Огонь в моих пальцах.

 

 

Мы ссорились. Уже далеко не в первый раз, и уж, конечно, не в последний. Она кричала, что я не понимаю её порывов, что мне наплевать на её переживания и душевные состояния, я обвинял в её эгоизме и стервозности. Чем больше это продолжалось, тем невыносимее мне было здесь находиться. Воздух накалялся от наших криков и брани, казалось еще чуть-чуть – и ударит молния. Гром-то ведь уже вовсю гремел…

К черту! Домой! Я сильным рывком распахнул дверь её комнаты, принялся обувать стоящие в прихожей туфли. Она еще кричала что-то – я, не слушая, провернул ключ и вышел из квартиры.

Моя щека, получившая сильную пощечину, горела до сих пор, в памяти вновь и вновь звучали её слова, а в душе медленно нарастала злость. Сколько можно?! Что, она, в конце концов, о себе возомнила? Ведет себя как настоящая сука – то у неё не то настроение, то я, видите ли, не понимаю её тонкую натуру! Чуть что не так скажу – сразу крики, истерика… Ладно б ещё она всегда такой была – можно понять. Но ведь часто она совсем другая – веселая, ласковая, нежная… И не поймешь, не угадаешь, какая она сегодня, сейчас. От чего зависит её настроение известно только Богу! Она сама, как я давненько уже начал подозревать, не знает этого. А ведь эти перепады доведут кого угодно – даже такого спокойного в общем-то парня, как я! Стерва!

Хватит. Пора отдохнуть от неё пару недель – пусть подумает хорошенько о том, как надо себя вести!

Я был возмущен, я был зол. Во мне скопилось чертовски много злости – обычно в таких случаях я все выливаю на Марину, как и она на меня, но на этот раз я ушел слишком рано, многое осталось внутри и сейчас медленно нарастало, заполняло душу, готовилось вырваться наружу.

Очевидно, со стороны это было заметно. Я несся большими, быстрыми шагами, на дорогу не смотрел совершенно – но люди почему-то предпочитали сделать шаг в сторону и уступить мне проход. Не замечая этого, я быстро пересек центральные, уставленные светящимися витринами и огнями улицы, и углубился в дворы – так можно было неплохо срезать дорогу.

Конечно, я уже давно бы расстался с Мариной. Но не мог, не хотел. Я любил её. По-настоящему, искренне, безрассудно. И знал, что она также любит меня. Наши чувства – наши цепи – связали нас намертво. Мы не могли друг без друга. Мы неделями проводили вместе все доступное нам время – и не было ничего лучше. Но потом все менялось. Мы ссорились, ругались, ненавидели, были готовы убить друг друга. Причиной к ссоре мог стать любой пустяк. Но при этом мы – и я, и она – знали, что это пройдет. Даже в ненависти нас тянуло друг к другу. Наши цепи были всегда на нас…

- Эй, друг! – хрипловатый голос беспардонно прервал мои размышления, - тормозни-ка!

Я резко остановился, крутанулся на каблуках туфель. Три темных силуэта, в ночи светятся алым огоньки зажженных сигарет. Чтобы сейчас ни сказали, сразу видно – хотят драться. Точнее не драться – избивать. Они пьяны, их прет, они кажутся себе бессмертными в это момент. Что ж, я никогда не бегал от драки. Частенько выходил и против двоих сразу. Их трое? Отлично! Мне требуется это – выплеснуть свою злость, свою энергию. Это в любом случае лучше чем держать это все в себе – даже учитывая весь предстоящий риск.

Я не дал отморозкам взять ситуацию в свои руки. Одной рукой снимая часы с запястья другой, пошел по направлению к ним. Молча, сосредоточенно. Аура злобы всколыхнулась вокруг меня – и отморозки почувствовали это, их взяла некоторая оторопь, они неуверенно переглянулись между собой. Поздно, уроды! Сейчас посмотрим, чего вы стоите на самом деле…

И тут слева и справа стали появляться новые темные силуэты. Два, пять, десять.. В руках зажаты биты и осколки стеклянных бутылок – розочки, как нежно их прозвали в народе. Буквально несколько секунд – и я оказался в окружении.

- Ну что, герой? – усмехнулся один из первых трех отморозков, - сейчас будут крики…

Теперь я отчетливо видел его лицо - длинное, бледное, с маленькими глазками и нечастой порослью под носом и на подбородке. Отморозку лет восемнадцать от силы, были бы мы тут с ним один на один – я бы его так уделал, что месяц в больнице провалялся.

- Не расстраивайся, друг, - хрипло пробасил второй, наверное это он меня окрикнул, - лучше отдай нам часы и мобилку – для начала…

Урод! Мелкий отморозок! Они испугались меня – втроем! – а теперь он говорит мне «не расстраивайся»?! Сейчас, когда их вокруг человек пятнадцать, и у каждого что-то в руке – он смелый! Шакал, вот кто он! Настоящий шакал. Он все – шакалы! Жалкие, подлые шакалы, что сильны лишь в стае против одного, а по одному и вякнуть бояться! Не люди – мразь! Отдать им что-то? Что ж, пусть попробуют взять сами! Хотя бы так – пятнадцать против одного, если по другому не могут! Я уничтожу их, уничтожу всех!

«Испепелю каждого» - черным всполохом метнулась неизвестно откуда взявшаяся мысль, - останется лишь пепел».

Страшная, черная ненависть окончательно захватила мою душу, мой разум. Все останки злости что я унес с собой из квартиры Марины усилились стократно. Никогда в жизни не был я таким, не чувствовал такой ярости и злобы. Лицо мое исказилось гримасой, пальцы больше не сжимались в кулаки – они скрючились, как когти у дикого зверя.

- Ну?! – прохрипел я, - кто первый? Подходите!

Ненависть дала мне силу – где-то внутри меня зародилось приятное тепло, и по венам, вместе с кровью, стало расходиться по телу. Во мне больше не было страха. Ни капли, ни тени. Я был готов убивать – и умереть сам.

Но отморозки почему-то не спешили подходить. С их лиц стали пропадать наглые усмешки, сменяясь выражением удивления, а потом и настоящего ужаса. Мгновение спустя они вместе, словно договорившись, отхлынули назад. На землю полетели биты и осколки бутылок. В их глазах бился страх, несколько человек крикнуло, указывая куда-то вниз.

