Что хочет автор. Литературные конкурсы

Воды Океана чуть колышутся малой волной. В небе плывут белые перистые облака, напоминающие паруса. По безбрежному простору лазурных вод, разрезая носом волны, идет белоснежный пассажирский лайнер. Рядом стаи касаток. Резвясь, то одна, то другая прыгают над водой, и тучи брызг сверкают всеми цветами радуги. Над палубой звучит прелюдия Шопена. На полубаке, держась за леера, подставив ветру красивое загорелое лицо и зажмурив глаза, стоит девушка. Её пышные волосы цвета спелой ржи развевает ветер. Девушка разворачивается от ветра, держась руками за фальшборт, и медленно открывает большие ярко-голубые глаза. Из-за надстройки появляется парень. Он высок и строен, несмотря на широкие плечи. Коротко подстрижены черные кудрявые волосы. Рабочая майка-тельняшка подчеркивает его необычайно развитую мускулатуру. Девушка невольно залюбовалась этим красавцем, как принцем из сказки. Увидев девушку, он пружинистой походкой направляется к носовой части палубы. На лице девушки появляется милая улыбка. Парень приблизился. Их взгляды встретились.

- « А здесь быть не безопасно, - с серьёзным выражением лица заявляет парень - Прошу простить, но сюда доступ пассажирам ограничен. Тем более что ожидается шторм. Вон как касатки разыгрались. Не к добру это».

- «Но здесь так хорошо! А вы из команды? Какое счастье! Если бы я не родилась девчонкой, я обязательно стала бы моряком».

Парень, закрепляя трюмный брезент и не глядя в её сторону, нехотя ответил:

- «Ну, видите ли, я не совсем из команды. Так уж пришлось. Возвращался из отпуска, поиздержался, вот и устроился на рейс до Петропавловска».

- «Но вы ведь моряк»?

В конце концов, закрепив брезент, он подошел к девушке и, взглянув на нее, невольно залюбовался её красивым лицом с озорными смеющимися глазами. В душе что-то ёкнуло.

– «Конечно моряк. А куда денешься? Мечтал лётчиком стать, да вот, видно не судьба. Нет в городе лётного училища, пошел в «мореходку». Теперь -

штурманом на рыболовном сейнере хожу в моря, ловлю рыбу».

- «Судя по тону, Вам это не нравится? Вы не любите море»?

- « Да нет. Как можно его не любить? Хотя, как говорят: - море! - оно приносит и счастье, и горе».

«Лучше моря места не найдешь,

На просторе всё переживешь».

Девушка, наконец, с большой неохотой оторвала руки от фальшборта.

- « Ну, ладно. Если здесь запрещено, так я пойду». И они направились к надстройке, идя рядом и внимательно разглядывая друг друга.

Ветер между тем усиливался. Появились на волнах белые гребешки. От горизонта двигалась черная масса туч. И вот уже стал слышен шум нарастающей бури. Девушку с парнем уже доставали брызги волн. Они побежали к трапу и спустились в длинный корабельный коридор. Проходя мимо ряда кают, девушка вновь заговорила:

- «Я вообще-то люблю стихи о море. Я закончила филологический факультет и вот еду по направлению, буду преподавать русскую литературу в каком-нибудь чукотском посёлке. И я безмерно счастлива! Море! Крики чаек и обязательно белый парус на горизонте! Красота! Я родилась далеко, далеко от моря, в Томске. И всегда меня привлекал морской простор. С самого детства».

- «А я родился на берегу Океана. Вся моя жизнь связана с морем. Но меня всегда привлекал простор полей. Поэтому я и еду в отпуск в Подмосковье. Люблю бескрайние поля, разноголосье тамошних птиц». Они остановились у одной из кают.

- «Вот здесь я и поселилась с подругой Ниной. Она тоже в Ваши края направление получила. Заходите, познакомлю. Меня Татьяной зовут».

Он посмотрел в её ярко сверкающие глаза и, улыбаясь, ответил: - «А меня Яков. Я обязательно зайду. Вот только вахта закончится».

Скромность убранства временного жилья девушек мало чем отличалась от остальных корабельных кают. По бортам две аккуратно застеленные койки. На одной из них гитара с бантиком. За столом у иллюминатора сидела девушка в стареньком домашнем халатике и перелистывала какой-то красочный журнал. С плеча сползла толстая коса. Резко открыв дверь, в каюту ворвалась Татьяна. Её глаза горели восторгом. Нина, не поднимая глаз, продолжала рассматривать журнал.

- «Закрой, пожалуйста, дверь», - сказала Нина, даже не взглянув на Татьяну.

А Татьяна продолжала стоять, приоткрыв рот, с восторгом и растерянностью на лице. Наконец Нина соизволила обратить своё внимание на подругу:

- «Боже! Что с тобой? Не говори, я все поняла. Ты нашла миллион. Я надеюсь, что по прибытии в порт мы отметим это счастье в лучшем ресторане Камчатки. А сейчас садись и рассказывай. Только всё же закрой дверь и по возможности рот. А может быть, Золотая Рыбка вышла к тебе из морских пучин? Ну, чего ты молчишь? Ох, и глупый же вид у тебя!

Татьяна, прикрывая дверь каюты, воскликнула: Ты представляешь, подруга! я Его встретила! Мы познакомились!»

- «Кого Его? Принца Датского? Ты чо несешь, моя милая? Что с тобой, Татьяна Михайловна?»

- «Его Яковом зовут. Он такой красивый, такой…! Он моряк, штурман. Он такой умница и очень интеллигентный, и очень милый, и очень обаятельный…».

С чувством неописуемого восторга она подбежала к Нине и сжала её в объятьях, стараясь поцеловать. Нина отбивалась, как могла.

В каюте качка становилась всё ощутимей.

- «Да ты что? Чокнулась, что ли? Увидела парня и сразу: Милый, умный, интеллигентный. Да знаешь ли ты его? Да еще моряк? Говорят, у них в каждой гавани по невесте. У него одна задача – сделать тебя мамочкой, и прощай, Мэри. У тебя, подруга, крыша не поехала? Угомонись».

На лице Татьяны отобразился испуг: - «Да ты…. Да ты что? Это же гадко, это пошло. Ты даже не видела человека. Да как ты смеешь?» - На её глазах появились слезинки.

- «Ооо! Все понятно. Это, моя подружка, называется – любовь. Ну, уж ты прости меня, неразумную». Она дружески обняла Татьяну, и та понемногу успокоилась, настороженно прислушиваясь к шагам по коридору.

- «И чего это, Таня, ты там услышала?»

- «Ты представляешь? Я пригласила его в гости. С тобой познакомиться. Он обещал после вахты зайти.

- «Да ты с ума сошла!» – в испуге вскрикнула Нина Татьяна, в знак согласия, кивнула головой.

- «Наверно!» -

Качка заметно усилилась. – «Я в таком виде. Да и нехорошо мне что-то. Я, кажется, укачиваюсь…». Она легла на койку, но тотчас же вскочила.

- «А вдруг он сейчас зайдет?» Торопливо сбросила халатик, надев легкое платьице, снова легла. – «Можешь звать». - Качка уже стала невыносимой.

- «Ой! Мне тоже что-то нехорошо. - Тут же заявила Татьяна - Меня мутит». И тотчас же повалилась на койку.

Ливень сплошной стеной обрушился на бушующие волны. Шторм набирал силу. Лайнер то и дело зарывался носом в морскую пучину. Почерневшее небо, вспышки молний. Волны с ревом перекатывались через палубу лайнера. Раскаты грома дополняли какофонию стихии.

В ходовой рубке вахтенный штурман молодой парень, напряженно вглядывался в черную даль, одновременно следя за локатором. За штурвалом стоял Яков. Он внимательно следил за картушкой компаса.

- «Здорово сносит, проверь-ка, штурман, курс» -

Шторм усиливается с каждым часом.

- «Да у тебя, Яков Семёнович, опыт побольше моего. Давай я за штурвал встану. Я ведь второй рейс штурманом иду. Что-то страшновато мне».

Штурман становится за штурвал, и Яков уточняет расчеты курса.

Рёв бури заглушает голоса.

Яков, вглядываясь в компас, командует:

- «Возьми два румба влево. Вахта у меня кончается. Меня сменит менее опытный рулевой. Через час на траверзе гряда островов. Будь очень

осторожен. Я удивляюсь беспечности капитана. Включи на всякий случай прожектора и дай команду непрерывно подавать сигналы».

- «Капитан не виноват. Перед самым выходом заболел второй штурман. А я в «кадрах» ошивался без дела. Вот меня и послали. Взяли четвертым штурманом….Боялся признаться, что неопытный, уж больно надоело ждать назначения». -

В рубку вошёл капитан, поздоровался, подошёл к штурвалу, пристально вглядываясь в море, и сказал, обращаясь к штурману: - «Всё в порядке? Молодец. Догадался прожектора включить. Будь очень внимательным. Скоро гряда островов. Ну, как Вы, Яков Семёнович, Привыкаете к команде? Может, все-таки останетесь вторым штурманом? Наш не скоро вернется».

- «Да нет. Спасибо. Я свой рыбный флот не оставлю. А к команде привыкаю. Хороший коллектив. Да и судно замечательное. Но я уж привык к своему флоту. Ведь с самого детства.

А в корабельной каюте девушки по-прежнему лежат, не раздеваясь, на койках.

Нина стонет: - «Ох, как мне плохо. Это что ж до самого порта так мучиться будем?»

- «Терпи, Ниночка. А как же они, моряки? Вот так всю жизнь? Нет уж. Я моряком быть не хочу».

- «А морячкой?» И обе рассмеялись.

От стука в дверь каюты девчата вздрогнули. В глазах появился плохо скрываемый испуг.

Татьяна, почему-то ещё больше побледнев, прошептала: - «Это Он, и вопросительно посмотрела на Нину.

И Нина, с трудом поднявшись на постели, сказала: - «войдите».

Татьяна тут же вскочила и тоже уселась на постели.

Вошёл Яков. На его лице сияла счастливая улыбка. Он в парадной форме морского офицера. Шевроны подчеркивают его звание штурмана дальнего плаванья. В руках бутылка вина и пакет с фруктами.

- «Добрый вечер. Я так понимаю, что это ваш первый шторм в жизни. Я предлагаю отметить Ваше первое морское крещение. Я надеюсь, Вы чувствуете себя хорошо!» Он подошёл к столу и стал расставлять принесённые подарки.

