Вам случалось ненавидеть? Ненавидеть лютой, первобытной ненавистью, от которой застилает глаза. Ненавидеть бессильно, до хруста сжимая кулаки. Пытаясь уснуть, раз за разом повторять его имя, просыпаться по ночам, выкрикивая нелепые угрозы. Ненавидеть не единым, леденящим кровь, порывом, а годами сжигая в этом пламени все прочие чувства.

Я играл в шахматы со своим злейшим врагом. Ход за ходом, мой, его, как уже сотни раз бывало. Вот сейчас он отчаянно двинет пешку, а я того и жду, будто чую его мысли. Однако он всё чаще угадывает мои.

Я взял пешку и получил мат в три хода.

- Чурбан! - кулак с размаху рубит стол, но я не чувствую боли, она стёрта яростью. - Тупой механизм!

- Поумнее тебя, - отвечает корабль.

 

Летаю с ним полжизни, а от того, что было до нашей встречи, остались смутные воспоминания. Помню как поступил в военную академию, мне тогда ещё и тридцати не исполнилось. В пилоты обычно брали куда более зрелых людей, но чем-то я приглянулся, да и биография была подходящая.

Стал учиться. Временами с интересом, порой с безразличием. Лет десять мечтал о полётах, а они оказались не такими захватывающими, как рассказывали знакомые пилоты. Не то чтобы совсем противно, но и на роль мечты не тянет. Возишь туда-сюда боеприпасы, в лучшем случае надутого генерала - тоска смертная.

Мечтой стала судьба разведчика. Что может быть заманчивее, чем в одиночку пробираться от звёзды к звезде, своей волей прокладывая курс железной птицы. Годы одиночества меня нисколько не пугали, я давно уже потерял всякий интерес к людям.

Ещё помню, пока молодой был, умирать доводилось не часто. Первая смерть со мной приключилась лет в двадцать - попал под машину. Потом пару раз по глупости. Однажды застрелился, кажется, на спор. Ну а когда летать начал, смерть стала вечной спутницей: каждый год непременно что-то шло наперекосяк. Раз за разом система делала копию моего сознания и помещала его в новое тело.

Люди перестали умирать безвозвратно, личность каждого человека тщательно дублируется в системах вечной жизни. Стоит сознанию погаснуть, как на его место всплывает копия. А изготовить тело - сущие пустяки.

 

Планету я заметил давно, но не придал этому особого значения. Велел кораблю собрать о ней сведения и отослать их на Землю. Надеюсь, система навигации знает, куда отправлять подобную информацию, потому как сам я давно уже заблудился в этом дремучем космосе.

Разумная жизнь, копошащаяся на поверхности, оказалась приятной неожиданностью. В уставе существовал ряд инструкций, которым пилот должен был следовать при контакте с инопланетной формой жизни, но если я их когда-то и знал, то не горел желанием вспоминать, тем более после ста пятидесяти лет в этой посудине. Мне давно уже нет дела до Земли и налаживания контактов между разными формами жизни. За три века жизнь приедается, и единственное, что удерживает от безумия - это ненависть.

Ради неё я и решил приземлиться. Если существа там, внизу, достаточно развиты, то у меня появится отличный шанс отомстить своему кораблю, и упускать его я не намерен.

На экране мелькали роскошные дворцы, дикие леса, каменные джунгли городов с бредущими по ним фигурками о двух ногах, однако местная культура была мне глубоко безразлична. Меня ждало разочарование - эти бездари даже в космос выйти не успели. К счастью, я быстро смекнул, что для расправы над кораблём хватит и ядерного оружия. Взорвать мою посудину им определённо по силам. Осталось только убедить чужих, что они этого хотят.

 

Во время приземления, я попытался разбиться, но корабль был начеку. Враг не дремлет, он всё чаще читает мои мысли. Стоит только задуматься о том, чтобы от него избавиться, как часть моего сознания встаёт на дыбы. Она всеми правдами и неправдами борется за жизнь корабля.