Я опустил глаза. И - странное дело! – совершенно не удивился увиденному. Мои руки. Пальцы скрючены, а между ними, как два ярко-алых цветка, билось пламя. Я медленно поднял руки вверх, на уровень глаз. Нет, мое сравнение не верно. Не цветки, нет. Огонь не может быть сравнен ни с чем другим. Нет ничего прекраснее, сильнее его. Пламя струилось по моим пальцам, ладоням, разбрызгивая вокруг сотни искр. Оно не обжигало меня. Оно дарило силу, давало тепло. Точно такое же тепло, как то, что струилась сейчас по моим венам.

Огонь был внутри меня. Огонь служил мне.

Я расхохотался. Отморозки уже бежали прочь – и перед моим взором мелькали только несколько спин. Я вытянул руки вперед и… Ударил? Приказал? Не знаю, как сказать точно. Но сила моей воли выплеснуло пламя из моих рук вперед толстой, пышущей жаром струей. Одного из отморозков – того, что был ближе остальных, задело. Он закричал, упал, стал кататься по земле – его рука и бок превратились в настоящий костер.

Я же гнал пламя вперед. Метр, еще метр. Это оказалось тяжело – меня пробило в пот, кровь в моих венах уже не бурлила. Тепло уходило из меня вместе с пламенем, а его место стремительно занимал холод.

Я упал на землю. Огонь потух. Несмотря на то, что на улице было лето, я дрожал от холода. Мне было плохо и больно. Что-то покинуло меня – я с удивлением, словно в первый раз, смотрел на этот двор, на раскиданные вокруг биты и бутылки, стонавшего подростка в нескольких метрах от меня, хотя прекрасно помнил все здесь произошедшее.

Меня обуял страх. Неожиданный, дикий, животный страх. Вскочив на ноги, я бегом бросился отсюда, с этого двора. Ледяной холод подгонял меня. Я гнал прочь мысли о том, что произошло со мной сейчас, могло ли такое вообще произойти с человеком – мне было страшно даже от подобных мыслей. Я отказывался понимать произошедшее.

Оказавшись дома, я достал из холодильника бутылку водки. Налил полный стакан и выпил, не запивая, не закусывая. Вроде стало немного легче. Холод внутри меня отступил. Я упал на кровать – и отрубился.

 

* * *

 

Проснувшись следующим утром, я долго лежал в кровати. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь занавески, играли, бегали по одеялу. За окном слышался рев отъезжающей машины. «Сотня лошадок, не меньше», - подумал я и улыбнулся. Я редко ошибался в таких вещах. Было так хорошо, приятно. Не надо было никуда идти. Этот день я мог полностью подарить себе. Все произошедшее вчера казалось всего лишь фантастическим сном – не могло же такого быть на самом деле? Тем более, что помнил я это очень и очень смутно. Конечно, это был сон. Странный, но интересный! Я вчера поссорился с Мариной, пришел домой, хлопнул водки – вон, на стуле рядом стоит полупустая бутылка – и заснул. Я посмотрел на свои пальцы. Повелитель огня! Нда-а… Пить все-таки надо меньше, как ни крути. Ну или хотя бы стараться пить меньше…

Я заварил чай, сделал яичницу. После еды включил телевизор. Там показывали какой-то исторический фильм. Древнеримские легионеры, сбив щиты, отступали под натиском целой орды варваров, но строя не теряли. Хм. Интересно! Фильм как по заказу! Я всегда очень любил древний Рим и прочел про него тонну всяческой литературы. И любимая игра у меня долгое время была «Rome. Total War». Налив себе еще одну кружку чая, и удобно развалившись на диване, я приступил к просмотру.

Из дома я выбрался уже под вечер. Весь день прошел в просмотре телепередач, частенько прерываемых мной размышлениями «О смысле жизни и моих отношениях с Мариной». Я ей два раза звонил – хотелось поговорить, обсудить все, понять друг друга. Она не брала трубку. В душе начинало щемить – приходилось отвлекаться едой и древними римлянами, что несколько часов кряду воевали на экране моего телевизора. Устав в конце концов от всего этого, я решил развеяться. Созвонился с одним своим давнишним другом, и мы договорились встретить в пол восьмого в нашем любимом заведении «Стиллер». А там уже посидим, отдохнем, попьем пивка.

Я вышел немного раньше назначено срока – сидеть дома уже было невмоготу. Странно, но как только я оказался на улице, ко мне сразу вернулась тоска по Марине, по моему любимому человеку. Вчерашняя наша ссора казалось крайне глупой, откуда-то появился страх, что теперь у нас с ней все кончено, мы больше никогда не будим вместе. От этих мыслей меня бросило в дрожь. Сердечная боль чувствовалась почти что физически. Я достал мобильник и набрал её номер. Я был готов отметить встречу со своим другом и немедленно приехать к ней. Но в первую очередь, больше всего на свете, мне хотелось услышать её голос, узнать что все в порядке.

Но длинные гудки шли один за другим. Она не брала трубку.

Ну и хрен с ней! Чувства во мне сменялись со сверхъестественной быстротой. Любовь и тоска ушли куда-то на второй план, теперь мной овладела злость. Как будто это только мне одному надо!

Наплывы злости сами, без моего желания, вернули меня к моему сну, где я, живое воплощение ненависти, жег окружавших меня людей огнем, пылавшим в моих руках. Теперь мне почему-то казалось это гораздо более реальным, чем утром. И эти события воспринимались как-то четче, я помнил больше, туман, сковывавший мою память, слабел. Умом я, конечно, понимал, что кроме как сном это быть не могло, но какое-то чувство внутри меня говорила обратное. Интуиция? Не знаю. Но чтобы раз и навсегда избавиться от этого противоречия, я пошел к месту происшествия. Благо, время еще было.

Чувство тревоги ни на секунду не покидало меня, пока я шел по залитым солнечным светом улицам, а, наоборот, нарастало с каждым шагом. И когда я добрался-таки до злополучного двора, то обалдел…

Палки, осколки бутылок – все лежало в точности так, как было в моем сне. На земле, там где горел один из подростков, осталось черное пятно. И – главное – в копоти был большой участок кирпичной стены как раз там, куда ударило мое пламя! Воспоминания – абсолютно четкие, вплоть до каждой секунды, как будто это произошло только что – ударили в мое сознание. Я вскрикнул, мои ноги, оказавшиеся вдруг неожиданно слабыми, подкосились, и я плюхнулся задницей на землю.

