1.

Мне опять снился этот сон. Как я просыпаюсь, выбегаю на улицу и вижу... Словами этого не передать. Неуклюжие коробки старинных домов нависают над головой и, кажется, мешают..., но проходит мгновение и, зачарованная увиденным, я уплываю в небо – всё выше и выше, мимо каменных плит и допотопных огней – в Космос. Или это сам Космос спускается ко мне?.. Как бы сложно не было поверить в последнее, но это действительно так - сотни людей зачарованно смотрят в ночное небо и видят то же самое, что и я: сошедшую с ума Вселенную. Обжигающе красный Юпитер, бешено вращающий своими кольцами Сатурн, кровавый Марс, ядовито прозрачная Венера, льдисто холодный Нептун и вечно хмурый Уран вперемешку с малоизвестными мне кометами и отправленным в позапрошлом веке в отставку Плутоном хаотично толкаются в небесном аквариуме. Зрелище настолько завораживающее, что ты не видишь за ним ничего, кроме того единственного мига, ради которого стоит жить. Тебе не приходит в голову искать причины надвигающихся событий и о последствиях ты тоже не думаешь – ты просто наслаждаешься невиданной доселе ни одним человеческим существом красотой и молишь Бога продлить хоть на миг эти восхитительные переживания. Сказать, что небо приковало тебя к себе планетарными цепями – значит, ничего не сказать. Ты теряешь ощущение реальности, забываешь о своём физическом теле и растворяешься в контрастах яркости и темноты. Дух захватывает от того, как это нечеловечески красиво...

Я проснулась от неожиданного толчка и в первый момент подумала, что всё ещё сплю, столь неожиданная картина открылась моему взору. Сон был явью или явь была сном – об этом я думала на протяжении всей этой длинной ночи, сквозь которую мы ехали с Джастином и так неожиданно остановились. Изломанная лента дороги терялась в густом мареве сосен, небо лихорадило. Я с недоумением посмотрела на Джастина и задала единственный пришедший мне в голову вопрос:

- Мы уже приехали?..

 

- Н-нет, - ответил я, чтобы выиграть время. – Я думаю. И это было истинной правдой.

Когда я впервые увидел её на фотографии, то сразу понял: «Если я её не убью, то женюсь на ней» - так она была красива. Огромные карие глаза с потрясающе длинными, чёрными, как смоль, ресницами, аккуратный носик, нежные розовые губы – не просто притягивали к себе, а поражали взгляд своей совершенной красотой. «Я согласен на это задание» - сказал я человеку, принёсшему мне фото - отступать даже перед несбыточным было не в моих правилах. Было...

- Впереди зона туманов. Не хотелось бы столкнуться с другими заблудшими душами. Спи, всё будет хорошо, Ксен.

Я мягко, насколько это позволяла старая дорога, тронулся с места и, скорее для себя, чем для неё, ещё раз повторил:

- Всё будет хорошо.

 

«Откуда в этой глуши взяться ещё кому-то?», - подумала я, но вслух решила не говорить. Джастин сказал странную вещь, а всё странное в свете последних событий так или иначе настораживало меня всё сильнее и сильнее.

2.

Всё началось с реплики Кимберли: «Давайте устроим девичник! И не просто девичник, а самый настоящий сумасшедший крейзи-ДЕВИЧНИК».

- Ты собралась замуж? – спросила её Лаура.

- Может быть, может быть – ответила Ким и загадочно улыбнулась. – Обещаю всё вам рассказать, как только мы окажемся в Вейори.

- В Вейори?... – поперхнулась коктейлем Лаура. – Ты с ума сошла?..

- Конечно, - ответила Ким. – А как же иначе?..

 

О Вейори я знала немного. История никогда не была моим коньком, а заповедные места, хранящие в себе остатки древности, интересовали меня ещё меньше. Не пользующиеся популярностью (отчасти из-за дороговизны, отчасти из-за полной приближённости к исторической действительности), заповедники, были мало посещаемы, а, следовательно, опасны. Когда Ким произнесла это ужасное слово, на меня дохнуло детской страшилкой о маленькой девочке, поехавшей с семьёй в Вейори, и вернувшейся в наш мир полной сиротой. Что случилось с её родителями, я помнила смутно, память предлагала лишь какие-то обрывки воспоминаний-знаний о погибшей из-за заражения крови от выдавленного прыщика женщине и случайно попавшем в себя из какого-то древнего оружия мужчине, отце семейства. Как и любая детская страшилка, пришедшая к нам из глубины веков, эта была особенно ужасна из-за изобилующих в ней подробностей; со временем они стёрлись из моей памяти, но то, что я увидела в Вейори не просто восстановило их, а придало всем какой-то выпукло-гротескный характер. Казалось, судьба сунула мне в руки огромную лупу и предложила поиграть в легендарного сыщика всех времён и народов. Лучше бы я не соглашалась на это предложение.

