешь.Как в прошлый раз.Мне понравилось.А тебе?

- Ладно, иди.Тебя товарищ ждет.

-Все будет ништяк.Спокойной ночи.У меня без тебя эта ночь не будет спокойной.Целую.

Альберт был известен многим продавщицам магазинов и забегаловок в этом районе, потому что брал у них деньги взаймы без

отдачи.Девушки обжигались на этом и по второму разу никто из них с наличностью не расставался.С некоторыми он успевал провести бурную ночь у кого-нибудь из собутыльников на квартире.Чаще это были студенческие и рабочие общаги.Своего угла у него не было.

-Ты уже вскарабкался на нее?И как она? - полюбопытствовал Олег от скуки, чтобы только сказать что-нибудь.

-Бревно.Не мычит, не телится.Утром она мне сто рублей дала, чтобы я за водкой сбегал.Я ушел, а вместо себя друга прислал.Полштуки ему за анашу задолжал.Я ему Аленку подгоняю, а он мне долги списывает.Она все равно была бы не против, чтобы только приятное мне сделать.А сейчас сделала вид, что обиделась.Поэтому про деньги вспомнила.Надо же порядочной себя показать.С понтом, красавица, в рот брать стесняется.

-Щедрая бабуська.Все услуги оказывает.И в постели с тобой кувыркнуться, и деньгами подогреть.И с твоими же долгами собой расплатиться.А ты виртуоз.Паганини в своем деле.Где ты таких цепляешь?Почему на моем жизненном пути такие меценатки не попадают?

-Никаких секретов.Ты сам все видишь.Внимательность и обаяние.Бабуськи сейчас все приколистки пошли.Их на освежатинку тянет.Зато тебе жена правильная попалась.Ей памятник надо ставить.

Они стояли возле магазина и прикуривали.

-Давай распечатаем одну.Пару глотков сделаем из горла.Зря что ли напрягались? - предложил Олег.

-Без базаров.

Холодная ночь.Пустынная улица.Высокие, как очи влюбленной девушки, звезды.Ни души.И только витрины магазина полыхают фиалковым светом, словно маяк для заблудших душ.Полусонное царство с продавщицей и охранником.Отель одиноких душ, где продадут божественную амброзию для утоления безысходной тоски.А за его порогом - пустота, черное безмолвие, если вдуматься, равнодушие и коснсть материального

мира к душевному, теплому, живому сознанию, которое тлеет в бесшабашных головах двух по своему одиноких людей, прикладывающихся к горлышку бутылки.Одиночество, которое трубит о своей неуемной тоске в горлышко бутылки, как архангел Гавриил в Иерихонскую трубу.

-Хорошо пошла.Не паленая, без ацетона, - оторвался Альберт от бутылки, продувая легкие как меха от водочных паров.

-Угу, - отозвался Олег.

Сначала из темноты послышались голоса, крикливые, счастливые, с жизнеутверждающей похабелью.

-Вот народ куражится. - Альберт вслушался в темноту. - Сюда двигают.Убери пузыри от греха подальше.

-Да ладно, все свои.Чужие здесь не ходят.Голоса приближались, бодрые и пронзительные в холодной ночи.

-Ну, что, двинули? - Олег сдела шаг.

-Айда. - Альберт нес в каждой руке по бутылке.

Из темноты навстречу им начали прорисовываться фигурки молодых людей, изрядно поддавших, что явствовало из их самоуверенных голосов.

-Сейчас что-то будет, - провозгласил Альберт. - Я сам буду толковать.Ты нетерпеливый.Все дело испортишь.

Олег не успел отозваться.

-О, пацаны не спят.Привет, пацаны, вы откуда?Вы что, не местные?Что-то я вас здесь раньше не видел.Нет, конкретно, вы откуда?А, водкой затарились.Это хорошо.А сейчас куда движуху затеяли? - выступил вперед коротко стриженный бычок с близко сведенными бровями, узкой полоской лба и наглой ухмылкой под нею.Трое встали полукругом им наперерез.Хлопцы были из пришлой гопоты, залетные гастролеры;местных Альберт знал всех наперечет, вплоть до кликух поганых.Эти искали приключения на свою бритую голову, и, в большей степени, на ту, чья подвернется на пути.Тем более, такая редкая удача выйти на безлюдной улице в ночной час в четыре хари на двух пьяненьких парней, пусть и тертых на вид, с пузырями водки в руках.Да, это удача.Чужаки были настроены решительно не дать возможности послам доброй воли уйти без приключений.И Олег, и Альберт это понимали, и в полной очевидности прониклись насущной проблемой.Теперь кто кого задавит.Сначала - разговором, потом - силой.А все шло к тому.Возможность мирного исхода была зыбкой.

Альберт начал первым:

-О, привет пацаны.Кому не спится в ночь глухую?...

-Ты что имеешь в виду?

-Что имею, то и введу.Шутка.Об чем базар - вокзал, пацаны?Не, пацаны, вы че, в натуре, рамсы попутали, своих не признаете?

-Ты куда метлу гоняешь, какие мы те свои?Я тебя в упор не вижу, - вставил бычок.

-Хорош пургу мести.Мы сейчас у Николы-Огурца на хате зависаем.Нас пацаны с водярой дожидаются.Давай, чисто, приколимся, если есть желание, вместе зависнем.Дурь есть, пыхнем с пацанами.

-Какой Никола-Огурец?Ты че, в натуре, за лоха меня пасешь.Среди нашей братвы нет такого пацана.Я своих пацанов всех знаю.А твою рожу я вообще первый раз вижу.Ты откуда нарисовался?

-Значит, последний.Ты за базаром следи.Ты, по ходу, не пацан, не с братвой живешь.Пацаны так вопросы не решают.Если есть проблемы, давай, чисто по пацановски, стрелки забьем, там все вопросы разрулим.Все правильно сделаем.Тебе че, в обязон надо горя хапнуть?

-Какие стрелки?Ты че, в натуре, стрелочник, или мусор?Что-то твоя рожа на мусорскую смахивает.

-Твоя рожа на мою ж... похожа, я же тебе не предъявляю за это.

-Братан, не понял юмора, ты че-то не догоняешь в этой жизни.Придется исправить.

-Я тебе не братан.Братан у тебя в штанах, если, конечно, он тебе братан.

Альберт уже по опыту уличных потасовок знал, что перебранкой дело не кончится и мирного исхода не будет.Страсти накалились.

Очевидно, неприятель и не желал другого течения событий.Им надо было куражнуться, забрать водку, выплеснуть дурную кровь, устроить

побоище.Важно было не пропустить первый удар чтобы не быть сбитым с ног в первые же секунды потасовки.Если оказаться на земле, тогда, - все, сомнут, будут пинать в пах и в лицо, куражась от пьяного задора."Водку жалко, - или разобьют, или заберут", - пронеслось у него в голове.На Олега надежды мало.Он парень крепкий, одного, конечно, уронит, но не расторопный, чтобы отмахнуться от пары крепышей;если навалятся двое-трое, положат и его.Тогда будут месить взахлеб, рыча от удовольствия.А противник больше с понтами, хотя настроен по боевому.Надо было оказать неприятелю ощутимое сопротивление.

Альберт уловил замах правой руки и чутье уличного бойца подсказало ему куда будет направлен удар.Кулак пришелся на то место, где была его голова, но отпрянула за мгновение до этого.Бычок по инерции продолжал двигаться корпусом за своим кулаком, вкладывая усилие

в пустоту, и Альберт воспользовался этим как дополнительным рычагом.Увернувшись от надвигающегося тела, он подставил подножку и сильным ударом с локтя в затылок сообщил ускорение падающему противнику.Тот опрокинулся навзничь и охнул, злобно матерясь.Распластавшись на асфальте, ему понадобилось какое-то время чтобы очухаться от жгучей боли в лице, которое проелозило по асфальту.Теперь все решали мгновения.

Как только товарищ оказался на земле, двое его приятелей бросились на Альберта, а оставшийся удалец на Олега.Альберт, не размышляя, кистевым ударом направил бутылку с водкой в лицо нападавшему блондину в черной кожанке.Удар был силен и пришелся дном бутылки в зубы юноше.Бутылка разлетелась вдребезги.Тот остановился, как вкопанный, и тутже отпрянул, обхватив лицо руками и рыча от боли.Его подбородок залило кровью изо рта, которая стала проступать сквозь ладони.Горлышко бутылки выпало из рук Альберта и он не смог воспользоваться "розочкой",

как намеревался, чтобы полоснуть ею по затылку недруга.Третий парень, росточком повыше Альберта, достал таки его в ухо боковым ударом справа, и тот полетел на спину, успев нанести нападавшему сильнейший удар с ноги в пах, вложив в него все остервенение боя и ярость натуры.

Противник полетел на Альберта.Альберт чувствительно ударился кобчиком, но подстраховал при этом голову от удара об асфальт.В горячке драки он не почувствовал ушиба.Альберт не успел увернуться от падающего на него тела с выставленным вперед коленом, которое больно ударило его в живот.Противник не мог предпринимать серьезных действий изза острой боли в паху, хотя и находился в выигрышном положении поверх Альберта.Альберт же, скованный в движении под неприятелем, встретил его приблизившуюся голову резким ударом своей головы в переносицу.Тот обмяк на Альберте.

Когда на Олега побежал человек, он не смог ни увернуться от него, ни встретить того встречным ударом.Он попросту не успел среагировать.Напротив, нападавший нанес хлесткий удар в нос Олегу и собирался энергично наступать дальше.Олег удержался на ногах из-за

массивности фигуры и успел вытянуть левую руку и ухватить ладонью за лацкан ветровки.Олег с силой дернул парня на себя, но тот успел со вторым ударом, который пришелся Олегу по уху, и он, падая, потащил противника за собой, удерживая его за одежду.Сначала упал Олег, затем, развернувшись в падении, боком на него упал парень.Это помогло Олегу.Он был массивнее неприятеля и, сгруппировавшись на земле, обхватил человека руками, развернул его под себя и взгромоздился как на лошадь.Не мешкая ни секунды, Олег начал энергично обрабатывать лицо противника прямыми, тычковыми ударами костяшек кулака.Тот захрипел:"Все, братан, хорош...Замяли, братан, хорош...Мы не правы, братан..."Олег с бешенством продолжал молотить в лицо паренька, превращая его в кровавое месиво, которое булькало и пузырилось кровавым, истошным хрипом:"Братан, хорош, братан, не надо..."

Альберт вынырнул из-под неестественно скрючившегося над ним тела и поднялся на ноги.Не переводя дыхания, он только краем глаза усмотрел картину расправы Олега над жертвой, и с силой нанес пару ударов вытянутым носком в обесчуствевшее тело соперника, не проявляв-

лявшего ни малейшего признака сопротивления.Первый его обидчик поднимался с колен и Альберт успел пресечь его становление в полный рост, нанеся сокрушительный удар ногой сначала в живот, а, когда тот переломился в пояснице, с той же силой добавил пинком в челюсть.Недруг рухнул наземь, не производя больше никаких признаков жизни."Кончено", - пронеслось в голове Альберта.Он поспешил на помощь к обидчику, на котором верхом восседал Олег и начал стаскивать его с тела, приговаривая:

-Все, Олег, хорош.Поднимайся.Ты его совсем кончаешь.Все, хорош.Уходим. - У самого Альберта злоба уже откипела, он разметал ее по своим противникам.

К ним бежали охранник из магазина и продавщица.

-Альберт, вы что творите?Вы же покалечили их перед самым магазином.И в мою смену.Ты не мог в другой день куролесить? - причитал охранник. - А я ментов вызвал.Я думал, они завалят вас вчетвером.Сейчас менты нагрянут.Сматывайтесь.

Продавщица с ужасом посмотрела на распластанные тела и перевела обожающий взгляд на Альберта, который делал вид, что ничего особенного не произошло и каждый на его месте поступил бы так же.Он делово оглянулся в поисках выпавшей бутылки, которая откатилась к бордюру и осталась цела.Третья бутылка, которая поручалась Олегу, выпала из его кармана и разбилась о бордюр.Осколки стекла мерцали в темноте.

Вой сирены где-то в квартале от места событий, рев машины на скорости, визг тормозов милицейского "воронка" перед магазином и резкие, как выстрел, слова оперативников:

-Всем оставаться на своих местах.Руки за голову.Ноги на ширине плеч.

Никто ничего не успел сообразить, ломиться от наряда было поздно.К ребятам подбежала пара оперов.Двое других с автоматами наперевес остались наблюдать из-за машины.

