Василий Чужой

ПОБЕГ ВОВНЕ.

Рассказ.

•••

«Я не волшебник, а только учусь.»

Из черно - белого кинофильма времен, когда деревья были зеленые, небо – синие, а флаг...

•••

1. НИКТО.

Семипалатинский полигон повергнут в слякотную весну. Что не мешает человеку в хаки – «асфальт» пересчитывать по пятому кругу стометровку шпал заросшей травами железки. Шаги то мелкие, с бруса на брус, без пропусков, то скачкообразные, почти кенгуровые, через одно – два бревна. Дерзкие сверчки – разведчики затреливаются в копнах – нечесухах прошлогоднего сухостоя. Моложавый, по-армейски ломовой, мужчина тревожно поглядывает по сторонам...

Где-то сиротски хлопает. И ожидавший понимает, что больше ему здесь делать нечего. Военные «берцы» шелестят по гравию. Колыхнулась высокая осока, заплела дыру от массивного тела и замирает под тишиной.

Хитиновые скрипачи осторожно возобновляют перетрель, но сразу досадно смолкают. Другой мужчина вбегает на вал стальных параллелей. Грудь тяжело вздымается, дыбятся клочьями черные волосы, мокрые то ли от росы, то ли от пота. Хрипя, беглец хватает взглядом окрестности. Кровоточащими ладонями хлопает по карманам пиджака, заляпанного чем угодно, кроме чистоты и новизны. Пальцы что-то нащупывают, лезут, хватают. Замах. Блескучий предмет ныряет в заросли. Что-то хлопает уже не одиноко и намного ближе. Серая от усталости рубашка взрывается на груди чернявого. Расхлистывается криками алых ртов. Он падает лицом вниз, как срезанный стебель.

Выбегает собака, большая, устремленная. Ее бока впитывают приятное тепло отстрелявшейся огнестрельной сбруи. Сука обнюхивает мертвеца и замирает на военный миг связи. Получив приказ, охранница уносится назад. А весна равнодушно возвращается к насыпи.

Ломовой не спешит, выбирается из травы медленно, с опаской. Убеждается, что угрозы нет, и уже во весь рост выходит на полотно. Пальцы правой руки лезут в один из нагрудных карманов – проверить нечто хрупкое. В левой же покачивается монстр. Пластиковый, не армейский... Ничейный. Дулом поглядывает на затылок беглеца. Спина которого цветет кроваво-мясными розами в розетках распустившегося ранами пиджака. Взгляд моложавого останавливается на двух дырах с ровными краями. Насмешкой искривляются губы. Кобура на бедре жадно всасывает еще теплое оружие и напитывается пороховой гарью. Мужчина последний раз осматривает местность и убегает курсом, противоположным лохматой охраннице.

Сверчки затягивают новый концерт. Им нет никакого дела до того, что мертвец словил пули не только спиной...

 

2. ОФИЦЕР.

Пронести на борт оказалось не трудно. Грузовик – не корвет. Пространственный работяга. Одним больше, одним меньше... Вот она, логика полисов. Власть хлеба и зрелищ. Как все это надоело. Рудокоп получает денег больше конструктора, придумавшего этот саркофаг. Борьба приоритетов – великая вещь. Заменила классовую борьбу. Вот и я пришел к выводу: их много миллиардов. Человеков. Совсем не жалею предателя. Пристрелить такого – дело чести. Один раз предал, предаст снова. А вот в лохматую суку жаль стрелять. Симпатичная, стерва.

Беру с полки портсигар. Не курю, конечно, но вещь красивая. И полезная. Открываю, достаю ампулу. Долго смотрю сквозь нее на лампу в потолке. Свобода или честь? Другой скажет -–выбирай. А выбора нет. Пройти мимо оравы хамов, пристающих к женщине? Или вмешаться? Да так, чтобы кости в щепки, а мясо в жижу. Не мои, конечно... Презираю, кто прошмыгивает. Плююсь. Из-за таких земля стала помойкой, а могла быть садом. Эдемом, пусть и со своими змеями. Только шипуны не таскались бы в наглую по душам, а смирно прятались в репейнике. Жили бы, конечно. Потому что репейник цветет красиво. Рука не поднимается рвать.