- «Ой, мне плохо», - вдруг заявила Нина и повалилась на постель. Следом за ней преодолевая тошноту, легла и Татьяна.

А Яков по-прежнему улыбался: - «Однако! Ну что ж, бывает. Но, поверьте мне, это проходящее. Самое лучшее средство, это чай с лимоном», - и он вышел из каюты, оставив девушек без внимания.

- «А он, действительно, симпатичный! Возможно, это твое счастье Татьяна».-

Яков возвратился, с огромным фарфоровым чайником и такими же чашками. Он нарезал лимоны, разлил чай и разложил галеты.

- «Если Вам тяжело к столу, то и не надо. Я с удовольствием Вам подам. Но пить обязательно. Это лекарство». И он поднёс девушкам чашки с чаем и

галеты. Сам же сел за стол и тоже налил себе чаю. - «Если будете жить на Камчатке, лимоны и лук должны постоянно присутствовать на вашем столе. Это восполнит недостаток витаминов». -

Татьяна, с трудом преодолевая тошноту, всё же отпила несколько глотков кисловатого чая, и ей немного стало легче. - «Вы уж извините нас. Мы, действительно, укачались. Расскажите что-нибудь о вашей морской жизни».

- «Да что рассказывать? Обыкновенная работа. Я Вам лучше спою. Он берёт гитару, и глаза Татьяны вспыхивают восторгом.

По далёким островам и странам,

С севера на юг и на восток

Плавал по морям, по океанам

Молодой, весёлый паренёк.

Если шторм на море поднимался,

Палубу водою заливал,

Он, бывало, только улыбался

И такую песню напевал:

Лучше моря места не найдёшь,

На просторе все переживёшь,

Шум и плеск волны по берегам,

Море! За тебя я всё отдам!

Я с пелёнок вырос моряком,

Я давно с акулами знаком.

Для меня дорога широка!

Вот такой характер моряка!

Но однажды он сошёл на берег,

Это никому не миновать.

Встретился, влюбился и женился,

И ребёнка в люльке стал качать.

Он с тоской поглядывал в окно.

И сказал своей жене – Маруся!

Мне с тобой совсем не плохо. Но…

…………………………………………

………………………………………….

Молодые годы пролетели,

Старость незаметно подошла,

Он уже тащился еле-еле,

И сошел на берег навсегда.

Слушай внук, пока ты не заснул:

Если встретишь на море акул,

Передай привет от старика.

Вот такой характер моряка.

- «Интересная у Вас работа. Романтичная. А за границей Вы часто бываете? Расскажите, как там?»

- «За границей мы постоянно. Я ведь на рыбопромысловом флоте. Только на берег мы не выходим, а лишь в чужих водах работаем. Помню, я юнгой в Сан-Франциско попал. Вот тогда …».

Внезапно судно резко замедляет ход, и Яков стремглав выскакивает из каюты и бежит на мостик. А море бушует. Он с трудом проходит по палубе. В ходовой рубке за штурвалом совсем молоденький матрос. Четвертый штурман напряженно всматривается в экран локатора. Резко поднимает глаза, на лице ужас. Он смотрит по ходу судно в непроглядную тьму.

- «Стоп машина! Полный назад!» -

Звон машинного телеграфа и лайнер сбавляет ход, его корпус дрожит. Из-под винта за кормой в бликах молнии зелёными сгустками вылетают огромные пучки морской растительности. Неистово бушует Океан. Среди его простора кажущееся крохотным судёнышко борется за свою жизнь с разгулявшейся стихией. Впереди по носу чернеют скалы. Скрип металла по камню. Судно резко вздрагивает, но теперь уже ровно движется назад.

Яков вбегает в ходовую рубку: - «Быстро тревогу. Проверить, нет ли пробоин. Я ж тебе говорил, два румба лево на борт, на Норд норд-вест».

Следом в рубку вбегает капитан. За ним офицеры судна. – «Обшарьте все уголки, нет ли где течи, – и уже обращаясь к старшему штурману, добавил: - А вы, Игорь Николаевич, станьте, пожалуйста, на вахту. Яков Семёнович, я прошу Вас стать на штурвал, хотя Вы и не член команды, сейчас каждый человек дорог». Офицеры уходят. Вслед за ними с поникшей головой уходят четвертый штурман и рулевой матрос.

- «Игорь Николаевич! Что ж вы в таком виде на вахте? Почему без кителя? Вы же старший офицер!

- «Не успел, Юрий Иваныч. По тревоге торопился. Как-то не подумал о форме. Извините».

- «А Яков Семенович успел. Представитель промфлота. Вот с кого пример брать».

Яков отвернувшись, молчит, пряча улыбку.

Голос по корабельному радио прервал начальственную беседу капитана. – «Форпик наполнен водой. В первом трюме по левому борту пробоина около десяти дюймов. Заводим пластырь. В машинном отделении под пайолами небольшая течь. Выясняем причину». В отсек носового трюма из пробоины в борту врывается вода. Матросам с невероятным трудом удалось завести на отверстие пластырь. Поток воды заметно сократился. Ещё немного труда, и пробоина заделана.

Над Океаном встаёт рассвет. Вчерашний шторм сменили гигантские волны мёртвой зыби. Сыплет мелкий дождь. Лайнер то погружается в пучину до уровня мачт, то встаёт на гребень волны, оголяя винт, и судно содрогается, как в лихорадке.

А в каюте девчата лежат по-прежнему на койках. Лица позеленевшие, в глазах страдание. Стук в дверь заставил девчат вздрогнуть. Дверь осторожно открылась, и Яков вошёл, не дождавшись ответа на стук. В руках знакомый фарфоровый чайник и чашки.

- «Добрый день, пострадавшие! Но поверьте мне, это ненадолго. Дождь скоро прибьёт эту чертову волну. Вот Вам таблетки от качки. Выпейте чай с лимоном, и полегчает». – Он, как и прежде, подал им в чашках ароматный чай.

- «Только не это». – Со стоном произнесла Нина. У неё начались рвотные позывы. Татьяна тоже еле сдерживает рвоту. Яков выходит из каюты, но ненадолго. Он возвращается с двумя жестяными банками и ставит их у изголовья.

- «Я принесу Вам бульон. Без пищи нельзя. Будет хуже».

Над Океаном яркое солнце играет бликами. Волна, как в колыбели, чуть колышет белый лайнер. Нет и следа вчерашней бури. Над лайнером разносятся звуки танцевальной музыки. На открытой палубе танцуют пассажиры. В вихре вальса кружатся Яков и Татьяна. Яков в синем костюме и белой рубашке. Татьяна в красивом платье. На их загорелых лицах любовь и восхищение. Всё крепче объятья, всё ближе губы. Наконец, они сливаются в страстном поцелуе. Кончился танец, и они бегут за надстройку не в силах сдержать свои чувства. Но им дорогу преграждает Нина с коренастым и широкоплечим парнем. Гладко зачесаны каштановые волосы. Шкиперская бородка плохо скрывает шрам на левой щеке,

- «Вот, Юрий, знакомься. Это моя подруга Татьяна, а это Яков. Он моряк, и он нас спас от неминуемой гибели во время шторма. А это Юрий, Он, как и мы, едет по направлению после института. Только он не педагог, а юрист». И мужчины пожали друг другу руки.

- «Это что ж? Обращаясь к Якову, спросил Юрий. - Прямо так вот? Из пучины Океана?»

- «Да нет, – смеясь, ответил Яков - Во время морского крещения малость укачались от счастья».

- «Я тоже от них, признаться, не отставал». И они оба рассмеялись.

Нина потянула за рукав Юрия. - «Ну, мы пошли. Я, наверно, до утра не натанцуюсь»….

А Яков с Татьяной бегом кинулись в каюту. Как только закрылась за ними дверь, Яков упал перед Татьяной на колени: - «Я люблю тебя! Ты самая лучшая на свете! Я не представляю жизни без тебя!

- «Это что же? – со смехом отпарировала Татьяна - Приступ откровения или добровольное признание?»

- «И учти! Чистосердечное!»

- «И я клянусь говорить правду и только правду: Я тебя обожаю!!!» Будь моей женой. Страстные объятья, и они, сливаясь в жарком поцелуе, унеслись в облака, оставив всё бренное на земле.

Безбрежный простор спокойных вод Океана. Яркое июльское солнце отражается в лазурной воде. Бассейн на палубе корабля. В шезлонгах в купальных костюмах весёлые и беззаботные Юрий и Нина о чём-то беседуют смеясь. Из бассейна выходят Татьяна с Яковом. Загорелые, атлетические тела. Лица озабочены. Садятся рядом в шезлонги.

- «Уже проблемы? – с тревогой спрашивает Юрий - Говорят, сегодня ночью прибываем в порт назначения. И разбежимся мы по общежитиям до счастливых времён. У тебя, Яков, хотя бы шалаш на берегу есть?»

- «В том то и все проблемы. Придется у друзей «угол» просить. – И посмотрев вопросительно на Татьяну: - Вот Татьяна говорит, что в общежитии ей лучше будет. Мы же по приходу решили сразу заявление в ЗАГС подавать. Вот такие проблемы». -

- «Не понял. Ты родился и вырос в этом городе. Где ж твое родовое гнездо? Улыбается. Или первой семье оставил? Ты что, уже был женат?»

Печать озабоченности не сходит лица Якова: – «Да нет, женатым я не был. После гибели родителей, во время Цунами, я жил один в большой трехкомнатной квартире. Сильно переживал о гибели родителей. Иногда бывало, от тоски места себе не находил. Старался быть чаще в морях, и квартира, естественно, пустовала.

Посмотрел на Татьяну, улыбнулся. И уже мягче:

Невесты у меня не было.

Вот как-то назначили к нам на судно механика. Он с семьёй, с тремя детьми откуда-то из Прибалтики к нам перевёлся. Жить негде. А дело к зиме шло. Вот я и предложил им свою квартиру. Как-то не предполагал, что может понадобиться. Не выгонять же его сейчас на улицу. Конечно, со временем дадут квартиру. А может, и купим. Но сейчас, сразу как поженимся, куда же?» -

- «Да.… Это действительно проблема. Но ведь и у нас дела не лучше». Юрий с загадочной улыбкой посмотрел на Нину.