Это был не сон.

Я помотал головой. Осознание этого факта выбило почву у меня из под ног не только в буквальном смысле! Как такое могло получиться? Такого же не бывает, не может быть! Кто я теперь? Человек? Ох, неподвластно такое людям! Да и вообще никому не подвластно.

Очень странное сравнение неожиданно пришло мне на ум. Ведь если бы я вдруг оказался каким-нибудь вампиром, столь разрекламированным в современной литературе и кино, принять это было бы куда как проще! Но… мое нынешнее состояние гораздо интересней. Да, не хуже, не ужасней, именно интересней!

Я словно смотрел на себя со стороны в эти мгновения. Смотрел без страха, а с каким-то неестественным, отстраненным интересом. Как будто фильм по телевизору, где не столько сопереживаешь герою, сколько ждешь – а что же с ним случиться дальше?

Я посмотрел на свои руки. Ничего особенного. И никакого намека на ту огненную силу, что вырвалась вчера из меня. Словно и не было ничего. Странно. Может, это было один раз? Может, в минуту опасности сам Бог помог мне – дал мне силу? Уж кто-кто, а я никогда не относился к той категории людей, которые считают, что они одни в этом мире и выше них никого нет. Вчерашний день послужил доказательством этого. Но мне не верится, что это только на один раз. Сила есть. Она внутри меня, она дремлет сейчас, но она не ушла. Может, её пробудила моя ссора с Мариной? Или та ненависть, что обуяла меня вчера? Или все вместе? Не знаю. Пока не знаю…

Я рывком встал на ноги. Уже пора идти – меня ждет Артём. Когда я шел на встречу, я ощущал себя небывало бодрым и сильным. Я чувствовал себя больше, лучше любого другого человека – и это доставляло мне радость.

Когда я зашел в «Стиллер», Артём был уже там. Сидел за столиком с кружкой пива и нагло пялился на находившихся неподалеку девчонок.

- Здоров! – Я тяжело плюхнулся рядом с ним, протянул руку, - как настроение?

- Ничего так, - Артём легким кивком указал на девчонок за соседним столом.

- А-а-а, ну ты как всегда, - я подозвал официантку, заказал пива.

- А ты, как всегда, с Маринкой? И опять поссорился?

Марина. От её имени охвативший меня кураж стал стремительно спадать. Артем, сам того не желая, нанес мне укол в сердце! Почему она не берет трубку? Мое настроения – в который уже раз! – начало меняться.

- Ну так давай и выпьем за вас с Мариной, - Артем поднял кружку, и продолжил серьезным тоном,- вы уже три года вместе. У вас бывают ссоры, вы расставались несколько раз – но всегда сходились вновь. Вы любите друг друга – и многие позавидовали бы вашей любви. Так давай выпьем за это, за то, чтобы вы всегда были вместе, едины и неразлучны! За вас!

С легким кивком я чокнулся с ним кружками. Одним глотком выпил половину – не меньше – и поставил кружку на стол.

Потек обычный разговор двух приятелей, не видевших друг друга где-то с месяц. Артем говорил про себя, про свою новую подругу, работу, учебу. Я рассказал ему про то, как недавно ходили с ребятами в ночной клуб, и одному из наших очень понравилась танцующая там девушка, он познакомился, привел её за наш стол, а она оказалась проституткой из соседнего города, с которой не раз «бывал знаком» другой парень из нашей компании с того же самого города родом. Вместе посмеялись. Выпили еще. Было так хорошо и не хотелось говорить о серьезном. Хотя про Марину Артём спрашивал – я, в общих чертах обрисовав ситуацию, сменил тему.

Артём достал сигареты, закурил. На несколько секунд над нашим столиком повисла тишина – мой друг подкуривал, я же, как загипнотизированный, смотрел на крошечный огонек зажигалки.

Кто-то из великих сказал как-то, что можно не отрываясь смотреть на три вещи – звездное небо, пламя, и еще что-то, не помню. Как же он был прав!

Огонь. Колышущийся, меняющий свое положение от малейшего дуновения ветра, маленький язычок – в самом низу почти что прозрачный, в светло-голубой каемке, выше темней и как бы злее, и яркий, очень яркий в самом верху, на кончике! И ещё аура. Общая аура света вокруг пламени… Это зрелище, пожалуй, самое прекрасное, что дано нам Богом…

Артем прервал мои созерцательные размышления, потушив зажигалку.

- Серег, ты чего?

Я молчал. Во мне вновь – как вчера – зарождалось тепло. Я чувствовал, как по моим венам начинал свой разбег жидкий огонь – и от этого становилось очень приятно.

- Дай мне свою зажигалку.

Пожав плечами, Артем дал. Я зажег пламя – и поднес его к самым глазам. Крошечный огонек бился перед моими зрачками, и я не мог оторваться от этого зрелища.

А в моих венах, бурлило, набирая силу, моё собственное, внутреннее пламя. И с каждой секундой держать его внутри становилось все тяжелее.

- Мне надо уходить, - с трудом оторвав взгляд от зажигалки, я встал.

- Куда ты так резко?

- Созвонимся.

Я выскочил из бара. Огонь во мне требовал выхода, я чувствовал, что не продержусь долго. А устраивать пожар в центре города было чревато последствиями.

Такси! Напротив меня, через дорогу, стояло такси – новенькая, чистая десятка. Я побежал. Чудом увернувшись от проносящихся на полной скорости машин, я пересек дорогу и, открыв дверцу, плюхнулся на переднее сидение десятки.

- Куда спешишь, друг? – таксист, молодой пацан лет двадцати на вид, хорошо видел моё перемещения от бара к его машине, - гонится кто?

- По проспекту Ермолова, за город, - я достал из кармана две сотенные бумажки, - только скорей!

Таксист взял деньги, завел машину, и, глядя в зеркало заднего вида, выехал на дорогу.