 

Заповедник Вейори поразил меня своей первозданной красотой. Чего-чего, а этого у него было не отнять: ослепительно-яркое солнце игривыми змейками пробиралось сквозь девственную зелень листвы, кружевные барашки облаков неслись на перегонки, подгоняемые своим пастырем-ветром - всё вокруг дышало свежестью и жизнью. Как не похоже было всё это на то, что рисовало моё сознание. Мне казалось, что мир прошлого должен быть окутан сетью морщинистых паутин-тропинок, уводящих в непроходимую лесную чащу на встречу с призраками былого или чудовищами из давно забытых всеми сказок; мне чудились то болота, затянутые тусклым маревом прошлого, то брошенные людьми многоэтажки позапрошлого века, хмуро взирающие на угасающую под ними жизнь – я была готова увидеть, что угодно, но только не это. Жизнь цвела во всём своём великолепнии и приглашала насладиться всеми радостями природного бытия. Впрочем, все прелести Вейори на этом, пожалуй, и заканчивались.

За те полчаса, что мы брели к замку, где нас должен был встретить смотритель и по совместительству гид по Вейори, я испытала на себе все особенности жизни первобытного человека. Выданный на пограничном входе противокомариный балончик почему-то упрямо отказывался помогать и, как я его ни крутила, нигде не могла найти кнопку вызова меню, чтобы задать соответстующие настройки; стоило же выбросить его в первые попавшиеся кусты, как надо мной взвились совершенно незнакомые мне птицы с ярким голубым оперением, и так напугали меня, что я, непроизвольно от...шагнувшись, попала ногой в липкую до тошноты грязь. Мои новенькие кроссовки, за которые я отдала целое состояние, вырубились при первой же попытке самоочистки, издав пронзительный писк и перепугав ещё добрую половину леса. Остальные злоключение не было смысла даже вспоминать. Прокляв всё на свете, я поклялась никогда больше не поддаваться на идеи подруг, а, если всё пойдёт ещё хуже, то исключить подобных сумасшедших личностей из списка своих... даже знакомых. Как же недалеко от истины я была в тот момент.

 

3.

Приближалось время ужина, а я всё никак не могла прийти в себя. Комариные укусы страшно зудели, вода в самодельной душевой кабинке никак не хотела налаживаться под мой режим, допотопный свет в электрической канделябрной люстре постоянно мигал и выводил меня из себя. В этот момент в комнату вошла Ким.

- Что-то не так?.. – лукаво улыбнулась она.

- Да уж, всё совсем не так, - вздохнула я.

- А чего ты хотела от этого места, Ксен?.. Оно создание прошлого и не может подчиняться законам нашего мира. Нигде больше ты не найдёшь такого клочка земли, в котором живёт само время. В этом и есть его непреодолимое очарование.

– Скорее очаровательная непреодолимость, - возразила я. – Вот смотри – я никак не могу найти вход для микрочипа температурной регулировки воды. Эти неуклюжие розетки для него совсем не подходят. Подавай идею, раз уж притащила нас сюда.

- Без проблем. Залезаешь в кабинку, открываешь один кран, открываешь другой и крутишь, пока не установишь свой режим.

Совет Ким был исключительно глупым, но только потому что он сработал, я не стала выносить ей окончательный приговор в умалишённости. Правда, найдя на дне кабинки едва заметный глазу провод, по которому, по всей видимости, бежало электричество (как любил говорить об этом дедушка), я вынесла ей приговор иного рода.

Наш мир был прост до безобразия, а люди в нём – безобразно просты.

 

- Да всё в порядке, Алекс, - говорила через полчаса Ким моему мужу по эй-ди-эс связи. – Она была так поражена Вейори и так расстроена местными «удобствами», что ничего не заметила. Да, конечно, я всё проверю. Люблю. Целую. Жди.

В отличии от них, мне ждать было уже нечего. Я не стала долго раздумывать над тем, какую роль играла в этой комедии Лаура (возможно она оказалась всего лишь невольным (со)участником событий) и, собрав свои нехитрые пожитки (большая часть, которых осталась на пограничном пункте), выскользнула в ночь. Последнею ночь нашей простой и такой сложно жизни.

