Глава…

Центр Медицинской Экспертизы был очень многопрофильным заведением. Здесь не только проводили различные экспертизы, но и занимались научной и исследовательской деятельностью. Все важные и не важные заключения проходили через стены этого здания.

Сергей Егорович сделал два добрых дела одно для Лены, другое лично для себя. Во-первых, он помог бедной девушке избежать ненадолго гнева родителей, а во-вторых, возбудил уголовное дело против Салахутдинова Егора Альбертовича, которого обвинял в похищение и изнасиловании несовершеннолетней девушки. Для этого ему необходимо было заключение экспертов, что Лена больше не является девственницей, и лишилась ее не раньше не позже, как три месяца и уйма доказательств того, что она осталась с ним не по своей воле. Следователь Коростылев знал, что все это не так, но слишком много было поставлено на карту : и его собственная карьера, и репутация академика Романова, и вообще это было удобно всем, даже статистике раскрытия преступлений.

.Когда Лена открыла глаза, она увидела, как над ней склонялась, стояла та женщина, которой Сергей Егорович ее оставил. В руках она, по-прежнему, держала ту же черную папку. Она поставила маленький стульчик перед Леной, взгромоздилась на него, поправила на носу квадратные миниатюрные очки и тихонько заговорила.

-Сергей Егорович, попросил меня полностью обследовать Вас, вы очень плохо выглядите. Женщина взяла Лену за руку, отсчитывая удары пульса. Лена и вправду выглядела неважно. Ее лицо было очень бледным, круги под глазами и странный больной взгляд, наводили на подозрения разного рода.

-Я всю жизнь работаю в этом центре, продолжала женщина и диагноз могу поставить с первого взгляда. Но, увы, всему нужно подтверждение, сдадите анализы и зайдете ко мне в кабинет, когда они будут готовы. Она задала еще несколько формальных вопросов, объяснила, как ориентироваться в здании, чтобы не заблудиться и удалилась.

Лену отвели в процедурный кабинет, где взяли все, что посчитали нужным. Через тридцать минут, все будет готово, сказал веселый мужчина и кокетливо подмигнул пациентке. Добрячок, лет сорока пяти, деловито стучал пробирками, напевая что-то забавное. Он вел себя с новой пациенткой, так, как будто они были старыми друзьями.

-Давайте посмотрим, что у нас тут, а тут, все время повторял он когда, переставал напевать. Он напоминал ей веселого Карлсона, она даже на время забыла о своих проблемах, удивляясь фокусам забавного шутника.

Когда все было готово, он добродушно пожал Лене руку.

-Я без анализов могу вас обрадовать, у вас будет девочка, потом можете проверить. Я еще не разу не ошибся. Он гордо поднял палец, как бы подтверждая свои слова.

-Что, значит, у меня будет девочка, - Лена села на краешек стула, с которого только что встала.

Доктор немного опешил, и удивленно спросил, -А вы разве не беременны?

-До сегодняшнего дня не собиралась,- она подумала, что доктор шутит, и засмеялась.

-Милая девушка, если вы сомневаетесь в этом, то делаете это совершенно напрасно,- ей показалось, что он немного обиделся, и Лена не стала больше спорить.

Ровно через тридцать минут, как и обещал доктор анализы были готовы, и подтверждали очевидное на сто процентов. Лена еще не знала об этом, она сидела в кабинете большой женщины, которую звали Агния Львовна.

Агния Львовна вплыла в кабинет, качая бедрами, и водрузилась на кресло, стоявшее у рабочего стола. Она положила на него стопку коротеньких бумажек, и принялась со всей присущей ей скрупулезностью изучать их.

-Вот, как значит,- она причмокивала полными губами, изрекая лишь отдельные ничего не значащие фразы. Когда она закончила, то обратила внимание на свою пациентку, которая все это время не сводила с нее глаз.

- Скажите мне, голубушка, что вы собираетесь делать.

Вопрос показался Лене настолько широким по своему смыслу, что она не вполне поняла, о чем ее спрашивают.

Лена в растерянности пожала плечами. Агния Львовна, привыкшая задавать конкретные вопросы и получать конкретные ответы, взбеленилась. Она приподняла очки, приготовившись читать длинную нотацию, что было не в ее характере. Чаще всего ей было совершенно все равно, она ставила диагнозы и отпускала пациентов на все четыре стороны. Но так как Сергей Егорович слезно просил позаботиться о бедной девушке, которая ко всему прочему еще и оказалась беременна, заставило принять воспитательные меры.

-Я вам могу сказать только одно, все ваши анализы говорят, что вы беременна.

Четко проговаривала Агния Львовна каждое слово, не отрывая глаз от бумажек лежавших перед ней.

Лена закрыла глаза и попыталась, сосредоточится на том, что дальше говорила ей Агния Львовна, но ничего не получалось. Голос казался далеким, далеким, она почти не слышала слов. Странное чувство непреодолимого сна овладело Леной, и она медленно сползла по спинке стула на пол, так и не дав возмущенной женщине договорить.

Какие фокусы не выкидывает с нами судьба, дарит то, что в данный момент нам не надо, и забирает самое ценное и дорогое. Три месяца, как один день промчались над головой, оставляя за собой далекое необратимое детство. Сколько было планов, сколько надежд теплилось в душе юной феи. Теперь все они оборваны, позади остался свет, а в будущем была неизвестность. Всегда мечтая иметь детей, Лена не хотела иметь этого ребенка. Ей казалось это чудовищной ошибкой. Она твердо решила избавиться от ребенка и не думать о нем. Днем ее намерения были тверды, а с наступлением ночи ее охватывало жуткое состояние одиночества, ей казалось, что нет у нее никого роднее, кроме этого ребенка. Она была совсем одна. Сергей Егорович настойчиво попросил ее родных не беспокоить Лену, пока она будет находиться в центре, чтобы наиболее точно оценить состояние пострадавшей. Он как и предполагал, выдвинул свою выгодную всем версию случившегося. Счастливые родители, обрадованные тем, что их дочь наконец-то нашлась, согласились подождать неделю, а то и больше.

-Лишь бы все было хорошо. Мы обязательно накажем этого мерзавца,- твердил теперь уже академик Романов.

Целая неделя была на то, чтобы приготовиться к приезду дочери, сделать все, так как она любит. Сергей Егорович не стал вдаваться в подробности и рассказывать все обстоятельства этого странного дела. Так что родители находились под давлением той информации, какую хотели услышать, жаждая справедливой мести обидчику своей дочери.

Прошла неделя долгих терзаний, пока не обрушилось на Лену то обстоятельство, что ничего уже нельзя было сделать, слишком поздно. Так сказала ей Агния Львовна, недовольно качая головой.

Как трудно разобраться в человеческой душе, «Чего же она хочет, и хочет ли вообще». Все это время, после того как Лена рассталась с Егором, она не думала о нем. Как будто и не было такого человека, как будто стерлось в ее памяти то обстоятельство, что она хоть и не любила его, но все же была к нему привязана. И вот теперь сидя на кровати, одна одинешенька в пустой палате, она вспомнила о том, что где-то есть человек, который, наверное, ее любит. За все это время он не дал о себе знать, не прислал не единой весточки. Разве, не значат для него ничего три месяца проведенные с ней под одной крышей, разве забыл он, на что она пошла ради него, об этом думала Лена, даже не осознав того, что она также как Егор, забыла о нем, или не хотела вспоминать.