- « Ишь чего удумал! – с напускным возмущением возразила Нина - Да я работать приехала, а не замуж выходить!» - Но как бы она не старалась быть строгой, а глаза выдают радость, и на лице загорается счастливая улыбка.

Вечереет. Океан относительно спокоен. Облака на горизонте окрасились в багряный цвет.

Среди Океанского простора белый лайнер зажёг гирлянды огней. Звучат фуги Баха. Впереди чернеет приближающаяся Земля.

Небо светлеет. На палубе пассажиры напряженно всматриваются в чернеющие скалы берега. Нигде ни огонька. Берег выглядит неживым. На полубаке у борта Татьяна и Яков. Татьяна поеживается от утренней свежести.

- «Пора собираться? Прохладно стало. Что-то я волнуюсь, как перед экзаменом. Наверно, это и будет моим экзаменом жизни.

Яков сняв китель, и набросив на плечи Татьяны, обнимает её:

- «Вон видишь прямо по курсу, между сопок, три скалы остроконечные? Их называют - «Три Брата». Это ворота Авачинской бухты. Самой красивой и самой большой в мире. А там, за ними, порт Петропавловск. Как только пройдем ворота, так и собираться будем». –

Лайнер проходит между скал «Трех Братьев». Открывается чарующая панорама бухты и города. Утренний рассвет золотит облака. Бухта играет зеленовато-перламутровой небольшой волной. Справа видны сопки и расположенный на них город. Слева - бескрайний простор с бледно-голубыми очертаниями невидимого берега. Город расположен среди сопок огромным котловинным ландшафтом. В центре, у подножья, блестит озеро. Город заканчивается двумя ярко-зелеными вершинами, между которых белеет шапка вулкана.

Над вулканом ровно поднимается в небо столб белого дыма.

В каюте девчата укладывают чемоданы. Постучав в дверь, входит Юрий:

- «Чего вы сидите? Там такая красота! Будто в волшебном мире! Я даже не представлял ничего подобного!»

Девчата и Юрий выбегают из каюты и поднимаются на шлюпочную палубу. Их взгляды скользят по красотам городского ландшафта, обходят слева мыс Сигнальный и направлены теперь на рейд, где стоят корабли, расцвеченные праздничными флажками. С кораблей, над бухтой, звуки разноголосой музыки. Лайнер швартуется к причалу. На причале играет духовой оркестр. Пассажиры толпятся у борта, любуясь празднично расцвеченным городом.

- «Какая торжественная встреча! - С восторгом говорит Нина - И ты представляешь, Таня, всё это ради нашего прибытия».

Но за спиной слышатся голоса: - «Сегодня день флота! Днём должен быть морской парад. А вечером обязательно салют грянет. Вот красота будет!

Лайнер швартуется к причалу. На причале толпа встречающих, духовой оркестр играет вальс «На сопках Манчжурии». По трапу сходят пассажиры. Вот спускаются Яков и Юрий, нагруженные чемоданами, следом за ними Нина с Татьяной. Сойдя на причал, поначалу растерялись, настороженно оглядываясь по сторонам. Наконец Юрий обратился к Якову: - «Ну, и куда теперь, командир?»

- «Не волнуйтесь, всё идет по плану. Сейчас доедем на автобусе до морского вокзала, а там на такси до гостиницы. И никуда мы сегодня, кроме как на праздник, не попадём. Сегодня наш день!

День выдался на редкость солнечным и тёплым. В бухте парадом проходят все типы кораблей военно-морского флота, расцвеченные сигнальными флагами. На сопке, среди ярко-зелёных кустов кедрача, стоят все четверо, любуясь панорамой бухты и картинами морского парада.

И вот уже над бухтой упускается чёрная пелена ночи. Город утопает в ярких огнях фейерверков и сигнальных ракет. Звучат фуги Баха. Музыка постепенно затихает, и город погружается в сон.

Зал бракосочетания был по праздничному украшен гирляндами цветов. Звучит марш Мендельсона. В окружении друзей и сослуживцев стоят две счастливые пары. Нина с Татьяной обнимаются. Присутствующие мужчины в большинстве в морской форме и в форме работников юстиции поднимают бокалы: - «За новобрачных!!!» -

Праздники позади, и город захлестнули суровые трудовые будни. У причала стоит траулер «Корф», а в одной из кают, на стене, в красивой рамке фотография Татьяны. На корабельной койке Татьяна и Яков. Они стонут в порыве необузданной страсти. Вот Татьяна громко вскрикивает, и они затихают в изнеможении откинувшись на подушки.

- «Любимая! Я так счастлив! Наконец-то я семейный мужчина.

Не знаю, как кому, но мне холостяком быть до чёртиков надоело». -

– «Но какая же это семья? – Целуя страстно Якова, шепчет Татьяна. - Ты не обижайся, дорогой мой, мой самый близкий и любимый человек. Я живу в общежитии, а ты опять уходишь в моря. Ой, как я хочу свое, наше гнездо! Я бы готовила тебе завтрак, собирала бы тебя в рейс. А как бы я встречала тебя на пороге нашего дома! Давай еще раз сходим в управление флота».

- «Ну, потерпи родная, ещё пару месяцев, обещали ведь».

Ранняя Камчатская осень. Золотом расцвечена буйная зелень сопок. Моросит мелкий дождь. У самого озера серое здание общежития учителей. Здесь в уютной комнате поселились девчата (теперь уже замужние женщины). По сторонам две железные кровати, заправленные красивыми покрывалами. У окна письменный стол, заваленный книгами и тетрадями. Посредине стол, покрытый расшитой скатертью. На столе ваза с цветами. Над кроватями, с одной стороны висит фотография Якова, с другой - фотография Юрия и гитара с бантиком. За столом, склонившись над тетрадями, сидят Татьяна с Ниной. Нина, на минуту оторвавшись от тетрадей, задумчиво высказала мысль терзавшую обеих:

- «Ну вот, подруга, мы опять одиноки. Юрий в командировку на север отправился. Это, наверно надолго. Обещали после командировки квартиру дать. И надеюсь, и не верю уже. Столько раз обещали».

- «Какое совпадение судеб! И нам обещают после очередного рейса. Ох, и заживем тогда! Ты знаешь Нин, я, кажется, немножко беременна. Ой, страшно!

- «А я предохраняюсь. Вот дура! Всё так непрочно в нашей жизни. Как будто есть он, и как будто его нет. Всё так ненадежно. Да ещё эти длительные командировки, не лучше, чем у Якова моря. Скучаю я по нем. Очень скучаю»!

Татьяна сняла со стены гитару и тихо запела:

Не брани меня, не упрекай напрасно,

Что нам вьюги напророчили беду.

В нашей жизни будет все прекрасно,

Позови меня, и я к тебе приду!

Я колена, преклоню перед тобою,

Звёзды я тебе достану на лету

Я собою от грозы тебя прикрою,

В твои косы ленты счастья я вплету.

Мы согреем наши души жаркой лаской.

Мы невзгоды все руками разведем

И не будем прятать мысли мы под маской

Мы с тобой построим наш, счастливый дом!

И она положила гитару на кровать.

- «Ох, и когда ж это мы его построим, дом-то наш, счастливый?»

- «Не грусти, подруга! Будет праздник и на нашей улице!»

Город утонул во тьме осенней ночи. Пустынная набережная. Справа над ней возвышается отвесная скала. Слева - пологий берег озера. Изредка она освещается фарами, случайно проехавшей машины. Моросит мелкий дождь. За выступом скалы, в свете фар, виден человек. Он необычайно высок. Длинные руки чуть ли не до колен. Его вытянутое лицо с массивным тяжелым подбородком ничего не выражает. Под узким лбом белобрысой головы маленькие злые глазки. На его высокой и тощей фигуре, плащ висит как на вешалке. Он стоит, переминаясь с ноги на ногу. Из-под капюшона Видна милицейская фуражка. В руке жезл. Моряки его называют «Другчертей». Время от времени он вглядывается в сторону порта. Вот на дороге появляется силуэт идущего человека. Он идет, слегка покачиваясь.

Другчертей выходит из укрытия, ожидая идущего.

Человек подходит к нему с равнодушным видом. – "Ну, здравствуй!"

- «Нажрался, скотина?»

– «Да, выпил самую малость. Ну, так что? Я только с морей. Еще дома не был».

- «Где ж тебя носило»?

- «В порт Даолян заходили, В Нагасаки в ремонте два месяца торчали».

- «Валюты, небось, полон карман? Ну-ка выкладывай. Ты знаешь, что за валютные операции срок дают?»

Человек: Улыбаясь. – «Какая валюта? То, что давали, на водку не хватало. Всё на депонент пересылают».

Другчертей с силой бьет жезлом человека по голове. – «Ты мне здесь дурочку не валяй. Отведу в отделение, мигом расколешься, Или мне самому по твоим карманам шмонать?» - Бьёт кулаком в лицо, и человек ударившись головой о скалу, медленно оседает. Другчертей равнодушно подходит, приседает, пытаясь обшарить карманы. Но человек очнулся.

- «Ты чо, Другчертей, совсем охренел от наркоты? Не узнал, что ли? Я ж Ванька-Свист. Тебе же товар волоку».

Другчертей вглядывается в лицо.

–«О! И взаправду Свист! Я то думал какой-то фраер».

Свист, с трудом поднимается, лезет в ширинку брюк, достаёт пакет.

Поздняя осень, или ранняя зима. Пушистый снег ложится на ещё тёплую землю. Сопки в золотых красках осени и яркой зелени вечнозелёного кедрача покрываются белым пухом. Между сопок ярко-белая шапка вулкана. У входа серого мрачного трёхэтажного здания, стоит милиционер. На фасаде, на белой металлической доске чернеет надпись: - «Областное управление внутренних дел». Длинный ряд дверей по коридору. На двери обитой чёрным дерматином, табличка: « Начальник управления». За массивным столом огромного кабинета просматривая бумаги, сидит седой полковник. Дверь кабинета приоткрывается. И на пороге кабинета появляется молодой майор с красной папкой в руках.

-«Разрешите, товарищ полковник?» Полковник отвечает кивком, не поднимая головы. Майор подходит к столу, раскрывает папку.

- «Что там у Вас?» - не глядя на майора, спрашивает полковник.

- « Да вот, товарищ полковник, за последний месяц, пять заявлений об ограблении моряков возвращающихся после рейса. По описанию один и тот же человек. Высокого роста, в милицейской форме. Подозрение падает на постового автоинспектора Поганенко.

