Страх

 

…Черный человек,

Черный, черный,

Черный человек

На кровать ко мне садится,

Черный человек

Спать не дает мне всю ночь.

 

C. Есенин. «Чёрный человек»

 

 

Летний вечер плавно превращался в ночь. Лёгкие сумерки сгущались, обретали плотность. Обычный вечерний шум постепенно стихал, переходя в стрекот сверчков. В окнах домов зажигался свет. Казалось, что великаны открывают глаза и, ещё не проснувшись окончательно, пытаются разглядеть, где они находятся. Узкая асфальтовая дорожка, на которой стояли мы с Сашкой, довольно круто спускалась с пригорка и выходила к большой дороге, освещённой и оживлённой. Там, где стояли мы, фонарей не было, здесь царил полумрак, немного разбавленный слабым светом окон соседних домов.

Сашка зашёл ко мне по какому-то делу, которое мы успешно решили. После чего, по традиции, я пошёл его проводить до ближайшего перекрёстка, а может быть, и дальше. Это зависело от разговора, который затевался по пути. И, как водится, мы заболтались о каких-то важных проблемах мироздания.

В то время мы находились под впечатлением книг Карлоса Кастанеды. Просто так их купить было нельзя. Мы подписались на издание (тогда это широко практиковалось) и с нетерпением ждали прихода очередной книги. Когда она появлялась, мы с ещё большим нетерпением ждали своей очереди на прочтение, поскольку читали втроём. Сначала Сашка, потом Пашка, а потом и я. После прочтения назначалась встреча, на которой мы обсуждали прочитанное, спорили, высказывали своё мнение. Было интересно. Нам открывался совершенно не познанный мир. Страшный и интересный. Прошло время, эти ощущения притупились, сгладились. Но, тогда… Как говорил Сашка: «После прочтения Кастанеды, крыша не просто съезжает, её срывает напрочь. И она висит, покачиваясь на одной, невесть как уцелевшей петле».

Тогда же при очередной нашей встрече, Сашка рассказал мне, как однажды, засидевшись за чтением допоздна, он страшно перепугался, когда, оглянувшись, посмотрел в окно. Ему показалось, что на него огромными жёлтыми глазами смотрит кто-то огромный и дикий. Надо сказать, что Сашкина квартира находилась на третьем этаже. И просто так в окно к нему не заглянешь. Да, и Сашка, в отличие от меня, был абсолютным прагматиком и циником (в хорошем смысле этого слова). Он не верил в чудеса, в НЛО и в Бермудский треугольник. Он всегда придерживался строго научных объяснений и не доверял всякой мистике и чертовщине. Но, не смотря на это, в тот момент испытал просто животный ужас. И только потом, осознав, что напугавший его объект совершенно неподвижен, он успокоился и разглядел, что это всего лишь уличный фонарь. Туман, абсолютная чернота за окном и жёлтый свет фонаря дали такой неповторимый эффект, напугавший невозмутимого и стойкого Сашку.

Я был в то время увлечён всякими паранормальными явлениями. Моё увлечение подогревало огромное количество информации об этом, появившейся или рассекреченной. Не знаю. Тогда, а это происходило в конце 80-х и начале 90-х, был просто бум на такие сенсации. И я упивался такими материалами, читал взахлёб, рассказывал с удовольствием и втайне надеялся увидеть хотя бы самый задрипанный НЛО. Этого не произошло до настоящего момента, хотя я до сих пор надеюсь.

Параллельно я открыл для себя Стивена Кинга. Его книги стали своеобразным откровением. Нет, не в смысле общечеловеческих ценностей, о них сказали другие люди, которые называются классиками литературы, а в смысле проникновения в тёмные глубины мозга, неисследованного подсознания, чего-то страшного и, в тоже время, такого хрупкого. Помню, как прочитал первую книгу Стивена Кинга. Это был сборник рассказов. Тогда мне стало плохо. Плохо по-настоящему. Почему у меня случилась такая реакция, я не знаю. Наверное, в этом и заключается талант писателя, который может воздействовать словом физически. А, может быть, причина в моём воображении? Не знаю. Но мне вдруг стало не хватать воздуха, почему-то выцвели все краски. Я даже не мог объяснить окружающим, что случилось. Конечно, потом всё прошло. Были другие книги Кинга. Разные. Хорошие и не очень. Я, кстати, до сих пор считаю, что первые его книги были намного лучше, чем те, которые я прочитал недавно. Это моё впечатление. К тому же, мы отвлеклись.

