СКАЗКА О ПОРОСЁНКЕ ХРЮНЕ.

 

 

Хряк Борька счастливым отцом был, многодетным и завсегда в себе уверенным. Каких-то особенных хлопот и проблем с потомством не имел. Да и какие могут быть проблемы - с его-то весом и здоровьем отменным? Потому прохлаждается Борька цельными днями в родимой луже. Поест - и в лужу. Потом опять поест и опять - в неё же. Уж и на спине полежит, и на одном боку, и на другом... Опосля на брюхо перевернётся, рылом грязи на себя подкинет и похрюкивает от удовольствия. Не жизнь, а сказка. Лафа!

Дородная супружница его, Хавронья, глянько, опять к корыту с ботвиньей подкатила. Не торопясь хавает себе, без спешки, с чувством, толком, расстановкой. Степенная дама, не чета тем же Курам суетливым. Всем своим видом солидным Борьке глаз радует. А Поросята, такие розовенькие, пухленькие, ну просто загляденьице - промеж родителев курсируют. То к папке в лужу, то к мамке к корыту. Вы вот скажите, ну чего ещё для счастья семейного надоть? То-то.

Но Борька не тока в луже валяться умел. Он и долг исправно родительский исполнял, Поросят своих сызмальства к жизни Свинской приучая. На собственном примере, главным образом. Те же папашину науку со всем усердием и тщанием постигали. Только один Поросёнок по имени Хрюня, из младшеньких, от прочих братьев и сестричек отличался. А отличие его в том состояло, что не по летам пытлив и сосредоточен был. Все у корыта мамке помогают, а тот уставится в "не поими куда" и "не пойми на что", сморщит пятачок свой, хвостик закорючкой немыслимой изогнет, да о бытие природы думает. Главным неразрешимым вопросом было у него вот что: заметил за собой Поросёнок необъяснимую тягу к воде. Чуть что - так в лужу. Ну, поесть и поспать - оно, конечно! Но потом сразу в лужу - и всё тут! Нет бы проказу какую по младости лет учинить, али просто на вольном воздухе порезвиться. Однако не манит. Озадачился Хрюня такой странностью, к Гусю пошёл. За советом и пояснением. Тот все загадки природы назубок выучил, чем на Скотном Дворе и стару и малу известен. С ним даже сам Староста Индюк Кеша советуется!

- Дяденька Гусь - нерешительно завёл разговор Поросенок. - Подскажите, вдруг вы знаете... Почто у меня такая тяга к воде? И не только у меня одного. Папаша мой в луже нашенской постоянно, да и мамка, бывает, заглянет. Остальные сродственники...

- Дяденька Учёный Гусь! - поправил мальца сельский интеллигент. - А про любовь твою к воде - поясню охотно. История этого вопроса уходит корнями в седую древность. В одной очень старой книге описано, как целое стадо Свиней всем гамузом с утеса в море бросились. Еще тогда у их горячая любовь к морю проявилась. Потом великий мореплаватель и путешественник Христофор Колумб, Новый Свет открывая, имел на своём корабле немало вашего брата. Надо сказать, палубной работой не утруждал, в трюме держал да берёг, как зеницу ока. Ну, разве что заместо сирен их использовал, потому как свинячий визг в тумане за много верст слышен. И, про между прочим, достоверно не известно - он ли первым на те земли ступил, али Хряк какой.

- Тогда-то, думается мне, и была выведена особая порода - "Морские Свинки" называются, - распалялся дальше перед благодарным слушателем Учёный Гусь. - Огромным уважением и любовью у Людей пользуются. В виду прошлых первооткрывательских заслуг.

Поросенок слушал откровения Гуся с открытым ртом! И не он один. Прочие Скоты с интересом к лекции прислушиваться стали. Вот ведь истинно - ум! Светоч! Светильник разума. А тот тем временем продолжал:

- Далее: есть и еще одна порода Свиней. В отличие от "Морских Свинок" те зовутся "Морскими Свиньями", ибо велики ростом да весом. Чего это я? Просто огромадны! Поболее твоего батьки, хотя и он не мал будет. Оне в стихии морской, вот как ты у себя дома. Думается мне, что это генетически в вашу природу вложено.

Так, что малыш, не стесняйся, коли тебя к воде тянет. Ибо это есть судьба. Как говорят на Востоке - карма. Вся жизнь земная из Океана произошла, вот обратно в воду и норовит возвернуться...

Много ещё чего говорил Учёный Гусь, у Хрюни аж сердечко зашлось. Вон она какая жисть-то бывает! И встали перед глазами белоснежные паруса, огромные волны и неизведанные острова...

- Бать, а, бать, - подступился к Борька Поросёнок. - Я, эта, путешественником знаменитым хочу стать, навроде нашего Мерина Тиши... Тока он сухопутный путешественник, а я морским буду...

Папаша егонный в то время как раз в луже нежился. Приоткрыл глаза, смотрит на сына, врубиться не может - чего тому от него надо?

- Мне бы, батя, в мореходку поступить, иль, накрайняк, в речное училище... Я плавать хочу.

- Мал ещё об таких делах думать, - сердито хрюкнул на отпрыска Борька. - Вот подрасти покамест, возмужай, стань настоящим Свином, а там и видно будет. А пока - иди-ка к корыту обедать, мамка заждалась. А потом - в лужу. Бери с меня пример...

И стал Поросёнок Хрюня с отца своего Хряка Борьки прилежно этот самый пример брать. Чтоб скорей настоящим Свином стать. Только почему-то всё реже и реже ему снилось синее море и белые чайки, всё больше и больше родная Скотнодворская лужа устраивала. Мечтательность плавно в лень перешла, пытливость - в самодовольство, а море - оно, конечно, хорошо, но и здесь неплохо кормят...

Белый Крыс Хрюнин разговор с Учёным нечаянно подслушал. С Морскими Свинками он ещё по зоомагазину знаком был, потому на Гусевы слова только хрюкнул весело, когда он тех Поросёнку представлял. И такую нелестную эпиграмму Учёному Гусю составил: " Хоть начитан да умён, мыслью в дали устремлен, может быть, и слышал звон, да не знал, откуда он..." А про Хрюню, который про море и мечтать забыл, так отозвался: " Любая самая светлая мечта об лохань разобьется да в луже утонет. И суть не в естестве натуры, а в воспитании..."

 

Тут и сказочке конец.