Даше было скучно. Выходной, а никуда не хочется. Юке позвонить, что ли. Юка что-нибудь придумает. Она тоже в разводе, и нисколько не печалится. Наоборот, веселее стала. И раньше, до замужества заводная была, в замужний период поскучнела здорово, а сейчас летает и чирикает. Примерно как тот юркий воробушек, что сел на перила балкона, и вертится и крутится – вот Юка сейчас такая точно. Хотя, Юкиного мужа Даше немного жалко. Легкий, неозабоченный. А Илья был вечно занудный. Занудство – его перманентное состояние. Нет, на спектакль не пойдем, заранее знаю, что скучный, на концерт? – ты что, не хватало своими деньгами шоу-бизнес поддерживать! Что? – в ресторан? На пятилетнюю годовщину к Гуткиным? – потом я замучаюсь изжогой, ни за что! И прочее в таком же точно духе. К подруге, то есть, к Юке, не шляйся попусту; дуся, трубку положи, хватит о ерунде болтать (это опять же с ней, с Юкой, значит). А уж деньги! – целая история. Дуся, зачем тапочки купила, у тебя тапочки кончились? А ожерелье – дешевка, оно тебе надо? (как будто, если дорогое ожерелье, то он скажет, что надо); опять трусов накупила, дуся, у тебя полный ящик трусов! Вот эти трусы Дашу и доконали. Она ведь и сама зарабатывала, уж на пару-тройку трусиков, бюстиков, маечек хватало, любит Даша новое красивое бельишко покупать, а кто не любит? Покажите мне эту женщину! Даша, стоя перед зеркалом, погрозила своему отражению пальцем с укоризной, мол, да-да, ты, любимое отражение, не прочь пошляться по магазинам и прикупить пару-тройку кружевных, беленьких или черненьких. Но, если вспомнить, Илья не так уж часто упрекал, не загрыз, во всяком случае, как иные мужья грызут. Хотя, если честно признаться, покупки иногда были совершенно бессмысленные, а разговоры по телефону чересчур длинными. Если хорошенько вспомнить, то муж был положительный. Зачем же тогда развелась? Даша не знает, «зачем». Но зато знает «почему». Трудно было первый год. Трудно во второй. Как говорит Юка – «трудно первые сто лет». Так эти сто лет надо суметь прожить. Даша выдержала только пять. Пять с половиной. Тоже срок. Прожили пять, можно было и дальше жить. Но не получалось дальше. Когда она готовила вечером ужин – Илья придавал этому ужину большое значение, семья, у которой есть ужин, а в выходной обед из трех блюд, благополучная и правильная семья, или гладила кучу белья, ей казалось, что жизнь проходит мимо… Все развлекаются, ходят в клубы, на вечеринки, или хотя бы в гости, а она тут пропадает, и так пройдет молодость, наступит убогая старость, с морщинами, выношенными тряпками, шумными внуками. Какими внуками! – одергивала себя Даша, еще детей не видать. То ли будут, то ли нет – вопрос. Пока всё тихо. Сказать, что больно хочется – нет, пока нет. Хочется другого – беспечности, бесшабашности, веселья. А как начиналось всё – с веселья! И казалось в тот момент – вся жизнь такая будет, шум, смех, шампанское, гости. Красивая свадьба кончилась, гости ушли, и с наступившими буднями Даше примиряться стало всё труднее и труднее. Если браки совершаются на небесах, и там очень весело, то разводы – совсем в другом месте, скучном и унылом. Семейная жизнь ей представлялась в виде вороха развлечений, поездок, шумных вечеринок, бесконечных объятий… а не в приготовлении салатов и мяса в горшочке, в обязательной стирке - глажке в конце недели, да еще… объятия тоже как-то… что-то… скучнее стали, что ли. Пять лет – пять с половиной! – пробежали, одинаковые как братья-близнецы. Пиво, диван, телевизор; кран, слив в раковине опять засорился, гвоздь под картину; сковородка, кастрюля, опять помыть посуду; зеркало, помада, новые трусики. У каждого свои развлечения. Только Юка и выручала, всегда веселенькая, всегда с советом наготове. Хотя у самой семейный очаг развалился буквально вдруг и буквально на глазах. Ее брак с Ромой, тоже неунывающим и оптимистичным, представлялся Даше незыблемой скалой. Но скала вдруг и с большой скоростью обрушилась, как ни странно, не похоронив под обломками никого. Они вылезли, веселенькие и даже довольные! Рома немедленно побежал к своей рыжей Софке, которую до сих пор успешно прятал от жениных и иных глаз, Юка, с детства рисующая цветы, букеты и букетики, стала скакать по галереям и выставкам, и даже сама где-то выставилась, чем была чрезвычайно довольна: «Представляешь, Даш, у меня две картины купили, две!!». Ну полное счастье! При чем тут развод, изменщик Рома и рыжая Софка! У нее две картины купили, и полученные денежки требуется немедленно потратить, давай сюда зайдем, это очень модный бутик!.. Еще вечером в кафе посидели. Юка, правда, удивилась, что это подруга домой не спешит, ужин благоверному подать, тут-то Даша и призналась. С благоверным на последней стадии развода, осталось сковородки и отвертки с плоскогубцами разделить. Да решить, с кем хомячок Васька жить будет. «А почему-почему? Он тебя побил, или «дусю» себе завел?» - затараторила Юка, вытаращив от изумления кругло-коричневые глазки. «Да не бил, и не завел, - поморщилась Даша. - Хотя… может быть, уже и завел. Кто-нибудь должен рубашки гладить, - меланхолично заключила она. - Да ты не думай, я не переживаю, я давно устала от такой жизни, хочется наконец, пожить как-то по другому…». «А мы и будем жить по-другому! - заявила Юка. - Отряхнем прошлый прах с наших тапочек! И без сожалений!».