- «Назначьте служебное расследование».

Майор уходит, и полковник в ярости бьет кулаком по столу.

- «Сволочи, оборотни!»

Штормовое море. Среди бушующих волн, рыболовный траулер «Корф» кажется игрушечным корабликом. Палуба траулера завалена рыбой. Матросы выбирают трал, полный трепещущейся рыбы. На мостике стоит Яков. Он в рыбацкой форме. На нем проолифленная штормовка, капюшон

которой закрывает форменную фуражку. Он внимательно наблюдает за работой траловых матросов и время от времени кричит в рупор:

- «Помалу, помалу вирайте. Куток заводите справа. Левый вайер подтяните».

На мостик поднимается капитан.

- «Ну, как, старпом, пора сниматься или еще один замёт сделаешь?»

- «Да уж куда? Трюма полные. Последний приказ по флоту строго запрещает брать рыбу на палубу. Да разве это возможно, когда она валом валит? Этот бы трал разместить, да скорей в порт на разгрузку. Может, домой попадем».

- «Домой не получится. В двух милях от нас рефрижератор «Чукотка» ждёт. Так что домой, скоро не получится. Во всяком случае, в ближайшие пару месяцев, точно не попадем».

Матросы возятся с тралом. Развязали куток. Часть рыбы из кутка сыплется за борт. Яков кричит им в рупор:

- «Полегче, полегче! Боцман! Что, поаккуратней нельзя было?»

Палуба правого борта переполнена трепещущейся рыбой. Траулер движется с креном на правый борт. Молоденький матрос старается лопатой отвалить рыбу от борта. Судно качнуло, и матрос вылетел за борт. Не успел оборваться крик – «человек за бортом», как с мостика за борт кидается ещё один человек. Мгновенно вслед за ним за борт летят спасательные круги. С траулера спустили шлюпку. В шлюпку садятся два матроса и боцман. На волнах, за кормой траулера, Яков поддерживает обмякшее тело матроса, стараясь подсунуть под него круг. К ним осторожно подгребает шлюпка с бортовой надписью «Корф». Яков заваливает матроса в шлюпку, и сам, поднимаясь над бортом шлюпки, кричит с гневом и болью:

- «Ты что, боцман, первый день на флоте? Тебе бы в кабаке пивом торговать. Куда ты смотрел……… и дальше сплошной мат, заглушаемый гудком судна, и только по губам можно догадаться о содержании разговора старшего помощника капитана с боцманом. Все поднимаются по штормтрапу на палубу. С Якова стекает на палубу вода, и он, окинув взглядом мостик, быстрым шагом направляется в свою каюту.

- «Не виноват я, - с мольбой в голосе говорит боцману спасённый матрос. - Качнуло, я и не удержался. Всё так неожиданно».

- «Рот не надо раззявить. Не у княгини в будуаре. Если бы не старпом, кормить бы тебе касаток на дне морском».

Зимний Океан. Тёмное, свинцовое небо. На поверхности воды, редкие льдины. Траулер, тяжело переваливаясь с борта на борт, медленно тянет за собой трал. Среди обледенелого такелажа снуют матросы. На мостике, с суровым, обветренным лицом стоит Яков. К нему подходит радист.

- «Вот, вам радиограммы. Яков Семёнович, с Вас причитается. Поздравляю Вас с рождением дочери.

Яков недоуменно смотрит на радиста, берёт радиограммы. Буквы прыгают перед глазами, на лице неописуемый восторг. «Поздравляю родной мой рождением дочери тчк Назвала Наташей тчк Целуем любим ждём Татьяна

Натали». Читает вторую радиограмму: « Поздравляем рождением дочери тчк роддома забираем в вашу квартиру Юрий Нина».

Яков вопросительно смотрит на радиста. Какая квартира?

А вы, товарищ старпом, читайте следующую радиограмму: «Поздравляем выполнением годового плана досрочно тчк рождением дочери тчк честь рождения ребёнка вам предоставлена квартира тчк желаем новых трудовых успехов счастья личной жизни тчк Начальник управления флота зпт секретарь парткомфлота зпт председатель профкомфлота».

Ночной порт светится огнями. Город в белом одеянии зимы. К причалу швартуется потрепанный, сидящий в воде по самый планшир, траулер «Корф». Матросы ещё заводят швартовые канаты, а Яков, уже перепрыгнув через борт, бежит к выходу из порта. Он идёт быстрым шагом по ночному городу, он почти бежит по пустынной плохо освещённой дороге вдоль озера. Неожиданно ему преграждает путь высокий человек в милицейском полушубке, с жезлом в руке. Налитое кровью злобное лицо с массивным подбородком и злыми глазами под узким лбом.

- «С загранки? – Заплетающимся языком спрашивает Другчертей заметно накаченный наркотиками. - Ну-ка выкладывай, что приволок? Наркоту, валюту? Выворачивай карманы. Пойдем в отделение.

- «Какое Вам дело до моих карманов? Какое право вы имеете?…»

Другчертей бьёт Якова по лицу. Яков падает, но тут же поднимается. Другчертей пытается нанести другой удар, но Яков перехватывает его руку и тот валится на снег. Завязывается ожесточенная борьба. Другчертей старается нанести Якову удар, а Яков натренированными движениями отбивается и старается уйти от инцидента. В конце концов, Другчертей выхватывает из кармана пистолет, щелкает затвором, но Яков ударом ноги выбивает его и противник с шумом падает на землю. Яков пытается уйти, но Другчертей кидается к пистолету и направляет его на Якова, но Яков, ловко хватает направленный на него пистолет, выворачивает Другчертею руку, и противник заваливается на правый бок. Пистолет на мгновение направлен в грудь Другчертея. Раздается выстрел. Другчертей плавно вытягивается на земле. Яков старается его удержать, всё еще держась за руку с пистолетом. В конце концов, пистолет оказывается в руке Якова. Снег окрашивается кровью. На лице Якова ужас. Ничего не соображая, он бежит в общежитие учителей и с силой стучит в знакомую дверь. На кровати безмятежно спит Нина. Ей снится Юрий, и она улыбается во сне.

Сильный стук в дверь прервал её прекрасный сон. Нина вскакивает, испуганная, в ночной сорочке, ничего не понимая.

- «Кто там?» -

- «Это я, Яков. Открой». -

Нина бросает мимолётный взгляд на часы. Два часа ночи. Вбегает Яков. Лицо в крови, одежда местами порвана и испачкана кровью. В окровавленных руках пистолет. Нина в ужасе.

- «Что случилось? Почему ты в таком виде? Где Татьяна?» -

- «Беда Нина! Я только что кажется, человека убил. Дома я еще не был. Мне Юрий срочно нужен. Где он?» С лица Якова не сходит выражение ужаса. Нина берёт со спинки кровати халатик, и, надев его, подходит ближе к Якову.

- «Расскажи всё толком, – еле сдерживая волнение, говорит Нина - Юрия нет. Он, как всегда, в командировке. Я поняла, что случилось что-то ужасное».

- «Понимаешь? Я только что с рейса. Бежал домой. Так хотелось увидеть дочурку. Какой-то подонок напал на меня. Требовал валюту. Завязалась драка. Он выхватил пистолет, и я схватил его за руку. Не знаю, как вышло, но пистолет выстрелил, и он упал, а я как держал его руку с пистолетом, так он у меня в руках и остался. Это его пистолет. Что делать, Нина?» -

- «Прежде всего, сядь и постарайся успокоиться. Я пойду, позвоню, вызову милицию. Ничего страшного, ты же защищался. Они разберутся. На-ка вот, выпей воды. Водки сейчас нельзя. Да сядь ты».

Яков садится на стул, и слышит как Нина рассказывает о случившимся по телефону.

Вой сирены заставил вздрогнуть обоих. К зданию подъезжает милицейская машина. Яков выходит в сопровождении двух милиционеров. Следом выходит Нина. Милиционеры грубо заталкивают Якова в машину. Нина возмущенно что-то кричит вслед удаляющейся машины, Но её слова тонут в ночной тишине.

Мрачная комната милиции. За столом следователь, с бородавкой на щеке и рыжими усами. Два милиционера вталкивают Якова, руки за спиной стянуты наручниками. Осунувшееся лицо давно не бритое, с кровавыми подтёками. Садят на стул, перед следователем.

- «Ну, рассказывай, только не то, что ты плёл до этого. Мне, правда, нужна. За что ты напал на сотрудника милиции? От фактов никуда не денешься. В его кармане нашли твои доллары. В твоих руках был его пистолет. А у тебя при задержании обнаружено вот это. Достает и показывает Якову пакетик. Здесь грамм сто опиума. Откуда это у тебя? Отвечай!» -

Яков невозмутимо и с достоинством смотрит в глаза следователя. Он всё ещё верит, что, в конце концов, разберутся и правда восторжествует.

- «Никакого опиума у меня не было. А ваш сотрудник сам на меня напал и требовал валюту, и притом был заметно накачанный наркотиком».

- «Эту сказку мы уже слышали. Ну-ка, парни, освежите ему память». Милиционеры жестоко избивают Якова.

А несколькими днями раньше в УВД за дверью, обитой дерматином полковник вёл оперативное совещание. За приставным столом

сидели офицеры милиции. Рядом с полковником молодой майор, перед ним красная папка. Капитан докладывал о криминальной обстановке в городе.

- «Делом Кабанова о наркоторговле занялся следователь прокуратуры Арбузов. Сегодня в два часа ночи в районе улицы набережной убит сотрудник милиции Пётр Иванович Поганенко. Арестован подозреваемый – Старший штурман Управления Тралового Флота - Гринберг Яков Семенович. При нём обнаружен табельный пистолет убитого. На теле и одежде следы крови. При допросе вину свою отрицает. Но, думаю, в признании сложностей не будет.

- «Свидетели есть?» -

- «Нет. Свидетелей не нашли». -

- «У Вас всё, капитан»? -

- «Так точно!» -

- «Кроме майора Потапова, все свободны». -

Офицеры шумно покидают кабинет начальника управления.

– «Ну, что там у Вас?" - Кивая на красную папку в руках майора, спросил полковник».