Пошла вторая неделя пребывания Лены в заведении вышеупомянутого типа. Коростылев приезжал каждый день привозил еду, фрукты и все, что было необходимо девушке. Они очень подружились, часами беседовали в холе, смеялись, шутили. Сережа, так начала думать про него Лена, оказался редкостным юмористом. Он знал несметное количество вполне приличных анекдотов, и на каждый случай приберегал парочку, для поднятия разговора. После непродолжительного недельного общения, само собой выяснилось, что Лена и Сергей имеют много общего. Он мог поддержать любую тему, она умела внимательно слушать, глядя в глаза, впитывая каждое слово. Лена чувствовала, что нравится Сергею, но как чуму, отгоняла прочь эту мысль. Уж очень много за последнее время с ней случилось, очень много она наделала ошибок. «Пора остановится, решил вагончик, когда спускался с горы»

Сергей Егорович, продолжал навещать девушку, пытаясь завести дружбу. Его грызли различные чувства, которые перехлестывали друг друга. Можно сказать, он стоял на распутье. Когда он, при вышеупомянутых обстоятельствах познакомился с Леной, ему было совершенно все равно. Его главной задачей было довести дело до конца и сдать достойно. Лена ему совершенно не понравилась. Он никогда не был женат. Его пытались знакомить, но все было напрасно. Он подсознательно сам того, не желая, искал недостатки в тех, с кем знакомился и заводил серьезные отношения.

-У этой слишком тонкие губы, они все время недовольно кривятся. Наверняка она ужасно вредная и будет ворчать по каждому поводу. То ему казалось, что у девушки слишком писклявый голос, и такого он точно не выдержит больше двух дней, то глаза какие-то глупые, хотя и красивые, то ему вдруг не нравились руки, полные пальцы напоминали сардельки, и этот факт казался ему весьма неприличным. И так далее, и так далее. Это не было навящевой идеей, он вполне нормально общался с женщинами, но лишь до той поры, пока очередная пассия не начинала претендовать на место супруги, и вот тогда он и не мог допустить мысли, что каждое утро он будет видеть одно и то же лицо, обнаружившее в себе кучу недостатков

Худенькая с короткой стрижкой, нелепо одетая она была совершенно не в его вкусе. Постепенно безразличие сменилось на жалость, и Сергея Егоровича посетила мысль о том, что если он будет принимать так близко к сердцу все порученные ему дела, то просто-напросто «сгорит на работе». Его девиз не смешивать работу и личную жизнь, постепенно смещался с дистанции, нарушая границы. Он чувствовал, как все больше и больше привязывается к бедной девушке, уверяя себя в том, что это просто шаг милосердия. Каждой минутой Сергей Егорович наслаждался, как последней, с грустью думая о том, что больше не будет повода повидаться с Леной, больше не увидит он серьезных, понимающих глаз, не услышит этого заразительного смеха. Вот, как бывает, они духовно наслаждались друг другом, думая, что опять совершают ошибку, между тем как не совершали ничего дурного. Медленно приближался день, когда Лене нужно было уходить из центра, возвращаться домой.

Сергей Егорович спокойно, воспринял новость о беременности Лены, как будто уже давно знал это. Их отношения ничуть не испортились, даже наоборот. Он уверял ее, как она будет не права, если лишит жизни этого ребенка. У него появился повод, еще больше заботится о ней. Они гуляли по заснеженным тропинкам парка, заходили в магазины детской одежды, и Сергей намеренно обращал внимание Лены, на те или иные вещи.

-Посмотри, какие славные пинетки,- говорил он ей, какое розовое чудо.

И все в таком духе.

Она тайно наслаждалась его обществом, мысленно отодвигая день отъезда из центра. Как ей будет не хватать его советов, его улыбки. Мысль о доме стала еще ненавистней, о Егоре она старалась не думать. В трудную минуту он бросил ее, забыл, сбежал. Она могла только догадываться, что произошло с ним, не смея спрашивать об этом Сергея, так она теперь все чаще его называла.

 

 

 

Глава 7

Почувствовав мощный удар, по правой половине лица Егор отлетел к противоположной стене, ударился головой и на мгновение потерял сознание. Когда он очнулся, в квартире уже никого не было, в открытую настежь дверь, дул холодный ветер. По шее текло что-то мокрое и горячее. Он дотронулся рукой до головы, обнаружив, что из раны течет кровь. Егор вскочил и принялся бегать по комнатам, судорожно ища бинты и вату, которых у них никогда не было. Место под глазом, куда был нанесен удар, опухло и покраснело в ожидании синяка. Он принялся рассматривать себя в зеркало, думая о том, что внешний вид его испорчен, и появится в рекламном агентстве в первый день работы с таким лицом, будет очень неудобно.

-Ах, ты чёрт!- он подумал о том, что следователь забрал Лену, и теперь держись неприятностей.

-Что же теперь будет, что же теперь будет,- твердил Егор вполголоса одну и ту же фразу, судорожно ища то чем можно обвязать голову.

Сердце его бешено колотилось, упорно не желая давать ответ на поставленный вопрос. Где-то в глубине он уже давно принял решение, которое ему совсем не нравилось, казалось низким и позорным. Прорабатывая различные варианты, Егор сам того, не замечая, инстинктивно собирал вещи. Он вернулся к своему позорному решению и дороги назад уже не видел.

-Надо, бежать! – это было то первое, что пришло ему в голову. Бежать, значит доказать свою вину.

- А если разобраться, в чем он виноват. И будут ли его спрашивать, как обстояло дело. Что ожидает его, если он останется в городе. Он хотел вернуться ненадолго в родительский дом, пока все не уляжется, но гордость мешала совершить и этот поступок.

Он несколько раз выглянул в окно, пытаясь проверить, не поджидают ли его на улице. Но улица была пуста. Вытащив спортивную сумку из- под кровати, он начал беспорядочно запихивать туда вещи, какие попадались ему под руку. Одевшись второпях, он как можно ниже надвинул на глаза шапку, накинул на голову капюшон от куртки и отправился в никуда.

Он предательски оглядывался, быстро шагая по пустынной улице. Транспорт еще не ходил и Егор, петляя дворами, решил самостоятельно добраться до вокзала.

-Все же лучше, хоть какое-то решение, чем никакое - думал Егор.

Он ужасно боялся тюрьмы, одна мысль об этом заведении приводила его в ужас. Являясь натурой творческой и эмоциональной, Егор в красках представлял себе прелести жизни, а если же это были неприятности, то краски сгущались до такой степени, что Егору становилось не по себе. Он больше не думал о Лене как о своей маленькой фее, скорее теперь она представлялась ему Павликом Морозовым. Егор думал о том, что она скажет и чего не скажет.

- А если она напугается и обвинит во всем меня?

Егор не считал себя виновным, даже наоборот. Теперь ему казалось, что какие-то жуткие обстоятельства привели ее к нему, что жуткое недоразумение случилось с ними. Когда он дошел до вокзала, было уже около восьми. Стараясь не привлекать внимания, он купил билет до соседнего Конаково, на перекладных электричках он заметет следы и устроится в соседнем городе, ничуть не хуже, так он решил.

Он вел себя очень нервно, все время шарахался от проходящих мимо людей. За те три часа, которые он находился в бегах, его нервы так расшатались, что Егор вздрагивал от каждого звука. Он хотел поскорее сесть в электричку, которая ненамного задерживалась, как это обычно бывает. Но Егору, то обстоятельство казалось очень подозрительным, он постоянно курил, стучал ногой по урне с мусором, как будто она одна была во всем виновата.