Уже темнело, мы на скорости 90 км в час мчались по городу. Мимо нас, слепя фарами, пролетали встречные машины, по нашей же стороне мы обгоняли одну за другой. Я накинул таксисту еще две сотни – и он стался, как мог. На улицах уже горели фонари, яркими огнями сверкали витрины, но мне было не до окружающих красот. Я сидел, скрестив руки на груди, стараясь смотреть только вперед, и меня трясло. Сила заполнила меня изнутри без остатка, вместо моего сердца, как казалось, пылал огонь. Один большой костёр внутри меня, который рвался как можно скорее вырваться наружу. Я как будто горел изнутри, но не мог даже закричать, и только крепче сжимал зубы. Быстрей, быстрей, - хриплым шепотом подгонял я таксиста.

Стоя на светофоре, таксист достал сигарету, положил её в рот и потянулся за зажигалкой.

- Нет! – Моя рука легла поверх его, не давая зажечь огонь.

Таксист недоуменно взглянул на меня, но курево убрал.

- Аллергия на сигаретный дым, - пробормотал я, сам еле сдерживаясь, чтобы не застонать.

Через несколько минут мы выехали за город. Слева и справа нависали темные громады деревьев.

- Куда дальше?

- Прямо.

Я вжался в кресло, провожая взглядом быстро мелькавший за окном лес. Он был длинным, очень длинным, и, конечно, следовало, заехать подальше, но я больше не мог держаться. На первой же более-менее большой опушке я остановил такси.

- Езжай в город, не жди меня!

Я выскочил на улицу и побежал по опушке. Уже совсем стемнело, стоящие справа и слева деревья слились в некую общую, темную массу. Раньше бы мне стало страшно – но, конечно же, не сейчас. Сзади послышался шум удаляющегося мотора – скорее всего, таксист подумал, что я или сумасшедший, или какой-нибудь сектант. Мне было наплевать.

Я все еще бежал, когда из моих поднятых рук вверх ударили два ярко алых, разбрызгивающих искры, потока. Пламя дождалось своего часа, я выпускал его. Огненные струи поднялись очень высоко – выше верхушек деревьев - и рассеяли окружающий мрак. Я смотрел вверх. По движению моих пальцев пламя послушно меняло направление, форму. Я соединил руки и, словно клинком, рубанул воздух. Огненный меч, послушно приняв форму моей мысли, оставил багряный след и ударил в землю. Мгновенно вспыхнула трава.

Я устал бежать и остановился. Послушный огонь почти потух, лишь два багровых язычка бились между моих пальцев. Отдышавшись, я свел ладони вместе, немного напрягся… Получилось! Я держал небольшой, пышущий жаром и постоянно меняющий форуму шар из огня! Размахнувшись, я кинул его в небо. Я долго следил за его полетом – пока где-то высоко он не взорвался огненным дождем.

Что только я не придумывал в тот вечер, как только не играл со ставшей подвластной мне стихией. Огненные кольца вздымались и опадали вокруг меня, я тонул в море огня – но не опалил и волоса, я плавил камни, чувствуя лишь легкое покалывание пальцев! Я как будто заново родился в тот вечер, я был счастлив и немыслимо, необыкновенно могуч!

Прошел час, не меньше, прежде чем я, обессиленный, упал на землю. Огонь уходил из меня, но ненадолго, завтра он снова вернется. И с его новым приходом я стану ещё сильнее – теперь я знал это точно.

Как только ушло последнее тепло, пришел холод. Но сейчас это было отнюдь не так страшно как в первый раз. Да, мне было очень холодно, моя кровь, казалось, превратилась в лед – но я твердо знал, что это скоро пройдет. И что когда холод придет завтра он будет чуточку слабее чем сейчас…

…Единственное, что омрачало мою радость, это Марина. Было уже далеко за полночь, когда я, выбравшись из леса, шёл домой по пустынным улицам. Денег на такси не осталось, да и просто хотелось пройтись пешком. Благо летняя погода располагала. Размеренно шагая, я раз за разом набирал номер Марины. Мне так хотелось поговорить с ней, поделиться своими открытиями! Тяжело было держать это в себе, тем более я привык все её рассказывать. Но в трубке упрямо звучали длинные гудки – она не хотела подходить к телефону.

 

* * *

 

Весь следующий день я провел в интернете. Я выкачивал все, что так или иначе касалось оккультизма, магии. Особенно магии огня. Я нарыл десятки сайтов по этой тематике. Сказать, что мне было интересно, значит, не сказать ничего. Это стало моей жизнью, моим воздухом. Время до вечера пролетело незаметно, словно один час. И незадолго до прихода сумерек я почувствовал, как по моему телу начинает разливаться приятное тепло…

Я был готов к этому. Все повторилось почти в точности как и вчера. Такси – загород – опушка за лесом. Только место я теперь выбрал другое, подальше от города. Там почти не было деревьев, но зато хватало камней, высотой достигавших моего роста. И, конечно же, самое главное – огненное безумство, блаженство, торжество огня!

Как я и предполагал, я стал немного сильнее. На следующий день – еще, а потом еще, и еще. Моя власть над огнем росла с каждым проведенным на поляне часом. Я уже не просто управлял пламенем – я становился им, становился огнём! В эти часы все человеческое, что во мне было отступало, давая место сущности стихии. И, как и сама покровительствующая мне стихия, я становился злее, она не только давала мне силу, но и заражала меня своей яростью, ненавистью. С каждым разом я все острее чувствовал, что мне не хватает чего-то, что мне уже недостаточно играть за городом и жечь камни, мне нужно что-то иное, большее.

Нужны человеческие жизни. Нужны крики, страдания, боль, смерть. Я должен сжигать людей – сжигать заживо, очищая их от той скверны, что носит в себе каждый человек. Что, как не пламя – чистая, незамутненная, светлая стихия – способно выжечь грязь и тлен из человеческих душ и тел? Освободить, очистить их? Я хотел разрушать, уничтожать. Я хотел видеть как пламя пожирает дома и стены – и возносится до небес. Великое, грозное, непобедимое…

Не против моей воли, но как-то в обход неё принёс в мою душу эти желания огонь. На восьмой день я еле удержался, чтобы не выйти на дорогу и не начать жечь все проезжающие мимо машины. Когда мои мышцы сковал холод – неизбежная расплата за время могущества – и отпустил, я остался лежать на земле. Я провел так час, не меньше. Мне было страшно за те мысли, что посещали меня. Я боялся что на следующий день не выдержу, поддамся, и огонь поведет меня в город – сеять смерть и разрушение…

За эти дни мысли о Марине притупились, покрывшись легким пока туманом равнодушия. И чем дальше, тем гуще становился этот туман. Первые три дня я всё еще глухо тосковал по ней, часто звонил, но раз за разом слышал только длинные гудки в трубке. А потом словно какая-то волнистая, постоянно меняющая очертания тень загородила мое сердце. Огонь желал, чтобы я принадлежал только ему – и не терпел никакой конкуренции. Под напором багровой тени образ Марины тускнел и отступал куда-то в глубины подсознания – с каждым днем все дальше и дальше…

Я перестал ей звонить. Мне стало все равно. Единственное, что занимало мой мозг теперь – это время воплощения, время выхода огня, когда я обретал поистине божественное могущество. Эти часы стали для меня наркотиком, я считал минуты до их прихода, не мог думать ни о чем другом. Даже статьи по мистике мне стали теперь не интересны. Огонь поглотил меня, превратил в своего раба и господина, по настоящему живущего только по вечерам.

