Против всякой логики и всех прогнозов бюро на Нырковой базе выпал шикарный ватный снег. Не смотря на строжайший запрет командования, группа студентов-первогодок во время обеденного перерыва поднялась к Стене плача. Где они и были замечены работниками Космодрома, находящегося неподалеку. Собственно говоря, взыскание на них наложили не за то, что они оставили корпуса в учебное время, а именно за то, что ИХ ЗАМЕТИЛИ. О случившемся немедленно доложили на курирующую станцию «Концерн-1Е0», ответ ожидался к вечеру того же дня, но… но все обернулось не совсем так, как можно было подумать.

 

- Сдохнуть можно!

Фраза не имела точного адресата, скорее служила выражением крайнего неудовольствия расписанием на неделю. Сразу за Тактикой и вооружением шли спаренные занятия по ТПВЛС, страшная аббревиатура означала Теорию и практику воспитания личного состава. То обстоятельство, что Нилу по будущей должности не положено подчиненных, мало кого волновало. «Компанию противника» завершало Практическое закрепление знаний на местности – худшее извращение! Ничего подобного не было даже в Гимназии. Хотя казалось бы, что может быть хуже?

- Сдохнуть можно! – повторил Нил. – Начинаю задумываться о карьере запасника!

- Там список льгот урезан, - отреагировал Цзи и вздохнул. – Может, Карловна действительно слегла надолго?

Надменно хмыкнув, Нил объяснил «деревенщине», что «даже у него, у Нила Армстронга, иммунный коэффициент выше ста пятидесяти, а у преподавателей, по-любому, за три сотни зашкаливает». Цзи собрался было устроить перебранку с приятелем, но передумал, увидев в конце коридора Корбана-младшего. Даже молодая госпожа Янинг охарактеризовала последнего, как «пренеприятнейшего типчика». На это мог не обидеться и сам «типчик», так как на Янинг Рри вообще никто не мог обижаться.

- Эй, Корбан! – окликнул Нил заморыша.

- Корбан-Корбан! Греби к нам! – влез и Цзи, прозванный одногрупниками «Ящерицей».

Неделей раньше «эта пиявка Корбан» имел наглость проигнорировать подобное «приглашение» - потом ему пришлось объяснять вахтеным, что руку сломал, поскользнувшись на мокром полу в туалете. Он почти не соврал, ну разве что самую малость. Поэтому сейчас беспрекословно подчинился и скоро стоял перед «мастером Нилом» по стойке смирно.

- Не тянешься, Пиявка! – прошипел Нил.

Корбан-младший нагло улыбнулся в лицо Старосты группы. То есть это Нил так расценил нервное подергивание конопатого лица. Он и сам потом толком не мог объяснить Декану, к чему была эта «сцена в коридоре», произошедшая на глазах у доброй сотни курсантов. Впрочем, самое страшное было не потасовка, а то, что она произошла ПОСЛЕ звонка на занятие. Случись это непосредственно на перемене, все бы тихо замяли – Корбану отрастили бы новый палец взамен откушенного и поменяли бы отбитые органы. Но дисциплина превыше всего – никаких шастаний по корпусу во время занятий – и Нила назначили на кухонные работы.

Курсант Нил Армстронг не долго забивал голову собственной «несдержанностью», за Корбана он тоже не «волновался» - ребята с Цзи во главе поработают над ним. Говорят, что у этого Корбана родственник в Окружном управлении, так что, пожалуй, пережимать тоже не надо, но это все не очень-то и важно. А кухонные работы в Академии – нечто вроде «школы жизни»; кто не был на Кухне, тот ее не видел, говорят.

- Ее, то есть «жизни», - улыбнулся мыслям Нил.

Но по Гимназии он помнил, что подобная «школа» должна означать всего-навсего какой-то особенно грязный и плохо очищающийся анахронизм в «пищевой» цепи Базы. Поэтому готовился к самому худшему – в равной степени и к паровым машинам девятнадцатого века, и к куриным фабрикам двадцатого.

 

- А ты не врешь? – нехорошо улыбнулся Нил; все, кто его хоть немного знал, сказали бы, что такая улыбка не несет собеседнику НИЧЕГО хорошего. Но «белая ворона» Бамба старосту 517 группы не знал и поэтому он всего лишь заговорить чуть быстрее и напористее. Вероятно, это-то и не понравилось Нилу.

- Теперь вы мне скажите, - отряхнувшись, обратился он к остальным. – Действительно ли эта жаба – смотрящий на Кухне? Или, может, устроите перевыборы?

Через час, когда Бамба вернулся из санчасти с новой рукой и глазом, его ждало пренеприятнейшее известие: главным стал Нил Армстронг, а ему, Бамбе, оставили местечко у Расфасовщика. Трепка изрядно увеличила скорость мышления Бамбы, поэтому на второй день он уже выбил себе исключительное право протирать место для Нила перед каждым приемом пищи. На третий день новый смотрящий даже стал с ним здороваться – казалось, счастью Бамбы нет предела.