- «Я сегодня хотел обратиться к Вам за разрешением на арест Сотрудника Петра Поганенко. Следствием установлено следующее: Подозреваемый Поганенко действительно занимался торговлей наркотиков, но в отличие от обычных распространителей, сам постоянно их употреблял. Одновременно занимался разбоем. Избивал и грабил приходящих из-за границы моряков. Странно то, что он всегда имел достоверную информацию о прибытии судов, посетивших иностранные порты. Пока не известны поставщики, но этим уже занялась прокуратура. Отрабатывается версия, что подозреваемый Гринберг и есть тот самый поставщик. В этом случае понятна причина ссоры. Но каким образом пистолет Поганенко оказался в руках Гринберга? Это, по-видимому, надо выяснить. Тут есть маленькая неувязочка. Траулер «Корф», где был старшим помощником капитана Гринберг, не заходил в иностранные порты и не перегружал улов на иностранные суда.

Однако это имеется в виду только последний рейс». -

- «А твое личное мнение об этом Гринберге?» -

- «Да не похож он на преступника. Не та косточка. Парень местный. Среди моряков пользуется огромным авторитетом. Жена учительница, родила недавно дочь. Да и вся жизнь его на виду. Не бывает среди таких преступников. Только если как исключение. Но это моё мнение».

На лице полковника, перекошенном злобой, ходят желваки. - «Исключение! А я ведь все это предвидел. Затянули мы с розыском. Этого Поганенко надо было еще в августе арестовать. Проморгали. Ты хотя бы представляешь, что будет, если этого парня оправдают? Всё дерьмо наше, наружу всплывет. Бог нам его послал. Подними прессу. А этого подонка Поганенко похоронить надо с почестями. Иначе век не отмоемся. А уж погон лишимся точно. Иди,

поработай с прессой. И уж представить они должны нашего подонка, не иначе как ангелом во плоти».

Майор, выйдя из кабинета, осторожно прикрыл за собой дверь.

Он с трудом переваривал всё услышанное.

– «От чего я отмываться должен, и при чём здесь мои погоны? А с этим штурманом надо разобраться. Сдаётся мне, что парень не виноват».

Тот же коридор в здании милиции. На одной из двери табличка: «Следователь Бочкин М.Д.» В кабинете за столом сидит старший лейтенант с бородавкой на щеке и рыжими усами. Недобрый взгляд исподлобья серых колючих глаз. Стук в дверь. Дверь осторожно открывается, и входит Татьяна.

- «Здравствуйте! Я жена Гринберга Якова Семёновича. Я пришла просить Вас: Можно ли его увидеть? Или что-нибудь передать ему? Скоро ли Вы его отпустите? Ведь Вы же знаете, что он не виновен». -

- «А я вас ждал, и повестку потому не посылал. – Он пишет протокол не глядя на посетительницу. - Садитесь. Ваша фамилия, имя Отчество? Где и когда родились?… Как Вы знаете, Ваш муж подозревается в ряде тяжких преступлений. И подозреваемый он только до конца следствия. У нас есть все неопровержимые доказательства его говорить о том, что Вы не знали о его делах с наркотиками, не ведали о его валютных операциях, просто глупо. Но, главное, что он подозревается в убийстве сотрудника милиции, и это Вам тоже известно. Так что давайте все начистоту».

Следователь достает лист бумаги из ящика стола, подает Татьяне и кладет перед ней ручку.

Татьяна онемела от возмущения, у неё от ужаса услышанного перехватило дыхание, её речь прерывиста, она с трудом выдавливает слова, к сердцу подкатил комок, она чувствует, что вот-вот потеряет сознание. И она собрала всю свою волю в кулак.

- «Вы что? Какая валюта, какие наркотики? Он честный человек. Его весь флот знает. Спросите любого». -

Лицо следователя наливается кровью. Он встаёт во весь рост и орет, брызгая слюной.

- «Сука! Что ты здесь овечкой прикидываешься? Он моего друга застрелил. Двух малышей сиротами оставил. Если бы я мог, я бы его собственными руками задушил. И тебе место в тюрьме. Я тебя сейчас в камеру к мужикам отправлю, так всё мне расскажешь».

Ходит нервными шагами по кабинету, останавливается около Татьяны, и долго смотрит на неё пристальным взглядом. Татьяна же, раскрыв рот, не может произнести ни слова. Глаза расширены, лицо побледнело. Пауза немой сцены затянулась.

И следователь уже спокойно продолжил:

- «Ты такая молодая, красивая. У тебя вся жизнь впереди. Ну, ошиблась в выборе спутника, ну оступилась. Всё это можно еще исправить. Кладёт ей руку на плечо. Сейчас пойдет бригада для производства обыска к тебе домой. Я уверен, что они вернуться не с пустыми руками. Подумай!» -

И он нежно погладил её пышные волосы.

- «Мне тебя очень жаль, и я готов тебе во всем помочь». –

Он приблизился уже вплотную к ней. Его рука скользит по её груди. А Татьяна совершенно не реагирует. Её лицо окаменело. Взгляд устремлен в одну точку. Она отключилась. До неё не доходит происходящее. А его рука скользит дальше, стараясь проникнуть за ворот кофточки. Он гладит её груди, и говорит ей прерывающимся полушепотом:

- «Если хочешь, я отменю обыск. Я к тебе вечером приду, и мы с тобой всё обсудим». –

Дрожащими руками расстегивает верхние пуговицы её кофточки. Татьяна не реагирует. И вот, он уже мнет её сосок, нагибаясь, целует её, Другая рука лезет под подол. - «Я сделаю для тебя всё, что в моих возможностях, я озолочу тебя, ты будешь королевой». Неожиданно Татьяна вскакивает со стула, бьет наотмашь следователя и выбегает из кабинета.

Пурга закружила, замела, завыла. Город утонул в белой круговерти. В уютной, аккуратно прибранной квартире, за письменным столом, заваленным школьными тетрадями, держа в руках газету, сидит Татьяна. В кроватке, дрыгая ножками, лежит маленькая Натали. Входит Нина, на ходу сбрасывая заснеженную шубку.

- «Ну, как вы тут?» -

Татьяна, вдруг, разрыдавшись в голос, показывает на газету.

– «Ты читала? Мой муж преступник! Он застрелил хорошего человека. Оставил сиротами двух маленьких детей и безутешную вдову. Его ждет высшая мера наказания. К нему даже не пускают и передач не принимают. Я ходила к следователю, так он ко мне под подол полез, сказал, что и меня посадит. – И уже преодолевая слёзы, спросила:

- «Где же твой Юрий? У меня вся надежда на него. А ты веришь, что Яков преступник?» -

- «Я не то, что не верю, я знаю наверняка, что он не виноват. Поверь мне, они разберутся и выпустят его. Сходи-ка ты к областному прокурору, он человек толковый, и постарайся успокоится». -

- «Да когда ж это будет? Я не выдержу больше! Я не могу работать. Вот-вот расплачусь среди урока. Я скоро с ума сойду! У меня молоко прекратилось. Что делать, как жить?» -

Рыбацкий посёлок на берегу Океана. Деревянные домики утонули в сугробах. Кое-где видна неширокая тропа, ведущая от дома к дому. Служебная комната в одном из домиков. В комнате книжный шкаф,

19 заполненный деловыми бумагами, огромный сейф и массивный стол. За столом сидит лейтенант милиции, перед ним в удобной позе на стуле сидит Юрий. На нём чукотская кухлянка и меховые сапоги.

- «Так вы утверждаете, товарищ лейтенант, что Кабанов это и есть, тот самый «Хряк», и что он был до своего ареста единственным поставщиком наркотиков?

- «Ну,… Я не утверждаю. После ареста Кабанова среди вербованных рыбообработчиков случаи наркомании не убавились, значит, кто-то все же поставляет нам сюда это зелье. Да и на Кабанова мы вышли случайно. Наркоман, которого от передозировки спасали, раскололся. Сам Кабанов редко в наших краях появлялся. Он матросом на малом сейнере рыбачил. А то, что он «Хряк», так это мы из протоколов следствия узнали».

- «А в команде на этом сейнере никто не замешан?» -

- «Ну, нет…, не думаю. Мы хорошо перетрясли всю команду. А впрочем, что можно утверждать наверняка? Но я уверен в одном: что наркотики нам доставляют морем и Петропавловск как бы перевалочная база. Где-то там у вас это осиное гнездо». -

- «Да это так, тем более что этот самый «Хряк» нигде дальше своего берега не был» -

Бескрайняя белая равнина тундры, и по ней вдоль берега мчится собачья упряжка. На заснеженном просторе стоит вертолёт. Упряжкой правит пожилой каюр. На нартах два пассажира - Юрий и лейтенант милиции. Упряжка сворачивает к вертолету и останавливается у трапа. Уже поднимаясь по трапу, Юрий оборачивается: -

«Ну, успехов Вам в вашей нелёгкой работе! Если какие трудности, звоните. Постараюсь помочь». -

- «Спасибо вам за помощь Юрий Степанович. Постараюсь быть не назойливым, но звонить буду». -

Они жмут друг другу руки, и Юрий садится в вертолёт, а лейтенант идёт к нартам, каюр громко кричит собакам «ххуук», и нарта срывается, унося пассажиров в бескрайние просторы тундры.

Бухта Раковая. Ранняя весна. Снег грязной ватой лежит в расщелинах сопок и скал, в отвесной скале бойницы. Это местная тюрьма выбита в камнях скалы в позапрошлом веке. Её окружает высокая стена из неотёсанного камня, по верхнему периметру усеянная остроконечными железными прутьями и битым стеклом, которое сверкает и переливается в лучах солнца на фоне грозного и мрачного сооружения. По углам четыре круглые дозорные башни с дозорными площадками и бойницами. Среди скал узкая грунтовая дорога. По этой дороге к тюрьме подъезжает милицейская машина. Из неё выходит Яков, его рука прикована к руке сопровождающего милиционера, подходят к воротам. Машина разворачивается и уезжает. Милиционер нажимает кнопку сигнала и пытается отстегнуть свою руку.