Неизвестно чем бы все это кончилось, если бы на утро девятого дня Марина сама не пришла ко мне в гости…

 

* * *

 

Последние дни я не общался вообще ни с кем, и поэтому звонок в дверь был сюрпризом. Но еще больший сюрприз меня ждал, когда я, не глядя в глазок, открыл – и увидел Марину. Довольно высокая для девушки, худая и стройная, в обтягивающих джинсах и короткой маечке-топике – она была прекрасна, как и всегда. Длинные волосы были тщательно уложены, тонкие губы сжаты, а на меня, в упор, смотрели её волшебные глаза темно-зеленого цвета.

- Проходи, - всё еще ошарашенный, пробормотал я, отступая от двери.

Она молча вошла, разулась. Не глядя на меня, прошла в комнату и села на диван – она знала мою квартиру не хуже меня самого… Я пошел за ней. Мне в ней нравилось абсолютно все – её, грация, походка, манеры. Я восхищался тем, как она передвигается. Было в ней что-то от породистой кошки – стремительной и ловкой, ласковой и опасной одновременно…

- Сергей, - мы сели напротив друг друга, она взяла мои руки в свои, - мы оба неправы.

Бездна её глаз – настолько изученных и знакомых, но все равно при этом загадочных - затягивала, манила меня. Её голос – любимый голос на свете - бальзамом лился мне на душу. Её запах будоражил и дразнил меня. Близость её тела сводила с ума…

- Оба? – не представляю даже, откуда у меня взялись силы на ироничную нотку в ответе?

- Да. То, что происходит с нами – неправильно. Так не должно быть. Мы не можем больше ругаться. Мы ведь любим друг друга. Я люблю тебя, Сережа. Я не могу без тебя.

Я молчал. Тупо молчал, плавая в волнах наслаждения.

- Ну скажи мне это, не молчи, - она поднесла свое лицо очень близко, почти вплотную к моему, - ну же!

- Люблю, - вырвалось из моих уст, прежде чем я набросился на неё, повалил.

Огонь? Какой, к дьяволу, огонь? Всё о чем я думал сейчас, это Марина. Наша любовь, наша страсть. Единое целое наших душ и тел. Больше меня ничего не волновало в этот миг.

Мы были вместе весь день, то занимаясь любовью, то просто лежа в обнимку и разговаривая. Потом романтический ужин, ради этого дела я даже раскопал свечи – и Марина осталась на ночь. Сначала я беспокоился о том, что вот-вот во мне проснётся тяга к пламени, но нет, за окнами давно стемнело, а все оставалось неизменным.

- Сереж, скажи, почему мы такие разные? Почему мы не можем просто все время любить друг друга, быть вместе? Зачем нам нужны эти наши ссоры, расставания? Почему так все время происходит?

Мы лежали на кровати рядом, обессиленные и обнаженные. Мы были счастливы просто от того что были вместе, чувствовали тепло тел друг друга, вдыхали их запах. И прежде чем ответить, я долго молчал, глядя в потолок.

- Не знаю, малыш. Может, мы настолько непохожи друг на друга, что просто не можем не расходится во взглядах и ругаться. Может, нам дано такое испытание свыше – испытание прочности наших чувств. Я знаю только одно – всегда, при любых обстоятельствах, после всех ссор мы сходимся, мы вновь вместе. Нас тянет друг к другу, мы не выживем поодиночке.

- Я плакала, Сереж! Это только первый день после ссоры я была обиженная и гордая. Когда ты звонил, я сама не знаю почему не отвечала. А когда ты перестал звонить, я не знала что делать, что думать. Я думала – я умру.

- Я знаю, родная. Все позади.

- Какая странная эта штука – жизнь… Даже не представляю, как бы только повернулась моя судьба, если бы мы не познакомились тогда, три года назад. Ты помнишь тот вечер…

- Конечно… Увидев тебя, я понял, что если не подойду, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь…

- А если бы ты не подошел?

- Нет. Подошел бы. Иначе не было бы смысла жить вообще… Это судьба, Марин.

- Я никогда не думала, что можно влюбиться так быстро, до тех пор… Сереж, если бы тебя не стало, я бы тоже убила себя. Я не представляю себе жизни одной…

- Мы одно целое, крошка, мы всегда будем вместе.

- Всегда… Вечно, клянусь!

- Клянусь…

 

* * *

 

Утром она ушла по делам. Весь день я был один, но потом меня ждала ночь полная любви и нежности. Все потекло как раньше – мы были вместе и были счастливы, дни летели один за другим, и мой страшный дар никак не напоминал о себе. Это меня радовало, не скрою – но в то же время и тревожило. Я с содроганием сердца ждал, что однажды во мне снова проснется пламя и жажда уничтожения. Один раз, когда Марины не было, я даже рискнул – и долго всматривался в огонь горящей духовки. Ничего. Как самый обычный человек. Я почувствовал несказанное облегчение. Но что-то подсказывал мне, что пламя ушло не навсегда, что оно еще вернётся.

Марине же я решил ничего не рассказывать – до тех пор, пока полностью не разберусь с этим сам. Она была весела и счастлива – зачем разбивать это ненужными страхами? Целые дни напролет мы гуляли и разговаривали - и у нас не получалось наговориться. Ночами мы занимались любовью – и не могли насытиться друг другом. Мы стали одним целым. Но в свободные часы, когда Марины не было, я ходил по книжным магазинам и библиотекам – я должен был разгадать собственную тайну.