Когда он, наконец, сел в сонный вагон нервы его немного успокоились. Под стук колес он глубоко задумался о том, что будет делать дальше. За окном замелькали бескрайние занесенные снегом поля, голые деревья, покрытые инеем, склонялись как по команде в одну сторону. Голое небо сияло белым полотном, луна уже исчезла, а солнце еще не успело встать. Мрачной казалась ему эта зимняя картина, такой же, как и его будущая жизнь. Он с осторожностью разглядывал людей сидящих напротив, развернув перед собой газету и стараясь казаться как можно менее заметным. Люди занимались своими делами: кто-то ел, кто-то играл в карты, читал так же как он газеты. Студенты, расположившиеся напротив, шумно обсуждали последний матч, сыгранный Авангардом, который упорными трудами шел к золотой медали. Видимо оказавшись болельщиками разных команд, они горячо спорили. Когда спор начал накалятся и переходить рамки приличия, то Егор подумал, что, пожалуй, пахнет дракой, и поспешил сесть в конец вагона, где было не так много людей. Он присел на пустую скамейку напротив двух мужчин, которые разговаривали вполголоса. Когда они увидели, что к ним подсел мужчина, заговорили еще тише. Егор заметил, что разговор шел очень серьезный. И так как был, по натуре своей, очень любопытный, напряг слух, делая вид, что его совершенно не интересует, о чем они там шепчутся. Шепот переплетался с непонятным для Егора разговорным сленгом, из-за чего некоторые слова он не мог разобрать. Но очень скоро суть ему стала ясна.

-Сколько раз я тебе говорил, - сердито шептал седовласый мужчина, похожий на кавказца своему молодому спутнику. Найди человека с руками, пусть он все сделает в шоколаде. С нашими липами до первого поста,- он с опаской огляделся, внимательно наблюдая за мирно сидящими пассажирами.

Его нос с горбинкой, тонкие искривленные губы и маленькие прищуренные глаза, выдавали человека, по-видимому, жесткого, прошедшего все трудности жизни. На вид ему было лет шестьдесят, длинная борода и седые волосы делали его таким. Егор приметил, что кожа у него была не по возрасту свежа и светилась здоровым блеском. На руках не было морщин, как это обычно бывает у людей преклонного возраста.

-Гдэ, я тэбэ его найду, нарисую, что, ли?

Его спутник совсем еще молодой, лет шестнадцати, говорил с очень сильным акцентом. На его смуглом лице было столько напускной серьезности, что Егору даже стало смешно. Его лопоухие уши забавно торчали, совсем еще по - детски, не как, не сочетаясь с грозным, можно даже сказать злым лицом.

Когда он заговорил, Егор почувствовал, что-то страшное в его голосе, до ужаса пугающее. В совсем еще юном теле уже жила душа убийцы. Егор не знал этого, но природное чутье не отказало ему, и он подумал о том, что надо бы поскорее пересесть на другое место. Что он и собирался сделать на другой станции, смешаться с толпой, чтобы не был так заметен его уход.

 

Егор так отвлекся, что не заметил, как с нескрываемым любопытством разглядывал старца, тот поднял на него тяжелый взгляд и прошипел, подобно ужу.

-Мужик, здесь тебе, чо, Цирк.

Мужчине явно не нравилось, что его так пристально разглядывали. И он, не долго думая, высказал свое возмущение, поднимая вверх руку. Егор смутился и побледнел, ему было несколько неудобно за свое поведение. Он в растерянности глупо улыбался и походил на дурачка, только что свалившегося с неба.

- Мужик, вали отсюда, снова зашипел молодой старец, с нескрываемым раздражением.

Егор уже собирался встать и уйти от греха подальше, но неожиданно друг молодого старца схватил его за руку мертвой хваткой, подтягивая и наклоняя ближе к своему лицу.

-Он мнэ нравится, Махмуд,- обратился он к молодому старцу, продолжая держать Егора за руку. Они заговорили на непонятном Егору языке, он даже не мог точно определить, кто они были по национальности, с математической точностью определяя их призвание и образ жизни. Он смотрел на их лица, ожесточенные и зверские и ему становилось страшно; что сделают они с ним, разрежут на кусочки или заставят работать как раба?

Егор думал о том, что может быть ему сейчас и не хватает для написания картин именно остроты ощущений, если любовь не дала ему вдохновения, то может……….Он побоялся течения своих мыслей и решил, что если судьба свела его с этими людьми, значит так нужно. Бежать он не видел смысла, все равно он видимо также как они скрывался, и обратится за помощью, ему было не к кому. Егор попытался сделать дружелюбное выражение лица, но из-за страха овладевшего им оно получилось заискивающим. Он дал знать, что не против пообщаться и на ближайшей станции троица вышла.

В городе шел снег, а за городом бушевала настоящая стихия, совсем не свойственная Декабрю. Метель, не имевшая препятствий, заметала все на своем пути. Кружила в белом танце, то в одну, то в другую сторону. Они вышли на небольшой железнодорожной станции, со смешным названием.

Это был лишь остановочный пункт, где до ближайших деревень, было около пяти километров. Они долго шли, сопротивляясь встречному ветру. Алик, так называл молодой старец Махмуд, своего друга, следовал впереди, указывая дорогу. Егор шел вторым, чувствуя как ему в спину, тяжело дышит старец Махмуд. Они хорошо ориентировались в местности, шли только лесом, все время молчали и не говорили даже на родном языке. Егор очень устал и замерз, его одежда не очень подходила для такого рода путешествий. Ботинки уже давно были полны снега, варежек у Егора не было, да и шарфа впрочем, тоже. Он чувствовал как руки и ноги его немеют, лицо и волосы покрылись инеем.

Он резко остановился, решившись нарушить двухчасовое молчание.

- Я больше не могу, - простонал он, падая в сугроб на спину.

Такое неожиданное странное проявление мужской слабости озадачило его спутников. Алик и Махмуд удивленно посмотрели на него. На их лицах не было и тени усталости, как будто они все время, проведенное на ветру и морозе, отдыхали.

-Ничего, - прохрипел Махмуд, поживешь у нас, натаскаешься. Он отдал свой мешок Алику, взвалил Егора на спину и путники отправились дальше. Неизмеримая сила чувствовалась в этом большом человеке. Он мог свернуть горы, быть спортсменом, силачом, кем угодно. Но огромная энергия и сила, не имевшая вектора, нашла его в несколько другом занятии, не имевшая ничего общего с добром. Махмуда очень уважали в том месте, куда они шли.

Необычайная сила и выносливость сочеталась с необычайной добротой. Он был, кем-то вроде вождя племени. Рассудительный и справедливый, несмотря на то, что был еще, достаточно молод. Махмуд жил по своим законам не признавая ничего другого;

-Как подскажет мне сердце и совесть, так я и поступлю, часто говорил он. Его внутренняя сила духа, заставляла быть человечным даже отпетого Алика и всех других отморозков, живших в лагере. Они прошли около пятнадцати километров, прежде чем оказались у высокого ледяного забора.

Лагерь располагался в сосновом дремучем лесу. Все постройки находившиеся там, тщательно маскировались. Летом маленькие хибарки тщательно закладывались ветками, засыпались листвой, вокруг лагеря искусственно образовывали непроходимую чащу.

Зимой домики обкладывались снегом, вокруг лагеря сам по себе вырастал снежный забор. И хотя в этом не было смысла, ближайшая деревня находилась примерно в пятнадцати километров от лагеря, его обитатели старались быть как менее заметными. Это был лагерь, состоявший из десяти домиков, в которых проживали примерно около двадцати человек. В лагере был четко установленный порядок, который нигде не был записан, и установился сам собой. Население его представляли мужчины, начиная с четырнадцати лет и до самого преклонного возраста, преимущественно мусульмане, но были и русские. Была среди них и женщина, довольно молодая и, по- восточному красивая. Она готовила еду, стирала и занималась всем тем, что от нее требовалось. Как в последствии узнал Егор, это была дочь одного из обитателей лагеря. Отец, натворивший много дел, в мирской жизни, не смог оставить одну дочь, и вынужден был взять ее с собой в лагерь. Егор ни как не мог определить, чем занимаются эти люди, куда ходят. Первое время он лишь наблюдал со стороны за жизнью в лагере. К нему относились достаточно дружелюбно, его не заставляли работать. Егор свободно передвигался по лагерю, выполнял различные поручения. Его одевали, кормили, ничего не прося взамен. Эти люди не казались ему уже такими страшными, как он думал. С некоторыми можно было поговорить, с кем-то пошутить. Егор чувствовал себя свободным, как никогда.

