Будильник разбудил доктора Капуша Знамесски ровно в 6:00.

В 6:30 он уже выезжал со стоянки на своем новеньком Авто-Марк-11. Одиннадцать! Да, специалист Третьей категории мог себе это позволить. Капуш два дня назад возглавил лабораторию, соответствующим образом изменился и его статус.

 

Капуш Знаменски.

Дата рождения: 08.10.51.

Статус: Специалист. Третья категория.

Лояльность: 7.

Образование: Университет Коннектикута. Кафедра социальной психологии.

Специализация: Коррекция психологического развития.

Должность: Начальник лаборатории Третьего НИИ.

 

6:55 – Капуш остановился перед входом в свой кабинет. Положил руку на сканер, и набрался терпения, ожидая конца проверки. Система в последнее время барахлила – обрабатывала данные дольше обычного.

Внезапно доктор почувствовал, как неприятно сжалось что-то внутри. Странным образом это ощущение совпало с мыслями о жене и сыне. Ну да, сегодня пятнадцатое мая – в этот день родился Клаус. Сыну исполнилось одиннадцать лет, потому никаких особых церемоний не требовалось – Капуш позвонил ему в интернат вчера вечером, перевел на кредитку немного денег (пусть порадуется парнишка). И все.

Отчего же такое чувство?..

Неприятный треск зуммера напомнил Капушу, что уже можно входить.

 

Родственные связи:

Супруг(а): Инга Курье. 01.02.52 г.р. Статус: Специалист. Вторая категория. Лояльность: 5.

Ребенок: Клаус Знамесски 15.05.77. Статус: Учащийся. Расчетный показатель лояльности: 6.

 

Капуш вошел в свой кабинет. Да! Кабинет начальника лаборатории - кабинет доктора Знаменски. Стопроцентное совпадение.

Электронный ежедневник выдал напоминание: 7:25 - встреча с полковником Хербстом, директором НИИ. Да уж, такое забудешь, как же… Капуш слегка поежился. Полковник Хербст – персона сколь могущественная, столь и загадочная, чего ждать от встречи с ним – непонятно.

Автоматически включился экран на стене – утренний выпуск новостей. Улицы опустели, люди замерли перед экранами (за уклонение от просмотра ключевых выпусков грозил нешуточный штраф).

 

… теракт в Иордании. Ответственность на себя…

… руководитель транспортной инспекции опроверг слухи о повышении цен. Незначительная корректировка тарифов не означает…

… точное число остающихся под завалом неизвестно. Перебои с поставкой исключены…

… в торжественной обстановке прошла…

 

Прогноз погоды Капуш слушать не стал (имел на то полное право).

Через пятнадцать минут он вошел в кабинет полковника.

Хербст – среднего роста подтянутый мужчина с коротким ежиком седых волос и резкими чертами лица – был именно тем, кем выглядел: суровым ветераном, который любил порядок и не любил эмоции. Хотя назвать его солдафоном никому и в голову не пришло бы – полковник уважал чужое мнение и умел грамотно изложить свое собственное.

Обычное приветствие, стандартные вопросы о самочувствии и делах – лишняя трата времени для того, кто не может по отдельным фразам, жестам, интонациям прочитать настроение собеседника, его характер… Хербст, вне всяких сомнений, мог.

Повисла небольшая пауза. Не оттого, что собеседникам нечего было сказать – просто полковник решил перейти от ритуальных фраз к делу и хотел отделить по-настоящему важный разговор некой паузой. Капуш терпеливо ждал. Прямой взгляд Хербст мог посчитать проявлением излишнего самомнения, потому доктор чуть скосил глаза и стал рассматривать наградные планки на кителе полковника.

Несколько невзрачных полосок, почти все связаны с Дорожными Войнами: вот алая с золотом (вероятно, прорыв фронта в шестьдесят девятом), красная с черным (это уже подавление предательских мятежей в тылу), небесно-голубая… хм, а небесно-голубая – это…

- Думаете о том, как странно сменить поле боя на сидение в кабинете? – усмехнулся Хербст.

Конечно, ни о чем таком Капуш не думал – он вообще понятия не имел о том, каково пришлось участникам Дорожных Войн – просто знал, что Корпорация тогда победила и украсила корону своих богатств бриллиантом Южной транспортной сети.