И однажды удача улыбнулась мне. В самом дальнем и старом архиве библиотеки я нашел огромную, окованную по углам серебром книгу. «То, что таится внутри нас» - гласило название. Судя по всему ей было никак не меньше ста лет. Она была написана на дореволюционном еще языке– с постоянными твердыми знаками и «i» вместо нашего привычного «и». На пожелтевших страницах были длинные записи про вампиров, оборотней, упырей, ведьм. Я усмехнулся. Если бы мне раньше сказали, что они существуют, то я бы только рассмеялся. Теперь же, хоть я и не видел ни одного вампира или оборотня, я понимаю, что не зря люди век из века рассказывали про них истории. И в самом конце книги была короткая – всего несколько строчек - заметка, заставившая меня замереть, не дыша.

«Воины Пламени.

Иногда в наш мир приходят те, кого принято называть Воинами Пламени. Они появляются крайне редко и поэтому известно о них очень мало. Души этих людей подчинены Огню – самой страшной и кровавой из Великих Стихий. Он жаждет уничтожения и собственного господства – и его человекоорудия исполняют его волю, наделенные мнимой властью над ним. Бойтесь их! Самые сильные из них могут сопротивляться его воле, направляя свое огненное могущество в безвредные области, но огонь всегда точит их сердца, призывая к уничтожению. Только одно может бороться со Злом – Любовь. Если такой человек искренне любит и любим сам, то Огню нет власти над ним. Любовь удержит Зло. Известны случаи, когда Воины Пламени проживали нормальную, честную жизнь со своим избранником и умирали от старости, так и не вкусив человеческой крови. Но если Любовь уходит, то Зло возвращается».

Н этом запись кончалась. Я отложил книгу. «Любовь удержит Зло»… Хм, что ж, все сходилось. Нельзя сказать, что я не догадывался о том, что причина исчезновения моего дара – в Марине. Хотя лучше назвать это не даром, а проклятьем… Так вот кто я оказывается такой – Воин Пламени, человекоорудие Огня…

Я достал ручку и бумагу и тщательно переписал все, что было написано в книге. Теперь я буду часто это перечитывать…

Все еще находясь под впечатлением от прочитанного, я пошел к Марине. Настало время для серьезного разговора.

Она была у себя. Открыла дверь, прильнула ко мне, поцеловала. Пока я разувался, она уже хлопотала на кухне, разливала чай. Глядя на неё, я улыбался. Насколько же она прекрасна! Мы сидели, болтали, смеялись – далеко не сразу я решился начать свою речь.

Но когда я наконец заговорил, атмосфера счастья сразу ушла, уступив место тягостному напряжению. Я говорил – и тяжелые, недобрые слова ложились между нами. Зрачки Марины расширялись всё больше – не знаю почему, но она как-то сразу, с первых слов поверила мне. И теперь сидела, сжавшись на стуле, и с ужасом слушала.

- Вот, прочти, та самая выписка из книги, - я протянул ей бумагу.

Она погрузилась в чтение. Потом подняла голову – в её глазах был настоящий ужас. Повисло молчание.

- Этого ведь не может быть, - судя по голосу, Марина сама себе не очень-то верила, - такого ведь не бывает!

- Я бы тоже хотел в это верить.

Марина взглянула на бумажку в своих руках, потом снова на меня:

- Уходи, - медленно, словно сквозь силу, произнесла она.

- Что?

Я ожидал любой реакции, только не такой! Неужели она ничего не поняла?

- Уходи, - Марина встала со стула, пальцем показывая на дверь, - Уходи отсюда!

- Но почему? Я ведь все объяснил тебе! Мы не должны расставаться!

- Ты или самый бессовестный лгун, или чудовище! В любом случае я не хочу тебя видеть! Вон! Убирайся из моего дома!

Я был унижен, раздавлен. Горькая обида обжигала меня. Я понимал действия Марины умом – но не сердцем! Сильный удар двери возвестил о моем уходе.

 

* * *

 

Я быстро шёл по ночным улицам. «Оттолкнула! Увидела во мне чудовище! Испугалась! Слова о любви – все прах, фикция. Таких как я не любят». Больно, очень больно было в груди, на сердце. Но по телу – я чувствовал – уже начинало растекаться забытое было за эти дни тепло. И я нисколько не противился этому…

Передо мной предстал огромный трехэтажный комплекс. Внутри были магазины, которые в этот час уже давно закрыты и множество кафешек, объединенных под одной крышей. В это время сюда сползалась вся мразь города – мелкие и крупные бандиты, отморозки, гопники. Городские власти знали об этом, но почему-то ничего не делали. А обычные, нормальные люди боялись заходить в комплекс после восьми вечера.

Именно поэтому я шёл туда.

Охраннику у входа что-то не понравилось в моем облике, он окрикнул меня. Я молча шел. Он, подбежав, схватил меня за плечо - и тут же отпустил, крича. Его рука горела.

Я сделал еще два шага вперед и сильным толчком распахнул вторую дверь. Перед мной предстало огромное скопление столов и галдящих за ними людей.

«Только Любовь удержит Зло. Если Любовь уходит, то Зло возвращается».

Что ж, все верно. Я поднял руки вверх. Сила! Много, очень много силы набралось во мне. И она требовала выхода. Так пусть же выйдет!

Два огненных фонтана, шипя, ударили в потолок. Все сразу обернулись ко мне, гомон затих. Наверное, еще никогда тут не было так тихо – с тех пор как открылось это место. Сотни глаз смотрели на меня. Напряжение, удивление и страх бились них, сменяя друг друга. Я расхохотался и выплеснул пламя вперед. Целую волну пламени.

Что началось! Крики сгорающих заживо потонули в общем гомоне животного ужаса, вырывавшегося из сотен глоток. Люди метались, падали, разбегались в стороны, пытались прятаться – огонь доставал всех. Я шагал вперед, окруженный огненным кольцом, и десятки продолжений моих рук метались по залу. От них нельзя было скрыться или убежать, они сжигали человеческую плоть до самых костей, дотла. Ужасный вой стоял в этих стенах – так умирать было очень страшно.

Но разве у Огня есть жалость? Разве она может быть у него? Мне нравилось это – нравилось убивать, жечь, разрушать. Я больше не был человеком. Я стал Огнём, Пламенем, яростной стихией возмездия. Все действия мои – к величию Стихии. Сегодня никто не уйдет отсюда. Огонь пожрет всех.