-В чем дело?Что здесь произошло?Оружие есть?Вы что с ними сделали? - ребят со знанием дела обшарили с плеч до щиколоток.

-А...а...а...Какие люди в голливуде!Никак Альберт?И это опять ты?

-Не опять, а снова, товарищ капитан.

-Тамбовский волк тебе товарищ.То-то я начал волноваться по твою душу, а что это мой друг Альберт про меня забыл.Игнорирует, значит.А договаривались о ежемесячных свиданиях.Я уж и сам подумывал тебя разыскать, по душам потолковать.Все недосуг, знаешь ли.Да никто и не знает, где ты тараканишься.Твои кореша тебя не сдают.Не знаем, говорят, такого.И все тут.Ну, приветы-то они тебе от меня передавали.Не

отпирайся.Колян-Огурец у нас парится.Он подтвердит, если что.Вы еще свидетесь с ним.А ты без внимания к моему ласковому слову.Надо было, нашел бы, конечно.Ты ж меня знаешь.Я трепыхать язычком не люблю.Ну, думаю, не будет Альберту фарта в делах, если он капитана Егорова избегать стал.Свидимся, сам под белы рученьки придет.Так оно и вышло.У тебя условка была за грабеж.И тебе раз в месяц отмечаться у меня надо было.Понимаю, человек ты занятой.Весь в делах и друзьях.Но звоночек на бой можно было сделать?Жив-здоров, товарищ капитан, чего и вам желаю.А ты предпочел отметиться с размахом.С выездом на место преступления.Тут минимум на трешник ты накидал.Это я без злого умысла тебе говорю, по доброте душевной.Только навскидку - трешник.Да ты и сам ученый, сам все видишь.А сколько прокурор накинет, - это уж как ты ему глянешься.

-Товарищ капитан!Петр Алексеевич!Вы ж меня еще с лейтехи знаете.Вы вникните в суть дела.Я лишковать не буду.Все скажу, как на духу.

-Да уж скажешь, никуда не денешься.Всю душу вытрясу.Четверых покалечили, я смотрю.

-Товарищ капитан, все наоборот было.Нас на гоп-стоп поставили.Мы отмахнулись.Не рассчитали трошки.

-А ты помолчи, тебе на суде слово предоставят.Там выскажешь все, что наболело.Вы охранник? - обратился капитан к мужчине в форменной одежде. - Расскажите как дело было.

Охранник начал излагать свою версию виденных им событий, начиная с посещения магазина.Тев временем поверженные парни стали приходить в себя и проявлять потуги к вертикальному положению.Тяжко им было.Это запечатлелось на их обезображенных лицах и на болезненных телодвижениях.

-Так вот, товарищ капитан.Эти двое парней за водкой зашли.Спокойно взяли, спокойно вышли.Никакого шума, никаких грубостей.Потом я из окна увидел как четверо ребят к ним подошли.Сначала один из них на разговор вышел с Альбертом, видимо, что-то требовал с него.Нагло он с ним разговаривал.Потом первый же и в драку полез.Это я точно засек.Драка завязалась будь здоров.Я срочно вам позвонил, чтобы двух парней уберечь.Думал, четверо двоих замесят.А все наоборот вышло.

-А вы что скажете?Вы продавщица?

-Да, я все то же самое из окна видела.Я еще очень сильно за ребят испугалась, думала, изобьют их до смерти.И завизжала от страха.

Звони, говорю Толе, охраннику, скорей в ментовку, пока не убили...То есть, простите, в милицию...

-Понятно.Все в машину.Вызывай подкрепление.Все не поместимся.А этих всех вместе посадить.Пусть лицом к лицу познакомятся.Если хоть один косяк замечу, пеняйте на себя.

-Товарищ капитан, может не надо нас в Р.О.В.Д. тягать?Мы же не при делах.Сами видете.И свидетели подтверждают.Ну, закроют меня.

Вам от этого какая радость?

-Работы будет меньше.Все - я сказал.В машину.Там разберемся.

Подъехала еще одна зарешеченная карета, всех впихнули в стальной бункерок и машина покатила в местное Р.О.В.Д.

А тем временем в студенческой комнате № 117 бушевали нешуточные страсти.Правда, все протекало в добропорядочном русле.С приходом Эли и Лили, которые подначили этот процесс, на Машу и Андрея выплеснулось дружеское участие подвыпившей компании.Все наперебой стали уговаривать их остаться на посиделки в теплой компании, познакомиться поближе.Да и куда сейчас идти?На улице поздняя ночь.Как о решенном вопросе начали предлагать комнату, где гости могут заночевать.Девочки предлагали свои кро-

вати Маше.Хлопцы, конечно же, подавали предложения Андрею.Гости в ответ отмалчивались и неуверенно переминались:и хочется, и колется.

-Да вы не волнуйтесь, найдем для вас места.

-Куда вы на ночь глядя?

-Да и зачем покидать наш дружеский коллектив?Праздник только начинается.Закатим такую пьянку, давно мы вместе не собирались.Себя покажем, гостей посмотрим, - засуетился массовик-затейник Вова. - Сейчас водка придет.Вся жизнь сплошной праздник.

Плохо, что ли?

-Живем как отдыхаем.Да, Вова?Ты так и говори, - вставила бойкая на язычок Эля.

Компания отозвалась дружеским смешком одобрения.

-Да, ладно, тебе.У гостей может сложиться о нас превратное представление.Что здесь одни алкоголики и тунеядцы собрались.

-Так и есть.Худшего представления о нас сложиться уже не может.Посмотри на себя.Ты что в носках по общаге бегаешь?Где обувь потерял?В каком свете ты нас выставляешь?Гости могут подумать, что в казанском университете студенты без обуви ходят.

Что это мода такая у нашей молодежи.

Ответом - дружное, взрывное гоготание ребят.

-Эля, хорош прикалываться.Башка и так не кумекает.И похмелиться никто не нальет.А ботинки, я, видимо, у той бабуськи оставил, где ночевал.Мишель, пес, кинул меня одного на шконку чтобы мою водку жрать и надсмехаться надо мной.Только я не помню, где эта комната находится.Надо будет сходить с вами.

-Ну да, будем в час ночи шариться по всему общежитию и спрашивать:у вас Вова свои ботинки не оставлял?

-Ладно, днем найдем.Мы отвлеклись от темы.Все, решили, остаетесь.Гулять так гулять, - обратился Вова к гостям.

А на их лицах запечатлелись сомнение и нежелание.Тут уж Эля со знанием дела взялась настроить камертон общения в должной тональности, потянув за струны личного интереса.

-Здесь все-таки шумно и накурено, не продохнуть.Вы курите?

-Выйдем в коридор.Покурим и пообщаемся.Есть хорошее местечко, где нас никто не потревожит.На лестничной площадке, которая к чердаку выходит.Там, правда, иногда влюбленные парочки своими делами занимаются.Ну, посмотрим.Хорошо?

-Давайте ,- молвила Маша.

-Проветриться не мешает, - выдавил Андрей.

-Ребята, мы покурим и скоро вернемся.Не шалите, - бросила Эля в пространство.

Троица:Маша, Андрей и Эля-вышли в коридор.В раскрытую дверь комнаты клубами повалил табачный дым, смешанный с затхлым парфюмом пропитой комнаты.В коридоре было темно и безлюдно.Общежитие спало.Только из комнаты раздавались пьяные голоса, все более приглушенные по мере их удаления.Они прошли на лестничную площадку и поднялись на пролет выше, который выходил дверью на чердак.

Романтиков любовных посиделок там не оказалось.Стояли кушетка и пара стульев, да консервная банка в ногах для окурков.

-Вот тут мы и расположимся.Скромно и уютно. - Эля закурила сигарету и с удовольствием затянулась. - Вы из Петербурга к Саше прибыли, а так с ним не повидались еще.Теперь он к обеду завтра поднимется.Его в это время надо караулить.Он, как проснется, опять пить начнет.Было б славно, если бы вы остались.Вы новый человек.Мы - что?Студенты.Для нас главное, чтобы место было где выпить.Молодежь, ведь, душевные заботы не трогают.Им радости жизни нужны.Что я вам об этом рассказываю?Вы сами все знаете.Тут и друзья его приходили, с кем он вместе учился.Разговаривали с ним.Вспоминали студенчество.Выпивали.Потом опять уходили.Пытались с ним поговорить, как-то подействовать на его запойные дела.Бесполезно.И Саша ничего не объясняет.О прошлой жизни не любит вспоминать.Как будто не было ее.Это мы со слов его друзей узнали, с кем он общался, и как он жил.Жизнерадостный был человек, и открытый.Открытость в нем осталась.А жизнерадостности не видно.Все улетучилось.Грустинка в нем какая-то есть.Иногда в нем бодрость духа просыпается и, тогда он - другой человек.И в компании весельчак, душа нараспашку, и ребятам с ним хорошо.Тогда какие-то вечеринки организовываем, поездки на природу, в Марийку или, на Зоостанцию.И такое тоже бывает.Тут, недавно, месяца два назад, его друг приезжал из Сибири.Олег.Тезка нашего Олега.Он Сашу к себе в Сибирь приглашал, сказал

что на хорошую работу его пристроит.Саша отказался. - Эля заметила, как при этом име-ни Маша напряглась болезненно каждой клеточкой своего естества и на лице ее проступила бледность.В коридоре было полутемно, люминисцентная лампа горела в отдалении и скрадывала фигурки людей и их лица.Маша ничего не сказала, и Эля продолжала. - Так вот, он человек состоятельный.На нефти сидит.И он нас водил по ресторанам и кабакам.

Неделю Олег в Казани жил, и неделю мы все вместе зависали.Он в гостинице в центре останавливался.И у него в номере мы куражились.Мальчикам нашим он даже девушек заказывал для куража.И на природу вместе выезжали, на шашлыки.На базе отдыха Олег нам катера и водные мотоциклы напрокат брал.Да, есть что вспомнить.Лето не зря прошло.Так вот, что я хочу сказать.Олег хотел как-то расшевелить Сашу, вывести его из ступора.

Не вышло.А вы человек новый, не нашего поля ягода, как говорится.А для него...Ну, не мое это дело, но не зря ведь вы к нему из Петербурга прилетели.Значит, было зачем встречаться и что при встрече ему сказать.Скрывать не стану, была бы вам очень признательна, если б вы поговорили

с Сашей.Может быть, это что-то изменит в его жизни.Пьянки-гулянки я имею в виду.Сами воочию все увидете, в каком состоянии он находится.Кто его окружает.К людям присмотритесь.Вам одного вечера хватит, чтобы убедиться:его спасать надо!По человечески жалко.Пропадает он.Все-таки, мне кажется, вы можете как-то поучаствовать в его судьбе.Вижу, вы не простыми отношениями с Сашей были связаны.Иначе бы не прилетели из Петербурга.Хотя, он о вас никогда не говорил.Это его друзья о вас вспоминали при встрече.Он сам отмалчивался.Что, останетесь?У меня в комнате заночуете.Я к подружкам пойду.Да мы до утра и спать-то не будем. - Выдохнула наконец Эля и выжидающе воззрилась на Машу.

-Хорошо.Остаюсь.Андрей, не бросай меня.Дети малые и юная жена тебя не ждут.Днем вместе уйдем.С Сашей пообщаемся.Тяжко это все...А свидеться все же надо.Зря, что ли, через полстраны летела.И с тобой пообщаемся.Почти три года не виделись.И вина надо будет взять.До водки я не охотница.Посидим славно, как в старые добрые времена.

-Машенька, можешь меня не уговаривать.С тобой хоть на край света.

-Вот и ладушки.

-Мы сейчас к нам переберемся.Там места больше и парни с водкой пришли.Нас дожидаются.Я за ребятами пришла.Хорошо посидим, вот увидете.Все свои, без претензий. - Эля просветила насчет дальнейших планов.

Они направились к Сашиной комнате.За дверью оживленно гудели, как пчелы в улье.Они вошли в комнату и снова в лицо им хлынул поток отравленного воздуха.

-Ну, что?Идем к нам.Маша с Андреем решили усилить нашу компанию.Нас уже Леня с полной авоськой водки дожидается.Водка в морозильнике потеет.А что-то Олега с Альбертом нет.Уже час прошел, как они ушли.Ладно, не дети, не потеряются.Вернутся,- догадаются где нас искать.Идем. - Эля вышла первой и повела за собой Машу с Андреем.