 

4.

Ксения... Каким удивительно пророческим оказалось для меня это имя. Я всё сделал по плану: дождался звонка от Алекса, взбешённого неудачей постигшей Кимберли, и довольно быстро нашёл девушку – лишённая микросистемных приспособлений нашего времени, она никуда не могла от меня скрыться на территори Вейори. Когда я вошёл в пещеру, где Ксен остановилась, чтобы передохнуть, ей ничего не оставалось, как поверить в мою дружелюбность – в ночном небе уже выступили на передний план ближайшие к Земле планеты.

- Мне всё равно, кто ты, - сказала она мне. – Мы все сейчас в смертельной опасности.

И у меня также не было оснований не верить ей.

 

Я остановился только однажды – зона туманов и чувство ответственности за взятое обещание на краткий миг поколебали мою уверенность, но ясные глаза Ксен, с отражающейся в них каруселью планет, окончательно добили мои моральные и деловые принципы. Я сплоховал дважды: первый раз, когда не прикончил её одним ударом, второй – когда усомнился в земной тверди, на очереди был третий, последний шанс, но я упустил и его, оставив для себя только один вариант развития событий, который также был обречён на провал.

 

Какая удивительная ночь... Мир рушится и вместе с ним рушится всё, во что я верила... В моей жизни не будет больше ни Алекса с его обманчивой любовью, ни Ким. Я не знаю, устоит ли Земля на своём месте, но от термо-одежды скорее всего ничего не останется, о микросистемах также придётся забыть, как придётся забыть обо всём, к чему мы привыкли... обо всех, кого мы любили.

Глядя в это бездонное небо, охваченное жаром планет, я посекундно забывала всё, что мне было известно ранее...В туманную пелену уплывали 3D-визоры, авиамобили, микропорные маски для лица... Затем пришёл черёд раствориться друзьям детства, юности, знакомым, случайно встреченным на улицах людям... Последними ушли родители. И всё погрузилось во мрак.

 

5.

Я снова проснулась и в первый момент не могла понять, где я. Позади в густой тьме лежали сосновые джунгли – из них мы, по всей видимости, и приехали с... Джастином... внуком смотрителя Вейори, ... человеком, который должен был убить меня. Умытое ночным дождём небо, потеряло свои ужасающие краски, но смутные очертания планет прорывались даже сквозь толщу грозовых облаков. Где-то впереди мелькали огни и тени, человеческие голоса и рёв двигателей, но как близко было присутствие людей – сложно было понять: дождевая завеса надёжно укрывала их от ясности мер, кроме одной – люди покидали Землю.

- Пришло время прощаться, не так ли?.. – спросила я Джастина.

- Да, Ксен, но прежде чем ты уйдёшь, я хочу, чтобы ты знала... Я люблю тебя.

Мне нечего было ему ответить.

- Это ведь ничего не значит, правда, Ксен?..

Я вздрогнула, ожидая приговора, но ответила:

- Да, ничего...

- Спасибо тебе...

Открывая дверцу автомобиля я услышала:

- Откуда ты знала, что нам грозит опасность?..

Я обернулась и, посмотрев ему прямо в глаза, сказала:

- Я ничего не знала, Джастин. Я всё придумала.

 

- Ты знала всё, Ксен, - сказал я, но она уже этого не слышала. Я смотрел, как хрупкая фигурка пробирается сквозь дождь к людям и с каждой каплей, заслоняющей её от меня, понимал, что мне не место среди таких, как она.

 

6.

Дальнейшее я помню смутно. Оказавшись на взлётной площадке старого космопорта, я была ослепена огнями прожекторов, беспорядочно мечущихся на ураганном ветру, и буквально убита видом одиноко стоящего корабля, который явно не мог вместить в себя всех желающих. С трудом преодолевая тугие плети дождя, с неимоверной жаждой крови, впивающиеся в моё тело, я медленно брела в сторону толпы, собравшейся у корабля, пока не была сбита с ног.

- У тебя есть билет, девочка?.. – раздался надо мной глухой, чуть треснутый голос. – Пошли (человек помог мне подняться), я спасу тебя, а потом – может и ты поможешь мне.

 

Мы летели долго, так долго, что время превратилось в ещё одну пространственную координату, раз и навсегда решив для меня вопрос о существовании четвёртого измерения. Наши vs-лёты жаловались на то, что старые карты не соответствуют новой реалии звёздного неба. Все видели, с каким неимоверным трудом они вели наш старенький, мало пригодный для космических перелётов такого масштаба, корабль и до поры до времени старались не мешать им выполнять свою работу; а когда время совсем остановилось, люди постепенно начали сбрасывать с себя оковы страха и делать робкие попытки заглянуть в будущее.