-Вот, она свобода, о которой он всю жизнь мечтал. Игра без правил.

Он, как и все эти люди, находившиеся рядом с ним, делал вызов обществу. Они не принимали законов общества, у многих не было паспортов. Егору тоже предложили избавиться от документа.

-Так проще,- сказал ему Алик, ты будешь свободен. Егор с радостью совершил ритуальный жест уничтожения документа, сам, бросив его в огонь. Он покончил с прошлым, которое его угнетало, приставляло к стене своими рамками. Егору дали новое имя – Шаулинь, ему оно очень понравилось, своей оригинальностью, он поспешил забыть старое.

Единственное, чего он не мог понять, как все эти здоровые дышащие жизнью мужчины, обходились без женщин. Шаулинь иногда думал о своей фее, но лишь потому, что ему не хватало женщины. Иногда его охватывало чувство ненависти к себе. Он ненавидел себя за то, что так бессовестно бросил Лену. По истечению времени ему все чаще и чаще хотелось ее увидеть. Иногда она снилась ему, в странных белых одеждах. Шаулинь никак не мог прийти к одному решению, что ему больше необходимо личная всепоглощающая свобода или женщина. И как самый типичный циник он решил, что лучшим вариантом будет совместить, приятное с полезным.

После двух недель пребывания в Лагере, Махмуд неожиданно для Шаулиня сделал заявление.

-Тебе было дано две недели, - Махмуд говорил четко и ясно. Если ты пожелаешь, Егор, можешь остаться, если хочешь уйти, уходи.

В его янтарных ясных глазах был вопрос, готов ли Егор к такой жизни, сможет ли он достойно принять эту новую жизнь. Махмуд был достаточно мудр и не первый раз принимал к себе «в стаю» человека.

-Если ты уйдешь сейчас, мы не убьем тебя, потом будет поздно. Ты почти ничего не знаешь о нашей жизни. Готов ли ты принять на себя все наши горести и делить с нами радости?

Эта речь напоминала Егору слово священника, перед вступлением в брак. Егор лишь поверхностно слушал, что говорил ему Махмуд. Его внимание все время отвлекал пес, выглядывающий одним глазом из будки. Он был лохматый, большой и все время рыл что-то у себя под носом. Егору показалось это очень забавным.

-Я всю жизнь мечтал оказаться в таком месте,- Егор не дал договорить наставнику.

Его лицо сияло, в глазах горел огонь. Он мыслить теперь не мог о другой жизни, даже не думая о том, какую цену ему придется заплатить за свою свободу.

Махмуд еще в лесу, когда они шли к лагерю, подумал о том. Что они ошиблись, взяв этого человека с собой. Он, как человек опытный, не чувствуя в Егоре мужской силы и духа, его терзали сомнения. Егор не выглядел на свои тридцать лет; его выхоленная кожа, длинные красивые пальцы рук с узкой ладонью, вьющиеся темные волосы - говорили о нежном мальчике, не способном к проявлению силы. И теперь, когда он остался, Махмуд понятия не имел, что будет делать этот человек, какую пользу приносить их маленькому обществу. Он даже готов был отпустить его живым обратно, что делал очень редко, но Егор совсем не желал уходить. Это обстоятельство дало Махмуду маленькую надежду, что может еще не все потеряно, и этот человек будет полезен, что будет в обратном случае, об этом Махмуд не хотел думать. Эти вопросы он предоставлял решать Алику, и еще двоим мужчинам, входившим в маленький совет.

Егор окончательно посилился в маленьком домике, деля его с русским Евгением.

Женька оказался на редкость болтливым, и поведал Егору о жизни лагеря, его порядках. Это был человек с уголовным прошлым, маленький коренастый, с коротко остриженными волосами и маленькими рыжими усиками, каким-то образом сумевший сбежать из тюрьмы и теперь скрывался, впрочем, также как Егор. Его тело было покрыто татуировками разного смысла и значения, о которых Егор даже не догадывался, принимая их как красивое украшение тела. На его груди был изображен волк, обнаживший острые клыки, этой татуировкой Женька гордился больше всего, при каждом свободном случае, обнажал свой накаченный торс. Он очень трепетно относился к своей внешности. Так как природа не дала ему красивого тела, приходилось постоянно работать над собой, избавляясь от ужасных, по его мнению, недостатков. Егору очень хотелось сделать нечто подобное, но страх перед иглой удерживали его от этого поступка.

Как–то случайно вечером, когда они мирно беседовали, Женька спросил у Егора, чем он занимался и кто по профессии, когда услышал ответ, открыл рот и подумал « Ведь это что они давно искали.

-Слушай, брат, так это очень хорошо,- маленькие, все время бегающие глаза Женьки сияли нездоровым блеском. Теперь мы заживем. - Пошли, пошли, - он манил его рукой в сторону дома Махмуда.

Когда они вошли, Махмуд сидел на полу, скрестив ноги, видимо думая о чем-то серьезном. Маскарадный костюм был давно снят, и на вид ему было лет сорок. Вокруг него сидели еще несколько мужчин, перешептываясь между собой. Комната, в которую Егор и его друг Женка вошли, была очень уютной, она начиналась сразу за входными дверями, не имея за собой коридора. Егор отметил, что в комнате совсем не было ненужных вещей, какие обычно валялись у него. Ни одежды развешенной на стульях или валявшейся на полу, впрочем, стульев тоже не было. Ни бумаг и ручек, ничего такого, что напоминало ему о прежней жизни.

Практически по всей ширине комнаты был расстелен ярко-красный узорный ковер, с белыми цветами. Посередине, стояло что-то вроде столика, очень низкое и квадратное. Сидящие вокруг стола мужчины, пили ароматный зеленый чай из больших пиал, пахло восточными сладостями. Махмуд наслаждался островком родины в чужой непонятной стране. Гостей пригласили к столу. Молодая девушка, которую он уже видел, низко наклоняя голову, вошла, забирая их верхнюю одежду, и так же покорно вышла, не проявляя ни малейшего интереса к посетителям. Егору было очень неудобно из-за своего высокого роста, располагаться на полу подобным образом. Он неуклюже сложил длинные ноги и расположился точно также как и все сидящие. Он знал уже почти всех в лагере, знал истории тех, кто сюда попал, но никто еще его не спрашивал о его жизни. Мужчины по одному начали задавать вопросы, получая вполне краткие и содержательные ответы. Махмуд все это время молчал, внимательно слушал и делал выводы. Егор знал, что если Махмуд узнает, что Егор каким-то образом замешан в деле, с изнасилованием, пусть даже это не так, то, не задумываясь, избавится от него. Он очень трепетно относился к слабому полу и строго настрого запретил обитателям лагеря трогать женщин и детей.

Обитатели лагеря никого и не трогали. Они жили вполне мирной жизнью. Многие из них в прошлом преступники и убийцы, они промышляли, кто, чем мог. Денег официальным путем никто из них заработать не мог, поэтому талант к чему небудь, неважно к чему, ценился очень высоко. Один из сидящих справа от Егора, русский по национальности, очень маленького роста, с маленькими серенькими глазками, был в прошлом фокусником. Он приносил больше всех денег в общественный бюджет, поэтому и входил в главнейший совет. Его так и прозвали Фокусом, он был, чуть ли не первым из поселенцев, поэтому все давно забыли, как его настоящее имя. Он первым протянул руку Егору в знак дружелюбия. Ему пришлось встать на ноги, чтобы поздороваться. Когда Егор подошел к Фокусу чтобы протянуть свою руку, ему пришлось низко нагнуться. Так как голова Фокуса была примерно на уровне его живота. Сидящие за столом мужчины громко заржали, схватившись за животы. Махмуд строго окинул сидящих взглядом и наступила тишина.

