---

- Слово «гоблин» происходит от восклицания, - доложил Ромик за завтраком.

- А портфель ты собрал? – перебила его мама.

Нет, родители никогда ничего не понимают! Они больше думают, собрал ли ты портфель и насколько вежливо поздоровался с маминой подругой. Им абсолютно забить на гоблинов и их происхождение.

- Щас, соберу, - Ромик вздохнул и полез из-за стола. Естественно, тут же спохватилась бабушка:

- Доедай сначала! Вечно голодный приходишь!

Нет, они что, действительно тупые или притворяются? То есть лучше пусть внук давится этой овсянкой на молоке, чем пойдёт в школу с собранным портфелем.

- Да что ты такой злой ходишь? – удивлённо спросила мама.

Да, он злой! Он очень-очень зол на всех вокруг.

Гоблин и должен быть злым. Потому что он самый слабый в классе.

Гоблин и должен быть самым слабым. Так и должно быть, что он должен прятаться от более сильных тварей, подкарауливать их и наносить удар со спины.

Взрослые этого никогда не поймут.

- Это нечестно! – заявляют они. - Почему ты не дерёшься честно, один на один?

Нет, ну насколько плохо они читают свою собственную фантастику. Гоблины всегда нападают стаей. Потому что один на один гоблин всегда остаётся побеждённым, и тогда его ругают за порванную и испачканную одежду, потерянные шарфы и кепки, которыми можно обвешать все школьные стены.

Никогда недовольны.

Ромик отучился в школе пять несчастных лет, но только недавно сумел найти логичное объяснение своим неудачам. Произошло это так.

В класс пришёл новенький. Венька Шмыгунов. Это имя Ромик выучил наизусть, проклял тысячу раз и возненавидел на всю жизнь. Венька не был ни особенно высоким, ни толстым, вечно мельтешил и постоянно всех доставал. Училка велела ему сесть вместе с Ромиком, и он послушался, потому что это была последняя занятая парта.

Это был урок литературы. Самый противный, не считая физры и истории. Ромик не очень хорошо представлял, что они там проходили, он вообще как-то не следил за ходом подобных уроков. Он рисовал.

- Надень шапку, простудишься!

- Ну мам, там же тепло!

- Опять хочешь два месяца в больнице проваляться?

Бабушка не выдерживает и собственноручно натягивает шапку, невзирая на бурное сопротивление.

Как и у всех, у него была тетрадь, на которой он сам же и написал: «по литературе». Но её никогда не проверяла училка, потому что туда никогда ничего не записывали. Сначала Ромик нарисовал там саму училку, с отрезанной головой. Кровь хлестала из горла и заливала полстраницы, а вместо глаз у неё были очки. После этого мальчик старательно прятал тетрадь от Лидии Валерьевны. Когда ему поставили два по русскому, в ожидании домашней выволочки Ромик нарисовал в тетради по литературе гигантскую двойку с нечеловеческим оскалом в сотни и тысячи клыков. Она была такой жуткой и в то же время дурацкой, что страницу пришлось вырвать. Остальные листы покрывали мечи, доспехи, арбалеты и драконы.

В конце тетради Ромик нарисовал самого себя, как он убивает учителя физкультуры огромным мечом. Очевидно, мальчик несколько перестарался, меч вышел чуть мельче физрука и крупнее своего владельца.

- О, блин, - воскликнул Венька, заглядывая в рисунок. Ромик попытался закрыть тетрадь, но та уже оказалась в лапах соседа по парте.

- Что там за гоблин? – недовольно спросила Лидия Валерьевна.

Вот с какой радости она вспомнила про гоблинов?! Толкиена начиталась на ночь?! Нет, ну кто её за язык тянул?! Этого Ромик никогда не мог понять. Взрослых вообще невозможно понять.

- Это Сечин, - вполне ожидаемо ответила ей Даша, которая с этим дурацким розовым бантом. Венька только что продемонстрировал ей и её соседке по парте последний шедевр Ромика, на котором художник непредусмотрительно подвёл к тощей и вообще неудачно получившейся фигурке стрелку и подписал «я». Просто чтобы не забыть, кто кого убивает.

- Это гоблин, - радостно ухмыльнулся Шмыгунов.

Всю следующую неделю Венька обращался к Ромику исключительно чтобы ещё раз обозвать гоблином. Ромик пробовал побить его. Ну или хотя бы стукнуть так, чтобы Шмыгунову стало больно. Венька, защищаясь, столкнул Ромика с лестницы так, что тот сбил с ног ещё кого-то и опрокинул мусорку. Потом он мямлил что-то вроде «я же ненарочно».

Ромик, не в силах бороться с новым прозвищем, открыто признал себя гоблином. Так, что его ещё и отговаривать от этого стали. Училка литературы обеспокоенно спрашивала:

- Но ты же понимаешь, что это – глупая шутка?

- Самая глупая шутка, - искренне отвечал Ромик, - это то, что вы мне не верите.

Он прочёл про гоблинов всё, что смог. Он наблюдал за гоблинами в компьютерных играх. узнал, что у гоблинов синяя кровь, что они не любят солнечного света и крупных животных. Он уходил на пустырь, лежащий между его домом и бетонной оградой свалки. Там стоял самый гоблинский шалаш из веток и старых тряпок. Гоблин разводил огонь и часами смотрел на него. Вчера мама нашла его, когда Ромик уже заснул. Огонь мальчик перед сном не потушил, и злорадно вспыхивающее пламя пожирало края джинсовой куртки, подбираясь к спрятанным в них кулакам.

В городке было несколько толкиенистов, бабушка обвиняла во всём их влияние. На самом деле Ромик никогда даже близко не был знаком ни с кем из них.

Он вышел из квартиры и медленно потопал вниз. Сегодня школу можно было не прогуливать – историю и так отменили.

Венька жил двумя этажами ниже. Сейчас там возле лифта стояла его старшая сестра, наверное, ждала Веньку. Ромик послал ей фирменный взгляд самого злого гоблина. Веньке надо ещё отомстить за вчерашнее на математике. И, кстати, шапку надо спрятать, пока никто её не увидел.

Ромик остановился, снял рюкзак. Выпростал из шапки лопухастые остроконечные уши. Молнию заело, обломанный во время вчерашней драки коготь мешался и царапал ладонь. Наконец, мальчик спрятал и шапку, и шарф, слизнул выступившие на ладони тёмно-синие капельки. Царапина немного щипала. Совсем незаметно.