Вообще, было похоже на то, что Хербст задал этот вопрос только для того, чтобы перейти к разговору о Лаборатории. И правда:

- Кстати, о сидении в кабинете. Расскажите о целях, которые Вы ставите перед своим коллективом, - мягкий, доброжелательный голос полковника не вполне вязался с его внешним видом. - Я говорю и о Вашем прежнем коллективе, и о новом - большом коллективе Лаборатории.

Что ж, стандартный вопрос предполагает стандартный ответ:

- Несмотря на значительные успехи общества в сфере коррекции личности, в последние десятилетия мы все чаще сталкиваемся с так называемым Синдромом непропорционального развития. Непосредственным проявлением его является чрезмерная активность определенных функций организма…

Хербст слушал внимательно, хотя Капуш, строго говоря, пересказывал ему основы, известные каждому лаборанту Института.

- … проявляется у различных социальных групп, во многих регионах, без какой-либо очевидной закономерности, - продолжал доктор. – Тем не менее, наш коллектив обязан приложить все усилия для того, чтобы Синдром получил ясное научное объяснение и описание.

- Зачем?

Не сказать, что полковник как-то изменил тон, но вопрос прозвучал резковато. Возможно, потому, что ответ на него был очень и очень непрост.

- Зачем?.. Затем, зачем все мы, ученые исследуем мир – чтобы изучать явления, чтобы они приносили пользу… обществу и людям.

Хербст покачал головой:

- Нет, доктор… увы, нет. Не все в нашем мире подобно паззлу, который надо только верно сложить - и обязательно увидишь чудесную картинку. Синдром не таков. Это вирус, вирус, который никогда не может принести пользу организму. Он может только разрушать… Чтобы понять это мне пришлось изучить историю борьбы, да-да, именно борьбы, с Синдромом. В том числе, факты, которые Вам, доктор, знать не положено по должности. Было. Теперь Вы – начальник лаборатории, и я могу огласить некоторые факты.

Капуш обратил внимание на то, что выражение лица Хербста как бы застыло – двигались лишь сухие тонкие губы.

- Итак. Впервые Синдром был описан около ста лет назад – очевидно, он появился примерно в одно время со становлением Корпорации как основы управления обществом. С тех пор укоренилось довольно условное определение пораженного Синдромом лица, как Гения… Еще бы – поначалу на Гения Экономики возлагались такие надежды. Он разрабатывал и воплощал просто невероятные проекты. Люди, знавшие его, рассказывали, что если бы Гений проработал еще лет пять-семь, Корпорация уже тогда была сильнее, чем она есть сейчас… Но со временем его проекты вышли, если можно так выразиться, за пределы сферы интересов Корпорации. Размах и стройность замыслов никуда не делись, а вот направление… направление приняло даже несколько опасный для общества характер. Кто знает, чем бы это закончилось, если бы не смерть Гения. Уже тогда возникли сомнения в конструктивности Синдрома. Которые подтвердились через несколько лет, когда на сцену вышел Гений Обмана. Его паутина лжи и интриг опутала практически всю систему управления, и организация стала разрушаться изнутри. К счастью, хаос поглотил своего создателя – Гений пал жертвой какого-то совершенно дилетантского заговора. Ну а последние сомнения относительно природы синдрома исчезли после появления Гения Смерти. Это уже на моей памяти… до сих пор вспоминать жутковато.

Голос Хербста чуть дрогнул, но Капушу показалось, что на самом деле полковник сохранял абсолютное спокойствие. Вряд ли он впервые рассказывал эту историю.

- … мы оказались в лаборатории через семь минут после того, как ее покинул Гений. Четырнадцатилетний ребенок. Оставил после себя двадцать трупов. Из них четверо – вооруженная охрана. В это почти невозможно поверить, казалось, он убивал простым прикосновением. Десятки жертв за неделю. Его достали где-то в трущобах Буэнос-Айреса. Во время операции по ликвидации наша спецрота потеряла чуть ли не треть состава. Вот так…

Поднявшись со стула, полковник продолжил:

- Сферы, если так можно выразиться, одаренности различны. Как сравнить Гения строительства с Гением Движения? И тем не менее, общая черта пораженных синдромом – антисоциальность. Если бы Корпорация могла поставить их талант на службу обществу… но нет. Я это рассказываю потому, что Вы, доктор должны знать – институт не просто научная организация. После всех этих жертв, ограничиться теоретическими исследованиями было бы просто недопустимым. Потому на уровне Комитета принято решение о реализации программы профилактики. Каждый гражданин, достигший тринадцатилетнего возраста, доставляется к нам, где специалисты четвертой Лаборатории осуществляют тестирование на наличие Синдрома.