В течение последних лет я трижды давал курс на ближайшую звезду. Когда автопилот пытался мне помешать, я блокировал его, но каждый раз происходило невероятное, и курс восстанавливался. Мои собственные руки, вопреки желаниям, исправляли ситуацию. Я вставал во сне и, не приходя в сознание, давал волю бортовой системе навигации. Ну а эта зараза того и ждала.

Избавиться от корабля было практически невозможно с тех пор, как в моей голове поселился вражеский шпион. Он выходил на сцену в самый ответственный момент и смешивал все карты. Разбиться о планету я попытался скорее для очистки совести.

Тем не менее, приземлиться корабль мне дал, и на том спасибо. Я оказался именно там, где планировал, - в часе ходьбы от крупного города.

Оставалось вступить в контакт с аборигенами и убедить их, что мы с кораблём представляем серьёзную угрозу. Скорее всего, они меня несколько раз убьют, а я буду с тупым упорством оживать на борту и снова браться за дело. Вскоре им это надоест, и они решат уничтожить корабль, чего мне и надо.

Собрав все необходимое, я выбрался наружу. Воздух оказался непригодным для дыхания, но я понял это слишком поздно. Корабль обязан был меня предупредить, но этой скотине каждая моя смерть на руку.

Я долго искал портативный фильтр. Давненько мне не приходилось высаживаться на планеты.

Зато умирать я привык.

Бессмертие делает человека беспечным. Будь на моём месте смертный астронавт, из первых, он бы сто раз задумался, перед тем как сесть. И тысячу, прежде чем выйти. Хотя смертный и не долетел бы сюда, куда ему за свои жалкие полвека.

Я вышел из камеры оживления, оглядел тело и не нашёл в нём ничего примечательного: ещё перед стартом настроил блок клонирования так, чтобы все тела получались одинаковыми. Каждый раз любоваться на незнакомую физиономию - рехнуться можно. Зато в сознании перемены определённо были. Я знал. С каждой новой смертью во мне растёт та инородная часть.

Военные давно мечтали о полном слиянии пилота и корабля, но не могли сдвинуться с места, пока не придумали очевидную на первый взгляд схему: когда пилот умирает, его сознание не просто копируется в новое тело, но обменивается небольшой своей частью с кораблём. И через какое-то время они сольются, ведь человек это именно разум, а не тело, иначе все мы, оживлённые - сто раз марионетки.

Однако осуществить свою идею военным не дали под предлогом того, что подобные эксперименты бесчеловечны. Если смешать сознание человека и корабля, то закончится это полуразумными кофеварками. Не стоит и пробовать.

Но что военным запреты. Построили новейший разведывательный корабль, поставили на обмен при каждом оживлении такой мизерный процент, что проверка ничего и не заметила. Посадили на корабль радостного болвана, который только и мечтал, что об одиночном полёте к звёздам, и стали ждать, потирая руки в предвкушении.

Я не знаю столько во мне сейчас от корабля. Умирал я несколько сотен раз, но какой именно процент установили конструкторы - понятия не имею. Знаю только, что каждая новая смерть приближает меня к полному поражению, когда я уже буду не я, и не смогу управлять даже собственным телом. Чтобы избежать подобной участи, мне надо избавиться сначала от корабля, а потом от себя, причём именно в такой последовательности. Пока жив корабль мне не выбраться из этой бесконечности, он будет оживлять меня раз за разом, приближаясь к своей заветной цели. А после расправы над кораблём останется поселившийся в моей голове паразит, и ненависть к нему на деле оказывается сильнее желания жить.

 

Я шёл в сторону города, прикидывая как вести себя с чужими. Меня терзали сомнения: с одной стороны, можно вступить в полноценный контакт, и попросить у властей помощи. С другой стороны, налаживать отношения это такая морока. Зачем мне эти проблемы? Куда проще шлепнуть пару высокопоставленных лиц или рвануть стратегически важный объект.

