Продолжение.

Начало:

 

 

…А к машине, замечу тебе, иногда действительно привязываешься больше, чем к человеку, знаю это по себе. Странно, однако, но - факт. Проверенный. Железо-железом, а точно любимая женщина.

Но не жена, естественно, не подумай ничего плохого.

С машиной бывает иногда гораздо больше событий и ощущений связано, чем с иным человеком.

Особенно – с женой.

В широком смысле.

 

Вот я, лично, не большой любитель автомобильной эротики, любви или секса, но и у меня тоже кое-что на заднем сидении случалось волшебное. Вроде непредусмотренной пылкой любви.

Да и на переднем – тоже бывало.

 

Вспоминаю даже, что и тебе однажды удалось поработать ротиком, сидя на переднем сидении моего автомобиля, справа, сбоку от меня.

Когда на тебя вдруг какая-то сексуально-эротическая фантазия наехала.

 

Да, помню, это происходило так, что ты свою не очень длинную шейку едва не вывихнула. Если бы я тебя за волосики не придерживал, и за подбородочек. Точно бы вывихнула, уж больно ты активна была. Прямо, горела вся.

 

А рычаг переключения передач, который тебя вдруг так возбудил, и который ты периодически очень сексуально облизывала и покусывала, все же немного мешал таинственному нашему плаванию. В грудь тебе он слегка упирался, когда ты ко мне через него все дотягивалась. Из-за моих не самых выдающихся размеров, прости уж. Не сравнимых, конечно, с джековыми.

 

Но, кажется, даже несмотря на это, ты была довольна.

Как говорится в народе – мал золотник, да дорог. Дело свое он знал. А ты – свое тоже умела делать.

А вместе у вас – неплохо получалось.

 

Мне кажется, тебе это даже нравилось, особенно – в компании с рычагом.

Уж больно он вызывающе торчал, и гнуться не собирался.

Я даже думаю, что ты себе еще и второго дядьку представляла, участвующего в процессе.

Этакого - с паранормальными достоинствами, ласкающими твою чуть уже вислую грудку своим кожаным набалдашником.

 

Между прочим, по-моему, на набалдашнике моего, этого весьма развратного рычага, который я потом долго вытирал платком, остались следы твоих прелестных жемчужных зубок.

Вот так иногда и размышляю, когда за него берусь, – твоих или нет зубков дело? Или – еще чьих-то?

 

Впрочем, это и не так важно - чьих.

Главное - красота была и царила над вами с рычагом, хотя и не самая гигиеничная, как я вспоминаю…

 

У меня уже тогда, между прочим, тоже стихи слагались, и в песни пробивались и складывались. Еще до Лизочки.

Только я тебе ничего об этом не говорил.

А складывалось нечто, вроде:

 

«Мы зальем войны пожарище, русский вымпел на Луне,

Как счастливо жить, товарищи, в нашей солнечной стране.

Все товарищи мы сытые. И одеждою модны.

Все пути для нас открытые, все дороги нам видны…»

 

Сейчас вот думаю, когда руку на рычаг переключения передач кладу: а как бы ты отреагировала, покусывая набалдашник, или в меня впиваясь не по-детски, если бы я тогда нечто в этом же роде запел? От восторга чувств и усердия не захихикать не вовремя.

Перепугалась бы, наверное, до смерти, мон петит котеночек?

Или бы тебя это еще больше возбудило?

 

А если бы мы хором - с тем мифическим дядькой, которого ты себе представляла, такую штуку вдруг запели? В унисон, или даже на два голоса? Под советский гимн, типа, «Вставай, страна огромная…» В момент многочисленных извержений фонтанов? Пока ты набалдашник и меня попутно облизывала?

 

Но вообще, не подумай, что я кривлю душой, и как-то над тобой изгаляюсь, я действительно тебе сочувствую.

Хотя мне это, как ты знаешь, meine Kleine, совершенно не свойственно – кому-либо сочувствовать.

 

У меня же сердце-то не прослушивается. Твое ведь наблюдение. Даже врачи пожимают плечами.

Хотя врачам не стоит так безоглядно доверять. Среди них тоже дураков набитых полно. Вроде того, на «скорой помощи», любопытного и остроумного. Который между рогов битой заработал за свое, не совсем вовремя проявленное чувство юмора и любопытство.

 

Не могу я до конца поверить, что его, сердца, у меня нет вовсе. Я-то ведь есть. Вот, сижу, пишу тебе письмо. Закусываю жевательным мармеладом. Слушаю при этом что-то из радио – про погоду на завтра отвратительную. И о достижениях наших несусветных в деле борьбы с гололедом и коррупцией.

О Лизочке со злобой размышляю. Размышляю, также, о том, что мою Нобелевскую наверняка кто-то из чиновников прикарманил.

 

 

Окончание:

 

 

© Copyright: Марк Хена, 2006

Свидетельство о публикации №2611060269