- «Ну вот, здесь теперь твой дом, до конца дней твоих, если не расстреляют. Отсюда за последние двести лет еще никто не убегал». -

К воротам неожиданно подъезжает мотоциклист. В этот момент милиционер снял со своей руки наручник, пытаясь зацепить вторую руку Якова. В одно мгновение Яков бьёт ногой милиционера, и, сделав сальто в воздухе, оказывается у мотоцикла. Швыряет на землю мотоциклиста, и вот он уже несётся на предельной скорости по горной тропе. Где-то очень далеко слышны выстрелы. Ворота тюрьмы распахнулись, и из них выехали милицейские машины. Вой сирен. Погоня. Крутые повороты горной дороги. С одной стороны отвесная стена, с другой – крутой обрыв. Где-то там внизу видны острые шпили скал. Даже травы нет на этих склонах. За рулем первой милицейской машины молодой водитель, рядом с ним прапорщик солидного возраста. «Будь предельно внимателен сынок. Дорога очень опасна. Тот, за которым мы гонимся, местный парень. Он здесь каждую песчинку знает, пешком не раз исходил. Да и на мотоцикле ему легче». - «Я уж и так осторожно, боюсь». -

Еще один крутой поворот. За поворотом мотоцикл срывается в пропасть.

- «Ну-ка, сынок останови. Кажется, догнали». -

Выходят из машины, заглядывая в пропасть. Вниз по обрыву, подскакивая на камнях, летит мотоцикл. Раздается взрыв. Вверх поднимается пламя с клубами дыма. Подъезжают другие машины. Милиционеры выходят, смотрят вниз, в пропасть. Кто-то сказал с облегчением:

- «Ну вот, освободился. И нас освободил». -

- «Ему все равно бы не жить. Если бы расстрел не присудили, его бы и так угробили, в тюрьме. Дело то с наркотой связано». -

- «Его вина еще не доказана, и, возможно, её не докажут. Суд все время дело на доследование возвращает». -

Пожилой прапорщик проходит вдоль каменной стены дороги. В скале, за поворотом, широкая расщелина уходит вверх. Он смотрит задумчиво вверх. Его взгляд проходит по каменному карнизу и уходит за выступ скалы.

- «М, м, м да!» - С чувством произносит он. Возвращается к остальным и молча садится в машину.

По одному из крутых склонов зелёной гряды сопок, карабкается человек. Он выбивается из сил, но вот за кустами кедрача он видит охотничью избушку….

Поздний вечер. Татьяна возится возле кроватки дочери, пытаясь её усыпить. Наташа сопротивляется, встает и что-то лепечет. Стук в дверь. Входят Юрий с Ниной. Нина подходит к кроватке берёт на руки Наташу. Что-то весело воркуют. Юрий подходит к Татьяне.

- «Ну что? - спрашивает Татьяна с надеждой в голосе. - Хоть какой-то просвет появился? Есть надежда? Я уже потеряла счет времени. Хотя бы ты убедил их, что он не виновен?» -

На её глазах появляются слёзы.

- «Татьяна! Я тебе обещал, я тебе клялся, что с него снимут обвинения. И я добьюсь этого. Но слишком все запутали эти мудрецы. Тут большое преступление завязано, а Яков оказался в неподходящий час, в

неподходящем месте. Больше я не могу тебе ничего сказать. Следствие продолжается.

- «Я пойду, чай приготовлю. Ты, Юра включи телевизор. Сейчас новости на местном канале. Уходит на кухню. Татьяна с Ниной сервируют стол. Наташа стоит в кроватке и что-то весело лепечет. Татьяна достаёт из серванта чайный сервиз. В это время на экране телевизора прерывается передача.

- «Прослушайте важное сообщение. Сегодня, во время переезда из следственного изолятора в тюрьму, бежал опасный преступник. Все, знающие что- либо о происшедшем, позвоните по телефону 01 в милицию».

На экране появляется портрет Якова в профиль и в анфас. В тюремной одежде. Лицо изможденное, на голове седые пряди. У Татьяны из рук валится сервиз. Звон битого стекла. В кроватке заплакала Наташа. Татьяна медленно оседает на пол. Ее подхватывает Юрий.

- «Боже! Что же он наделал!» -

Усаживает побледневшую Татьяну на диван. Нина подносит ей стакан воды. - «Я должен идти». – И Юрий выбегает, захлопнув за собой дверь.

Кабинет областного прокурора. За массивным дубовым столом сидит грузный седой прокурор области. Перед ним, красная папка, у приставного стола сидит Юрий.

- «То, что он сбежал, это усложняет дело. Если они его перехватят первыми, то его просто пристрелят. Для них это стало необходимостью. Кивком головы показывая на красную папку: - «Когда ты закончишь следствие?» -

- «Для этого мне нужно допросить Кабанова, произвести обыск в квартире Поганенко и наверно, придется проводить эксгумацию. Без этого не обойтись. Кстати. На пакете с опиумом, приобщенном к вещественным доказательствам, отпечатки пальцев Гринберга не обнаружены». -

- «А их там и не должно было быть. Ты все же, Юрий Степанович поторопись со следствием». -

Юрий вопросительно посмотрел на прокурора.

Небогатая, аккуратно прибранная квартира. Очень худая, неопределённого возраста, с изможденным лицом женщина, кормит за столом двух трёхгодовалых близнецов. Зазвенел звонок дверного звонка, и женщина проворчав: - «Кого это несёт» - нехотя подошла и открыла дверь. Вошёл высокий бородатый мужчина в сопровождении двух милиционеров.

- « Я следователь областной прокуратуры, Арбузов Юрий Степанович. Здравствуйте. Мне нужна Сталина Владленовна Поганенко». -

- «Я Сталина Владленовна». -

Глядя на эту женщину, Юрий не мог скрыть своего удивления.

– «Я хочу выразить Вам глубокое соболезнование по поводу смерти Вашего мужа». -

– «Проходите», – более чем равнодушно ответила ему Сталина. Дети тотчас же убежали в соседнюю комнату. Сталина, отодвинув посуду на край стола, указала Юрию на стул. – «Садитесь» - Юрий сел.

- «Я понимаю, что Вам еще тяжело говорить о муже, но мы вынуждены Вас потревожить». -

– «Да чего вы церемонитесь. – Перебивая его, резко заговорила Сталина. - Погиб? Так туда ему и дорога. Вы думаете, сколько мне лет?» -

Юрий, недоуменно вглядываясь в измождённое лицо Сталины, на её рот без передних зубов, неуверенно произнёс:

- «Я не знаю, но по моим данным Вы должны быть намного моложе». -

- «Мне двадцать три, а выгляжу я на все сорок. И это всё благодаря моему муженьку. – И показывая на свой беззубый рот продолжает: - А это его память за счастливо прожитые годы с ним. Вы даже не представляете мою радость, что я, наконец, избавилась от этого изверга. Он часто уходил к своей проститутке Маньке, и в эти дни я только отдыхала. А остальные дни побои, насилие и больше ничего, и никакого просвета. Я устала от жизни. Поверьте мне. Вам же известно, что он наркоманом был?» -

- «Да. Известно, и то, что он наркотиками приторговывал. Вокруг него большие деньги крутились. А Вы, как я вижу, живёте небогато». -

- «Какие деньги? Всё, что вы здесь видите, всё за мои кровные, за мою зарплату. Он домой деньги не приносил. Всё своей Маньке волок». -

- « А Вы людей, которые его посещали, знали?» -

- «К нему редко кто заходил и всё разные. Вот одну кличку запомнила – Ванька Свист. Не знаю уж, какие дела у них были, но он несколько раз заходил». -

- «Вы работаете в диспетчерской порта. Как вы передавали мужу сведения о прибытии кораблей из загранплаванья?» -

- «Он уверял меня, что это связано с его работой в милиции, и я ему сообщала о прибытии всех судов». -

– «Мы должны в вашей квартире обыск произвести». -

- «Да ради Бога. Делайте что нужно». -

- «Товарищ сержант, пригласите понятых и начинайте обыск. Только поаккуратнее». -

Юрий разложил на столе бланки протоколов. Милиционеры в присутствии понятых начали обыск. Сталина сидит совершенно безучастная к происходящему.

- «Как же вы за такого человека замуж вышли? Он что, раньше другим был?»- Немного помолчав, спросил Юрий Сталину.

- «Долго рассказывать». -

- «А у нас время есть». -

- «Мой папа в милиции служил и погиб от рук бандитов. Петр вместе с ним тогда оказался, он тоже ранен был. Он рассказывал, как защищал раненого

отца. Как они в засаду попали. Я его героем считала. И в благодарность за это за него замуж вышла. Сама ему предложила, и очень этим гордилась. Так

он в первую брачную ночь такое со мной вытворял, что потом только при взгляде на него меня тошнило. Зверем был. Бывало, я его собственными руками задушить хотела». -

К Юрию подошёл милиционер и прошептал на ухо: - «Все чисто. Продолжать обыск». -

- «Нет. Хватит». -

Утро расцветило облака ярко-малиновым цветом. В жарко натопленной комнате, царит беспорядок. В углу неприбранная железная кровать. Измятая постель. Над кроватью наклеены вырезки из журналов, фотографии артистов. Старый шкаф и полуистлевшее трюмо дополняют убогий вид жилья. За столом, с нехитрой закуской и бутылкой водки, сидит полураздетая молодая женщина, с распущенными, нечистыми волосами. Её тусклый взгляд устремлён на недопитый стакан. У окна, под грязной занавеской сидит Ванька Свист. Он в полосатой майке. В его разрисованных татуировкой руках гитара: -

- «Разбирая поблекшие карточки,

Я на память оставил одну,

Эту девушку в ситцевом платьице,

Сероглазую чайку мою.

Может быть, Вы теперь уже дамочка,

И какой-нибудь мальчик босой,

Боже мой! Называет Вас Мамочкой,

Эту девочку с русой косой.

Не хрипи запоздалая троечка,

Все равно не дождешь у крыльца

Может, завтра тюремная коечка

Успокоит меня, молодца.

Ну, на кого ты, Манька похожа? Жрешь водку с утра. Да тебя голодный жеребец за пуд овса не захочет.

- «Ты же захотел». – Улыбается Манька, озираясь на постель.

- «Да я ж это с голодухи. Месяца три, как бабу не щупал.

Да и по старой памяти. Помню, какая ты была, пока не связалась с Другчертеем. Мужики балдели, глядя на тебя».

- «За Другчертея!» - Манька поднимает стакан и залпом выпивает водку.