- Тест развития личности?

Капуш вспомнил, тест восьмого класса никогда не проводили в школах – учащихся отправляли в Институт развития личности… значит, этот самый институт есть ничто иное, как четвертая Лаборатория….

Хербст коротко кивнул:

- Огласка подробностей деятельности Четвертой Лаборатории весьма нежелательна. Сами понимаете, следующий шаг, который мы обязаны предпринять после обнаружения Синдрома – немедленная и строгая изоляция лица. Независимо от статуса… да, собственно говоря, независимо от чего бы то ни было. Немедленная и строгая изоляция – на территории института, здесь мы можем пресечь саму возможность распространения синдрома… Вас не смущает эта информация, доктор? С учетом, так сказать, семейного положения…

Капуш пожал плечами и спокойно ответил:

- Да, полковник, у меня действительно есть сын. Но я совершенно не склонен ставить свои интересы выше безопасности общества. Для нас с сотрудниками Лаборатории всегда была очевидна необходимость борьбы с распространением Синдрома.

Полковник выдержал небольшую паузу и кивнул:

- Что ж, я не сомневался в том, что Вы вполне соответствуете новой должности. На этом официальную часть можно полагать законченной. Считайте, что успешно установили контакт с непосредственным начальством и можете рассчитывать на взаимопонимание и содействие…

Хербст подошел к окну (Капушу показалось, что оно выходило на проспект) и задумчиво проговорил:

- Сам я мало понимаю в научных исследованиях, но кое-какие выводы для себя за эти годы сделал. Иногда кажется, что Синдром в силу своей природы противостоит нашим ценностям, нашему образу жизни. Обществу, Корпорации, Науке… Будто чья-то рука пробует найти способ остановить… все это. Естественным отбором пытается создать то самое, что обрушит наш мир!

Вопрос не был задан, но выразительная пауза дала Капушу понять, что он должен высказать свое мнение.

- Хм, пожалуй, это и в самом деле интересное наблюдение. За исключением того, что невозможно предположить действительное наличие этой самой руки… направляющей Синдром. Ни одна радикальная группировка не обладает таким научным потенциалом. К тому же эта версия, наверняка, проверялась особенно тщательно – какие-то связи неминуемо обнаружились бы. А версию о наличии какой-то… иной силы исключает хотя бы принцип Оккама.

Полковник кивнул:

- Что ж, с этим действительно не поспоришь…

Фразу оборвал тревожный зуммер. Рука Хербста молнией метнулась к пульту связи.

- Полковник, система дала сигнал о нарушении изоляции в секторе Т. Направление…

- Вижу. Что наши люди внутри?

- Не отвечают. Мы высылаем к вам ударную группу.

- Отставить! Не исключено, что это отвлекающий маневр, обеспечивающий последующую атаку периметра. Сообщите в Центр, все подходы к Объекту – под огневой контроль, остальное по схеме.

- Есть!

- Конец связи.

Полковник подошел к сейфу и торопливо проговорил:

- Видите, док, как получается: пока мы тут теоретизировали, случилась серьезная внештатная ситуация. Во время тестирования нарушен режим изоляции. Наиболее вероятная причина: кто-то из тестируемых нейтрализовал бригаду из четырех сотрудников института вместе с двумя вооруженными охранниками и выбрался из зоны тестирования, преодолев систему защиты. А если он сумел это сделать, значит, мы имеем дело с новым проявлением Синдрома. К счастью, пока он заблокирован в секторе – сработала автоматика.