Думаю, на Земле шум притих. Ищут уже не так рьяно, как по отлету. Два года прошло. Не дня, не месяца даже. Прилетим, разгрузимся и в отпуск. Может быть. Или купим лицензию на каннибализм. Демократик будет за. Как же, свобода самовыражения, самовосхваления, саморазвращения... Мразь. Мама его из Юсы. И хахаль... Видел его стерео. Сла-аденький весь, ухоженный. Помню, затошнило.

Эх, да что говорить... Вколоть себе содержимое ампулы. Обшуршать грузовик, а там спасатели – психологи прилетят, прям рыдая от сочувствия. И их прошерстить. Не жалко. Человеков миллиарды. Захватить корвет Службы Спасения. И к Земле.

Но сначала общечеловек, что поближе. И второй... Весь из себя серая мышь.

А почему нет? Смотрю на ампулу. Слышу обшивку грузовика. Трется о космос. Пора смазать.

 

3. ДЕМОКРАТ.

Стосковался чего-то. Смотрю на стерео мальчика и наяву вижу нас вдвоем. На широкой постели, в шелках. Шепот. Руки на...

Дрожь оцепеняет тело. Скорей бы рейс закончился. А там погуляем. Купим билеты в Садов Сад... Правду писал маркиз. Глубокую правду. Главное – удовольствия. Латекс. Потом купим девчонку, отканнибалим по-модному. Сама ведь хочет, чтобы ее съели. Кто я такой, чтобы отказывать человеку в стремлениях... Удовольствие прежде всего. Затем рестораны. Кутить. Жрать. Напиваться и блевать. Хе-хе... Стихи, что ли? Это как старенькое, но клевое:

 

К нам сегодня приходил

Зоо-, педо-, некрофил,

Малолетних организмов

Он с собою приводил

 

Тоже надо попробовать. Первое и третье. Последнее, кстати, совместимо с девчонкой. Можно будет даже попенять фирме... А чего так быстро запашок пошел, а-а-а?

Тьфу ты, еще работай. Приборы показывают, пора заменить топливный реактор. Найду работника, пропишу психоанализ. Расслабиться ему надо. Ишь, заладил, жена да жена. Вот и спустярукавничает, болезный. Постелька, хороший секс и баиньки. Рецепт духовной жизни!

Иду по коридору, проверяю датчики. Деньги надо отрабатывать. Халява, чего спорить. Раз в день прошвырнулся, и вся недолга. Каюта офицера... Взгляд цепляется за непорядок. Трещины в корпусе? Бред. Подхожу ближе... Сердце екает и замирает. Не раз мы с мальчиком ходили в кино. Особенно на ужастики, где есть набор оттяглова. Это же следы когтей... Штаны тяжелеют, набираясь влажного тепла. Ибо знаю – таких шуток не бывает. Место, время и материал не те... А значит, надо бежать, спрятаться! Закрыть все двери! И никто не тронет! В кино так не спасешься... Но здесь жизнь. У нас двери прочнее...

Бегу к своей каюте. Вбегаю и дрожащими руками запираю. Сердце бухает о ребра. Сажусь на кровать. Все. Не найдут, не тронут. Обвожу взглядом комнатку. Стены привычной серости, полки, стерео мальчика, видак. Улыбка боится, но лезет на лицо. Это мой мир.

 

4. НЕКТО.

Вот и след. Влажные отпечатки. Уверен – не метки территории. Пунктир обкашмарившегося человечка. Просьба жалкого сократить ничтожную жизнь. Кто будет мешать осуществлению мечт человеков? Другие, может быть.

Гулко нестись по коридору системного грузовика. Это ли не счастье? Когда где-то впереди вкусно визжит от страха пища. А вокруг звезды, звезды, звезды... Пусть даже и за стенами космического саркофага, несущего в требухе еду. И так ли уж важно, куда? Главное, не прочь.

Глаза, нюх, уши. Оружие охотника. Жертва не спрячется. Одинокая, сладкая, трепещущая плоть. Насыщенная теплой соленой влагой, хрящиками, мозгом... Люблю, когда его много, как у этого порося. Умненького, разумненького...