– «Я ему жизнью обязана. Ты ведь не знаешь. Меня он от вышки спас. Я девчонкой тогда была. Урка один меня прихватил в общежитии, изнасиловал. Ну, я его и треснула сковородой по голове, да так, что он коньки откинул. А Другчертей это дело всё прикрыл. Квартирку мне подыскал, Но, конечно, делал со мной что хотел. Он ведь скотина в этом деле. А куда мне было деваться?» -

- «Дура ты, Манька! Да Другчертей использовал тебя. Он как падлой жил, и как падло сдох. Никого ты не убивала. Это он всё подстроил. А того урку, который тебя трахнул, я знаю. Он сам мне все рассказал. Знаешь что, Маня?

Завязывай ты с этой пьянкой, приведи себя в божеский вид, и махнём мы с тобой на юга. Куда-нибудь в Крым или на Кавказ. У меня «шороху» хватит. Даже в загранку могу свозить…». -

Манька со злостью смотрит на Свиста. В это время раздался стук в дверь.

- «Входите, не закрыто». -

Входит Юрий в сопровождении двух милиционеров.

- «Вы гражданка Козина Мария Сергеевна?» -

– «Да». – Очень удивлённая, ответила Манька.

Свист пытается пройти к выходу.

– «Я здесь в гостях». -

- «Спокойно. Все остаются на своих местах». – Говорит милиционер, преграждая ему путь.

– «Навела сука?» - Глядя на Маньку, сквозь зубы прошипел Свист.

- «Дурак ты Свист». -

Юрий окинул взглядом Свиста:

- «Ванька-Свист? Легендарная личность. Давно я хотел с тобой познакомиться». -

- «А чо я то?» -

- «Вот ты нам обо всем и расскажешь. - И Юрий, обращаясь к милиционерам, добавил: - Зовите понятых, приступайте к обыску. А ты, Мария убери-ка со стола». –

Манька сгребает все и уносит в раковину. Юрий садится, раскладывает на столе бумаги.

- «Садись, Свист, ко мне поближе, рассказывай.

- «А чо рассказывать-то?

- «Ну, ты мне здесь невинность из себя не строй. Где скупаешь наркотики, кому сбываешь? Твоего напарника Поганенко убили. Кто теперь вместо него?» -

– «Да кто его убивал? Сволочью он был. Он сам себя хлопнул. Дурак». -

- «Это как же сам себя? Ты откуда знаешь?» -

- «Видел я всё. Он тогда от Маньки на гоп стоп пошел. Я следом за ним. Думал, как уйдет, то я к Маньке вернусь. Она ж по пьянке не разбирается. Ну, только вышли, навстречу этот морячок. Другчертей изрядно под наркотой тогда был, ну и полез на него. Да морячок здоровый такой оказался. Другчертей упал, выхватил пистолет, а морячок его за руку схватил, вывернул, тут пистолет и грохнул. Я как увидел все, так и бегом с того места. Даже к Маньке не пошел, думал, менты нагрянут». -

- «Стоп, стоп. На вот подпиши то, что рассказал. И давай все по порядку. Начни с того, какие у тебя дела с милиционером Поганенко были».-

- «Когда в загранке бываю, скупаю наркоту, какая попадет.

Привозил раньше Другчертею. Сам я не употребляю, и торговать ею не пробовал. А вчера, позвонил мне какой-то мент, сказал, что ментовская машина будет стоять у заводского забора. И чтобы я пакет свой осторожно

положил в эту машину. Так я что, фраер какой-нибудь? Меня на этом не купишь». -

- «А откуда ты знаешь, что милиционер тебе звонил? И почему ты пакет не отдал?» -

- «А кто еще предложит ментовскую машину для товара? Я и подумал: подержу, подумаю, может, попадется посредник понадежнее. Другчертей, он посредником был. Сам он не торговал». -

К столу подошёл милиционер: - «Юрий Степанович, там кое-что есть». -

- «Ну, пойдем, посмотрим. А Вы, сержант, посидите с задержанным». -

На кухне беспорядок. Грязь, немытая посуда с остатками пищи. Газовая плита отодвинута. За ней, в разобранной части стены виден тайник. Из тайника милиционер достает небольшой ящик. В нём лежат пачки долларов вперемежку с ювелирными изделиями. Манька стоит всё так же, в ночной сорочке на голом теле, смотрит на все удивленными глазами. В её пьяном сознании происходит какая-то непонятная реакция. Она испуганно оглядывает всех присутствующих:

- «Я не знаю откуда это» -

- «Да ты миллионерша, Мария!» -

Тюремная комната для допросов. За столом Юрий просматривает папку протоколов. Входит конвоир.

- «Осуждённый Кабанов доставлен». -

Входит Кабанов, а конвоир выходит.

- «Виктор Александрович Кабанов? Так вот, Виктор Александрович, меня интересует все, что Вы знаете о Поганенко. Как Вы получали от него наркотики, можете упустить, так как это всё в протоколах имеется. И почему Вы на следствии скрыли, кто еще из работников милиции участвовал в деле». – «Это Вы уж сами в своей ментовке разбирайтесь, - хитро улыбаясь, ответил Кабанов,- я в ваших разборках не участник. Мне моя голова дороже». -

- «Я не из милиции. Я следователь областной прокуратуры. И, пожалуйста, без фокусов, если не хочешь добавки к сроку». -

- «Я знаю, что Другчертея замочили, но Хряк то живой, и на своем месте. Если до него дойдет, что я его заложил, мне каюк.

- «Постой, постой! Какой Хряк? В протоколе ты проходишь как «Хряк-Кабанов». Что, есть ещё один «Хряк Кабанов?» -

- «Кабанов это я, а до Хряка мне далеко. Это его работа, что меня Хряком пометили. Я его один раз всего и видел. Мне Другчертей как-то по пьяну показал. Они с Хряком служили вместе. Только Хряк офицером был, а Другчертей сержантом. Они там, на материке, такие дела проворачивали! Когда палёным запахло, Хряк ему характеристику дал, что, мол, отличник в боевой и политической и т.д. Как они сюда, в ментовку попали, я не понял.

Но наркота - это их бизнес. Конечно, Хряк не догадывается, что мне о нём известно, иначе бы достал. Это он сообщил Другчертею, что один старый мент уже копает под него. Другчертей завел его на «малину», и замочил, но

тот успел ранить Другчертея. Так Другчертей, раненый, его, мёртвого, на себе отволок в ментовку. И, конечно, героем стал, а потом женился на дочке этого мента. Он мне не раз хвастал этим. И все это Хряк устроил. У меня с Хряком свой счет. Там, на «малине», у меня друг был Валёк Воробей. Валёк под балдой дурак был. Стал рассказывать об этой женитьбе братве, братва, конечно, смеялась. А Другчертей всё слышал и Хряку капнул. Потом Валька нашли в озере мёртвым. Я Вам это рассказываю, гражданин следователь, потому что надеюсь, Вы повяжете этого Хряка. Он у меня вот здесь вот сидит». – И Кабанов провёл ладонью по горлу.

- «Как фамилия этого Хряка?» -

- «Откуда ж мне знать? Я только знаю, что его зовут, Хряк». -

- «Ну, хоть описать сможешь? Какой он?» -

- «Усы у него рыжие. Да. Еще на щеке небольшая родинка, только не помню на какой. И взгляд такой, исподлобья». -

- «Скажи, а Манька во всей этой истории, какую роль играла?» -

- «Манька? Да никакой. Она просто раскладушка. Жаль бабу, совсем на нет сошла, спилась. Это ж Другчертей её сделал». -

- «Ну что ж Кабанов! Спасибо. Ты многое нам разъяснил». -

– «Если возьмете Хряка, я вам по гроб жизни благодарен буду». – Уже уходя, попросил Кабанов.

Безоблачная синь неба. Радуют глаз яркие краски цветов короткого камчатского лета.

Кабинет областного прокурора. В распахнутое окно свисают зелёные листья берёзы. Удобно расположившись на диване, сидят прокурор и Юрий.

- «О Гринберге ничего не известно? Его надо найти. Дело производством прекращено. Обвинение с него снято. Его необходимо вернуть семье. Хряка не нашел?» -

- «Хряк, то есть Бочкин, сотрудник уголовного розыска областного управления, завтра возвращается из командировки. Завтра, я думаю, и закончим это дело». -

- «Как собираешься его брать? Он очень опасен. У него может оказаться не один пистолет. Да и дружок у него может быть. Будь очень осторожен». -

– «Я думаю, Ванька-Свист нам поможет, – улыбаясь, ответил Юрий. - Хряк ему ещё раз встречу назначил. Пригрозил. А Свист и Хряк никогда не встречались». -

- «Зато тебя он хорошо знает. Подбери парней из погранотряда». -

Далёкий Чукотский посёлок. Деревянные домики вперемежку с остроконечными ярангами ютятся под высокой сопкой у небольшой речки. Нартовые собаки перекликаются редким лаем. Небогатое убранство яранги. В центре костер. Около костра на шкурах сидят двое. Один грузный, с

морщинистым лицом, явно в пенсионном возрасте. Другой молодой, с рыжими усами и небольшой родинкой-бородавкой на щеке.

- «Да не переживай ты, Бес. Все идет нормально. Ну, замочили Другчертея, Но Ванька-Свист поставщик надежный. В том проблема, что Другчертей не свел меня с ним. На то, наверно, у него были свои причины. Я разыскал этого Свиста и сейчас с ним я налаживаю контакт. Он, кажется, вернулся с морей. А то, что этот прокурор по нашему следу ходит, не беда, Пацан он. Молоко еще на губах не обсохло. И притом я всё держу под контролем. А убирать его не стоит, потому, как на его место могут назначить более опытного». -

- «Послушай, Хряк. Я за десять тысяч верст летел сюда не для того, чтобы слушать твои оправдания. Товара нет, валюта не идет, а ты мне здесь телегу толкаешь, что всё под контролем. Да ещё этот молодой сыщик из прокуратуры. С ним надо кончать. А если другой на хвост сядет, и другого следует убрать. Смотри мне, Хряк, если что, я тебя первого урою. Уж больно он шустрый, этот сопляк. В общем, срок тебе не более недели. Я пока здесь среди аборигенов поживу». -

Бескрайний простор летней тундры покрыт разноцветным красочным ковром. Яркая зелень трав сверкает вперемежку с ярко-красной ягодой. Вдали, среди голубых сопок, белые шапки вулканов. Кое-где видны островки карликовых берёз. У подножья сопки течёт небольшая речка. За речкой, в тундре, пасётся табун оленей. Вдоль речки расположились несколько яранг, сооружённых из тонких тальниковых жердей и покрытых оленьими шкурами. У одной из яранг на перевёрнутых нартах сидят два человека в чукотских кухлянках и о чем-то оживленно беседуют. Это пожилой оленевод, а рядом с ним Яков. Лицо его давно не знало бритвы, но глаза по-прежнему излучают доброту и спокойствие.