У кого-то оказались с собой пистолеты, в меня стреляли, но что такое человеческое оружие против меня? Против Огня во мне? Против Величайшей Стихии? Огонь нельзя убить, нельзя остановить. Ему можно только покориться – или умереть. Мне было смешно. Языки пламени перехватывали пули на лету, крутили в воздухе, и на землю капал лишь раскаленный свинец.

Я шёл дальше. Каждый стон боли, каждый крик ужаса – всё подпитывало меня, наполняло новой силой. Вот за перевёрнутым столом сидят трое – два парня лет по двадцать и девушка на год два их моложе. Я подхожу к ним почти вплотную, смотрю на них. Их лица сереют от ужаса, я знаю что они видят в моих зрачках – то же самое пламя, что колышется вокруг меня. Взмах одной из моих десятков рук – и на месте, где сидели трое, огромный костер. Крики боли замолкают уже через несколько секунд. Я иду дальше.

Во мне нет жалости.

Я не человек.

Я - Огонь.

Разрушение - моя жизнь.

Пылая, падают балки с потолка. Электричество в зале давно уже нет – только мое Пламя освещает мрак. Я добиваю последних оставшихся в живых, впрочем, им итак уже не уйти – здесь горит все, что только может гореть, все выходы отрезаны. Все кончено.

Уже уходя из полуразрушенного комплекса, я обернулся. Одинокий парень в обожженной майке бежал к противоположному от меня концу зала. Я не стал добивать его. Если ему удастся спастись, то пусть спасется. Его судьба в его руках.

И вот я снова на улице. Медленно, словно нехотя, кольца огня вокруг меня опадали. Поддерживающее меня тепло тоже уходило из тела, еще немного – и придет холод. Надо где-то спрятаться! Я побежал. Дальше, как можно дальше от огромного погребального костра за моей спиной! Я успел забежать в какой-то двор, прежде чем холод настиг меня. Я рухнул, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Так плохо мне не было еще никогда! Холод сковал, пленил меня, сполна отыгрываясь за огненную вакханалию, которую я устроил. Мои руки покраснели и мелко дрожали, я тяжело дышал, из моего рта валил пар. Даже трава – зеленая, летняя трава – пожухла, оставив настоящую мертвую зону вокруг меня.

Я слышал, как за домом, там где была дорога, нарастал вой сирен и звук моторов – но не мог не то, чтобы встать, но даже пошевелиться. Я думал, я умру. Но Огонь, мой верный Огонь, не дал свершиться этому. Ледяные когти отпустили моё сердце. Медленно, очень медленно, но холод уходил. Я чувствовал, он очень хотел остаться, добить меня – но не мог, что-то превыше его власти гнало его прочь. Видимо, мой час еще не пришел. Я буду жить…

Немало прошло времени, прежде чем я смог встать и пойти. Прежде чем идти домой, я выглянул из-за дома. Гигантским костром пылал комплекс – наверное, его было видно и из другого конца города. Вокруг стояли десятки машин – пожарники, скорая помощь, милиция. Сотни людей бегали с рациями и носилками суетились вокруг. Несколько шлангов били по горящему зданию струями воды, но результатов их усилий я не видел. Огонь не хотел сдаваться, не хотел уходить.

Я отвернулся. Мысль, что все это наделал я, пульсировала в мозгу, но как-то слабо, приглушенно. Между моим сознанием и моей совестью снова стояла багровая тень – и она была сильна, как никогда.

Я пошел домой.

 

* * *

 

Все утро по телевизору крутили репортажи о сгоревшем комплексе. Его показывали с разных сторон, объектив камеры фиксировал нанесенные повреждения – людские тела к этому времени давно уже убрали.

- Нам стало известно, что в живых осталось несколько очевидцев. И они, как один, говорят о чем-то странном, сверхъестественном, что произошло вчера в торговом комплексе. О чем конкретно – нам пока неизвестно, милиция держит в тайне эти данные…

Я отвернулся от телевизора и уткнулся лицом в подушку. Несколько очевидцев! Тот парнишка, которого я не тронул… неужели остался кто-то еще? Хотя, какая разница сейчас. Я застонал. Подонок! Дерьмо! В кого я превратился? Да, в основном там сидели отморозки вчера – но все равно… Сколько жизней теперь на моем счету? Сто? Двести? Разве могу я называться человеком теперь – после всего этого? Вчера огонь не только убивал. Вчера он еще выжег самое ценное, что дано человеку – душу. Мою душу…

Зазвонил телефон.

- Алло.

- Я видела репортаж по телевизору. Это ты.

Марина не спрашивала, она утверждала.

- Да, я.

Минутное молчание в трубке.

- Сереж, это из-за того, о чем ты говорил мне вчера? Из-за нашей ссоры?

- Да.

- Боже… Сереж, прости меня, пожалуйста, прости! Я дура! Тупая, самодовольная дура!

- Уже простил.

Снова тишина, а потом Марина заговорила. Быстро, глотая слова:

- Я много думала про нас с тобой. Про наши отношения. Мы должны быть вместе! Чтобы это не вырывалось больше! Все, как ты говорил вчера.

- Только ли из-за этого?

- Нет, не только… Я люблю тебя.

Я вздохнул. Марина все поняла – и приняла меня таким, какой я есть. Мы будем вместе, будем любить друг друга – и огонь никогда больше не придет ко мне! Ведь Любовь побеждает Зло. Что может быть лучше?

- Сереж, что ты молчишь?

- Давай уедем отсюда? Из этого города! Начнем другую жизнь где-нибудь далеко? – Мысль пришла неожиданно, и захватил меня всего, - Я не могу тут находиться. Этот город теперь не для меня. Образ торгового центра будет всегда стоять передо мной.

- Давай…

- Только не будем тянуть, уедем сегодня же! Поедем в Харьков, у меня там друзья, я смогу найти подходящую работу.

- Как скажешь. Я понимаю тебя, Сережа, понимаю как тяжело тебе. Сегодня – так сегодня. Я возьму билеты. Заезжай за мной в восемь – и вместе поедем на вокзал.

- Хорошо, любимая, до встречи

- До встречи.

Я положил трубку. Волна ликования захватила меня. Любит! Любит! Любит! Мы начнем все сначала, все заново. Далеко, очень далеко отсюда. Будем вместе вечно, всегда.