Другой, рядом сидящий по левую руку от Егора по имени Катала. Егор никак не мог определить его национальность, он играл в карты и был профессиональным картежником. Егор никак не мог запомнить его лицо, он все время менялся, красил волосы, делал со своей внешностью различные эксперименты. Его воспаленная кожа, уставшая от грима святилась нездоровым блеском. Его кудри торчали в разные стороны, как маленькие пружинки. Он равнодушно перетасовывал новенькую колоду, от которой сильно воняло типографской краской. И, наконец, третий сидящий, напротив рядом с Махмудом был, как ни банально сказано, гениальным компьютерщиком и программистом. Он был одет в национальный еврейский костюм отличного качества. Это была белая накрахмаленная с длинным рукавом рубашка, одетый сверху жилет, аккуратно застегнутый на все пуговицы, и маленькая шапочка на голове, название которой Егор не мог вспомнить. Он мастерски открывал сейфы, взламывал небольшие банковские счета, чтобы не сильно привлекать внимание, его звали Чеком. Собралась вполне приличная компания, Махмуд был их сердцем и совестью. Искал клиентов для работы, следил за порядком в лагере. Они все очень неплохо зарабатывали, их жены и дети жили очень далеко в разных странах, кто в штатах, кто в Лондоне.

Когда сидящие за столом кончили задавать интересующие их вопросы.

Махмуд поднял вверх руку, выставляя указательный палец, и произнес, когда наступила тишина

- Я хочу сказать присутствующим здесь, что с приходом этого человека, жизнь в нашем лагере изменится к лучшему…………………….

Махмуд замолчал, намеренно выдерживая паузу, после чего торжественно произнес, разливая по бокалам красное вино, которое принесла все та же девушка.

-Этот человек- художник.

Сидящие подняли высоко над головами бокалы, и выпили их содержимое залпом.

Егор и думать не мог, что так скоро приобретет авторитет в этом обществе. Он был несоизмеримо счастлив, осознавая, что теперь он может быть свободен и заниматься живописью.

Наверное, эти люди торгуют картинами, - подумал он с сомнением, так как за время своего пребывания в лагере, ему не попалось на глаза ни одно полотно.

Он допил бокал вина, поставил его на стол и с любопытством посмотрел на Махмуда, который уже давно допил свое вино и внимательно наблюдал за Егором.

Он многозначительно кивнул головой в сторону двери, и за столом осталось только трое: Фокус, Катала, и программист, остальные мирно удалились.

- Таки, нарисуешь сотню баксов, за месяц, или больше времени тебе нужно,- сразу обратился к нему программист.

Егор опешил от откровенной прямоты, он совсем не ожидал, что ему придется заниматься именно этим.

-Ты только рисуешь, а потом уже наше дело, свою долю получишь, таки не бойся, не обидим.

Программист встал из-за стола и направился в другую комнату, возвращаясь с листом белой бумаги.

- А, ну, нарисуй Фокуса, посмотрим, на что ты способен.

Карандаш быстро заходил по листу, выдавая первые внешние очертания Фокуса, через тридцать минут, копия живого Фокуса смотрела с белого листа на свой оригинал.

- Ладно, - деловито произнес программист, доставая из кармана шуршащие купюры,

- Давай теперь, ее родную. Он протянул сто долларов Егору, скажи что нужно, краски какие, кисти, ребята все достанут.- А это возьми,- он указал на купюру, зажатую в руке Егора, можешь считать это маленьким подарком.

Компания дружно встала и разошлась по своим делам. Егор по дороге домой, все время думал о том, как много с ним произошло за последние три месяца.

Сначала его сильно терзали сомнения, стоит ли заниматься этим грязным делом, потихоньку он успокоил себя тем, что ему не придется сбывать эти деньги, а рисовать закон никому не запрещает. Понемногу Егор уговорил себя, что все ни так страшно, и уже готов был приступить к своим обязанностям. Но Егор еще много не знал, решено было, постепенно вводить его в курс дела, и о многом умалчивалось.

Женька теперь не отставал от него ни на шаг. Он то и дело упрашивал нарисовать Егора, маленькую сотенку рублей. Но Махмуд строго на строго запретил Егору рисовать русские деньги, тем более такие мелкие. Игра была настроена на крупного зверя, и мелкие шалости не стоили того.

На следующий день Егору принесли русский стол со множеством ящиков, маленьких и больших в которых он обнаружил большое количество бланков паспортов, которые как он узнал, должен был заполнять, искусно подделывая подписи и рисуя печати. Таким образом, обитатели по поддельным паспортам путешествовали по миру, срывая очередной куш.

Женька еще больше полюбил своего соседа, присоединяясь к его тени, купаясь в его славе. Он выполнял мелкие поручения с важным видом, человека знающего свое дело. Егор поручал ему смешивать краски, научил некоторым тонкостям, которые знал сам. Женька оказался на редкость сообразительным и схватывал все на лету. Он с жадностью наблюдал, как Егор наносит штрихи карандашом, впитывал каждый жест, уловил хитрости и даже пытался рисовать, для первого раза очень даже неплохо. Махмуд был только рад исходу таких обстоятельств, но велел присматривать Егору за Женькой и не учить сразу всему, так как боялся, что последний может наделать глупостей.

Его опасения не были напрасными, Женька твердо настроился обучиться этому ремеслу и потихонечку зарабатывать себе на хлеб, по ночам пытаясь набрасывать пробные эскизы денежных купюр.

Егору пришлось вспомнить все то, чему учил его старый учитель. Все то, что он упорно не хотел принимать, считая за бредни старого маразматика. Днями и ночами он трудился, не зная ни сна, ни отдыха. И вот как они и договаривались, спустя месяц Егор принес новенькую стодолларовую купюру с номерами, которые каким-то образом вычислил программист.

Вся компания была в сборе. Фокус осторожно взял купюру в руки, пощупал и поднес к свету, разглядывая водяные знаки, понюхал и передал Катале. Катала, с изумленным видом посмотрел на чудо искусства и отдал программисту. Последним, взял Махмуд, многозначительно глядя на Егора, справедливо оценивая его работу.

-Не радуйтесь ребята, если аппарат не пропустит, значит, плохая работа.

Из комнаты Фокус вынес серое приспособление, похожее на счетную машинку для купюр, вставил туда купюру и нажал на кнопку. Аппарат зафыркал, засасывая купюру внутрь себя. Стоящая вокруг компания замерла в ожидании тревожного сигнала. Купюра прошла сквозь аппарат и вылезла с обратной стороны. Программист по-детски взвизгнул от восторга, обнимая Егора и с силой хлопая его по плечу.

-Вот, дает, ну художник.

Вся компания окружила Егора, дергая его за руки, лохматя волосы, щипая за все те места, куда можно было ущипнуть. И только Махмуд стоял в стороне, внимательно наблюдая за людьми, которые радовались как дети.

Осталось дело за высокочувствительным принтером, который с поразительной точностью скопирует все, что нарисовал Егор. И из одной поддельной бумажки появятся тысячи, которые Фокус с ловкостью сбудет в ближайших пунктах обмена валюты или у местных перекупщиков.

Этого они ждали давно, этот план прорабатывался долго и скрупулезно. Все было просчитано до мелочей, но никак не могли найти махинаторы художника, который даже за очень большие деньги согласится пойти на подобную авантюру.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава…

Прошло около четырех месяцев со дня приезда Егора в лагерь.