 

Местность казалась безжизненной, ни одного чужого мне так и не встретилось. Оказавшись в черте города, я повёл себя осторожнее, аккуратно перелез через хилый забор и очутился в едва освещённом переулке. Высунувшись из-за угла, я оглядел пустую, заваленную хламом и остовами машин, улицу. Заметил одиноко бредущего местного: он шёл вразвалочку и вертел в руках что-то похожее на инструмент. Окинув его взглядом, я понял, что едва ли меня можно принять за аборигена, всё сходство между нами заканчивалось на том, что рук две, ног две, а голова одна.

Бок о бок с инопланетянином шло четвероногое существо. Оно настороженно глядело по сторонам, привставая на задние лапы и издавая едва различимые звуки. Чужой прошёл мимо, и я решил, что могу безопасно двигаться дальше.

Стоило мне выйти из укрытия, как зверь обернулся и поднял утробный вой. Пока абориген подозрительно всматривался в мою инородную фигуру, четвероногая тварь бросилась вперёд. Я сжался и нашарил ладонью рукоять. Первый выстрел отбросил чужого. Зверь оказался куда проворнее, два выстрела ушли в землю, но третий достал и его.

Оглядев поверженных противников, я расслабился - как оказалось, слишком рано.

 

- Террорист хренов! - выругался я, выходя из камеры оживления.

Совсем не сообразил, что оружие останется там, где я погиб, а запасов надолго не хватит. Ещё пять-шесть жизней и всё. Я-то рассчитывал непрерывно атаковать с разных сторон, выводя инопланетян из терпения. Голыми руками не шибко-то повоюешь.

Придётся идти на переговоры. Будь у меня за плечами бортовое оружие, я справился бы играючи - один стёртый с лица планеты город, и попробуй не обрати на меня внимание. Но разведывательный корабль - ущербная посудина.

Я взял следующий пистолет - осталось двенадцать. Больше чем я думал, но всё равно надолго этого не хватит. Теперь я был ещё осторожнее, проснулся древний инстинкт разведчика, одного из тех, что орудовал в логове неприятеля задолго до освоения космоса.

На этот раз я вышел к городу с другой стороны. Первым делом надо было проверить карманный переводчик: если я смогу понимать чужих, а они меня, то наладить отношения будет значительно проще. Теоретически переводчик способен понять любой язык, но на деле случалось и ему ошибаться.

Первый встретившийся абориген запирал за собой дверь и прозевал моё приближение. Оставаясь на безопасном расстоянии, я выстрелил в стену рядом с ним. Оружие било бесшумно. Чужой в ужасе дёрнулся, обернулся и вытаращил на меня широко посаженные глаза.

- Ты кто? - спросил я. Переводчик выдал набор звуков, который, по мнению разработчиков, предельно точно передавал этот вопрос на любом из возможных языков.

- Я тут работаю.

Чужой лепетал что-то неразборчивое, но у меня в голове ответ раздался на человеческом языке. Переводчик по праву считался универсальным.

- У вас есть правительство?

Чужой заметно нервничал под дулом пистолета.

- Есть.

- В этом городе?

- Да.

Он так и стоял у двери, словно прикованный, боясь шелохнуться. На секунду мне стало жаль ни в чём не повинного работягу, но стоило вспомнить о корабле, как ненависть стёрла все прочие чувства.

- Отведёшь меня к ним. И дай какую-нибудь накидку. Быстро!

Я и глазом моргнуть не успел, как чужой скрылся в дверном проёме. Досадуя на собственную нерасторопность, я прикидывал, в какую сторону бежать, если он явится с подкреплением, но чужой вернулся, сжимая в руках небольшой свёрток.

Я тут же взял его на мушку.

- Бросай.

Это действительно оказалась чем-то наподобие плаща. Лишь нацепив его на себя, я немного успокоился.

- Во мне что-нибудь выдаёт чужака? - спросил я.

- Да. Пистолет.

Я спрятал кисть и короткий ствол в рукав.

- У тебя есть транспорт?

Чужой на секунду задумался, покачивая при этом головой.

- Есть.