За ними гуськом потянулся выводок выпивох.С десяток человек.Юноши и девушки.Всем было радостно в предвкушении ожидаемой гулянки.Они оживленно переговаривались, условливались о свиданиях, договаривались о предоставлении на время комнат для любовных

дел на предстоящую ночь.И, вот, весь этот людской ручей органично слился с течением дружеской им вечеринки.

-О...о...о...- послышались восклицания и лобзания давно знающих друг дружку собутыльников, как только пьяная орава переступила порог Элиной комнаты.За столом прямо напротив двери по хозяйски восседал молодой человек в милицейской форме, с неправильными чертами лица, выпирающими скулами и глазами навыкате.Он очевидно был под хмельком и радушно приветствовал вошедших.

-А, все в сборе.Вы что, не расходились со вчерашнего вечера?Все как один здесь.Ага.Олега не вижу и Альберта.Что-то случилось.Не иначе как в ментовку загремели?

-Да нет, за водкой побежали.Правда, уже час прошел.Леня, а в нашем полку прибыло.Знакомься.Это Маша из Петербурга.К Саше прилетела.А это Андрей, ихний друг.Они Сашины друзья, и мы его друзья.Значит, и мы можем быть друзьями.

Маша с Андреем поздоровались с присутствующими.Андрей с Леней обменялись рукопожатием.Рядом с Леней находился его товарищ, тоже в милицейской форме, только без кителя, крупный молодой человек с округлым разрумянившимся лицом и тонкими усиками.

Он также подал Андрею руку.За столом сидели две девушки.На кроватях еще две.Все представились.

-Проходите, проходите.Мы заждались вас.Собрались за вами двинуть.Что-то вы припозднились.Час прошел, как вы с Лилей ушли, - выказывала гостеприимство невысокая рыжеволосая девчушка со смешинкой и задорными конопушками в лице.

-Да мы...общались. - Эля начала организовывать прием гостей. - Так, давайте оба стола к кроватям поставим, чтобы все могли за столом разместиться.Стаканы нужны.Инна, сходи к соседям.Они не спят еще.Спроси посуду, - обратилась Эля к рыженькой задорнице.

В комнате начались оживленные передвижения людей и мебели.Типичная студенческая комната.Один шкаф с антресолью для одежды.

Другой - с темной облицовкой - для посуды и продуктов.Учебная парта, приставленная к стене.Кухонный стол у окна.Несколько стульев.

Светложелтые обои на стенах, на которых развешаны книжные полки с учебниками.На тумбочке аквариум с подсвеченной зеленоватой водой и булькающими пузырьками из компрессора, что обогащает воду кислородом.На стенах и на шкафах плакаты с лощеными лицами и белозубыми улыбками киноидолов.Скромная студенческая обстановка.Ребята занимали места за столом и партой, придвинутым к кроватям.Места хватило всем.

Из холодильника доставалась водка, разливалась по стаканам, бокалам, кружкам.На столах минимум закуски.Нарезанный ломтями ржаной хлеб, трехлитровая банка с водой и разведенным в ней смородиновым вареньем для запивки, соленые огурцы на тарелке, картошка в мундире, салаты и соленья родительского приготовления.

-Ну, вздрогнем, - начал Леня.

Руки с посудой потянулись друг к другу.Послышался неравномерный и разноударный бой посуды.Чокнулись.Выпили.Послышалось кряхтенье, сопенье, придыханье и почмокиванье, всегда сопровождающие прием горячительных напитков.Такова уж особенность организма,

реагирующего характерными звуками на прием чужеродного его природе элемента.

-Эх, хорошо пошла...Люблю...Хорошо жить, как говорится...

-А хорошо жить еще лучше...

-Красиво жить не запретишь...

-Всецело разделяю...

-Да, Леня, пожить ты умеешь...

-Нам так не жить...

-Профессия у меня такая.Хотя и нам до гаишников далеко.

-Прямо, душа просыпается.Как заново родился.

-Ну, Вова, значит и в штанах у тебя скоро проснется.

-Го-го-го...га-га-га...

-Я же о светлом.Обязательно надо все опошлить.

-Да у тебя это одно и то же.Ты, как стакан водки накатишь, так у тебя все светлое просыпается и из штанов выпирает, - подзадоривала Лиля.

-Хо-хо-хо...ха-ха-ха...

-Ну, что, между первой и второй перерывчик небольшой?

-Леня, банкуй.У тебя глаз - алмаз.

-За что пьем?

-Господа, у нас гости.Маша из Петербурга.Она сегодня у нас остается.И Андрей.Это друзья Саши.Прошу любить и жаловать и предлагаю тост:за гостей!

-За гостей!..

Чокнулись.Выпили.

-А что-то Олега с Альбертом давно нет.Не иначе как в ментовку замели.Другой причины быть не может.С нашей водкой на стороне забухать они никак не могли, - обеспокоенно выдал Виталий.

-Может, с местной шантропой схлестнулись? - предположил Дима. - И разборки ведут.Альберт по пацановским понятиям ситуацию разруливает.А?

-Вряд ли.Два часа уже прошло.За это время и ситуацию можно разрулить, и домой приканать.Что-то случилось.Ох, чует мое сердце.Быть беде.Скорее всего в Р.О.В.Д. забрали, - продолжал сомневаться Виталий.

-Все может быть.Не будем гадать.

-Водку жалко.

-Вова, ты кроме водки можешь еще о чем-нибудь думать?

-Нет, и пацанов, конечно.Вы опять меня неправильно поняли.Лиля, язва, хорош меня изводить.

-Вова, это у нее с тех пор, как ты женился.

-А что мне оставалось делать?

-Да, был человек, и женился.

-Тебя что, не спросили, когда замуж выдавали?

-Скажешь, тоже.Все как у людей было.Только...это...в последний момент выяснилось...что...это...

-Залетел, в общем.Так и говори.Об этом весь факультет раньше тебя узнал, что ты счастливым отцом скоро станешь.

-Вова, не горюй.Не ты первый, не ты последний.

-Раньше сядешь, раньше выйдешь.

-Да, твое отцовство мы классно обмыли.Всю самогонку на Топучке выпили.

-Ладно, не будем о грустном.Леня, наливай, - свернул тему Вова.

Леня разлил водку.

-За что пьем?

-Леня, скажи тост.

-Краткость - сестра таланта.

-А давайте дадим слово гостям.

-Просим, просим...Да, да...- посыпались одобрения.

Маша, сидевшая бок о бок с Андреем в уголке сдвинутых столов, все это время перекидывалась незначительными репликами с Андреем.

Оба понимали, что обстоятельного разговора среди пьяного галдежа не получится.Все взгляды устремились на нее.Конечно же, взгляды юношей

и взгляды девушек проявляли интерес сообразный своему полу.Девушки присматривались к гардеробу и чертам лица.Юноши проигрывали в воображении возможность обладания такой девушкой, и большинство про себя категорично признало всю нелепость подобных притязаний."Хороша Маша, да не наша, - решил про себя Леня. - Ни потискать, ни флиртануть.Эх, дубина я стоеросовая..."В первые же минуты вечеринки Маша уловила на себе любопытствующие взоры молодняка:"А как же иначе?Белой вороной восседаю, против желания".

У присутствующих, к тому же, на их юных и свеженьких личиках (глазки, как мышки, юрк-юрк) читался неподдельный интерес к ее питейным способностям.На какой дозе эта залетная штучка сломается и на какие выкрутасы алкоголь ее сподвигнет?На злобу минуты и потеху публики никто настроен не был, определенно.Скрытого злобствования не проглядывало.Но, вот, низвести эту личность до своего уровня мог позволить только алкоголь.Этого все с томлением духа предвкушали.Можно даже сказать, что все внимание переключилось к динамике поглощения спиртного."Как же, как же, господа?Смех и только.Эту тему мы для себя закрыли давненько, когда были такими же неуками и желторотиками вроде вас.Реноме

столичной штучки останется неколебимым". - Маша приняла отведенную ей роль как неизбежное и, без позы, отнекиваться не имело смысла, - сочтут за выпендреж и показушную манерность, - встала и произнесла, внятно и достойно:

-За радушный прием.За теплоту дружеских сердец, которые сейчас меня согревают.За вас.

Может быть, кто-то и ожидал большего:красивой фразы, благозвучия, глубокомыслия;но все эти ожидания провалились в признательных изъявлениях вежливости:

-Спасибо...Присоединяемся...За нас...За вас...

-А что, не пора ли нам перекурить?

-Ребята, только не здесь.Нас двадцать человек.Тут коптильный цех начнется.Выходим на лестницу и там курим.Только вполголоса.Флора еще не спит.У нее зуб на нас.К коменданту побежит стучать. - Эля предупредительно отдаляла последствия.

Молодежь шумно выпрастывалась из-за стола и бодро журчащим ручейком текла на лестничную площадку.Андрей тоже вышел перекурить.

В комнате осталась тройка девущек, хлопочущих за столом.К Маше не обращались.Натянутости и неестественности не было.Маша не ощущала неловкости или скованности от пребывания среди этих людей.Она выпила не много.Водка в таких дозах не могла на нее подействовать."Все пристойно", - заметила она себе.

-Что, блядво, опять своих пихунов привели?Что, кумки зачесались?Ишь, не спится мандавошкам.Мудочесов им подавай.Одна блядота собирается.Куда студенты подевались?Раньше молодежь всю ночь в читальном зале сидела.А эти, мокрощелки, шалман тут устроили, публичный

дом.И куда деканат смотрит?Повыкидывать таких шлюх, вашу мать.Чтобы ду-ху вашего не было.Что лыбишься, харя мусорская, роги убери.Я таких как ты на параше гноила.Чушка не мытая, гандон ты штопанный.Смотрите у меня.Сволота.Хоть один писк услышу, всю вашу шоблу разворошу.

-Флора Георгиевна!Да что вы, все будет хорошо.Вы же нас знаете.Мы скромные ребята,-послышался глас миротворчества Эли.

-Знаю я вас, срамота голожопая.

Маша услышала эту проникновенную тираду, исполненную на одном дыхании, через дощатую дверь явственно и четко.

-А это наша Флора душу отводит.Мы как молниеотвод для нее, - прокомментировала возвышенную речь Инна.

-Как же, как же.Помним эту тетку, - отозвалась Маша.

"А общага не изменилась.Такие же обшарпанные стены.В туалете унитазы также не смываются.Вон, полные кучи навалены", - думал Андрей, выходя из уборной.Мужской туалет находился в двух шагах от лестничной площадки, где расположилась толпа курильщиков и мимо коей только что прошествовала Флора, исполняя ораторию похабели."А вот студентики пошли куцые, меленькие и пустенькие.Неказистые, прямо надо сказать.Кроме пойла и перепеха ничего не интересует.Пошлая картина обрисовывается.Да, что ж, мне с ними не жить.Из чувства локтя остался с Машей.А все равно, обидно.Мельчает народ", - продолжал Андрей мысленно анализировать увиденную картину запустения студенческого мирка.Он пристроился

к молодежи.Закурил.Отстраненно прислушался к порожним излияниям пьяных людей.Хохмы и пьяные остроты на совокупительный предмет.Кто кого подснял, кто кого обломал и кто с кем обменялся любовниками.Полный коммунизм в вопросах перераспределения половой собственности.

Совокупился сам, - помоги ближнему своему.Идея нестяжательства, выхолощенная в низменное своеволие похоти.Это уже демократия в ее абсолютном воплощениипромискуитете.От коммунизма до демократии один шаг - разврат.

"Да, мы тоже были сопляками и любовь крутили похлеще нынешних.Но, тогда и романтика была.Гитара, встреча

под луной, прогулки под ручку, посиделки на лавочках, поцелуи в укромных уголках.Наивно, конечно.Но все это лишь

подстегивало воображение, предвосхищало бунт плоти против невинной стыдливости юности.Баламут Купидон дверь в преисподнюю отвязного разврата распахивал пинком.Было и такое.Флер нежного интима, теплота чувств.Ах, молодость, молодось.Где ты теперь?Лирика.Все это лирика.Может быть, мы стареем.Время изменилось.Мир изменился."Нам время тлеть, а им - цвести".Все проходит.А человек?А душа?А любовь?Нежность?Не рыпайся ты со своими вечными

ценностями.Они в прошлом остались.Вечные ценности теперь только археолога могут заинтересовать.Археолога души.

А, ведь, прошло-то всего каких-то шесть-семь лет как я университет закончил.То ли еще будет".- Предавался Андрей невеселым думам о младой поросли."Печально я гляжу на наше поколенье..." - это на все времена".

А, тем временем, как иллюстрация его размышлениям, у ребят протекал разговор.

