Письмо Кая Юлия Цезаря – Луцию Мамилию Туррину на остров Капри Приветствую тебя, собрат и друг мой Луций. Могу писать об этом лишь тебе. Я, Цезарь – жалкий раб ущербных конституций. Прислушиваюсь к донесениям авгуров, как к воле повелителей-богов. Решают всё раскаты грома или куры. Да-да! Обычные несушки и хохлатки, что прячутся от коршунов-орлов. А я, как идиот, играю в те же прятки и подчиняюсь воле глупых толкований, нелепым предсказаниям жрецов, смешным знамениям, что служат вместо знаний. Надумал я лишить авгуров их амбиций: сам лично ночью накопал червей и подложил в священные кормушки птицам. Тут об опасности наседки позабыли и сладострастно устремились жрать, чем в Кельнской битве победить мне разрешили. В Рим с помпой прибыла царица из Египта. Она хитра, жестока и умна. Красавица Изида и ´избранница Пта. Пирамидальное величество. Богиня. Признаюсь, я безумно увлечен, и на устах у римлян - Клеопатры имя. Всего сильней, мой друг, завидую поэтам, а лучший среди них – мой враг Катулл. Свободный дух его не подчинён приметам. Обязывает положение к свершеньям. Поэтому я – мира властелин, всё взвешиваю и не ведаю сомнений. И хоть успешно я справляюсь с мятежами, пока ворчит брюзгливо Цицерон, но с лживо набожными - не могу мужами. Мне близки судьбы рядового человека, ведь я солдат. В походах рядом спим. Но ни один не вступит дважды в жизни реку. Все побуждения мои влекут поступки без промежутка времени. Тотчас. Законы в силу входят на другие сутки. Я не труслив. Передвигаюсь без охраны и страхом не хочу мозг отравлять, хотя не счесть желающих убить тирана. Мечтаю только об убийце бескорыстном. Не ради власти. Из любви к стране. Чтоб были помыслы его честны и чисты. Не будь я Цезарь, всемогущий император, тогда бы стал его убийцей сам. Ведь я и в собственных глазах – тиран-диктатор. К тому ж, устал под гнётом власти столь великой, но помню самый лучший в жизни миг: жену, несущую мне дочку под туникой. Ещё хочу сказать, что мыслю о свободе: её не получить из рук чужих, микробы рабства надо изживать в народе. Прощай, старинный друг. Конец мой, чую, близок. Ты понимал меня всегда, как брат, и знаешь: я всю жизнь был грешен, но… не низок. Рим. 46 год до Р.Х. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