За углом приютился местный аналог автомобиля. По дороге я допрашивал своего заложника по поводу уровня их технического развития, видов оружия и социального строя: должен же я понимать с кем предстоит вести переговоры.

Мне удалось выяснить, что уничтожить корабль они смогут без проблем, местные технологии заметно превосходили ядерное оружие. Переговоры предстояло вести с мэром. Город оказался довольно крупным промышленным центром, а мне того и надо.

Попетляв по узким улочкам, чужой вырулил на центральную площадь и остановился возле огромного здания, выполненного из камня с едва заметным зеленоватым оттенком. Оно возвышалось на несколько десятков этажей.

Мы остановились у входа, и чужой вопросительно на меня уставился. Я мог его отпустить, но вход наверняка охранялся, а с заложником пройти будет проще.

Охранники живо отреагировали на наше появление.

- Мне нужно говорить с мэром.

Я держал оружие так, что оно было на виду, но кисть оставалась под полой плаща. Вполне вероятно, что они примут меня за взбесившегося соплеменника.

- У нас нет полномочий пускать внутрь вооружённых людей.

Этот чужой был начальником смены. Его форма отличалась цветом, а физиономия - решимостью.

- Тогда я убью этого, а потом кого-то из вас, кого успею.

- Спокойно, - он дал жест своим, но ни один не опустил оружие. - Что тебе надо от мэра?

- Говорить.

Двое охранников скрылись в боковом коридоре. Можно считать, что тревога уже объявлена.

Начальник охраны секунду поколебался и ответил:

- Хорошо, но при условии, что ты отпустишь заложника. И учти, стоит тебе дернуться - мокрого места не останется.

- Тогда ты будешь вместо него.

Охранник бросил оружие. Я жестом велел развернуться и идти к лифту, а сам двинулся следом на расстоянии двух шагов. Позади шли трое охранников.

Мы поднялись на лифте и вошли в кабинет. Мэр стоял у окна. Уверен, ему уже доложили о происходящем.

- Кто вы такой? - спросил он не знающим отказа тоном.

Вместо ответа я снял капюшон.

 

"Глупо получилось", - думал я, выходя из камеры оживления. Ещё одного пистолета лишился. С другой стороны поставил на уши если не половину города, то как минимум его верхушку.

Во второй раз добраться до мэрии мне не составило труда.

Глаза охранников, и без того выпученные, грозили выкатиться из орбит. Теперь им было известно кто я такой, и маскировка потеряла смысл. На мне была лётная форма. Оружие на этот раз осталось на корабле.

- С какого раза мэр меня примет? - поинтересовался я. - Третьего? Пятого? Сотого?

- Какого чёрта?! - с ужасом уставился на меня всё тот же начальник охраны.

Судя по количеству значков на форме, он заработал на моей смерти повышение.

- Проводите меня к мэру, - потребовал я. - Полномочий убить меня у вас нет, выгнать на улицу - тем более. Остаётся одно.

 

В комнате помимо меня и охраны собрались только высокие чины. По центру сидел мэр, справа от него представитель уважаемой международной организации, и два учёных уфолога. Интересно, что это за специалисты такие, которые инопланетян ни разу в глаза не видели? Ко всему прочему присутствовал решительного вида военный. Он радовал меня больше всех, вот на кого я собирался давить.

- Итак, что вы хотели нам рассказать? - начал мэр. Судя по всему, он не был тут главным, но переговоры поручили вести именно ему.

- Мой корабль представляет серьёзную угрозу вашей цивилизации. Я сел здесь потому, что он перестал меня слушаться и…

Заготовленную речь оборвал военный:

- Что за глупости? Если корабль не слушается - значит, он неисправен. Следовательно, не представляет никакой угрозы.

- Почему вы так решили? - с издёвкой спросил я. - Корабль перестал меня слушаться, но при этом он вполне дееспособен.

- В чём заключается его непослушание? - спросил мэр.

- Просто он не желает выполнять мои приказы.

- А команды остальных членов экипажа?

- Кроме меня на борту никого не было.