-А что, Дим, у тебя все с этой Альбиной получилось? - подмигнув окружающим, спросила Эля.

-Ну, в общем-то, да.Если бы не Вова, все бы получилось.Это Вова меня обломал на полдороге.Увел ее из-под носа.А я всю подготовительную работу проделал.Только на кровать осталось упасть.

-Да я не хотел, я просто на минутку заскочил.Мишеля искал, шалаву, чтобы тот за водкой сбегал.Смотрю,бабуська ничешная сидит.Дай, думаю, приколюсь, в смысле, пообщаюсь.Я с ней не хотел зажигать.Что, я, у своих пацанов бабусек буду отжимать?Да не в жизнь.А тут Димон врубил музон, и понеслась душа в рай.Нет, я серьезно ничего не хотел.Даже не пытался.Я только бухнуть хотел.Смотрю, водяра стоит.Ну, думаю, махну разок и дальше пойду.Нет, в натуре, у меня и в мыслях не было...

-В мыслях еще не было, а в штанах уже встало, - вклинился Лилин голос.

-Не - е, бухнуть трошки, и все.Димон не против был.Т о есть, он ничего не сказал, когда я уже за стол сел.

-Ну да, тебя бульдозером не вытащишь, когда на столе пузырь стоит,- добавил все тот же Лилин голос.

-Ну, вот.Димон сам мне налил.Типа, махни и топай отсюда.Так мы и познакомились с этой девушкой.Ниче такая, симпотная.Дай, думаю, на танец ее приглашу.Потанцевали.Ну, я потискал ее слегонца.Она была не против.Все при ней.Пышная бабуська.Еще махнули.Мы с ней покурить вышли.Димон в комнате остался.Это была его ошибка.Лучше бы он курил.Ну, на лестничной площадке мы наверх поднялись, к чердаку.Там полумрак.Перекурили.Пососались.Смотрю, она не против.Ну, я и присунул влегкую, прямо на лестничной площадке.Ей прикольно, она прется с этого.Ну, думаю, надо дела делать.В смысле, развивать события.Я ее к Мише в комнату потащил.Он там пиво с соседом хлестал.Ну, я пинул их на время.Уединились мы на часок.А она ниче бабуська.Все умеет.Я ее, шалаву, куда только не пробовал.Потом опять к Димону проводил.Думал, у него водка осталась.Ошибка вышла.Пришлось мне у перваков деньги занимать.

-Да, Вова в таких делах гигант, - заметила девушка в пестреньком халатике.

-Дима ее всю неделю до этого ублажал.В кино водил, шампанским поил, шоколадные конфеты ей покупал.Даже цветы дарил.Когда такое было?Осталось только в кровать затащить.И в самый пикантный момент наш Вова появляется.Якобы, водки выпить.У Димы в комнате нажраться его же водки и его же девушку в постель затащить.Не всем такое дано.Тут надо быть гигантом мысли.Хоть в чем-то бог не обидел, да, Вова? -вопрошала

под всеобщее веселье Эля.

-Пришел, увидел, овладел, - кольнула Лиля.

-И почему Вове девушки сходу отдаются?Ни поить ему их не надо, ни ухаживать за ними, - уязвленно, но без горечи поражения, допытывался Дима.

-А от него флюиды исходят.Он и сам этого не понимает, каким редким даром обладает, - определился с темой Миша. - Только растрачивает его без толку.

-Дим, без обиды, так получилось.Это водка виновата.Ты больше не наливай мне, если с бабуськой зависаешь. - Вова не без самодовольства расшаркивался перед Димой. - Ну, что, мы пьем или день потерян?Хорош лясы точить.А то нас гости заждались.Мы для этого их пригласили? - увлек за собой компанию Вова.

-Ишь, о гостях беспокоится, - поддразнил чей-то голос.

Толпа хлынула обратно в комнату, рассаживаясь в первоначальном порядке за столом.Из пустого морозильника, где обычно складировалась водка приходящих гостей, выудилась пара бутылок и поплыла по рукам к Лене, который восседал штатным разливальщиком за столом.Наливал на два пальца в стакан.Это служило мерной отметкой для переливания в другую посуду, составленную подле него.Разлив, чокались.Чокнувшись,

пили.Выпив, запивали и закусывали чем бог послал.Так опорожнили и эти две бутылки в непродолжительные десяток минут.Время, словно резиновая шина, растягивалось и ужималось при распитии спиртного в зависимости от его количества."Водка, как мед.Она, если есть, то ее тут же нет", - высказался б на сей счет сказочный персонаж Вини-Пух, буде б он был живою и чувствующей личностью.

Маша пропустила еще рюмашку и на этом остановилась.Ни к чему подогревать страсти и разнуздывать аппетит.Надо умерять свой пыл среди видимых ею впервые молодых людей.О Маше подзабыли, не метали на нее косящий, как оленья побежка, взгляд, и не пеняли ей, что она не поддерживает компанию в подпитии.Андрей же не стеснял себя ограничениями и налегал на водочку подстать собравшимся выпивохам.

-А не пора ли нам пора? - перекрыл Леня своим густым баском застольное щебетание.

-Леня, ты не баиньки собрался?-спросила Эля с нарочитой задоринкой.

-Спокойно, господа.Передайте мне мою женщину, я ее приласкаю, - парировал он.

-Лень, а может меня приласкаешь, - послышался истомный елей одной из девиц.

-Ты - после.Всему свое время.

Со шкафа доставалась гитара и плыла белым лебедем по рукам к Лене.Он бережно взял ее в руки и углубился в настраиванье инструмента.

Народ утихомирился.Щипнул первую струну, - прислушался.Подтянул нужный колок.Тренькнул вторую струну, - опять прислушался.Колок остался на месте.В третий раз зазвучала струна.Сосредоточенное вслушивание в стрекочущее диссонансом пространство.Подтягивание колка.И так все лады были пройдены влюбленными пальцами и чутким вслушиванием в западающую хромотцу звучания.Инструмент настроился.Леня рывком вскинул голову, обвел мутной поволокой вперившиеся в него взоры и выдохнул:

-Что будем петь?

Посыпался гвалт заказов:

-"Ой, мороз, мороз..."

-"Таганку" давай...

-"Черный ворон..."

-Из "Воскресенья" что-нибудь...

-"Скрипача" хотим...

-Это к Альберту...

-Тогда Шевчука...

-А это к Эле...

-Из "Гражданской обороны", Лень...

-Лень, давай нашу, чисто пацановскую, - поднялся из-за стола Вова.

-А это еще какую?

-Ну, типа...это..."Призрачно все в этом ми-ре бушующем..."

-Да, конкретная песня...

-Чисто пацановская...Ха-ха-ха...

-А че, мы ее по обкурке постоянно с пацанами поем.Мишель, скажи.В универе с пацанами дури обдолбимся и айда, только в путь:"Есть только ми-иг, ослепи-ительный ми-иг..."

-Вова, а ты еще и анашу куришь?Мы думали, ты только водку хлещешь.

-Да нет, это только в универе.

-А ты что, в университет ходишь чтобы анашой обкуриваться?Там больше заняться нечем? - вставляла безжалостно шпильки Лиля.

-Хорош мне репу парить.Не в тему базар...Ну что, Лень?

-Так, вкусы у всех разные.А я - один.Я и выбираю. - Он провел ладонью по струнам.Трень-тринь.Поджал губы и вперил взгляд перед собой.

Над переносицей собралась складка.Он кивнул самому себе, как будто что-то вспомнив, и начал проигрыш.

-О...о...о...Это по нашему...- пронесся ветерок одобрения.

Как на грозный терек, как на славный Терек,

Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.

И покрылось поле, и покрылся берег

Сотнями порубленных, пострелянных людей.

И грянуло "краснознаменным хором" застольное единение в два десятка луженых, распаренных водкой глоток:

Любо, братцы, любо,

Любо братцы жить.

С нашим атаманом

Не приходится тужить.

При этом громогласном хоре, собранных воедино местом и временем двух десятках юных дарований и порывов, часто взаимоисключающих, складывалось вполне пристойное застольное исполнение.Русская песня сближала!От звука дрожали стекла и дребезжала в потолке люминисцентная лампа:дзень-дзень.

Леня закончил петь.Отогнал со лба невидимую испарину ладонью.На секунду задумался.

-Лень, давай про коня, а? - просительно, даже заискивающе, обратилась дородная девушка с рьяно выпирающим бюстом и куцым хвостиком волос.

-Про коня-а-а?

-Про коня, про коня...

Гитарный перебор, и упругий, зычный голос подмял под себя воинствующую тишину и хлынул на слушателей раскатистой волной:

К речке не идут-

Больно берег крут.

И снова на него отозвался рокочущий залп из двух десятков прочищенных алкоголем запойных орудий:

Вот и пры-ыгнул

Конь була-а-ный

С этой кру-у-чи

А-ка-я-а-ной.

Всем было хорошо.Фигурки ребят обмякли.Лица разомлели и расплылись в безмятежности и задушевности.Где ж еще встретишь такое сближение и единение родственных душ?А участливую теплоту, нежность, бережность?А плавающий, но исполненный такой бездонной доброты взгляд?А полыхающие жертвенным огнем глаза?А..?То-то...Только на широкой души русском застолье.Пребывая под дружеским хмельком, человек раскрепощается, душу охватывает трепет и пробуждается она от спячки и расправляет крыла, и вознамеревается воспарить далече от ока хищного и неусыпного обыденной жизни, и парить, и парить бестревожно вдалеке от прожорливого чрева заскорузлой действительности.

Застолье - всепоглощающая страсть русского человека.Откуда оно пошло и куда заведет нас?Неведомо о том ныне живущим, как и в безвестности пребывали на сей счет в былинные, незапамятные времена наши предки-выпивохи.Сеяли хлеб, рожали детей, уходили на вой-

ну, принимали жертвенную смерть за отечество, сидели на печи, парили репу, прирезали странников на большой дороге, бились смертным боем стенка на стенку, молились богу.И - пили.Безбожно.До положения риз.Во славу отечества, во благо венчающихся, на долгие лета новорожденного наследника, за упокой души и за ее причащение.Пили всегда и везде.За стопкой водки вымещали всю злобу дня и его беспросветность.Вытесняли из себя капля за каплей всю его дремучую тяжеловесность и замещали тою же мерой мнимой окрыленности над удручающей косностью вещного мира.Выход в иное бытие, в третье измерение.Поиск иного состояния сознания, извлекающего корень из самого себя.Наркотический транс.Выход в астрал.Лестница на небеса.Отсюда вечные вопросы.Отсюда "Что делать?" и "Как быть?"Отсюда "Отцы и дети", отсюда "Война и мир" и отсюда "Преступление и наказание".Отсюда все проклятые вопросы русского апокалипсического сознания, пригвожденного к трактирной стойке.И приходили

таки либо к откровенью божьему, либо на завшивленные нары острожного барака.Два ледовитых полюса русской жизни:храм и кабак, две дороги - церковь и каторга.Третье - благообразный мир сытенького благополучия - дано в преодолении.

А песня?Что за чудо русская песня!Душа и безудержный полет русского человека.Утешительница и утолительница во дни печали.

Благотворный родник насыщения души пищей целительной, сладостной, кручину и боль умягчающей, худую годину обарывающей.Ратница и

бессеребренница.Налитое яблочко избытка чувств, золотой колос избытка жизни.Ревнивица и счастливица.Упасительница худого промысла.

Воительница и кудесница.Сок и кипень горячешной удали.Печалование черных очей.Русская песня - это наше все.Плюс, Пушкин.Гм-гм.Пушкин...

Александр Сергеевич...А не есть ли это лебединая песнь русской души?

Маша уютно устроилась в уголочке приставленных друг к дружке столов, на кровати, где рядком расселись ребята, а, подле нее,

расположился Андрей, не пропустивший ни одной рюмашки.Она с ностальгирующим чувством подсаживала голосовые связки на волну

проникновенного мотива, благо, репертуар был ей присно памятен:певали не однажды отеческой старины песни на студенческих застольях.Хор разношерстных и разномастных голосов, сливаясь в единодушном порыве, бомбардировал перекрестным огнем домашнюю умиротворенность

квадратных метров, являя сочувствующему оку душеспасительную картину соборного единения душ, которую днем с огнем не сыщешь в повседневной рутине русской жизни, расположенной ныне все более ко взаимному отчуждению и равнодушию.

Ой, то не вечор, то не вечор.

Мне малым-мало спало-ось.

