«ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО»

...«Сегодняшнего дня случилось необыкновенное приключение».

Я приступил к «Запискам сумасшедшего». Не скрою, до меня,

конечно, доходили слухи о некоем писателе из Малороссии,

что он чего-то там сжёг... А тут сама жизнь нет-нет да и

подталкивала в его сторону. Я тоже сжёг все мосты восемь лет

назад, перебравшись сюда, к берегам Рейна. Ну, а от всякой

чертовщины, которая творилась здесь с нашим братом, у меня так вытянулся нос, что я не только обликом своим стал походить

на этого писателя, но и органично перенял стиль и даже

названия его произведений. Как говорится, чёрт попутал.

-Ну, вот, - раздалось где-то в стороне, - ни сна, ни отдыха.-

Этот кто-то был «спереди совершенно немец...и только разве

по козлиной бороде, по небольшим рожкам, торчавшим на голове,

можно было догадаться, что он не немец, а просто чёрт».

- Без меня, прямо, ни одну кашу не сваришь, - заблеял нечистый,

потирая руки, и подбросил нашему сочинителю для затравочки

маленькую цитатку из « Сорочинской ярмарки»:

«Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии».

- И какая пакость творится здесь день за днём, - с готовностью подхватил я, являя миру своё выстраданное. Буйные порывы ветра бьют в вывески, мотают ветвями деревьев и гонят, гонят облака от моря до моря. Отсюда, с пятого этажа, видна улица, забитая потоком машин. И всё это ревёт, хлещет и стоит.

А чёрт всё зудит, не унимается:

«Как томительно-жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное...»

Опять чёрт попутал... Попутал вначале поменять то благословенное место на берегу Чёрного моря на это непросыхающее болото и возвращаться опять и опять к тем упоительным картинам гоголевской Малороссии и моей Украины.

«Такою роскошью блистал один из дней жаркого августа тысячу восемьсот..» девятьсот... - сбивается чёрт.

- Нет, уже двухтысячного года, - сокрушаюсь я. - Выходит, что здесь я вот уже восемь лет. Так невзначай и жизнь пройдёт. А как подумаю, что я здесь делаю? Ведь только сумасшедший мог «оказаться здесь на земле, принесшей его народу боль на все времена».

«Ничего, ничего, молчание!» С ума сойти. Вот, вот... Весьма кстати пришлись мои «Записки сумасшедшего», который всё интегрируется, стараясь задавать как можно больше вопросов и, по возможности, не получая на них ответа.

 

 

В это время в соседней комнате раздался треск печатного устройства и досадное чертыхание.

- Эге, - встрепенулся чёрт,- да тут целые залежи сумасшедших.

Там трудилась жена и соратница нашего сочинителя, распечатывая текст, набранный на компьютере. Она, как всегда, была в угаре и сам чёрт был ей не брат. Это задело за живое рогатого и он подбросил ещё одну больную тему нашему сочинителю, как охапку сухой соломы в горящую топку:

- Вот даёт! Пашет, как бульдозер...

- Вот даёт... - я опять был на своём коне.- Нет ей угомону. Раньше хоть поездки были, экскурсии. Какая Италия была, какая Испания! Всюду поспевали. Теперь уже два года, как не только Европы – свету божьего не видим. Ведь надо успеть и собрать материалы от авторов, поработать над ними до неузнаваемости, набрать всё на компьютере, посражаться с дизайнером газеты. Распечатки, правка, ошибки, правка, типография. И, наконец, вот он – свежий номер газеты и опять ошибки. И так каждый месяц, так каждый день.

Материалы, правка и ошибки.

Свежий номер – месяц мартобря.

Только сумасшедший может добровольно согласиться на эту жизнь Да и кто в здравом уме и рассудке будет целенаправленно наживать себе врагов? Известно кто. Стоило мне возомнить себя Гоголем -–имя их стало легион.

«Боже мой! Пропал я, пропал совсем».

- А билеты, билеты... - подзуживает чёрт.

- А-а-а... - как ошпаренный, взвиваюсь я. - Ты хоть подумала во что это нам влетит? Твой концерт. Кто пойдёт на неё?.

- Пойдут. На еврейские песни пойдут... - раздаётся из соседней комнаты.

-Даром? Пожалуйста! Она что – знаменитая певица? Пугачёва, Ротару? Тем более, что в этот день - концерт Пьехи.

- На Пьеху пойдёт другой контингент, - стойко обороняется она.

- Ну, раз контингент, то это меняет всё дело. С этого надо было и начинать, – несёт меня. – Твой «контингент флюхтлинг» ещё скажет своё слово.

- Он же и твой, - уточняет она.

- А неустойку он будет платить?

- Не боись... - успокаивает она этого «шаю», то есть меня. Чёрт не выдаст.

- О-о.. - кривлюсь я, как от зубной боли.

- Не боись... - подхватывает чёрт.- Чёрт не выдаст!.. Концерт Пьехи уже не состоится . Я позабочусь. И зал будет полным.

- А из комнат доносятся упрёки:

- Сумасшедший!

- Сумасшедшая!

 

- Не боись! - старается перекричать их чёрт. - Всё будет в порядке. У вас всегда будет хорошая погода и Новый Год в сентябре. Теперь я о вас позабочусь, господа евреи. Забудьте о своих гонениях и невзгодах. Отныне вы будете жить у меня, как у бога за пазухой. У меня всё-таки остались ещё кое-какие связи там наверху.

- А ты пиши, - адресует он мне. - Все писатели сумасшедшие. И себе жизнь укорачивают и другим от них жизни нет.

- Пишу, пишу, - строчу я.

«Теперь передо мной всё открыто. Теперь я вижу всё, как на ладони».

 

РАФ АЙЗЕНШТАДТ

-

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

а

 

 

 

 

д,