Егор был почти счастлив, все, что ему нужно было, он получил. Деньги и не малые теперь тысячами перекочевывали на открытый счет на его новое имя. В свободное от работы время он рисовал сюжеты из жизни Лагеря, они получались яркие и насыщенные. Вот что ему не хватало всю жизнь, остроты ощущений, которая теперь лилась через край. Прошла пора осуществить свой план, который он задумал давно, но слишком неопределенное было его положение, чтобы осуществить его.

Его мысли с постоянной периодичностью все время возвращались к Лене. Ее образ постоянно преследовал Егора. Другие мужчины уходили в город или в ближайшую деревню и там развлекались. Очень брезгливый к подобным вещам, Егор не мог позволить себе подобной слабости, и придерживался до последнего времени.

Симпатичная Лейла изредка бросала страстные взгляды в его сторону, когда была уверена, что за ними не смотрят. Однажды вечером она пришла к Егору. Из скромной мусульманской девушки вырвался дикий зверь, терзая Егора страстными ласками. По началу его забавляло, то, что Лейла так любвиабильна, и ему даже показалось, что он начал испытывать какие-то чувства, но впоследствии ему стало скучно и страстный секс, стал казаться ему просто дикостью, средневековым извращением. К тому же Лейла была неграмотна, совсем не знала жизнь. Она умела только готовить, шить и стирать - обычный набор для восточной женщины. Егору было скучно, он рад был поговорить с ней по душам, но, к сожалению, ее круг интересов был настолько узок, что сводился к одному утверждению.

-Что нравится тебе, то нравится и мне, часто повторяла Лейла.

За внешней красотой, густыми пышными волосами, пышной фигурой скрывалось, как казалось Егору, пустота. Но он ошибался, Егор просто не любил ее, пытаясь оправдать отсутствие чувств, надуманными недостатками.

Призрак Лены основательно поселился в его мозгу. Он даже спросил разрешения у Махмуда, поселится вместе с девушкой в лагере, на что тот дал добро.

-Нам нужны женщины, я не каждому позволю обзавестись такой роскошью, но тебе можно Шаулинь.

Махмуд не хотел терять курицу, несущую золотые яйца, тем более что они с каждым разом становились все крупнее и слаще. Егор стал настоящим профессионалом в своем деле. Купюры ничем не отличались от оригинала, и отличить настоящие деньги от поддельных, было практически невозможно. Если бы только знал Махмуд, что за спиной Шаулиня сидит настоящая обезьяна с гранатой, в виде Женьки, который не на минуту не спускал глаз с Егоровой руки, держащей карандаш. Он ловил каждый жест, каждый штрих, втайне от всех тренируясь.

-Еще немного и у меня получится, ворчал Женька, выдавливая линии на бумаге.

И у него получилось. Это была топорная работа, за которую похвалили бы только в школе. Глаз Женьки не был еще настолько чувствительным к микроскопическим деталям. Он с гордостью смотрел на сторублевую купюру, с нетерпением ожидая момента, когда можно будет сбегать в деревенский магазин, там, то уж никто и не подумает проверять. Он купит какую небудь мелочь, а на сдачу получит настоящие деньги. Вот это да!

Женьку не испугало расстояние в пятнадцать километров до ближайшей деревни, которое он преодолевал, чуть ли не каждый день, выполняя разные поручения.

Он галопом преодолел расстояния до железнодорожной станции, намереваясь перекусить, отдохнуть и отправиться дальше. До ближайшей деревни оставалось около пяти километров. Женька уселся на железный заборчик, отделяющий пути от полустанка и закурил, как вдруг услышал сообщение о приближающемся поезде.

Поезд не заставил себя долго ждать и минут через пять, попыхивая остановился на станции. Из вагонов на него глядели широкие загорелые лица с чрезвычайно узкими глазами. Они быстро разговаривали, перебивая друг друга. Женьке казалось, что они сидят друг у друга на головах, так их было много. Они трясли полотенцами, штанами, даже женским нижним бельем, высовывая все это прямо из окон вагона. Суета поднялась страшная. Из маленькой избушки, служившей вокзалом, вывалилась толпа женщин и мужчин. Их было так много, что ему показалось странным, как они все умещались в ветхой избушке. Они хватали вещи в суете, щупая, покупали то одно, то другое.

-Китайцы!- он с восторгом кинулся к вагону. Не успел еще Женька подумать, как ноги сами несли его. Он демонстративно держал сотню в руках, вызывая в глазах китайцев жадные взгляды.

-Он с довольным видом на лице приобрел расческу и полотенце, в которых, действительно нуждался. Получил драгоценную сдачу, настоящими купюрами и отправился в лагерь, так и не дойдя до деревни.

Ему не просто повезло, судьба давала шанс остановиться. Ничего не подозревающий китаец, еще долго ехал в поезде, и когда обнаружился подлог, он уж точно не мог вспомнить, где и кто давал ему подобные купюры, столько их было покупателей.

Женька вернулся домой довольный как никогда. Он пел тюремную песню, пританцовывая при этом, отбивая ногами чечетку. У Женьки всегда было хорошее настроение, но сегодня он был в ударе.

Егор, заметив необычно хорошее настроение Женьки, решил поинтересоваться.

-Ты что так радуешься, пади заработок сегодня распределяют. Распределением заработка ежемесячно занимался программист. В зависимости от того, кто, сколько принес в общий бюджет, тот столько и получал на свой личный счет. Женька пока ничего не принес в общий бюджет, несмотря на то, что он уже, около двух лет жил в лагере. Его, как и всех остальных одевали и кормили, но денег не давали. Женька не освоил никаких из ремесел. Ему хотелось делать что-то особенное, чего не делают другие, а воровать все могут, так он рассуждал.

Женька загадочно почесывал ухо, не зная, что ответить. Он схватился руками за перекладину, висевшую в проходе между коридором и комнатой и начал подтягиваться, пытаясь скрыть льющиеся наружу эмоции. Когда его мышцы на руках стали приятно побаливать, он опустился на пол, стирая подолом рубашки пот, капающий с лица.

Не дождавшись ответа, Егор подумал, что самое время предупредить Женьку, что он намеревается жить не один. Раз он в таком настроении.

Егор подошел к Женьке, и сел рядом. Женька продолжал что-то напевать, Егор подхватил куплет своим гремучим басом. Они допели до конца, а потом рассмеялись, у Егора совсем не было слуха.

- Друг, ты не обижайся, но тебе придется переехать. Я буду жить не один.

Егор уверенно поставил Женьку перед фактом, как будто это был давно решенный вопрос.

Чо, чо, чо,- лицо Женьки вытянулось как у удивленной кобылы.

Чо, значит, не один. Это Лейла тебя захомутала, он давно сгорал безответной любовью к восточной красавице.

Женька нервно захихикал, вскочил на ноги, начиная скидывать свои вещи в первый попавшийся пакет.

-От тебя я этого не ожидал, ты же знаешь, что я ее……………………….

Он запнулся об ножку дивана и растянулся на полу. Егор по дружески помог подняться, подхватывая его под руки. Женька всячески отпихивался не жилая разговаривать с предателем.

-Да послушай ты, не трогал я твою Лейлу, - соврал Егор, боясь потерять единственного друга. У меня девушка есть, там. Он многозначительно кивнул головой, подразумевая город. - Я ее люблю.

Женка вскочил на ноги, заключая в крепкие мужские объятия Егора, от чего у того свело все тело. Он слегка постукивал ему кулаком в грудь, снова выражая дружеский настрой.

Несмотря даже на такой исход дела Женька все равно не хотел уходить в другой дом. Тем более что все дома были заняты, ему придется строить новый собственный дом.

Его пугала не стройка, а то, что он не сможет брать у Егора краски и специальную бумагу, привезенную программистом, не сможет больше учиться, так как он это делал раньше. Сама перспектива расставания с Егором не входила в его планы. Но и остаться он тоже не мог, это было бы слишком подозрительным.