Уже в первые сутки полёта выяснилось, что мы направляемся к... Ксене. Ничего не значащая в солнечной системе планета после оглашения секретной государственной информации о её освоении на протяжении последних десятилетий, сразу же приобрела важный статус нового центра формирования мирового сообщества. Нашедшая научное подтверждение в последнюю ночь на Земле теория о том, что Ксена, в отличии от остальных планет, твёрдо стоит на своём месте и не рвётся вместе со всеми в раскалённое пекло вспыхивающего Солнца, также открыла людям возможный путь к спасению. Все стремились к Ксене, я же хотела только одного – забыться.

Сквозь переплетение жара и озноба для меня существовало только одно лицо – лицо маленькой белокурой малышки, постоянно сидящей рядом со мной.

- Ты – ангел?.. – как-то спросила я девочку.

- Нет, я Николь, - серьёзно ответила она. – А ты?..

- Я?.. Я - Ксен.

- Ты не можешь быть Ксен. Ксен – планета, а ты – человек, - назидательным тоном сказала малышка.

«Почему бы человеку и не побыть планетой?..», - подумала я и провалилась в сон.

 

7.

Когда я очнулась, вокруг стояла полная тишина – не было слышно ни рёва двигателей, ни голосов людей. Корабль был погружён в сонное безмолвие и лишь слабое движение воздуха говорило о том, что где-то здесь притаилась жизнь...

Прежде чем решиться кого-нибудь разбудить, я долго ходила по отсекам, пока наконец не поняла, что разбудить никого не удастся – казалось, всё живое население космического ковчега, устав от каждодневных переживаний полёта, впало в кому и помочь ему может только...

- Люк! – выдохнула я и, испугавшись, закрыла лицо руками. Так вот откуда был тот воздух, который робко осваивал корабль. Я выглянула наружу и в первый момент подумала, что сошла с ума. Мы стояли посреди вейорского леса. Небо было удивительно ясным и чистым.

 

«Нет худа без добра», - думала я пока брела к пограничному пункту заповедника, - «раз уж мы вернулись, то мне хотя бы удастся получить назад мои вещи». Однако время шло, а вещи и вместе с ними вход в цивилизацию, так и не возвращались. Только на закате я с ужасом узнала дорогу, которая вела меня... в замок. Полуразрушенный и совершенно непохожий на тот, который я знала. Казалось, пока мы путешествовали – на Земле прошли сотни лет и разрушили даже остатки прошлого... Кроме голых камней, да поржавевших от времени металлических ручек и каркасов люстр, в замке ничего не было. И никого. Надо было возвращаться назад, к кораблю, но уходить во второй раз в ночь мне не хотелось. И я осталась. Рядом с камином, в надежде, что мысли о когда-то горевшем в нём огне, согреют меня своим ушедшим теплом.

В полночь я проснулась с твёрдым ощущением, что рядом со мной кто-то есть. Главная башня замка, где я тогда находилась, была наполнена тихими шорохами, изредка до меня доносился то приглушенный смех, то мягкий шёпот, то здесь, то там мелькали дымчатые тени, едва-едва овеянные лунным светом...

- Не бойся нас, не бойся – шелестело вокруг. Пойдём с нами, пойдём наверх.... Мы покажем тебе, покажем, всё покажем – не бойся.

Я послушно пошла за тенями – страх в нашем до безумия рациональном мире давно умер, мне же после случившегося уже нечего было бояться.

На верхней площадки башни было холодно и ветренно. Я выглянула в окно, выходящее на север, и увидела совершенно нереальную картину – место падения нашего корабля окружала техника, которую до этого я видела только в музеях, работающая техника и люди, словно сошедшии со старых фотографий... В центре же – лежал обычный лайнер, который ещё летал во времена моего детства, но был сразу же отправлен на свалку после изобретения первых ай-ти-лайров.

Тени опередели мой вопрос.

- Ты на Земле, Ксен. Вы все на Земле. То, что ты принимала за Землю, было Ксеной, было тобой, Ксен. То место, о котором ты думаешь сейчас, как о Вейори – всего лишь часть искусствено воссозданного ландшафта одного из уголков земного шара. Всё же остальное – миф, созданная на чужеродной почве человеческая цивилизация, отправившаяся однажды в просторы космоса искать своих братьев по разуму и со временем забывшая свои корни. Теперь вы вернулись домой...