Отряхнуть-то отряхнули. Но почему-то жизнь мало изменилась. Разве глажки меньше cтало. Ужин не надо готовить, поглядывая на часы. Юка большей частью в бегах, ищет, где выставить свои букеты, кому продаться. Иногда продаться удается, и тогда они гуляют. Потом снова скука. Тогда рука сама тянется к телефону. «Ну как там Васька? Здоров? Не давай ему жиреть... Может, мне вернешь? Нет? Ну, ладно. Пока». Даша ждет, что он ответит что-нибудь, вроде: Васька надоел «ей», или еще как-то, и Даша поймет, что существует «она», но ничего похожего ни разу не слышала. «У меня тут кран сломался, вода капает, зайдешь?». «Ох, вчера ночью вешалка в прихожей свалилась, с таким грохотом, я перепугалась, подумала – грабители! Повесить бы вешалку...».

Илья приходил. Чинил кран. Прибивал на место вешалку. Даша обычно стояла рядом и они беседовали о том, о сем, старательно избегая темы прошлой жизни. И по имени он избегал ее называть, наверно, чтобы нечаянно «дусей» не назвать. Даже как-то поужинали, с бокалом вина. Похвалил вино и ушел. «Звони, если что». А плоскогубцы на тумбочке забыл. Надо позвонить. «Да пусть, еще пригодятся. У меня другие тут есть».

Была эпидемия гриппа. Даша позвонила. «Ты как? Не болеешь? А Васька? Хомяки не болеют гриппом?». «Нет, не болеют. Они ведь на работу не ходят», - пошутил Илья. «А как у тебя дела на работе?». «Нормально. Повысили, в начальника отдела. Квартиру вот покупаю, ссуду взял. А то нам с Васькой надоело на съемной, и денег жалко чужой тетке отдавать». «Молодцы вы с Васькой...». «У тебя там все в порядке? Вешалка не валится?». «Нет, спасибо. Позвоню, если что. Ваське привет».

Что же это делается? Что происходит? Даша долго искала определение, но не находила. А, ну да. Дружба с бывшим мужем, вот как это называется, наверное. В последний раз, когда Илья приходил установить новый душ в ванной, они даже ссорились, ну точно, как в прежние времена, только теперь не пришлось ложиться в одну постель спиной друг к другу. «Ты сэкономила, и купила подешевле, он сломается скоро, вот увидишь!». «Это ты научил меня всё покупать подешевле!». Илья рассердился, но ужинать всё же остался, у Даши мясо по-французки было приготовлено – знала же, что придет душ делать, и он против мяса не устоял. Ел и делился своими проблемами: ссуда, поиск приличной квартиры «подешевле», много работы, в отпуск некогда. И никаких намеков на женское присутствие в его жизни.

Понять, зачем она общается с бывшим мужем, Даша долго не могла. Да и не очень-то хотела далеко углубляться в суть, в смысл своих звонков и его немедленной отзывчивости, дружба так дружба, раз иначе назвать их общение нельзя. Но отчего-то было досадно. Скорее всего, от того, что она не могла понять, что в действительности с ней происходит. Может, ей нужен Илья исключительно в качестве чинителя кранов (в другом качестве он в ее жизни уже поприсутствовал), а может, только хочется отнять Ваську, чтобы насолить. За что? А так. Тогда Илья разобидится и ничего чинить не будет. Подумаешь, всегда можно мастера пригласить, заплатить и починит нисколько не хуже. Вот хуже становится от того, когда начинаешь в себе копаться. Ведь на самом деле никаких серьезных причин у них для общения нет, не считать же подобной причиной кран или прибивание гвоздя под картину. Имущество разделено, кому кастрюльки, кому отвертки. Общих интересов не сохранилось, общих друзей тоже, да их и не было общих, у каждого свои. А вот рука сама тянется к телефону – о Ваське побеспокоиться, тоже совместно нажитое имущество.