-Когда приедет твоя девушка, - надувшись, недовольно спросил Женька?

-Она не приедет, ее надо выкрасть! Не стесняясь выражений, ответил Егор.

-Поможешь?

-О господи, конечно, помогу!- снова проворчал Женька, выкладывая обратно вещи из пакета, только девушек я еще не крал.

В голове его созревал новый план. Он постарается затянуть все так, что за девушкой еще долго не придется ехать. А если Егор попросит помощи, то он, несомненно, поможет ему, сделав все с точностью до наоборот, так, что девушка останется в городе. У него то получится, он не сомневался.

Егор аккуратно сложил бумагу и краски в стол, закрыв на ключ, чего раньше никогда не делал и принялся расправлять кровать ко сну.

- Знаешь, у меня такое ощущение, что у меня начала пропадать бумага и краски.

Егор сказал это просто так, еще не совсем уверенный в своих словах, он поделился с другом подозрением, может, это ему показалось. Надо будет сказать завтра Махмуду, пусть проверит людей. С этими словами Егор бухнулся на койку и моментально заснул, оставляя Женьку в тревожном ожидании завтрашнего дня. В кармане его лежала новенькая сотня, недавно распечатанная, которую он завтра обязательно сбудет в деревне.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава…………..

На следующий день Женька проснулся рано. Ему хотелось уйти до того как лагерь встанет, чтобы не вдаваться в длительные объяснения. А когда он вернется, то обязательно что-нибудь придумает в свое оправдание.

Он встал, оделся, накинул легкую джинсовку на плечи и вышел. Теплый апрельский воздух приятно щекотал лицо. Женька спокойно миновал охрану, дежурившую каждую ночь, показывая жестами, что все в порядке, и он скоро вернется, вышел за пределы лагеря. Он намеренно двигался в направлении железнодорожной станции в надежде опять встретить торговый поезд. Он очень долго толкался на перроне в ожидании поезда, но все было напрасно. Тогда Женька решил идти в деревню, к двенадцати часам он уже обхаживал новый деревенский магазин в поисках не сильно дорогой, но необходимой вещи, которую следует купить. Как и в прошлый раз, он расплатился фальшивой купюрой в сто рублей, и получив сдачу моментально исчез.

В это время пока Женька обменивал фальшивые деньги на настоящие, в лагере устроили настоящую ревизию. Махмуд, недовольный обстоятельствами того, что стала пропадать бумага и краски, собрал всех на совет.

- Нашей жизни грозит опасность,- со всей серьезностью произнес он, обращаясь к собравшимся, на улице около его дома.

Если кто-то из вас пытается самостоятельно изготавливать деньги, остановитесь. Такая самодеятельность грозит не только тому, кто тайком подделывает деньги, но и всем нам. Если кто-то что-нибудь видел, расскажите сейчас, пока не поздно.

Люди переглядывались между собой, пытаясь вспомнить что-то особенное. Кто-то пожимал плечами, кто-то задумчиво прищуривался, глядя на рядом стоящего.

Мужчины молчали, понимая всю сложность ситуации. Ведь всем им грозила опасность, только вместе они могут существовать и кормить свои семьи.

Тишину нарушила Лейла, приближающаяся к дому Махмуда. Она степенно шла, как будто вымеряя каждый шаг. Ее крупная фигура плыла по воздуху, раскачивая массивными бедрами. Услышав приближающиеся шаги, мужчины обернулись. Лейла приблизилась к дому и встала на крыльцо рядом с Махмудом, она слышала все то о чем говорили. Свежий лесной апрельский ветер бережно разносил слова по воздуху, не теряя ни единого слова.

- Я знаю, кто это - громко сказала Лейла, звучным как труба голосом.

-Этого человека нет в лагере, он ушел.

Она немного помолчала, вглядываясь в лица слушавших ее людей, и добавила.

-Он ушел снова обменивать деньги!!!

Мужчины ахнули. Лейла не назвала имени, оно и так было теперь известно. Среди них не было только одного человека, который теперь по понятным всем причинам отсутствовал. Егору хотелось скрыться, убежать от глаз людей, которые теперь с подозрением смотрели на него.

- Не трогайте Шаулиня! - выкрикнул Махмуд, спускаясь с крыльца и загораживая его своим телом.

-Он ничего не знал, это он попросил меня разобраться.

Прекрасно зная своих людей, Махмуд принял меры к тому, чтобы за одним недоразумением не случилось другого. Он ценил Егора пока не как человека, но готов был видеть в нем нечто большее, чем доходную жилу. Егор оценил это, кивая в благодарность головой.

Судьба Женьки была предрешена. Махмуд дал строгие указания Алику и еще двум парням, что и в какой последовательности сделать. Когда все вопросы были решены, мужчины стали уже расходится, как вдруг Лейла взяла печального Егора за руку, который горевал за друга Женьку, и попросила мужчин остаться еще на несколько секунд. Егор немного встрепенулся, слишком откровенно вела себя его тайная любовница.

- Я слышала, что Шаулинь хочет жить со мной и теперь, когда нет к этому препятствий, мы поселимся вместе.

Лейла случайно подслушала разговор Егора и Махмуда, и полностью была уверена, что речь шла о ней, а о ком же еще. Ее глаза, темные как ночь, сияли восторженным блеском. Она так ждала этого момента. И не в силах себя сдержать решила сама объявить о помолвке.

Егор в оцепенении стоял на крыльце, дико улыбаясь и кивая головой, принимая повалившиеся на него со всех сторон поздравления.

Махмуд, только пожал плечами.

-Странные эти русские!

Еще вчера хотел жениться на другой, сегодня новая забава.

Тем лучше, Махмуд успокоился, теперь не нужно будет беспокоиться, что в лагере появиться новый человек, слишком неосторожен, он стал, в последнее время.

-Пусть Шаулинь поступает, как знает!- немного подумав, решительно провозгласил Махмуд. Его устраивал такой исход дела.

Поздравления с новой силой обрушились на молодых, в лагере давно не было праздника.

-Мы все сделаем, все сделаем сами,- кричали мужчины, перебивая друг - друга.

Егор пытался улыбаться, но эта улыбка походила скорее на волчий оскал. Это маленькое недоразумение, ставшее теперь публичным, с невероятной скоростью превращалось в какой-то коллапс. Обстоятельства сжимали Егора со всех сторон, не давая не только исправить странное положение, но даже вздохнуть. Он ужасно злился. Как удалось этой женщине, овладеть им. Лейла казалась ему коварной и лживой.

-Наверное, она все просчитала,- думал Егор с досадой. Не в силах больше сдерживать эмоции он отдернул ее крепкую руку, которая держала его под локоть, и пошел к своему дому.

Егор вошел в пустую комнату, без Женьки она показалась ему ужасным подвалом, свалился, как был в ботинках на кровать. Нужно было что-то делать. Егор успокоился, остыл, мысли медленно начали выстраиваться в ровные ряды, образовывая логические цепочки действий.

Как вдруг, бах, кто-то хлопнул дверью, цепь мыслей разлетелась как одуванчик, снова оставляя в голове отвратительную пустоту.

Егор не поднимая головы, лежал на кровати, уткнувшись носом в подушку. Знакомый до боли запах проник в комнату, выдавая свою хозяйку. Егор еще сильнее носом уткнулся в подушку, он не хотел сейчас ее видеть, кого угодно, только не ее.

Для него она теперь была коварной предательницей, долго и расчетливо строившей свои планы, хотя это было совсем не так.

Лейла тоже стала жертвой обстоятельств, и если бы не страсть подслушивать мужские разговоры, то все обернулось бы иначе. Узнай она теперь, что Егор не любит ее, она не стала бы настаивать, и принуждать его, но теперь, когда их отношения стали известны всем, обратного пути не было.