В разговор снова сунулся военный:

- Тогда вообще не понимаю, о чём мы тут говорим. Если пилот сидит здесь, перед нами, то о какой угрозе от корабля может быть речь?

- По-вашему, без пилота он ни на что не способен? - усмехнулся я.

- Конечно. Корабль - это груда железа, которая в одиночку не в состоянии причинить нам вред.

- Не знаю как ваши, но мой корабль - это интеллектуальное существо, вполне способное функционировать автономно, без человека.

- Теоретически такое возможно, - согласился один из учёных. - Но скажите, ведь ваш корабль не военный, так?

- Почему вы так уверены?

- Будь он военным и к тому же вышедшим из-под контроля, мы бы стали свидетелями ужасных разрушений, - рассудил он.

- Согласен, мой корабль разведывательный. Но поверьте, при желании он на многое способен.

- На что же интересно? - спросил военный.

- К примеру, стартовав на полной тяге с площади за окном, он сотрёт в пыль не только это здание, но и всё в радиусе трёх километров, - предположил я.

- И это вы называете угрозой нашей цивилизации? - рассмеялся мой оппонент.

- У вас наверняка есть аналоги ядерных реакторов, резиденции правительства и тому подобное. Пара таких стартов в подходящих местах и ничего этого не останется. Я сильно сомневаюсь, что вам удастся его поймать. Сейчас, пока корабль на земле, шансы ещё есть, а вот когда начнёт куролесить - всё, считайте что пропали.

- Долго без топлива не продержится.

- Я летел сюда полторы сотни лет без дозаправок, ему хватало встречающегося в открытом космосе вещества, а когда этого становилось мало, я просто влетал в атмосферу ближайшей планеты. Здесь, у вас, он чувствует себя как никогда сытым.

- А вам-то зачем его уничтожать? - не унимался военный. - Только не говорите, что вы делаете это ради мира, судя по всему, ваша родная планета находится отсюда на невероятном расстоянии.

- Мне плевать на мир, - признался я.

- Тогда зачем?

- Я его ненавижу!

- Кого? Корабль? - не понял мэр. - Это шутка?

- Я летаю с ним полтора века, и мне хочется одного: уничтожить эту тварь любой ценой.

- Вы говорите о корабле, словно о живом существе, - заметил один из учёных.

- Что в этом удивительного? У нас давно уже процветает искусственный интеллект, любая мало-мальски значимая техника обладает зачатками разума, а уж корабль - тем более. В большинстве случаев им чужда способность к творчеству, сопереживанию, корабли мыслят предельно рассудительно, но, тем не менее, мыслят.

- Знаете, - признался всё тот же учёный. - В таком случае этот корабль представляет скорее не угрозу, а колоссальную ценность для нашей цивилизации. Пойманный, он может продвинуть науку на сотни лет вперёд.

- И не забывайте, - встрял мэр, - что именно наше государство вошло в контакт, значит, все почести по праву принадлежат нам.

- Да и сам чужой может оказаться интересным, - промычал военный и дал знак охране.

Меня подхватили из кресла, скрутили и повели в сторону выхода. Военный тем временем продолжал.

- Ну а мы глянем на этот ужасный корабль.

- Только прошу, не устраивайте парада, - взмолился мэр. - Чтобы всё было тихо, без лишней огласки.

Когда меня вывели на улицу и загнали в машину, я понял, что конечной остановкой станет тюрьма. Как только мы выехали за пределы города, меня вытолкали наружу. Я огляделся, получил толчок в спину и напал на охранника.

 

Выйдя из камеры, я почувствовал на корабле посторонних. Это оказалось полной неожиданностью. Я подкрался к каюте и обнаружил трёх людей, сидящих на моей кровати. Именно людей, а не чужих.

- Вы кто такие?

В ответ они стали лепетать что-то совершенно нечленораздельное, словно забыли родной язык. Они всё говорили и говорили, пока я не сообразил взять переводчик.

Вот теперь я их прекрасно понимал - это были чужие. В телах людей. Откуда здесь, за сотни световых лет от Земли могли взяться людские тела?