Мне малым-мало-о спало-ось,

Ой, да во сне привидело-ось.

Голоса расползлись как вши по швам окопной пехоты и где-то выпадали из стройного песенного струения, а то, и вовсе смолкли;и, казалось, эти лакуны немоты только усугубляли проникновенность исполнения и, вслушиваясь в островки звучания, громыхали в одночасье ликующей нотой:

Мне малы-ым мало-о спало-ось,

Ой, да во сне привидело-ось!

Маше было хорошо от пребывания среди этих веселых, добродушных гуляк, в праздных попойках прожигающих свои юные студенческие годы."Не так ли было и у нас?" - спрашивала она себя.И сама же себе ответствовала:"Нет, не так.Пили мы меньше и заполняли вечеринки более содержательными делами.Да, гитара по кругу была и рвала душу лихим перебором.И песни старины глубокой у нас шли за милую душу.Но...Что-то было другое.Душевная патина, налет искренности, одухотворенности у нас присутствовал неизменно.Да.И эти бесконечные разговоры о смысле человека, его предназначении.Как это все трогательно, нивно сейчас видится.Но это было.И оно-то как раз столь памятно и дорого теперешнему сердцу, изголодавшему, иссохшему по этим наивным, но вечным ценностям.И, в большей мере, истома по людям, несущим этот благодатный светоч в своих душах.Кто-то перегорел раньше срока и погас.Кто-то просто тлеет маслянистым фитилем в делах бытовых, семейных.Кто-то чадит нездоровой черной копотью в пожирании себе подобных.Какая черная, беспросветная жизнь наступила.Кто же взрастил этого монстра

всепожирающей пошлости, абсолютной вседозволенности нравов?Чадо свободолюбия, однако.Что ж, и мы приняли посильное участие в загниении и растлении душ человеческих своими бесконечными полуголодными кухонными разговорами о предназначении личности, сами будучи сла-

баками по духу, неспособными противостоять циничному опошлению жизни.И вот они, эти ростки новой жизни.Всходы свободолюбивой распущенности.Поросль младая, незнакомая, но классическая в своем варварстве.Что это я в морализм ударилась, если сама жру их

водку?Стыдоба.Встать из-за стола теперь духу не хватит.Нет, все пристойно.Тебе - то на что жаловаться?Прием оказали душевный, теплый.Отнеслись как к человеку.Что ты еще хотела?Или, дело не только в масляных глазах и количестве водки, с которой тебя встречают.Все запутано и ложно.Ложь прежде всего в тебе самой, если ты сама липнешь к ней, вязнешь в ней и нет желания изменить порядок вещей".

Леня закончил петь, провел по струнам ладонью и скорчил вопросительную гримассу, воззрясь на пустую бутылку:

-Не понял.Только что водка была и ее уже нет.

-Лень, а может ты Пятачок? - раздался голос.

-А может кому-то в пятак? - парировал Леня на лету.- Ну, что?Мы пьем или день потерян?

-Пьем, пьем.

-Ни дня без водки.

И опять из холодильника выудилась пара бутылок водки и бережно поплыла по рукам выпивох над их головами, как невеста на руках жениха во время брачной церемонии.Леня расплескал по сгрудившейся посуде прозрачное зелье и молвил, когда все разобрали свои шкалики:

-Ну, вздрогнем.

-Вздрогнем...

Повисла лакуна тишины, после которой раздалось оживленное кряхтенье и утробное животное придыхание от полученной порции животворной амброзии.

-Хорошо пошла.

-А выйдет еще лучше.

-Типун тебе на язык.

Завязалась словесная пристрелка к сумбурному течению застольной беседы.Будучи изрядно во хмелю, будущая интеллигенция ныне разбилась на отдельные ручейки несвязно журчащей речи.

-Ну что, ты сдал зачет по ботанике?

-Не принимает, коза.А ты ей как сдавал?

-Я шпоры заготовил.Она, походу, чухнула, что что-то не так.Всю пару меня пасла.Ничего, проканало.Я втихаря списывал.

-А ты закадрил ту бабуську?

-Не - а.Обломала.

-У - у - у.Меня тоже.

-Эля, а что это за хачика вы тогда на кабак раскрутили?

-С шестой общаги.На рынке апельсинами торгует.Да, клево мы его с Инкой на бабки тогда развели.Как лоха последнего.Он на меня глаз положил у моей подруги на дне рождения.Вместе бухали.Я ему предложила сначала до кабака прогуляться, и Инку с собой для подстраховки

взяла, чтобы на стреме была в случае чего.Ну, он и повелся на освежатинку. А мы его там кинули, когда наелись и напились.Только он в туалет нырнул, как мы ломиться из-за стола.Пришлось, правда, у подружек ночевать.Говорят, он нас по всей общаге чуть не с ножом бегал искал.Ну и кипишу было."Зарэ-э-эжу" орал.Ха-ха-ха.

-Может и не прокатить в другой раз.

-Может.А может и прокатить.Мы бабуськи тертые.А надо будет, и ножки раздвинем.Нам не в падлу.Какие проблемы - то.

-Да, рисковая ты дама.

-Не подмахнешь, не проживешь.

-В натуре будет твой член в комендатуре.

-За словом в карман ты не полезешь.

-В твой карман точно не полезу.Там кроме дырки нет ничего.А у меня своя есть, побольше твоей будет.От моей хоть польза есть.А от твоей ни молока, ни шерсти.Ха-ха-ха.

-Ну что, мы микрофонить здесь собрались?Наливай! - разразился Вова, сворачивая светский тет-а-тет Эли и Димы.

-После первой и второй перерывчик не большой, - вставил Миша.

Леня опустошил вторую бутылку водки и собравшийся люд приложился к зеленому змию с непреложным соблюдением все тех - же параметров пития, устаканенных годами пьянства.

-Ну, что?Надо перекурить это дело?

-Надо...надо...

Почтенно поддавшая публика стала выпрастываться из насиженных мест и говорливым ручейком двинула в коридор.Кто-то из девушек остался за столом, нехотя передвигая посуду с останками съестного, дабы придать распотрошенной сервировке подобающий вид.

Маша тем временем осталась за столом.Ей не хотелось выказывать расположенность к мнимому доброхотству чтобы только помельтешить в копошливом муравейнике страстей:переминании с ноги на ногу на лестничной площадке и перемывании косточек своим ближним, буде этот жест и будет воспринят молодежью как маневр завышенной самооценки:"Пускай его...Играй, да не заигрывай с людьми".Она было потянулась к

замызганной посуде чтобы помочь девушкам прибрать на столе и как-то обнаружить причастность громокипящей действительности, но ее деликатно предупредили:

-Да мы сами, Маша.Вы не беспокойтесь.

"Что ж, сами так сами".А ей есть о чем поразмыслить.Надо выходить из ступора полученных впечатлений.

За дверью комнаты слышались разухабистые голоса и время от времени раздавались оглушительные, упоенные счастливым переживанием летучего мгновения взрывы хохота, после которого на мгновение устанавливалась как бы воронка тишины от только что разорвавшегося снаряда безудержного веселья чтобы в скором времени быть оглушенной очередным приступом бесшабашного жизнелюбия.

"Что это?К чему это?Что я здесь делаю?На аркане меня сюда никто не тащил.Как я, взрослый человек, в здравом уме, могла здесь оказаться?Одна, ночью, в чужом городе, среди незнакомых людей?Попойка в самом разгаре, молодежь распоясалась от пьяных паров.Девчонки вошли в раж, млеют от половой истомы.Похотливые взгляды изголодавшихся самок.Масляные глазки зыркают по парням ниже пояса.Мальчики не отстают от подружек.Осоловели от спиртовой загрузки.Лапают и тискают девушек до неприличия откровенно куда ни попадя, выбирают места посочнее и повульгарнее.Девушки текут от удовольствия, не скрывая похотливого вожделения.Сами лезут к юнцам в штаны.Их нравы.

Современность.Тьфу, срамота.Бордель, ей богу.Примитив, пошлость.Никакой романтики.Животная похоть.Никакого полета фантазии.До романтизма ли этим зеленым соплякам, когда водочные пары уже не в голову ударили, а ниже пояса, откуда во всеоружии выпирает низменная похоть?Надеюсь, эти брачные игрища не перерастут в застольную групповуху.Не хватало еще лицезреть этого скотства.Нет.До этого не опустятся.Найдут где совокупиться в режиме кроликов.Слишком шумно, крикливо.Все смешалось.Всем весело.Ребятки поймали кураж.Кто-то разбушевался не на шутку.Кого-то урезонивают всем миром. А, это Вова вездесущий вошел в пике.Это его пытается угомонить коллективный разум.А он лыка не вяжет, упился до буйства.Нет, добром эта гулянка не кончится.Не для того затевалась эта попойка.Зачем я здесь осталась?Не хватало мне горя тут отгрести на полную катушку.Дуреха, ринулась сослепу в темноту, в пропасть.Зачем надо было?Что все это дало?Ничего кроме дальнейшей

беспросветности.Забыла, зачем я здесь?Саша.Ах, да, Саша.Который лежит где-то в бесчуствии как на далекой планете, и хорошо ему, и нету дела

ему до бурления человеческих страстей.Пропади они все пропадом.Гори все синим пламенем.Нет, надо что-то делать.Уйти.Куда глаза глядят.В гостиницу.Завтра, нет, уже сегодня утром самолет.В Петербург.Забыть.Все забыть.Не вспоминать.Не возвращаться".

-Что, блядота, никак не угомонитесь?А вы, мудозвоны, все мандавошек развлекаете, курятник тут устроили?Ну, я вам устрою варфоломеевскую ночь!Вы у меня вспотеете.У ментов на параше будете раком друг друга ставить.Марш в комнату, мудота парашная, чтобы ни слуху вашего ни духу не было.Гандоны вы штопанные!

Эта мажорная тирада Флоры, донесшаяся из коридора, вывела Машу из оцепенения и погруженности в свои минорные думы.

В коридоре послышались ответные извинительные речевки, подобострастные, заискивающие:

-Да мы только на минуточку вышли, Флора Георгиевна.Все, мы уже уходим.Больше никаких перекуров.Вы уж нас извините, Флора Георгиевна.Все будет тихо.Как в раю.Вы нас не увидите и не услышите больше.Уходим, ребята, шементом, - расшаркивался голос Эли.

Дверь распахнулась и в комнату ворвался полноводный шумливый ручей, который снова начал заполнять отведенное ему пространство.

-Все, ребята, больше в коридор ни ногой.А то всей толпой будем в ментовке ночевать.Флора остервенела, сучка.Не надо ее доводить до белого каления.Она и так на нас свой гнилой зуб точит.Все.Сидим в комнате, не высовываемся.Водка есть, музыка есть.В туалет по одному.А где Вова потерялся? - вопросила с видимым беспокойством в глазах тертая и не теряющая самообладания Эля, проведя назидательную головомойку в рядах соратников по союзу стопки и бутылки.

-А он бабуську пошел клеить.Первокурсницу.Хочет с ней на ночь добазариться, - просветил собрание Миша.

-Ну, свиненок.Вечно чно-нибудь напортачит.Всю малину испортит.С ним самим сейчас хоть на всю ночь добазаривайся и клей его вдоль и поперек, - выплеснула негодование Эля.

И маховик пьяного куража завертелся с новой силой.Дальнейшие события пьянки представлялись Маше в ее отрешенности от их течения, как сквозь дымчатую кисею утренней зорьки.Все, что выпадало на ее долю в предлежащие часы гостевания в пьяном вертепе, надобно было со смиренным тщанием принимать как непреложную данность бытия.А будущность высвечивалась в фарватере коралловых рифов, о кои разбивалась любовная лодка.

Вновь из холодильника извлекалась русская водка, передавалась по рукам банкующему Лене, разливалась по сгрудившейся посуде, выпивалась морщась и кряхтя лужеными глотками их осоловелых хозяев.Все это когда-то и с кем-то уже было.Природа не повторяется в лицах,

но воспроизводит себя в инстинктах.

Что, споем? - Эля зычно пальнула вопросом в беременную ожиданием тишину, которая тотчас отозвалась эхом, поднятым по тревоге из уст Лени:

Эля взяла гитару и на какое-то время углубилась в настраивание инструмента, подтягивая колки и щипками по струнам выстреливая в пространство сгустки спекшихся звуков.Через какое-то время, однако, ошметки слипшихся звуков уступили место сочной плоти, нанизанной

на струнную дорожку чистого звучания, и Эля любовно провела по струнам, как мать по голове ребенка.Странно было видеть в этой видавшей виды юной женщине вдумчивую сосредоточеннось на музыке, запечатлевшуюся с отрешенностью изваяния.Эля с шальной удалью тряхнула по струнам

и по ним побежала дрожь, как по телу женщины от прикосновения любовника.Зазвучал удалой перебор на мотив цыганской плясовой, уверенный и прихотливый в своем исполнительском ремесле.И за ним последовала оторопь песенного разгуляя, подсаживающая юные души на иглу бесноватости:

Мохнатый шмель на душистый хмель,

Цапля серая в камыши.