Но на четвертый день Нилу Армстронгу пришла в голову дурная мысль: прогуляться к Стене по случаю долгожданного снегопада. К сожалению, Бамба имел неосторожность высказать вслух сомнения по этому поводу, поэтому, доложи он теперь в Деканат о задумке Нила, то и подозрения в доносе тут же падут на него. А если Нил только за эти сомнения чуть не выкрутил ему уши, то можно представить, что он сделает за «предательство». К тому же Командование тоже не слишком жалует «филеров».

Утро пятницы началось с того, что Армстронг решил оставить на Кухне всех старшекурсников. А при попытке теми что-то возразить раздробил табуретом им пальцы на ногах. Чтобы добраться до них, он заставил всех остальных Приборщиков скрутить «старших» и снять им сапоги. Один из бригады, второкурсник Юлий Манникен, потерял сознание при виде этой процедуры. За это его опустили до уровня тех же «старших» и оставили с ними на Кухне.

Выходя из корпуса, Бамба поймал себя на мысли, что почти завидует оставшимся.

 

Но все оказалось не так уж и плохо. На высоте курсанты вдруг почувствовали себя малыми детьми; они бросались снежками, фотографировались на фоне Стены, лепили из нега «недостающие» части тел фигурам на барельефе, вопили, пели, в общем слышно их было на другом конце Солнечной системы. Даже Нил Армстронг отпустил на побывку свою мрачную физиономию и носился по пустырю, примыкающему к Космодрому, не хуже остальной бригады. Однако, когда со сторожевых вышек подняли тревогу, он снова стал самим собой и раскровил носы кое-кому из подчиненных, сказав, что это из-за их криков их обнаружили.

На «допросе» в Деканате все вели себя более чем достойно. Даже Бамба счел за благо молчать, а надо сказать, что уроженец крохотного кенийского городка вообще стал много приятнее и умнее за эти дни и бригада гораздо лучше воспринимала его теперь, сравнивая с Нилом. Однако спустя час неинтересных расспросов их отпустили; всего-то случилось – это к личному делу каждого добавилось по два-три листа писанины. Но неприятности еще далеко не закончились.

В коридоре их ждал десяток парней старшего курса. Никто и не собирался что-либо говорить, драка началась как-то сразу – ровно с такой же скоростью, как бригада Нила вышла из кабинета Декана, так они и врезались в группу противника. Когда через несколько минут их всех опять засунули к разъяренному Декану, то кроме «старших» там оказались и Цзи с приятелями. Естественно Цзи выступал на стороне Армстронга, но это не спасло их от разгрома. Переломанные руки-ноги украшали исключительно первогодок; все же, что удалось им оставить на память «старшим» - это пара ссадин, да подбитый глаз неудачника Эрика Фримена, который, и правда, не подбить было бы грешно.

Завершило день обещание заводилы «старших» Се Менова «зайти к ним вечерком, договорить, что не закончили». Означать это могла только одно: ночью будет «ночь гугенотов». Уж коли им по какой-то причине не устраивали «третьей ночи духов», то это нужно исправить. А то вишь как распоясались. И сам Нил понимал, что они «распоясались», что первогодки так себя вести не должны. Понимать он это понимал, но согласиться не мог. Поэтому и сказал, через полчаса после отбоя все они собираются на крыльце корпуса.

- И куда мы, старый? – невесело спросил Цзи. – Земля-то круглая, а эта штуковина и того меньше. Куда отсюда?

- Никто никуда не бежит! – сказал Нил, несильно пихнув товарища. – Мы уходим, на разведку! На подъеме к Стене много шахт, заберемся в какую-нибудь и пусть ищут уроды! Помаются несколько деньков и забудут о «гугенотах»!

- А есть что будем?! – перепугался Бамба, да так сильно, что осмелился озвучить свое мнение, чего не делал с понедельника.

- Дурак! – покровительственно засмеялся Нил. – Кормят нас раз в сутки по привычке, по традиции, а есть мы можем в неделю раз, а то и реже! Неужели ты никогда из дома не сбегал?!

 

Первые ракеты упали на поверхность астероида в 11:45 по орбитальному времени. Тепловые шашки используемые вражескими Бэлами в мгновение ока накалили искусственную атмосферу до температуры верхних слоев Звезды. Вся органика на астероиде Б-2Э16 испарилась в первую же секунду, а сама Нырковая база перестала существовать через пару минут, когда со станции «Концерн» подошел на подмогу разведывательный корпус. Среди персонала «Концерна» и примыкающих к ней лабораторий долгое время ходили упорные слухи о нескольких выживших. Которые якобы успели замуровать себя в магнитных выработках под фундаментом Базы. В правдивости толков можно сомневаться, хотя бы потому, что если и допустить мысль о том, что люди эти выжили, то нужно оговорить, как они узнали, что следует прятаться под землей и почему не предупредили остальных.