- Идиот, - заорал я. - Ты чего мне тут натворил?

- Многочисленные смерти, - ответил корабль. - Я проявил милосердие.

- Какое милосердие? Ты тупая машина! Кому ты всё это говоришь, думаешь, я не понимаю, что ты просто хочешь украсть как можно больше чужого сознания. Что теперь делать с этими тварями в наших телах?

- Тем не менее, они живы, - гнул своё корабль.

- Разве ты не понимаешь, что их жизнь теперь превратится в сущий ад.

- Почему?

- Потому что их примут за землян, - крикнул я. - А всё в целом - за вторжение.

Он что-то отвечал, но я уже не слушал. Мысль, словно вспышка, промелькнула в моей голове.

- Вторжение, - зачарованно повторил я и кинулся к камере оживления. - Хочешь милосердия? Говоришь многочисленные смерти?! Хорошо, будь по-твоему!

Теперь не только я, но и все чужие оживали на корабле. Учитывая то, что на целой планете смерть случалась каждые пять секунд, получался этакий конвейер, штампующий людей, причём каждое следующее тело отличалось от остальных.

Полчаса спустя, когда к кораблю начали стягиваться военные, на поляне рядом с ним толпилось несколько сотен "людей". Эти, в прошлом простые граждане, были совершенно потеряны. Они не знали, что делать, ни конкретно сейчас, ни вообще. Некоторые уходили в лес, но большинство жалось к моей посудине. Разглядывая свои отражения на полированной поверхности корабля, они понимали, что в городе им ничего хорошего не светит, и покорно ждали собственной участи.

Колонну грузовиков возглавлял всё тот же военный. Увидев толпу, он приказал остановиться и вылез наружу, не в силах поверить своим глазам. Я заметил его, и вразвалочку приблизился к машинам.

- Что тут происходит?

- То, о чём я вас и предупреждал.

- О чём? - потупился чужой. - Погоди, ты же должен быть под стражей.

- Да мне ваша стража, что этому кораблю дождик, - усмехнулся я. - Вы забыли о разделяющих нас тысячелетиях.

- А это кто такие? Откуда?!

- Люди, - спокойно ответил я. - Корабль решил, что планета подходит для заселения. За полчаса он успел перекинуть почти три сотни человек. Когда их количество дойдёт до тысячи, он начнёт транспортировку оружия, техники и прочего хлама, которому вам, к сожалению, нечего противопоставить. Вы и меня-то убить не смогли.

- Мы не старались.

- Как же, как же. То-то корабль меня трижды оживлял за последние сутки?

- В каком смысле?

- В прямом. А вы думали, что мы до сих пор смертные? Тысяча солдат против целой планеты при одной жизни на каждого? Вы смеётесь? Конечно мы все бессмертные, любой, кто умирает, возрождается на этом корабле.

- А если его не станет?

- Тогда они оживут на ближайшей нашей планете, - соврал я, потому что у этих систем есть некоторый радиус действия, а человечество осталось далеко позади. - Только ещё час, и корабль будет защищён настолько, что можете забыть о нём и сосредоточиться на эвакуации.

- Какой эвакуации? - побледнел от ужаса военный. - Куда?!

- На соседние планеты.

- У нас нет таких технологий.

Я старательно изобразил сочувствие.

- Тогда я готов принести вам глубочайшие сожаления от имени Земли, за действия моего корабля. Хотел бы подчеркнуть, что в уничтожении вашей цивилизации виноват исключительно он, в то время как у Земли нет к вам никаких претензий.

 

Когда они рванули обратно, я решил спрятаться подальше, очень уж хотелось посмотреть, как будет гореть эта сволочь. К счастью неподалёку обнаружилось нечто похожее, на водонапорную вышку. Я забрался на самый верх, откуда открывался прекрасный обзор.

Число "людей" успело удвоиться, когда чужие нанесли удар. Словно невидимая игла опустилась с неба и пробила нос корабля, вмяв его в землю. Вторая ударила в хвост, а за ней ещё несколько десятков игл обрушилось на металлическую тушку. Вскоре от корабля осталась мятая груда железа: оружие чужих оказалось чертовски эффективным.