А цыганская дочь за любимым в ночь

По родству бродяжьей души.

С первыми аккордами высокое собрание приосанилось, приоживилось и, поначалу вяло, нерасторопно, не в такт и привнося путаницу слов, вклинилось в раздувание мехов;но, спешно набирая обороты, муравейник помыслов раздухарился и совсем скоро подсел таки на иньекцию

кабацкой дури, надрывая глотки в экстатическом трансе:

Так вперед за цыганской звездой кочевой,

Не гадая в ад или в рай...

Песенное меню Эли, меж тем, явно отпадало от исполнительского репертуара Лени с его казаческо-отеческим укладом седой старины.У Эли было все проще, бойчее, на завод публики.Она лихо выдавала на гора комсомольско-молодежные пассажи, киношные шлягеры, трогательные речевки из мультфильмов.Конечно же, все это ассорти было присно памятно всем ребятам с пелен грудного возраста, эти мелодии впитывались с млеком матери.

-Ну, что, а теперь нашу, "Студенческую, антизапойную", и перекурим.А? - Эля перевела дыхание.

-Да...о...конечно...давай...- горох разнокалиберных восклицаний огласил единодушное совпадение взглядов.

По маленькой, по маленькой

налей, налей, налей.

Цветочек ты мой аленький

в саду души моей.

По соточке, по стопочке,

пропустим по одной.

Похмелье лечим водочкой

как утренней росой.

Снимает боли в теле и

похмелье как рукой

горючее изделие

когда течет рекой.

Проходим с пивом практику

и ночью мы и днем,

и в целях профилактики

знакомство с коньяком.

Находим понимание

в кругу своих друзей

как в дружеской компании

напиться без грошей.

Способны мы без повода

устроить пир горой

чтоб трезвой жизни проводы

произвести в запой.

Так выпьем же из пальчиков

прелестницы нагой,

чтобы ласкала мальчиков

и телом и душой,

покуда воды вешние

текут за веком век,

покуда очи грешные

целует человек.

Очертя голову, по другому не скажешь, пьяные голоса ринулись с первых же аккордов вослед за Элей исступленно напевать эту разухабистую и порочную песенку, исполнив ее на одном дыхании, ликуя и светясь в упоении безалаберной юности.

-У-ух.Ну, теперь покурим. - Эля потянулась за сигаретами в карман пестрой кофточки. - Только не все сразу, а то здесь газовая камера начнется.Открывайте все окна.Курим в окошко.

Распахнули оба окна и народ оккупировал прилегающее к ним пространство.Закурили.Девицы и юнцы с наслаждением пыхали сигаретами, вдыхали угарную синеву табачного дыма, а не морозную уличную свежесть, которая вытеснила спертую духоту комнаты.

-А это ведь Сашина песенка была. - Эля обратилась к Маше, глубоко затягиваясь никотином. - Он ее для нашей компании написал.Что-то вроде нашей визитной карточки.Мы ее все время на гулянках поем.

-Ага.Надо же, антизапойная.Глубоко копает.Видение проблемы изнутри, так сказать.Какой прочувствованный материал.Плюс, трезвый взгляд на суть дела.Молодец, что ж. - Маша саркастически, от пресыщенности текущими событиями, поджала губы. - В наше время Саша

таких песен не слагал.

-Маша, а какие песни Саша писал в ваше время?Неужели так давно это было? - полюбопытствовала светлоокая Лена, одна из немногих некурящих девушек в этом рассаднике вольномыслия.

-Давненько уже.Целая вечность минула как один день. - Маша задумчиво покачала головой, как будто заглянув в некую даль, где нет обратной перспективы.И попросила гитару.Ей передали инструмент.Она провела ладонью по струнам.

-А вот какие.Романс называется "Слезы Агриппины".

А где-то плачет, плачет Агриппина.

Постигла вновь подруженька тоска.

Горька, горька далекая чужбина,

никто не даст дармового куска.

А где вы, где вы, годы молодые?

Я вас не буду больше вспоминать.

Мы все не те, виски давно седые,

осталась только старенькая мать.

Ребята сосредоточенно вслушивались в проникновенный голос Маши.Сигаретные дымки больше не вдыхались в прокуренные легкие из застывших в цепком напряжении сигарет, что сизой змейкой сочиличь сквозь окна в морозную черноту двора.А Маша без деланной позы, чисто, просто выдыхала словами Сашиного романса свое переживанье нежной юности, восставшим из прошлого воспоминанием в стихах, исходящим из ее уст.

Иных уж нет, а те уже далече.

Осталось вдовью долю проклинать.

Ты подошел, обнял меня за плечи,

и положил в холодную кровать.

Маша закончила петь и отложила гитару.Повисла пауза.

-Как это все грустно, - молвила Лена.

-Да уж, - добавил кто-то.

-А теперь - дискотека! - перебила их Эля, не давая черной кошке тоскливого настроя омрачить празднество. - Танцуют все!

-Ура-а! - посыпались возгласы одобрения.

-Выключаем свет, включаем интим.Зажгите свечи.Инка, врубай музон.Давай медляк, дамы хотят расслабиться.Прекрасный пол приглашает кавалеров.Нас больше, - хозяйским оком заправляла Эля.

В комнате воцарился полумрак."Что бы это значило? - гадала Маша про себя. - Чего еще ей следует ожидать, что не произошло, но неминуемо случится.Раз уж она здесь оказалась, то это неспроста.Надо полной мерой огрести волю провидения".А то, что что-то произойдет, Маша

в этом уже не сомневалась.Иначе бы ее здесь не было.А ежели она тут - быть беде.Обтоятельства оказались сильнее ее и сложились минуя ее благие помыслы.Что ж, надо безропотно ожидать естественного разрешения от бремени обстоятельств.Оно само придет как неизбежная развязка сюжета ее прихотливого каприза, толкнувшего ее в неизвестность из тихой комнатки на Васильевском острове в заснеженном Петербурге.

К Маше подошел Дима.Она подняла на него широко распахнутые глаза, в которых запечатлелась растерянность, но не как ответ на приглашение на танец, а растерянность перед действительностью, опустошенность от осознания власти реальности.Дима прочитал эту подавленность в ее глазах и хотел было отступить, но Маша поднялась ему навстречу чтобы только не оставаться наедине со своими гнетущими думами и положила руки ему на плечи.

-Как вам здесь нравится?

-Все мило.Как и на любой студенческой вечеринке.

-По вашему лицу я бы этого не сказал.

-Есть и свои особенности, конечно.

-Это какие - такие?

-Гм, гм.Да так.Я старомодна, наверно.К тому же, со своим уставом в чужой монастырь...И все такое.Но...Эта свобода нравов.

-Скажите уж прямо:распущенность.

-Заметьте, не я это сказала.

-Да мы и сами все видим и все понимаем.Только остановиться не можем.Несет нас по течению.

-Надо ли? - поджала губы Маша.

-Останавливаться, когда есть куда плыть.

-А, вы об этом.И правда, надо ли?Живем - то один раз.Танцуй пока молодой, как говорится.Вот, закончим университет, разлетимся кто куда.

Останется только вспоминать наши дивные вечеринки.А что?Весело.Мы - маленькое поколение.У нас нет повышенных запросов.Поесть, поспать

и повеселиться.Вот все наши жизненные установки.Что еще человеку от жизни нужно?Все как у всех.Как у большинства людей.

-Так уж у всех? - поддела Маша.

-Да, практически.Вы своими глазами это видели.Исключений в нашей компании не водится.Так мы устроены.Это нас и сближает.

-Что лишний раз доказывает, что вы только вместе можете быть исключением.

-Да уж, двусмысленный комплимент.

-Это жизнь.It is life.

-И все же, то, зачем вы сюда приехали, только убеждает меня в том, что хоть люди и разные, но запросы у них одинаковые.Меленькие, извините, запросы-то.Удовлетворение личного эгоизма.Миром правят тщеславие и эгоизм.

-Вот вы как об этом рассуждаете?А не такое вы маленькое поколение, если о жизни знаете с младых ногтей.Мы в ваши лета об этом даже не помышляли, что она, эта жизнь, такое?Нам некогда было.Мы все больше грезили о высоком.Мы были слишком наивны в житейских вопросах и не думали о них.И о людях не задумывались.Мы просто жили все вместе и нам было хорошо от этого.Впрочем, согласна.Эгоизм - ваш конек.Так зачем я приехала?

-Сашу повидать.Молодость вспомнить.

-Молодость?Какая прямолинейность.Это вы как ведущий специалист в области геронтологии?Пусть так.Только не вспомнить.Нет.Пережить это состояние заново.Я уже забыла, что это такое:радость жизни."Нельзя быть два раза девственницей", - подумала Маша про себя.

-И что?Получилось? - любопытствовал Дима.

-Вы сами видите.Нет."Все прошло, как с белых яблонь дым".

-Да вы не огорчайтесь, с Сашей вы завтра свидетесь.Как он проспится, тогда и свидетесь.

-Вряд ли.Утром у меня самолет на Петербург.Мне рано утром выезжать в аэропорт.

-Вы что, улетаете не повидавшись с Сашей?Зачем же надо было приезжать к нему?

-Теперь я и сама этого не знаю. - Маша свела глаза в невидимую точку.

Сон Ясенева

Откуда было взяться румянцу на его бескровном лице?Зеркало не давало ответа.Сомненье подбиралось все ближе, вызывая дежурную боль в висках.Он топтался на одном месте, мешкая принять снотворное, в то время, как рот его кривился не без усилия в улыбку, показывая местами неровные зубы.Бесхитростные глаза-щурки прицельно били по всей фигуре, по тому месту, которое отважилась взять пятерня на сердце, притупляя тем самым боль.Он, было даже, взялся припоминать физиогномические выкладки последних самых штудий, но тотчас отмахнулся, беспричинно улыбаясь самому себе.Он еще и еще раз принимался взыскательно за лицо; благо, ему вот-вот удалось схватить вместе с улыбкой ту просительную

мертвенность, которая нередко выступает на лицах покойников.Только-только ему приходило на ум принять напускную холодность, как он, пристыженный, оправлялся немедля от минуты приступом взявшейся слабости.Веко сбивалось на рабочий ритм сдержанного дыхания, нехотя поднималось до той высоты, которая уважительным самоотводом закатывалась в щелки.Щека, точно отделанная под орех, ходила ходуном, исправно вызывая тик, шаманя, с легкой руки неврастеника, над призрачным счастьем лицедея.Во всем принимая сторону двойника-паяца, разбирая его глум в подробности, без пристрастия, правда, он, вместе с тем, находил, что его педантизм далеко уступает таковому подлинника.Часом открытое обстоятельство радовало и огорчало его одновременно.Над самой бровью, забегая немного вперед, морщинка уступала место более или менее связному течению мысли.Он деланно улыбнулся своей проницательности, безотчетно и робко, высмеивая трогательность в глазах двойника, начинавшего запотевать от его близкого дыхания.Он дышал прямо ему в лицо, сначала робко, дальше, восстанавливая себя в правах, перешел на

кашель.В отчаяньи он обводил черты пальцем и тыльной стороной ладони стирал и стирал, горячась предупредить дыхание.Вконец обессиленный, он отвернулся от зеркала и бросился, не раздеваясь, на кровать.