- «Невмоготу мне, дядя Иннокентий. Соскучился я по своей семье. Да жене там без меня не сладко». -

- «Ну, куда ты торопишься, Я тебя, Яков, ещё малышом помню. Так ты такой же был беспокойный. Подожди, утихнет всё, тогда и сообщишь своим. Ведь, неровен час, накличешь беду. Если кому-то тебя обвинить нужно было, значит, он преступник. Значит, не сегодня, так завтра до него доберутся. Вот Маринка собирается на праздник в город, так ты с ней и передай весточку, да только поскрытней». -

Лицо Якова озаряется счастливой улыбкой и он, ничего не сказав, убегает в ярангу. Улыбается и старый оленевод.

Холодное северное лето. По улице, вдоль небольшого забора, опустив голову, идет Татьяна. В её руках тяжелый портфель. Вдруг, из-за угла появляется девушка-чукчанка. Она подходит к Татьяне.

- «Ты жена Якова? Татьяна?» -

Татьяна долго испуганно молчит. Потом произносит еле слышно: - «Да» -

Девушка отдаёт ей мятый листок и убегает. Татьяна разворачивает листок, узнаёт почерк Якова, сердце сжала горькая тоска. Она хватается рукой за забор и медленно оседает на землю. К ней подходит пожилой прохожий: -

«Что с Вами? Вам помочь? -

- «Нет, спасибо. Не надо. Я справлюсь». - Шепчет она пересохшими губами. Прохожий уходит. Татьяна с трудом поднимается и идет домой, всё ещё держась за забор.

Почти в бредовом состоянии, она входит в свою квартиру, и, не раздеваясь, бросив портфель в угол валится на диван. Настойчивый стук в дверь. Входит Юрий, не здороваясь, и прямо с порога заявляет:

- «Ну, всё! Кричи ура! Яков оправдан. Дело его прекращено за отсутствием состава преступления. Теперь задача его найти». -

Татьяна подскакивает с дивана, кидается на шею Юрию, целует его щеки лоб, губы. Вдруг видит за спиной Юрия стоит с открытым ртом Нина. На лице нескрываемая обида. У Татьяны блестят слёзы радости.

Нина резко разворачивается и стремглав выбегает.

- «Что это с ней?» -

– «Не знаю, - пожимает плечами Юрий, - может приревновала». - И он улыбается, глядя на Татьяну. Татьяна стремглав выбегает из дома и догоняет Нину.

Нина идет не оборачиваясь. Её лицо выражает горечь и отчаяние. Сквозь слёзы прорывается рыдание. Татьяна, догнав её, с трудом разворачивает, стараясь поднять её лицо, обнимает, целует. – «Ниночка! Дорогая! Что с тобой? У меня такая радость. Яков реабилитирован. Мне сейчас Юрий сказал. А я вот записку от Якова получила. Да что с тобой? Юрий сказал, что ты его ко мне приревновала. Вот глупый. Да вы для меня самые родные, самые близкие люди. Ну, скажи, что случилось?» -

Нина, наконец, поднимает заплаканное лицо.

- «Прости меня, Танечка, прости. Дура я, дура. Как затмение нашло. Ведь я его так сильно люблю». -

- «Ну и люби на здоровье. Пойдем ко мне отметим это событие. Я своего Якова ничуть не меньше люблю». -

И они, обнявшись, возвращаются в дом.

Город поглотили вечерние сумерки. У заводского забора, рядом с проходной, остановился милицейский джип. Из машины вышел рыжеусый

человек в милицейской форме и исчез в заводской проходной. Из-за угла к машине подошел молодой паренек. Он очень долго оглядывался по сторонам и, в конце концов, достал из-за пазухи небольшой сверток. Ещё раз оглядевшись по сторонам, он открыл дверцу джипа. В это мгновение вышел человек в милицейской форме из проходной. Парень рванулся было бежать, но человек его окликнул:

- «Постой, Свист, не торопись, Поговорить надо». -

- «Откуда знаешь меня?» -

- «Другчертей познакомил». - Подходит ближе.

- «Так это ты Хряк?» -

- «Какой еще Хряк? Откуда ты знаешь, что Хряк тебя должен встретить?» -

Человек в милицейской форме кладёт руку на кобуру пистолета. – «А ну руки на капот, мигом». –

Он наклоняется над пареньком стараясь проверить его карманы. В этот момент за его спиной появляется Юрий с пистолетом в руке.

- «Брось оружие, Хряк, игра окончена». -

Хряк, не оборачиваясь, стреляет в плечо Юрия. Юрий падает, роняя пистолет. Паренёк разворачивается, пытаясь свалить Хряка, но Хряк в упор расстреливает паренька. Со всех сторон бегут милиционеры, и пограничники, стреляя на ходу. Но Хряк уже в машине. Включив сирену и сигнальные огни, он мчится за город. Через короткое время за ним мчится вереница милицейских машин. Но он уже далеко. Вот он подъезжает к перекрёстку. Джип резко сворачивает в сторону, и машина мчится круто вниз к причалам.

У причала пришвартовано несколько катеров. Хряк забегает на один из них, показывает вахтенному удостоверение и что-то возбужденно объясняет. Вахтенный скрывается в кубрике и через несколько минут катер отваливает от причала.

Ходовая рубка катера. За штурвалом седой капитан, а рядом с ним Хряк.

- «Мы Вас можем доставить только в любой из портов. За пределы бухты нельзя. Команда нашего катера из трех человек, а нас только двое. Механик на берегу. Я сейчас свяжусь с диспетчером». -

Капитан держит одной рукой штурвал, а другой включает рацию, берёт микрофон.

Но Хряк, направляя пистолет в голову капитана, рычит ему в ухо: - «Это тебе разрешение на выход из бухты. Поворачивай без разговоров». -

А капитан продолжает кричать в микрофон: - «Парус, парус, я тридцать седьмой…».

По палубе катера к ходовой рубке идет матрос. Он видит через стекло двери направленный на капитана пистолет. Он не успел подбежать к рубке, раздается выстрел. Капитан, падая, рукой тянет штурвал, катер резко кренится на повороте. Штурвал перехватывает Хряк. Матрос, держась за леерную стойку, едва удерживается, чтобы не упасть за борт. Он возвращается в кубрик, достаёт из капитанского рундука ракетницу.

Лихорадочно ищет ракеты, и на ходу заряжая ракетницу, выбегает на палубу. Врывается в рубку и приставляет ракетницу к голове Хряка.

- «Руки держи на штурвале. Малейшее движение и я размозжу тебе башку». -

А по рации настойчиво вызывают: - «Тридцать седьмой, тридцать седьмой, я Парус, почему молчите…?» - Матрос бьет рукояткой ракетницы по голове Хряка. Хряк оседает, отцепившись от штурвала. Матрос открывает сундук с сигнальными флажками, достает фал. Лежащий Хряк вытаскивает пистолет,

но матрос выбивает его ногой. Завязывается драка. В результате удара, Хряк на миг теряет сознание и матросу удается его связать фалом. Матрос поднимает микрофон.

- «Парус, парус, я тридцать седьмой. Была попытка угона катера. Капитан убит, следую к пограничному причалу. Преступник находится на борту связанным». -

Смотрит с презрением на Хряка, на его налитые кровью глаза.

Летняя тундра. Знакомое стойбище. У яранги возится Иннокентий. Сидя на опрокинутых нартах, он мастерит алык. (упряжка из полосок кожи). Время от времени он поднимает голову и, щурясь, смотрит на скупое северное солнце. Из яранги доносятся звуки радио. Голос диктора объявляет:

- «Продолжаем концерт для тех, кто в море. А сейчас по просьбе Татьяны и Наташи передаём для Якова его любимую песню». Звучит музыка песни.

«Лучше моря места не найдешь

На просторе всё переживешь».

Из яранги выбегает Яков. Он возбужден, лицо его сияет непомерной радостью. Ещё не добежав до Иннокентия, он кричит:

- «Дядя Иннокентий, я уезжаю из стойбища. Помоги мне скорей добраться до побережья». -

- «Да скажи, что случилось? Куда ты собираешься?» -

- «Ты слышишь песню по заказу? Это я в записке написал, что если меня оправдают, то она закажет мне знакомую только нам песню. И вот я её слышу».

- «Ишь, конспиратор! Ладно, дам я тебе самых быстрых оленей».

Осень. Золотом опавшей листвы устелена земля. По дороге к дому Татьяна катит детскую коляску, в которой, жестикулируя, что-то лопочет Наташа.

Мимо, обгоняя Татьяну, проходит бородатый мужчина в короткой чукотской куртке, которого Татьяна пропускает равнодушным взглядом. Вдруг мужчина останавливается и пристально вглядывается в Татьяну. Татьяна, вглядываясь в прохожего вначале растерялась. Сердце её учащённо забилось. – Яшенька» - Громким шепотом не то сказала, не то прокричала Татьяна.

- «Таня, Танечка моя!». - Они бросаются друг другу в объятья.

Яков берёт на руки Наташу. Обнимает, целует. И идут втроем домой радостные, возбужденные.

Вот, наконец, они дома. Яков с любопытством оглядывает родное гнездо. Ведь он здесь впервые.

На диване уселись все втроем, время, от времени целуя друг друга. Яков одет по-домашнему, борода аккуратно подстрижена. Входят Юрий и Нина. Нина с порога бросается к Якову. Неистово его целует, Затем оборачивается к Татьяне.

«Ну, как? Я тебе отомстила? Не забыла, как моего бородатого целовала, когда весточку от Якова получила?» -

Все весело смеются. Мужчины жмут друг другу руки, Крепко, до хруста, обнимаются. Женщины суетятся, накрывая стол.

Необъятный простор Океана. На зелёно-голубом фоне морских вод, под ярким летним солнцем, идёт белый пассажирский лайнер. На полубаке, примостившись на кнехтах, сидят Юрий и Яков. Яков чисто выбрит, в парадной форме. Он держит на руках двухгодовалую Наташу. У фальшборта, подставив лица ветру, стоят Нина и Татьяна.