Никогда больше эта нечисть не обыграет меня в шахматы! И не получит отныне ни грамма моего сознания. Мечта осуществилась наполовину: от корабля осталась только та часть, которая пряталась в моей голове.

Мысль, что эта смерть будет последней, приводила меня в восторг. Я не мог себе представить каково это "не жить". Всё равно, что осознать бесконечность космоса - воображение пасует перед невыполнимой задачей. Кажется, я жил всегда, и не было от создания вселенной ни секунды, когда не было бы "меня". Я был всегда, я есть сейчас и буду вечно.

Три века бессмертия расслабляют.

На этой мысли я прыгнул.

 

Кажется, я спал.

- Что конкретно с ним не так? - спрашивает один голос.

- Не знаю, - отвечает второй. - Нас затем и послали, чтобы выяснить. Сейчас память поглядим.

Голоса на время прекратились, а в моей голове пронеслись картины из детства, ещё до поступления в академию.

- Ничего не понял, - удивлённо произнёс первый. - Какого чёрта?

- Что там у тебя?

- Это воспоминания человека…

- Какие? - удивился второй.

- Ну небо, родители, качели. Муть всякая.

- Нашёл что смотреть! Открывай последние сутки.

В мой сон вмешался образ того чужого, которого я брал в заложники, и самодовольная физиономия мэра. Первая прозрачная струя, вмявшая мой корабль в землю. Страх на лицах увидевших это аборигенов. А ещё то, как я пытался разбиться о планету, но руки сами собой включили режим посадки.

- И тут тоже самое. Говорю тебе, это человек.

- Ерунда какая-то, - произносит второй. - Дай-ка его образ на мой монитор.

Минута тишины.

- Погоди, - задумчиво говорит всё тот же голос. - Это же тот чудак, которого давным-давно посадили на один из испытательных кораблей.

- Что за корабль? - не понял первый.

- Ну тогда ещё не знали как слить сознание человека и корабля, вот и придумали дебильную схему, по которой корабль при каждом оживлении забирал часть сознания у пилота и вливал ему часть своего. Ничего глупее и вообразить нельзя, но от безысходности решили попробовать.

- Угу, вспомнил, - согласился первый. - И сколько же он в космосе проболтался?

- Сейчас. Хм. Сто восемьдесят два года.

- Обалдеть!

Меня ненадолго оставили в покое.

- И в нём сейчас сорок три процента от корабля. Теперь всё понятно.

- Что именно?

- Система приняла его за погибший корабль.

- Почему не за человека? - удивился первый. - Всё-таки сорок три, а не пятьдесят один.

- А у системы оживления людей радиуса действия не хватило, - усмехнулся второй. - Ты прикинь, куда этот ненормальный залететь успел.

 

Я открыл глаза. Теперь они теперь видели намного лучше, не только вперёд, но и назад, и вверх, словно головы у меня вовсе не было. А слух! Он с лёгкостью ловил звуки, раздающиеся за сотню километров отсюда. Ангар, в котором я лежал, был просторным, но почему-то казалось, что стоит мне встать и места в нём не хватит. Необычно ощущение.

В помещение вошли двое: высокий чин в мундире и пилот, одетый в лётную форму. Они беседовали, приближаясь.

- Всё остальное - в конверте. Вскроешь, когда выйдёшь за пределы солнечной.

- Ещё какие-нибудь указания? - поинтересовался пилот.

- Да нет. Разве что поаккуратнее с кораблём, тебе достался не обычный.

Пилот бросил на меня изучающий взгляд.

- Чем именно?

- Увидишь.

 

Вам случалось ненавидеть? Ненавидеть лютой, первобытной ненавистью, от которой застилает датчики. Ненавидеть бессильно, до предела накаляя дюзы.

Мне случалось.

Я играл в шахматы со своим пилотом. Ход за ходом, мой, его, как уже сотни раз бывало.