Даша копала-копала и накопала. Ей просто скучно. Невыносимо скучно. Свободу желанную обрела, но ничего веселого не прибавилось. Развлечения, о которых мечталось возле плиты, не появились. Жизнь опять проходит мимо. Все сидят по домам и гладят мужьям рубашки. Мирятся, ссорятся, всё как у людей. Эмоции положительные, эмоции отрицательные. А у нее, Даши, никаких нет. Вот заведет себе бывший муж новую «дусю» и... да, неприятно будет. Хотя, с чего бы ревновать. Развелись так развелись. Вольному воля, мужчине – новая подруга. Если появится подруга, поговорить совсем уже не с кем будет. Где Юка, не найдешь ее, по галереям бегает, наверно и по любовникам-художникам тоже, она в одиночестве в кроватку ложиться не любит. Говорит, замерзает одна, даже летом. И к кому поползешь со своей грустью? К маме? Мама никогда не оставалась одна, у нее три замужества, одно вплотную за другим. И все мужья замечательные, только тоже любят глаженые рубашки и мясо по-французски. Все мужья абсолютно одинаковы в своих претензиях. Так к кому обратишься со своей печалью о неудавшейся жизни? К человеку, который тебя может понять. Который хорошо тебя знает. Кто, кто же этот человек?.. Где взять его?.. Тут Дашу словно по голове стукнули. Она стала смеяться, до колик в животе, до спазм в груди. Ну да, ответ лежит на поверхности. Ответ неправильный, глупый, безумный. Но единственно идеальный. Можно обратиться только к человеку, который сам пережил развод. Но не к Юке, она ни при чем, она порхает и будет порхать до старости. Легко так и бездумно, только позавидовать можно. Счастливая Юка. ...Надо позвонить и спросить о Ваське. Не надоел ли. Если скажет, что надоел, значит... значит, там новая «дуся» появилась. Нет, Ваську пока отложим...

Даша вошла в ванную, глянула на кран, на душ... Нет, не осилить. Да и жалко, всё новое.

Осмотрелась в прихожей. Встала на цыпочки, подергала солидную, с металлическими, «под бронзу», крючками, вешалку... Крепко приделал. Принесла из спальни пуфик, влезла на него и уцепилась за вешалку обеими руками. Оттолкнула пуфик ногой и повисла всей тяжестью тела... Рухнула вниз вместе с шубой, шарфами, кожаным тяжелым пальто, все это добро свалилось и погребло Дашу, а сверху еще придавило тяжелой конструкцией, и крючком чувствительно задело по голове. Даша выкарабкалась, всхлипнула, и бросилась к телефону. Вслушивалась в нетерпении в гудки и растирала свободной рукой ушибленную голову. Да что же он трубку не берет? Очень хотелось заплакать, но она крепилась.

«Ну, что? Кто это?..». А почему у него голос такой, недовольный... спал наверно, выходной же сегодня. «Вешалка упала? Не может быть! Я так капитально ее прибил. Ну, поживи пока так, пару дней... Почему невозможно, очень даже...». «Не могу я так жить...», - Даша шмыгнула носом, заморгала и смахнула пальцем ползущую по щеке слезу. Чего он там бубнит? «Даша, забери ты его, надоело мне ухаживать...». Он Ваську отдает! Всё ясно-понятно. Даша бросила трубку. Вернулась в прихожую, легла вниз лицом на шубу и закрыла пушистыми рукавами уши, чтобы не слышать звонков из комнаты. Но слышала и тихонько плакала, потом заснула.

Очнулась от настойчивой трезвона – звонили во входную дверь. Даша открыла. Растирая опухшие глаза и лицо, в недоумении уставилась на входящего, уже и вошедшего и бесцеремонно отодвинувшего ее в сторону гостя. «Да-а-а... Как это ты умудрилась? Повеситься пыталась на ней, что ли?». «А где же Васька?» - пискнула Даша. «Зачем он тебе? По-моему тебе и так хорошо, нескучно», - пробурчал Илья, доставая из своей сумки инструменты. «Но ты же хотел отдать...». «Приснилось тебе. Вон, глаза сонные». «Но он надоел там... вам...». «Кому это – вам? Васька останется со мной. Как напоминание о нашем браке. Я о твоем кактусе говорил, что ты мне сунула вместе с Васькой. Сказала – на память. Да унеси ты отсюда эти вещи, наконец! Не видишь, мешают!».