Время до вечера пронеслось в настоящей эйфории. Я лежал на диване и строил планы нашей дальнейшей жизни, где не будет места Огню… Интересно, когда у нас будут дети – им передадутся мои способности? Надеюсь, что всё-таки нет… Как и вчера, муки совести отошли на второй план – только теперь их закрыла не огненная тень, а яркий образ Марины. Господи, как же я её люблю!

Поплескавшись часик в ванной, я сидел за столом, допивая чай. Часы показывали двадцать минут восьмого – пора идти. Квартира в которой я жил была съемная, поэтому долгих сборов не предстояло. Свой старый чемодан я забил шмотками еще днем, а продукты брать с собой не собирался – купим что-нибудь по дороге. Оглядев в последний раз свой дом, я вышел на лестничную площадку и повернул ключ в замке. Все кончено. Прощай, город!

По лестнице я слетел буквально за минуту, выскочил из подъезда… и остановился.

Напротив моего дома стояли милицейские машины – много, шесть или семь штук. Между ними ходили люди в форме, небольшая кучка замерла впереди, видимо переговариваясь. Мой выход заметили сразу. Какой-то невысокий офицер указывая на меня, громко заорал. И почти сразу за ним послышался усиленный рупором голос:

- Тарасов Сергей, поднимите руки и медленно идите вперед.

Это я! Они все приехали сюда за мной!

- Повторяю: Тарасов Сергей, поднимите руки и медленно идите вперед!

Черными дырами смотрели на меня поднятые стволы. Я резко откинул чемодан и бросился обратно, в подъезд. Вслед мне ударили автоматные очереди, но поздно – я уже бежал, прыгая вверх через три ступеньки. Странно – но я не услышал обычного в таких случаях: «Не стрелять»…

Оттуда они узнали? Как нашли? Дрожащими руками я открывал замок на двери, уже слыша снизу нарастающий топот ботинок. Я успел – захлопнул дверь до того, как преследователи поднялись на мой этаж. На некоторое время я оказался в безопасности…

Но что делать дальше? В моем мозгу бился страх, паника завладела разумом. Огонь не придет мне больше на помощь – я сам отринул его, выбрал любовь. Теперь я человек – самый обычный, даже без оружия – а моя квартира в милицейской осаде… Любовь способна защитить от зла, но бессильна против обычного пистолета. Мне бы сейчас хоть часть той силы, что была со мной в торговом комплексе. Использовать её в самый последний раз – и забыть навечно.

Невозможно.

Марина! Она купила билеты, она ждет меня – и не дождется. Только в новостях увидит сюжет о том, что я взят. Хотя нет, не взят, а убит – там, внизу, они явно не хотели брать меня живым...

Я подошел к окну, осторожно выглянул. С высоты пятого этажа было хорошо видно милицейские машины и снующих между ними автоматчиков. Вдали слышался вой сирен – наверное, едет подмога. Мне было очень страшно и жалко себя. Я осознавал, что все кончено, спасения не будет.

Вдруг мой взгляд наткнулся на знакомую женскую фигуру. Она стояла рядом с каким-то офицером и что-то говорила, жестикулируя руками.

Марина!

Меня кинуло в холод, а она, словно почувствовав, подняла голову – и наши глаза встретились.

Я не знаю слов которые передали бы все то, что прошло меж нами в эти доли секунды. Стыд, страх, любовь и ужасная, черная боль – все перемешалось, все было едино в тот миг. И я понял – это она привела этих людей. Это она меня предала…

Мы стояли и молча смотрели друг на друга, я чувствовал, что она испытывает все то же самое, что и я – слишком многое нас связывало, мы слишком долго были одним целым.

Но вот поднял голову и стоящий рядом с Мариной офицер. Увидел меня, что-то крикнул, потянулся за пистолетом. Я словно окаменел и стоял, не двигаясь. Стоял когда десятки автоматов изрыгнули огонь, стекло передо мной разлетелось тысячей осколков. Что-то ударило меня в плечо – я стал падать – и последнее, что увидел, это Марину, с криком «нееееееееееет!» бросающуюся на офицера, отводя в сторону дуло его пистолета…

Я встал на четвереньки. Кровь толчками выбивалась из раны на плече, но боли я не чувствовал совершенно. Зазвонил мой сотовый.

- Марина…

- Серёжа…

- Зачем… зачем ты сделала это, зачем привела их?

- Сереж, я не врала тебе ни словом! Я люблю тебя! – голос у неё был странный, ломающийся, как будто она сдерживала рыдания, - но то, во что ты превратился… Вдруг это повторится с тобой снова? Там, в Харькове, куда мы должны были уехать.

- Наша клятва, Марина.

Я слышал рыдания в трубке, но она снова взяла себя в руки:

- Все так! Я не представляю себе жизни без тебя, я умру! Но мы не можем быть счастливы ценой сотен жизней. Ты стал очень опасен.

- Марина…

- Я люблю тебя несмотря ни на что, помни… Вместе с тобой уйдет и моё счастье, я навсегда потеряю покой. Но так надо… Мне страшно!

- Марина…

- Прости меня, если сможешь. Мы встретимся в другой жизни – и будем счастливы…

Я отключил телефон. Меня больше не было – самое святое, самое главное в моей жизни – исчезло. Она предала меня. Мои глаза оставались сухими, не знаю почему. Лучше бы текли слезы. Я лежал на полу, моя кровь покидала мое тело – красного на паркете становилось все больше, больше... Я умирал.

Почему они так долго возятся с дверью? Уже пора выломать её к чертям. Пусть всё кончится поскорее! Зачем нужна жизнь без любви?

Без любви? Без ЛЮБВИ? Любви больше нет?

Х-ха! Я резко вскочил на ноги. Во мне снова бурлила сила! Сдерживающих цепей больше не существовало, они пали. И я был безумно, нечеловечески рад этому.

Что ж, ты сама виновата! Ты сама завершила мое превращение! Нет больше такого человека – Сергея. Вместо него теперь… сейчас вы это узнаете! Узнаете все! И пожалеете! За мою судьбу, за разбитое сердце, за предательство – за всё!

Я стоял напротив входной двери, моё тело стремительно наполнялось теплом, а между пальцев бились, просясь на свободу, два маленьких язычка пламени…

 

 

 

Максим Колпачёв Январь 2007.