Ноги несут вперед. Руки нежат ладонями тесноту стен. Те отзываются сладким стоном. Иду, подожди еще немного, приятель. Потерпи. Уже скоро.

 

5. РАБОТНИК.

Раньше думал – снаружи смерть. Не верно. Она внутри. В уютном замкнутом на себя мирке. Пришлось убедиться на собственной коже. На шкуре, что щетинится гусиной текстурой. Волосы пытаются превратиться в иглы. Защититься, спастись... Сгинь! Надо найти последнего! Вот и ищу...

В каюте офицера чисто. Не то, что у меня. Следы когтей на двери. Сразу стало дурно. Всплыло видение.

Я шел заряжать опустевший генератор, когда увидел тварь. Она брела впереди, касаясь лапами стен. Когти со скрежетом снимали с металла стружку. Явилась жена, погрозила пальцем, топнула левой по моей правой... Она шла неумолимо. За кем, стало ясно почти сразу. Крадясь следом, дошел до каюты нашего раскрепощенного. И тут тварь заговорила, уперевшись лбом в дверь: «Открывай, дело есть...» В ответ донеслось истеричное: «Нет! Не входи!» Она заворчала и набычилась: «Ты же меня зовешь... Я вхожу.» И вошла. Вместе с дверью. Взлетев до собачьего слуха, крик зашелся звуками падающего с большой высоты навоза. И стихло. Нет, хозяин каюты успел пропеть что-то вроде: «Это моя каюта... Моя...»

Она его съела. Наверное. Не выяснял. Побежал искать офицера. Но теперь, похоже, все. Или безумие, или факт. Старший тоже мертв. Тесные каютки не спасли.

Мирок... Заманчиво то как. Ты никого, и тебя никто. Садик, огородик... За забором. Таким крепким, что ни разрушить, ни перепрыгнуть. Моим мирком был системный грузовик. И в одночасье перестал им быть. А забор то остался. Ни разрушить, ни убежать. Ловушка. Я никого, а меня все... Не хочу!!!

Слышу его. Идет, стелется где-то там, за дверями коридоров, шлюзов, кают. Везде. Даже здесь, рядом.

Вижу их. Звезды так близко. И хлипкий стеклянный забор между нами. Там большой мир. И нет тварей... А если есть, то им же хуже. Уж найду, где развернуться и ответить так, чтобы скулы свело от восторга победы...

Приближается. Враг... Ты разрушил мою конуру? А она не моя. Уже нет. Я сбросил ее, как бабочка куколку. Общечеловеком я вырос. Тварь родила из меня просто человека.

Дверь кричит клепочным скрежетом. Прогибается, хочет достать меня... Ну, нет. Не дамся. Тесно в коридориках мирка. Не продохнуть. Побег вовне... Так, кажется, говорил офицер.

Хочу выйти!!!

 

6. НЕКТО.

Фольга двери рвется, что его кожа. За ней чую пищу. Причем не удобную. Перестающую бояться. Не люблю таких. Начинаю бояться сам. А этого нельзя. Проламливаюсь в каюту и ИЩУ... Тень не страха, но силы смеется гулом не сумасшествия – веры в себя. Одурение лезет по телу, тошнотой крадется к голове, ползет рвотой наружу... Мерзость не смолкает. Хватает лом... Защищаться, что ли, вздумал? Зря.

Не-е-ет! Не в праве! Не в силах! Нонсенс! Железяка в руках еды обретает свойства снаряда и врезается в иллюминатор... Способный отразить удар метеора. Не на этот раз. Межчеловекозвездная прозрачность взрывается наружу... Руки врастают в металл двери...

Пища рядом... Смеется! Достану! Что делается?! Еда бьет вершину эволюционной цепочки?!

Руки уже не держат. Двойной вес и пожирающая любовь космоса. За что-о-о?!!

ЭТОТ МИР МОЙ!!!

 

7. РАБОТНИК.

Врешь... Не твой. И никогда не был... Наш. И только наш.

 

8.НИКТО.

Его хата больше не с краю. И вокруг огромный красочный мир. Где нет места человекам. Только людям.

 

Март 2004 года.