Даша собрала одежду в охапку и потащила в комнату, свалила на диван. Зашла в ванную, ополоснула холодной водой несколько раз горячее лицо. Вытираясь полотенцем перед зеркалом, улыбалась себе. Васька останется, останется, останется, он никому не мешает. Даша припудрила лицо, подвела карандашом припухшие глаза. Задумалась. «Всё это глупость. Очень большая. Если я, как можно скорее, не перестану общаться с бывшим мужем, то... так и застряну в своем разводе. Не будет у меня ни новой жизни, и старой тоже не будет, поскольку я ее не хочу. Все свои проблемы я вполне могу решить сама, без него. Пусть уходит. К Ваське, к кактусу, к новой «дусе», к кому угодно. Сломанный кран – это вовсе не «перст судьбы», указующий мне на ошибочность развода. Вот вешалку же сама выломала, без всякого «перста». Может, решиться и поговорить с ним? О чем? Как мне было плохо, или как нам было плохо, и может, всё с начала начнем? Пусть опять будет плохо? Люди ведь не меняются. Я такая же, и он тоже. Зачем я за него держусь? Неужели... Неужели Илья – мой вечный мужчина по жизни? Тогда зачем мы развелись?.. Инициатором выступила я, но он ведь согласился. Ну, не сразу, но что это меняет? Мы просто неудавшиеся супруги. Не удавшиеся однажды не станут удавшимися никогда. Хоть вешалки ломай, хоть ужинай вместе, хоть посуду со злости перебей. Однажды била, когда он сказал, что у меня мозги в цветочек, тогда грандиозная ссора вышла. И второй раз била... но уже не в браке, а после брака, когда ушел как-то, что-то починив, и от кофе отказался, а я его любимый сорт купила. Я подумала, к «дусе» спешит и разозлилась. Ревновать бывшего мужа – и правда мозги в цветочек. Надо было сразу, после развода, взять и стереть мужа ластиком, будто его и не было. Юка так и сделала – стерла. Пора ставить красную жирную точку в этой истории...».

Даша вернулась в прихожую. Илья складывал в сумку инструменты. «А может... может, ты все же...». «Даже не думай!», - сказал он, открыл дверь, на пороге оглянулся: «Пока... дуся». Даша ушла в комнату, села на диван и стала думать. Что он имел ввиду? Чтобы не думала Ваську забрать? Или... чтобы не думала о его возвращении? Вот так вот, да? Тут без маленького реванша не обойтись.

Даша решительно подошла к стене и дернула картину. Картина не тронулась с места. Юкины фиалки даже не колыхнулись. Даша рванула изо всех сил, двумя руками. Фиалки покачнулись, стеклянно блеснули ярко-сиреневые лепестки, тяжелая рама рухнула, потащив за собой толстый гвоздь, и последним аккордом разлетелось на куски стекло, усеяв пол острыми обломками. «Вот тебе! Вот тебе! - глядя на разруху, повторяла громко Даша, - попробуй не приди, только попробуй!..». Хотелось сделать еще-что-нибудь, но Даша сдержалась, уж очень бы демонстративно это выглядело. Она глянула на массивные, под старину (вместе покупали) стенные часы... он еще, наверно, к себе не доехал. Взяла со стола вчерашнюю газету, села в кресло и стала просматривать, равнодушно скользя глазами по столбцам. Что за удивительное объявление в рамочке, и такое большое, целое сочинение... «ШКОЛА СТЕРВОЛОГИИ. ...Предлагает уроки обольщения... Освоив наши методы, вы овладеете подлинным мастерством, и непременно найдете мужчину своей мечты...». Не пойти ли взять уроки обольщения... Даша расхохоталась и снова глянула на часы. Пора или рано еще?.. Дочитать надо... Подумать только, учат стервозности. «Здесь вы за несколько недель научитесь тому, до чего сами дошли бы, в лучшем случае, через 5 лет...». Да-а, она за пять лет мало чему научилась. «Вы станете искусной соблазнительницей, вокруг вас будут толпиться лучшие мужчины, роль брошенной жены или одинокой женщины вам не будет грозить никогда...».

Телефон на угловом столике (столик вместе покупали) слабо звякнул. Помолчал. Словно на другом конце передумали. И разразился бурной трелью. Даша медленно поднялась, не спеша, взяла трубку. «Я вас слушаю...».

- Ты как там? Все нормально? Ничего не упало?

- Да, нормально... только...

- Что? Говори, что случилось?

- А что у тебя шуршит там?

- Васька. Я нес клетку на балкон, почистить хотел, да решил по пути позвонить...

- А у меня... у меня картина упала. Вдруг, свалилась, и гвоздь вылез... совсем выпал. Ты не беспокойся, я мастера вызову...

- Даже не думай! Я приеду! Вот, Ваську почищу, потом мы с ним чаю попьем и приеду.

- Чаю? С Васькой?

- Ну да, налью ему тоже, он полюбил.

- У меня есть чай... и кофе!

В трубке громко зашуршало и пискнуло. Пошли короткие гудки.

Надо было ему сказать, чтобы Ваську прихватил. Ужасно соскучилась.

 

----------