-Послушай, Егорушка!- она впервые назвала его ласково, от чего ему стало еще больнее.

-Когда мы назначим день свадьбы!- Лейла посчитала его состояние просто усталостью и спокойно продолжала. Надо сшить платье, выбрать место и время и мечеть, последнее она сказала с таким спокойствием, как будто Егор уже давно принял ее веру.

-Какое платье, какая мечеть?- Егор вскочил с кровати, впиваясь своими разъяренными глазами в ее, ничего не понимающие.

С чего ты взяла, что я хочу на тебе жениться? – он оттолкнул ее от себя резким движением руки, выказывая явное недовольство.

-Егор, не шути так,- Лейла еще не совсем поняла всю серьезность ситуации. Она снова приблизилась к Егору. Это был уже не тот человек, которого она любила. Страшный взлохмаченный, злой он походил на чудовище. Лейла внимательно посмотрела ему в лицо, пытаясь понять, что могло случиться.

-Зачем, ты тогда?- ее речь оборвалась, заглушенная слезами. Лейла упала на колени перед стоявшим на вытяжку Егором и застонала.

-Зачем, ты спрашивал разрешения у Махмуда, чтобы жить со мной? -она всхлипывала, вытирала рукавом нос и снова гудела.

-Зачем хочешь жить со мной, а потом не хочешь?- она продолжала стоять на коленях, обнимая руками его ноги. Егор неудобно чувствовал себя. Он нагнулся, поднял Лейлу за руки и поставил перед собой. Злость прошла, осталась жалость. Он припоминал лишь один разговор с Махмудом, и он касался Лены. Ситуация начала проясняться. Лейла тоже немного успокоилась, и когда, наконец, они присели на краешек кровати, Егор собрал весь разум в кучу, взял Лейлу за руки и изрек.

-Прости, что использовал тебя. Возможно то, что я сейчас скажу, сделает тебе очень больно. Но у нас нет другого выхода. Мы запутались.

Егор сглотнул слюну и продолжил.

-Я пытался забыть одну девушку, думал что смогу, но ничего не получается.

При этих словах Лейла выдернула руки из его ладоней, предпочитая, теперь находится в стороне.

-Я говорил с Махмудом не о тебе, а о ней. Ты слишком поспешила с выводами! Егор медленно встал и отошел к окну, опасаясь гнева восточной женщины.

Лейла сидела не шевелясь, ее взгляд был направлен в одну точку.

-Тебя любил Евгений, очень,- прибавил Егор, чтобы как-то смягчить нанесенную ей боль. Реакции не последовало, только небрежно повела Лейла бровью. Для нее это был не секрет.

- Если бы я знала, что ты………………Лейла запнулась, слово не любишь, не поворачивалось на языке.

-Я бы не когда не стала с тобой жить, но теперь, когда все знают. И отец. Лейла снова зарыдала.

Слишком горькой была обида, слишком запутанным оказалось недоразумение двух по сути чужих людей. Теперь они оба хотели чтобы, все поскорее закончилось. Разорвать раз и навсегда глупые отношения было их обоюдной целью.

-Что будем делать?- Егор поймал схожий со своим настрой Лейлы, как ни когда теперь он понимал ее желания и читал ее мысли.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава………..

Лена медленно шла по пустынному городскому парку. Все происходившее с ней за последние семь месяцев, казалось ночным кошмаром, от которого она не могла очнуться. Отношения с родителями никак не могли войти в привычное русло. После того как все обстоятельства этого странного дела стали известны, отца хватил сердечный приступ. Он долгое время провел в клинике, опыты были приостановлены, а местные газеты пестрили заголовками о том, что дочь знаменитого физика ведет распутный образ жизни, который и привел знаменитого светилу к инфаркту. Ее жизнь стала невыносима.

Ее сторонились соседи, позабыли подруги, по мере того как округлялся живот, эти обстоятельства усугубились еще сильнее.

Сергей Егорович, как мог, помогал своей подопечной, пока родители не дали понять, что не желают больше видеть его, и что отношения его с их дочерью, переходят рамки дозволенного. Сергей не стал настаивать и раздражать и без того нервных родителей, ограничиваясь теперь телефонными звонками. Но и это показалось им из ряда вон выходящим. Лена и Сергей потеряли связь, уже не в силах поддерживать отношения. Всепоглощающий контроль давил на нее со всех сторон. Ее желание устроится на работу и вернуться в институт было на корне обрезано. Телефон, как доблестный стражник охраняла мать, опасаясь, что ужас по имени Егор Салахутдинов может вернуться в любую минуту.

Теперь она снова покинула родной дом, совершенно не представляя, что ждет ее дальше. С небольшой суммой денег в кармане, выданной ей под строгий отчет на покупку продуктов, не спеша двигалась она по пустынной аллее, обдумывая свой очередной сумасбродный поступок. Если бы можно было все вернуть, то она поступила бы также, ни изменив ни малейшей детали. Ее не пугало прошлое, будущее- для нее было неизбежной действительностью и неотвратимым обстоятельством прошлых ошибок.

Устав от продолжительной ходьбы Лена присела на скамейку, едва вытаявшую из- под грязного снега. Ноги отекли, в животе беспокойно ворочалось чужое ей существо. Иногда она любила его, чаще ненавидела, в общем, просто жалела. При других обстоятельствах «Он» несомненно, был бы любим и оберегаем, но материнские чувства заглушали чувства обиды и беспомощности. На протяжении своего существования он бесконечно мучил ее: то приступами тошноты, то головокружениями, а теперь и настойчивым постукиванием, приносящим ей боль.

Тишина, свежий весенний воздух успокаивали натянутые нервы. Неподалеку журчала вода. Это первые ручейки стекали в подтаявшее озеро, находившее неподалеку от того места, где она так уютно устроилась. Стук внутри постепенно успокоился, как будто тот, кто его издавал был весьма доволен. Лена смотрела на голубое небо, глубоко вдыхая свежий воздух. Лучики весеннего солнца ласково грели ее измученное тело. Лена наклонилась, с трудом дотянулась до земли, поднимая с нее остатки прошлогоднего снега. Ей ужасно хотелось пить, но грязный оставшийся снег на руке не годился даже чтобы смочить губы. Она стряхнула грязные остатки снега с ладони, встала и направилась в глубь парка, в ту сторону, где шумела вода.

Озеро было совсем небольшое, но чистое. Посещавшие этот парк люди редко заходили так далеко, поэтому оно сохранило свою первозданную красоту. Лена взошла на деревянный мостик, который соединял один берег озера с противоположным, несмотря на то, что его можно было обойти пешком за несколько минут. Дойдя до середины моста, она остановилась, пытаясь вглядеться в свое отражение на воде.

Наклоняясь ниже, чтобы рассмотреть себя,- Лена подумала, что стоит ей перегнуться чуть сильнее, и она упадет. Эта мысль крепко засела у нее в мозгу, приковывая ее к перилам моста. Она чувствовала, как скрепят под тяжестью ее тела деревянные перекладины, и все равно продолжала давить на них. Как осуждала она раньше тех, кто делал то, что делает она сейчас сама. Еще минуту назад она даже не думала о смерти, а теперь без оглядки готова броситься в ледяную пропасть.

Сняв с шеи серебряный крестик, подаренный отцом, она поцеловала его и положила на краешек перил. Крест заблестел, переливаясь божественным светом в лучах солнца, слепя глаза. Лена закрыла глаза руками и шагнула, с новой силой надавливая на расшатанные перила. Раздался треск, и Лена почувствовала, как холодная вода обожгла ее тело, обнимая и давя своей безжалостной массой. Уходя под воду, она в последний раз взглянула на яркое солнце и закрыла глаза, предпочитая умирать в темноте.