Итак…

Сумерки сгущались. Мы стояли у начала дорожки на пригорке и разговаривали. Вдруг (или нам так показалось) звуки пропали. Было такое впечатление, что воздух сгустился до такой степени, что перестал их пропускать. Мы посмотрели по сторонам. Вокруг ощущалось какое-то напряжение. Внезапно на противоположном конце дорожки появился тёмный силуэт. Мне показалось, что это была старуха в чёрной одежде. Фигура медленно двигалась по дорожке в нашем направлении. Мы молча смотрели на неё. Холодная волна пробежала у меня вдоль позвоночника. Что-то было не так в движениях «старухи». Она не шла, она плыла над дорожкой, не издавая ни малейшего звука. Где-то на середине пригорка фигура остановилась. Мы, стоя истуканами, пытались разглядеть это странное существо. И чем больше мы всматривались, тем страшнее нам становилось. Сплошная чернота. Никаких деталей. Сгусток сумрака, неподвижно висящий в пятнадцати шагах от нас.

- Что это? – прошептал Сашка.

- Она смотрит. – таким же шёпотом отозвался я.

Не знаю, что происходило с Сашкой. Он так и не смог описать своего состояния, даже когда прошло некоторое время. Я же испытывал жуткий страх. Ноги приросли к земле, меня бросало то в жар, то в холод. Но я, как заколдованный, смотрел и смотрел в чёрное пятно. И никак не мог оторваться. Оно притягивало к себе и, в то же время, отталкивало, как притягивает и отталкивает темнота, хранящая все ужасы и страхи. Я всматривался в эту кромешную тьму, пытаясь разглядеть хоть какую-нибудь деталь, подсказку, которая поможет мне отгадать что это, тем самым уменьшить ужас неведомого. Но этого не происходило.

Сколько продолжалась немая сцена оценить трудно. Может, несколько секунд, а, может, несколько минут. У времени есть нехорошие свойства растягиваться и сжиматься, а в особых случаях, исчезать совсем. Мы потеряли чувство времени, оказавшись перед неведомым лицом к лицу. Мы просто ждали. Ждали, что будет дальше, потому что не могли объяснить себе суть происходящего, его значение, которое, наверняка было и имело какой-то высший смысл.

Напряжение росло. Оно не просто электризовало воздух, оно стекало с ветвей деревьев, с фонарей вдалеке, как течёт смола медленно, мягко, безвозвратно. Оно размывало и без того слабый свет в нечто дрожащее и струящееся, как воздух над раскалённым асфальтом. В самой высшей точке напряжения, в момент, когда нервы не просто натянуты, а уже рвутся, отслаиваясь тоненькими ниточками, чернота словно вывернулась внутрь себя и стала пятиться назад.

Тень удалялась также бесшумно, как и появилась. «Она исчезла?» - спросите Вы. Я не помню, как и не помнит Сашка. Видимо, напряжение и ужас были настолько сильны, что, когда они пропали, мы были уже не способны разглядеть, куда они подевались.

Что это было? Обсуждая этот вопрос с Сашкой и с теми немногими людьми, которым был рассказан этот случай, мы так и не пришли к пониманию истины. Была ли это просто старуха, которая, поднимаясь по пригорку, заметила вдруг наши тёмные фигуры и, испугавшись, повернула назад? Или это было природное явление, игра света и тени, результат перепада температур? Или это была одна из сущностей ночи, одна из многих, охотящихся на живых? Или это было лишь воображение, помноженное на полумрак и подстёгнутое тишиной? Не знаю. И, скорее всего, не узнаю никогда. Это навсегда останется тёмным пятном, хранящим ужас непознанного и необъяснимого, даже через много лет напоминающем о себе холодным скользким щупальцем, сжимающим сердце.

 

 

5-8 октября 2006 года. Москва. Фили. PashCo