Тонкое лицо его выразило злобу;верхняя губа нервно задрыгала, глаза жестко впились в незнакомые черты, выигрывая время."Подождите, ради бога, подождите.Я пришла сказать..." - захлебнулась она на слове, глядя в прямо наставленные на нее глаза."Да, я только...нет, меня просили передать для вас вот это".Она закончила и, старательно запуская руками перед собой, близко-близко, на вытянутую руку подошла к нему нерешительно."Вот, тут все".Видно было, что голос решительно отказывается принимать твердость, а, лицо, - серьезность;она вымученно улыбнулась, все более теряясь.Он взял из ее рук вещь, по форме заключающую в себе коробку, зачехленную в красную тряпицу;так, как отливала ткань, можно было сказать, что это бархат."Зачем вы здесь?Что тут?"Он вслепую водил ладонью по предмету, как если бы разглаживал несуществующие складки."Зачем вы здесь?Чем обязан?"Боясь отпустить ее от себя, он повелительно двинул головой, не так далеко, предоставляя ей место."Вам, разве, не все равно", - так же легко отвечала она и осеклась, видя по его глазам, как кровь приливает ему в лицо.Они сели, бок о бок;она перехватила его взгляд."Я была ей как...ну, сестра, что ли.Нет, много ближе и дороже".Больше не говорили и сидели без движения.Часы показывали шесть, седьмой.И больше не на чем было остановиться взгляду.Только платье на груди пришелицы высоко собиралось на одном дыхании, по-детски робком и, вместе с тем, энергичном.Нет, более ничего, ровным счетом, не выдерживало взгляда.Вповалку книги и бумаги, тут и там разбросанные, образовали канцелярию, богом забытую.На табурет, поставленный на попа, взгромоздилась электрическая плитка, тут же покоился

кофейник.Посуды, чтобы готовить пищу, не было.Она придиралась не столько к вещам, которых почти не было, но сколько к беспорядку, который был повсюду и бросался в глаза."Вы..." - она вздрогнула, он заметил это - "...когда в последний раз...когда она уехала?Она просила что-нибудь передать?Она оставила что-нибудь для меня?"Ее взгляд упал на его колени, он обоими руками держал шкатулку.Он все понял."Вы похозяйничаете тут без меня", - точно можно было скрыться с глаз в этой маленькой комнате, от чьих-либо, и быстрым шагом перебрался на тахту.

Она легко откинула волосы, менее всего заботясь произвести впечатление, подобрала под себя ноги и, щурясь, пристально взглянула ему в глаза.Он отметил про себя то обстоятельство, что она близорука."Много курит", - первое, что пришло на ум.Верно, она порывисто, всем телом, потянулась ("Бог ты мой, не столько к пачке, сколько к нему") за сигаретами, роняя на весу две-три, уже выщелкивая и прикуривая от зажженной спички."Как это все грустно", - думала она, глубоко затягивалась, без опаски стряхивала пепел себе под ноги."Что же нам мешает быть вместе?" - она уронила голову себе на грудь;ее присутствие выдавало дыхание, детское и, вместе, задерживающееся подолгу на выдохе дымка сигареты."Нет, она не ребенок, она никогда не перестанет быть им.Почему мы не можем расстаться?Только ли потому, что никогда не признавались в своем влечении друг к другу.По прошествии времени оглядываюсь не столько назад, сколько на женщин.Вижу ее.Единственное, что она себе не позволит, взять себя.Господи, зачем все это?"Он знал, что она не передаст ему сигарет.Он было потянулся за лежащими на полу сигаретами, но она

предупредила его, отвела руки и спрятала лицо в коленях.Он не прикасался к ней."Ведь ты помнишь, ты не можешь забыть тот вечер, как и я не могу забыть с тех пор своего одиночества.Мое состояние передалось тебе.Мы пили вино и знали, что рядом с нами никого нет.Что мешало мне положить руки на твои плечи, и что не позволило тебе найти мои объятия?Почему я ласкала мужчин и запрещала себе видеть в них тебя.Этот прием я забыла навсегда.В твоих глазах я видела грусть.И только?Нет.Тогда я ушла с другим мужчиной;не к другому, ты понимаешь?А приходила к тебе.Ты понимал меня и то, что я не осталась с тобой, тоже.Что за ночи фантомов вдали друг от друга, ночи исступленной лжи и безотчетность в выборе любовников.И невозможность вернутьсяк самой себе, той невысказанности чувств, подчас заполняемых новой ложью.Я ждала протянутой руки, одного пожатия.

Нет, жеста не случайного и театрального, и, меньше всего, дружеского.Никогда не отвечу на твою дружбу".Окно было открыто створками в комнату.

Ветер, холодный ветер, пучил тюль, и в полные легкие разошедшейся стихии врывался в жилые стены, остужал здесь свою напористость и, быть

может, пыл любовников.Она откинулась на спинку дивана, не освобождая подобранных ног.Она уже зажигала свечи на пододвинутом стуле и установленном на нем светильнике с тремя розетками о трех свечах.Все три стеариновых огарка были зажжены ею от одной зажженной спички;их она обнесла против часовой стрелки,должно быть, возвращалась мыслями к далекому прошлому.Что было для них годами выдержанное молчание?Хорошим вином, которым он уставлял импровизированный стол- складень из двух табуреток и положенной на них столешницы.Еще была ваза из поддельного стекла, без воды, с тремя нераскрывшимися розами.Тут же сигареты и два стакана.Вино вот-вот должно было быть налито на треть

(о!она это хорошо помнила) стакана и, притом, на слух.Он разливал вино и глядел прямо в глаза человеку, которому оно предназначалось.Что было за этим?Только ли деланная бравада на людях, ему близких.Было замечено, что среди людей мало знакомых и столь же мало ему симпатичных он, подчас, стушевывался.Пил всегда много и редкий раз не до бесчувствия.Она знала эту его черту, одобрять не одобряла, но он не слышал от нее ни слова осуждения и упрека.Это было одиночество, она не могла не знать, что принесет ему только боль, если откроет свое отношение к его пристрастию к спиртному.Иногда, она видела, он ждал от нее нарушения установившейся традиции.Она не могла объяснить даже себе, для чего она держит его в ожидании.

Спустя неполных три года после их знакомства он получил по почте обычный с виду конверт, надписанный незнакомой ему рукой.Или, ему хотелось, чтобы она была незнакомой.В пакет была вложена страничка дневника, ее дневника.Подлинник был налицо.Да, он обратил внимание на дату, в верхнем левом углу стояло:26 сентября 89 г."Осень, она любит осень",- подумал он, прежде чем перешел к чтению.Лицевая сторона листа по линии обрыва заключала в себе стихотворение, обратная - собственно текст.

"26 сентября 89 г.

Нет, не грусти, пройдет печаль,

в тобой забытый дом вернешься.

Набросишь мне на плечи шаль,

устами уст моих коснешься.

Что я скажу тебе?Ждала,

не смея ждать, несла страданье?

Я силы жить в себе нашла,

себя отдав на поруганье.

Ты не оставишь ласк со мной.

Я отдаюсь безумной страсти

любви, исполнившись тобой.

В твоей я быть желаю власти.

Эта осень и эти дожди захлестывают твою грусть.И то, что ты одна, совершенно одна, обещает впереди еще большую потерю, потерю одиночества.Можно отказаться от всего;от свободы, от самой себя, и заручиться обеспеченностью и достатком первого встречного мужлана.Моя любовь к самой себе затмит его мужскую гордыню.Или, жить подаяньем.Если б только знать, что нищенкой я скажу ему больше, чем говорит о том вся невысказанность моих слов, тогда меня увидят побирающейся в святочные дни у церквей; в поминальные дни у кладбищенских оградок;в привокзальной толчее под палящим солнцем и с непокрытой головой.Или пасть так низко, что свидетельствовать обо мне будет само преступление, подлог под собственное ничтожество.Он рассмеется тебе в лицо при встрече, подаст неразменную копейку, и бросит казарменно:"Оцени себя и дай мне сдачу".Жертвенностью его не купить.Ах, Мари, это ты мне оставила в назидание:"Любовь уменьшается, если не может больше возрастать".Твои слова, Мари, не могли быть произнесены из уст в уста.Твоя чистота не знала триумфа мужского посягательства.Ребенком ты знала, что сохранение ее возложено на скорую смерть.Почему же ты обрекла себя на чистоту и желание жить не взяло верх над смертью?Почему смиренно снесла слепую волю Творца.Не помыслила о бунте плоти?Почему я не могу скостить себе вину, видя свершенное тобой заблуждение?Я посвящена в преступность,

как ты в святость, но продолжение жизни не имеет над моим желанием никакой власти.Я не нуждаюсь в твоем порицании, исполнившись волей Творца.Я не ищу оправдания чьего бы то ни было;любви, быть может, еще меньше,-теплоты к себе.Не человеческой и участливой, а мужской.Что мешает ему прийти ко мне, или принять меня такою, какая я есть?На дворе ночь.Дождь делает всех домоседами; и меня, часом, ничто не заставит плестись в бездорожье в сад, давно обезлиствевший, где привольно шныряет ветер и дождь идет ему подельником.Они принимали мое с ним родство.Какой грустью отмечены его глаза, когда он смотрит на меня.Я открыта для него, но пожелай он прикоснуться ко мне, я уйду..."Дальше

он не стал читать."Бред девчонки, которой не дашь и пятнадцати.Спасает почерк и позволяет накинуть корреспондентке еще с пяток годков.На деле, так оно и есть:возрастное.Стихи...полуахматовщина.Переживание ребенка и, не понять, откуда в ней чутье на трагическое.Впрочем, это не забавляет, но, странно.Признайся себе, что здесь ты позер".Он поиграл конвертом в руках, намеренно отдаляя минуту его уничтожения, думая разжечь им печь.Однако, передумал."Этот документ свидетельствует против нее".Почему эта мысль пришла ему на ум, он себе не ответил.Ответ пришел много позже.Тогда же он спрятал конверт в последнее по выходу издание ожеговского толкового словаря, и в дальнейшем его не перечитывал.

Он сел за письменный стол и набело переписал с черновой тетради днем ранее написанное стихотворение.Собственно, оно писалось для нее, но он никогда не задумывался, как оно будет ею получено.Машинописный лист покрыли шесть четверостиший.

На вас лица нет, ангел мой,

в большом смятеньи ваши чувства.

Я с вами откровенен был

в ответ на вашу откровенность.

От вас не скрою, я любил

улыбки вашей неизменность.

Вы помните для вас одной

стихи, прочитанные устно.

С глазами, мокрыми от слез,

встречали вы меня словами:

"Я не хочу прощальных роз,

я навсегда останусь с вами".

Не открывайте глаз при мне

и не кладите рук на плечи.

В пылу любовном и огне

не с вами проведем мы вечер.

Вас нет со мной, и я грущу,

не знаю сна, не знаю жизни.

На бога вне себя ропщу,

к вам я не знаю укоризны.

Себя на мысли я ловлю:

рок кознедействует над нами.

Всем сердцем вас благодарю,

и всей душой, спасенной вами.

Он не забыл приписать слева вверху гриф:"С посвящением N", сложил лист с автографом вчетверо, вложил в надписанный конверт и решил назавтра отправить его по адресату.

"Что она могла сделать для него?Воспоминаньем пережитого омрачить его безмятежное, часом, чело;вспугнуть хищной птицы крылья-брови и перенести их стройное тело к ногам той, которую он даже в пьяном бреду не назвал подругой.Стервятник над своей жертвой:что я для него?Это было в сочельник..." - она помнила тот вечер.

Снежная буря улеглась;колкая на звезды ночь вступила в свои права, брала верх над хмельной чувственностью подвыпивших гостей.

Молодые люди неохотно вставали из-за стола, поднимали, надо думать, не в последний раз за вечер, бокалы с шипучим вином, по-одному, по-двое подходили к окну, вглядывались в рождественский мрак, говорили проникновенные слова, отходили с шумом, образуя толчею у вешалки, влезали в польта и шубки, нахлобучивали шапки-ушанки и шерстяные шлемы на головы, выпрастывались вон из комнаты на лестничную площадку, дальше,

на двор, на свежий воздух, столь же пьянящий для прокуренных легких, сколь и отрезвляющий.Он был строг во весь вечер, не исключительно с ней, но и с друзьями и приятельницами, пил мало, чем вызвал на себя взгляды любопытствующих, впрочем, скрываемых под видом дружеского

участия в общем настроении вечеринки, едва закусывая и редкий раз ввязываясь в разговор с соседом или соседкой по столу, как правило, ненадолго.Для нее не осталось незамеченным то обстоятельство, что он не то чтобы скучал, но, скорее, отсутствовал в полном смысле этого слова.На дворе они остались одни, точнее, их оставили вдвоем.В нескольких шагах впереди от них люди шумной гурьбой пересекали проезжую часть улицы, двигались по направлению к саду. Они шли следом, только замедляя шаги и, пока не произнесли ни слова.У дороги они остановились,

летящее авто обдало их вспышкой света.Войдя через раскрытую половину чугунных ворот в сад, они не пошли по центральной аллее, как все, а свернули влево, зная здешние дорожки и думая обойти сад по периметру ограды и встретиться с гуляками на выходе.Там, где натоптанная за день

дорожка сужалась и требовалось пройти одному человеку, он пропускал ее вперед, дальше они вновь сходились плечом к плечу, ступая шаг в шаг, всю дорогу молчали.Ночь была морозной и в хрящики ушной раковины впивались иголки мороза.Они то и дело прикладывались оттирать уши, веселясь при мысли о неловкости, в которую оба поставлены настоящей встречей, тем не менее, подавляли в себе прилив действительной радости и ни словом не выказывали этого друг другу.Каждый догадывался о чувтвах другого и хранил молчание в знак признания за ним права на тайну.

Должно быть, звездный ковер, а не хрустящий наст, устилал пред ними полночный путь.Это выражалось уже в том, что ни один из них не устремлял своего взора к небу, но старательно отводил глаза под ноги, отыскивая свой островок звезд и безошибочно находя в нем путь если не к сердцу, то к пониманию трагедии родного тебе человека.Никто б из них не признался другому, что ждал, не столько встречи самой, сколько возможности

отвоевать у вечности или безвременья короткий час свиданья и заполнить его без остатка своим чувством; быть может, разделить его с другим, безмолвно, бесплотно, ибо, не представляющуюся возможность разделить ложе любовники зачастую компенсируют избыточностью чувств,

которая имеет природу сообщающихся сосудов.Над ними, в головах, была полная звезд ночь.Они порядочно оторвались от команды праздных гуляк, чья нестройная многоголосица аукалась им на выходе из сада.Они не спешили, нет.Везде был снег, большинство дорожек в саду были не расчищены (по всей видимости, у дворника выдалась предновогодняя неделя) .На хвойных лапах декоративных елей, образующий парадный пятачок у многократно повторенной в своей вульгарной множественности подбитой на бронзе фигуры, покоился снег, отчего ветви дерев царственно провисали.На обезлиствевших тополях снег не оседал столь массивно, здесь ему не на чем было удержаться.Скамейки и те припорошены снежком, обойденные об эту пору вниманием влюбленных пар, молодых мамаш, старцев с неизменной газетой из летнего киоска.Фонарей не было во весь путь, один-два, налившиеся пивной кружкой, попались им на глаза, но в таких неожиданных местах, что вызвали у них улыбку.От окраины ближе к

центру парк скрадывала темнота, на периферии же его они и обнаружили заблудшие сюда пару светильников.Нет, ночь не восставала против посягательств человека на безмолвие, которое таили в себе пустынные аллеи, она хранила молчание.

Она заговорила, ей в первое лицо необходимо было выговориться.Казалось странным, что прямая речь ее не нарушила внешнего покоя говоривших;точнее, говорила она одна, он же внимал ей с сосредоточенным видом.Слышал ли?Да, слышал.Она знала эту его привычку отстраняться

от внешнего проявления внимания к собеседнику, сосредотачиваться исключительно на предмете разговора."Совершенно некстати мне приходит на память Романс Поэта.Почему-то только в нашем саду.Как это ни странно, бывая в Александровском, я скорей смиряюсь с полнотой своего одиночества.Одиночество..." - она боковым зрением уловила едва заметную перемену в его лице, над переносицей собрались морщинки, -

продолжать ли?""Как ты успела заметить, я продолжаю слушать",-он не менее тонко прочувствовал выжидательную паузу и проговорил свои слова ровным голосом.Это ее успокоило."Да, одиночество...Я часами могла проговаривать этот монолог про себя, только что не заучивала наизусть;что-то подсказывало мне:провиденье хоть однажды предоставит возможность сказать pro domo mea несколько слов.Но, я б хотела не столько

выговориться, сколько быть услышанной тобой, и открываюсь тебе не как благодарному слушателю,-мои требования несколько шире.Не знаю, вправе ли я говорить о родстве наших душ.В наших отношениях, а я не поверю в их неподлинность, никогда не было братских или дружеских

чувств, будь то привязанность или симпатия.Что-то возвышало нас в глазах друг друга, пусть, против собственной воли.По крайней мере, одному из нас его совесть будет порукой за чистосердье сказанных слов.Другому...Опять же, неизвестно, помогут ли его сердечные нети разобраться в своем вероломстве;мои чувства к тебе вправе быть уважены, пусть и попранные не единожды.Могу ль я так говорить с тобой, ведь ты не заподозришь меня в высоком слоге?" - само дыхание ее, сбившееся на волнение, выдавало проникновенную нежность сказанных полувопросом слов.При этом она не смело перехватила запястьем изгиб его локтя.Он не отстранился и не отдернул руки, но они остановились."Да, то есть нет..." - не зная как заполнить неловко образовавшуюся брешь, он помешкал с ответом, переминаясь с ноги на ногу, собрался было тронуться дальше, строго развернувшись по направлению пути их следования, но раздумал.Она оставалась стоять на месте, точно срослась стройными ножками-корнями с землей, и полными неподдельного озорства глазами следила за ним.Он помнил эту ее особенность трунить над ним в редкие минуты несобранности мыслей и, еще больше, несообразности им поступков;в эти минуты она запечатлевала с фотографической прицельностью недетский его сомнамбулизм.В озерцах ее глаз плескалось озорство, отчего он еще больше смутился, если не пришел в отчаяние.Он пошарил у себя в карманах, выудил пачку сигарет, не обнаружа спичек, вновь начал рыться в карманах пальто.И на этот раз ничего не нашед, он виновато посмотрел ей в глаза.Она подала ему спичечный коробок, вложенный в серебрянную спичечницу.Эту спичечницу он подарил ей с год назад, на рождественскую ночь, которую они провели у ее подруги, в обществе веселых молодых людей и их приятельниц.Она, помнится, залучила его на вечеринку прямо с улицы, где они встретились у Торгового центра, делая предновогодние приобретения.Он тогда с большим запасом впрок закупал спиртное, над чем она не преминула посмеяться."Ее подруги..."-воспоминания горячей волной прилили к головному мозгу и, будто от принятой водки, стали растекаться по кровотокам тела.Она уловила перемену его настроения, но не подала виду, только в чертах ее лица прибавилось сдержанных и жестких линий."Да, у ее подруги..." - он осунулся с лица при воспоминании о давней встрече, взял у нее спички и раскурил сигарету.Не в его правилах было давать

прикуривать девушкам, и он затушил спичку и вернул ей спичечный коробок.Она с видимым неудовольствием прикурила сигарету, сожалея о том, что своей выходкой повергла его в задумчивость, граничущую с отрешенностью.Не стоило ей показывать злополучную спичечницу и вызывать

тем самым приступ болезненных воспоминаний.Впрочем, он вскоре оправился."Ты, верно, не знаешь, как эта спичечница попала в мои руки, или же я тебе рассказывал об этом?"Она покачала головой."Нет?Это было в Петербурге, я гостил у приятеля, с ним мы коротко сошлись еще в студенчестве.

Он оставил мне квартиру, а сам подался на заработки.Улыбки здесь ни к чему, это не то, что ты думаешь.Дабы развенчать твои сомненья, у меня никогда не было подруг и любовниц.Никогда...Днями я безвылазно торчал в Публичной библиотеке, а под вечер спускался в подвального типа забегаловку.Окололитературная шелупень цедила кофе и коньяк, закусывая через раз сосисками, а, так, острословием и сигаретами.С одним из

таких бородачей и балагуров мы говорили о Ницше.Тогда я был юн и в полемическом пылу с долей непечатного цинизма говорил примерно то, что Ницше не эстет;падающего к пропасти подвигать не следует, он обрящится сам.Эстет-чистое созерцание, без механического к тому усилия.Мы разошлись до того, что нас вытолкали взашей из прокуренного кафе, и мы долгое время слонялись по городу.Быть может, на какие-то вещи он открыл мне глаза.Мы простились коротко, и перед своим уходом он вложил мне в руку маленький предмет.Когда знакомец скрылся, я рассмотрел тонкую работу на серебре.Это была миниатюрная копия Ники Самофракийской из Луврского собрания.С его подарком я был неразлучен лет пять,

потом он перешел к тебе.Все это странно..."Он в несколько глубоких затяжек докурил сигарету и бросил окурок себе под ноги.Они направились дальше в глубь аллеи."Ты помнишь, как произошло наше знакомство?Оно было до странности фантастичным, впрочем, как и все, связанное с тобой".Она не дожидалась ответа, поспешая с воспоминаниями."С появлением твоих стихов в некоторых кругах в нашем городе о тебе заговорили тепло и недоброжелательно одновременно, дифирамбам неизменно сопутствовали злословье и ересь, бесстрастия не было.Фарисейство не в последнюю очередь торопилось с объятиями и лобызаниями.Ни к какому хору мой голос не принадлежал, и соло мое исполнялось куда с более скромным видом.Нашему очному знакомству предшествовало несколько курьезных, если не сказать, комичных вещей, связанных отдаленно или прямо с твоим именем, с твоими стихами, с людьми и исходящими из их уст легендами, проливающими свет на мое представление о тебе.

Поспешности с моей стороны не было;я, точно промокательная бумага, впитывала и чернила, и белила.Мне показали стихи некоего юноши под инициалами N.N.,тогда еще никому ни о чем не говорившие.Но, стихи...Даже сейчас, спустя несколько лет, первое впечатление, полученное от их чтения, перебивает последующий пиетет перед подлинником и их творцом.Говорю без лицедейства, поскольку личного мотива отшатнуться от них у меня тогда не было."Вы отмолчались, слава богу, тревогу мне внушая, страсть.Вы мне предстали недотрогой, приобрели над сердцем власть".

Дыхание стесняет грудь, когда повторяешь эти строки.Счастливица, коим образом вдохновлено изысканное перо поэта, никак не обнаруживала себя.Инкогнито не разрушалось неожиданно схваченной метафорой его очаровательных черт.При моей чуткости, ни один коготок анализа не впился в живую плоть анонима.Мастерская работа.Даже смутно я не могла представить, что за бесплотными чертами героини скрывается одухотворенный образ моей подруги;не разумела, что все твое творчество под знаком посвящения ей.Тогда я была связана мужчиной, и к новому увлечению готова не была.Больше, чем увлечением, я ни одну связь с мужчиной не называла.Хотя, шалая мысль проницала сознание не однажды, и, я было

решилась завести твое самолюбие, в себе я была уверена.Вскоре у подруги я обнаружила машинопись твоих стихов и прозаической вещицы, где мистерия любовного треугольника была налицо.Это меня скосило.Трагедия предшествует опыту!Подобное не в природе художественных вещей, это плод умопомраченного гения, злобного и безвольного.Сами стихи не оставляли места для двусмысленности толкования их адресата, они были прелестны."Звезда слетела к вам в ладони, и руки жаром обожгла.Жизнь, точно в спальном мы вагоне, качнулась, из-под ног ушла".В тот раз она была сдержанней в проявлении своих чувств ко мне, я переживала такие минуты болезненно.Видя мое огорчение, она смягчилась, и с укором для себя произнесла:"Есть вещи сильнее нас.Мы не будем об этом говорить, правда?"Больше мы не говорили с ней ни о тебе, ни о твоих стихах.Не то, чтобы это ее ранило, ничуть.Даже внутреннего, я видела, смятения чувств не происходило, никакой раздвоенности меж мыслями и поступками.Это в

силу цельности ее душевной природы, до которой мне как до звезды небесной, всегда оставляяющей право выбора за собой.Вместе с тем, она не была гармоничным человеком.Здесь явление более высокого порядка; перевешивала ее жертвенность и, порой, мне думается, связывала ее

по рукам и ногам.Впрочем, она же давала выход свободной энергии, неутомимой и неиссякае мой, в виде чистоты своих помыслов вкупе с теплотой душевных порывов".Они все плутали по окрестным тропкам сада, заговорщицки сторонясь доступных окрику участков парка, дабы не быть окликнутыми в голове их идущими людьми.Светильники прицельным огнем простреливали от снега расчищенные аллеи.Казалось, само безлюдье этих мест могло сообщать нелюдимость всему живому, что рано или поздно тут обреталось.Они то и дело курили, с небольшими перерывами, которые также можно было назвать перекурами, ибо, завладев спичечницей, одной на двоих, человек не уступал ее прежде, чем выкуривал сигарету.Стрелки его наручных часов, выполненных дизайнерами по спецзаказу военного ведомства, показывали далеко заполночь.Временами они останавливались, чтобы перевести дыхание и, осмотревшись, облюбовать для себя нехоженую дорожку.Впрочем, все тропинки сада вели к центральной аллее, и миновать главные ворота их жизни не было возможности..."