В голове у Капуша молотом стучала всепоглощающая мысль: если это Гений смерти, то все, конец… если это Гений смерти, то все…

Полковник усмехнулся:

- Тоже вспомнили о Гении смерти?.. Ничего, если это он, то волноваться не о чем – шансов у нас просто никаких. Впрочем, дважды одна и та же разновидность синдрома еще не разу не проявлялась. В охранении сегодня сержант Маара Дейч и капрал Антонелли. Знаю их не один год – профессионалы каких поискать. Однако и с ними нет связи…

Он протянул Капушу кобуру.

- Возьмите. Обращаться с ним Вы, конечно, не умеете, но вдруг пригодится. Здесь предохранитель – нажимаете на кнопку, видите красную точку, можно стрелять. Я обойдусь старым добрым «курцем».

Доктор первый раз в жизни держал в руках боевой пистолет. Тяжелый.

- Главное – не всадите мне пулю в спину, - предупредил Хербст, открывая дверь из кабинета.

Они минут пять шли по каким-то длинным коридорам, пока полковник не остановился около массивной двери темного металла.

- Сектор Т, - пояснил Хербст, перехватывая поудобнее оружие. – Внутри шестеро моих людей и Синдром… готовы?

Капуш кивнул, впрочем, без особой уверенности. Он заметил, что полковник как-то неожиданно переменился: движения стали более быстрыми и в то же время плавными, глубокие борозды на лице, как будто, разгладились, а в глазах появился озорной блеск.

- А небесно-голубая полоска – это высадка, у Балтимора, док. Вы ведь думали об этом?.. Не очень любят у нас вспоминать ту операцию… ну да ладно.

Капуш не нашелся что ответить, а Хербст уже склонился над электронным замком. Через пару секунд тяжелая панель плавно ушла в сторону.

Хорошо освещенное помещение.

Стены из бледно-голубого пластика.

В углу стол и пара стульев.

В противоположной стене дверь.

Открыта…

У стены - два человека в форме охранников: крепкий бритый наголо мужчина с руками, покрытыми глубокими шрамами, и высокая женщина с очень резкими чертами лица.

- Дейч, Антонелли, вы в порядке? – резко бросил полковник.

Ответа не последовало.

- Вы не ранены?

Нет, охранники не были ранены. Маара отвернулась к стене и закрыла лицо руками. Ее плечи вздрагивали, словно от всхлипов. Антонелли сидел рядом на полу, лицо его скривилось гримасой рыданий.

– Просто меня… ну прости, ради всего… - ревел огромный мужик с внешностью убийцы в трубку коммуникатора. Трубка, кажется, отвечала короткими гудками.

- Я не смог найти выход отсюда… Вы мне не поможете, сэр? – с этими словами в противоположную дверь вошел худощавый веснушчатый мальчик.

Взгляд полковника (а вместе с ним и пистолет) мгновенно переместились в сторону двери.

- Стой, где стоишь, малец, - отрывисто бросил Хербст.

- Как скажете, сэр, папа с мамой говорили, чтобы я слушался сотрудников лаборатории. Вот только…

Мальчик заговорил тише, так, что Капуш перестал его слышать. А вот, полковник, похоже, слышал прекрасно.

Доктор с удивлением увидел, как опустились напряженные плечи Хербста, как опустились руки, сжимавшие темное тело «курца», как опустилась голова, увлекая взгляд от возможной цели куда-то в пол…

Щелкнул предохранитель, перемещаясь от красного «E» к белому «S».

- Да, конечно, я знаю, что виноват перед ними, - едва слышно прошептал полковник, отворачиваясь.

Мальчик мягко, успокаивающе дотронулся до плеча Хербста и шагнул к доктору Знамесски.

«Какие у него глаза необычные, такие большие…» - подумал не к месту Капуш.

- Вы зря корите себя из-за сына, доктор, - казалось, не веснушчатый паренек произнес эти слова – они словно влились в сознание Капуша сразу отовсюду. «Да я и не корю вовсе! За что, собственно?» - хотел ответить он, но не смог.

- Сын очень любит Вас… и жена тоже. Просто иногда нам кажется, что проявление чувств может кого-то смутить, кто-то может не понять… Но ведь сомнение в чувствах близких, куда страшнее, чем чье-то смущение или непонимание, разве нет, доктор?..

 

Капуш столбом стоял посреди комнаты. За спиной стихли шаги детских ног.

Волна непривычных чувств захлестывала доводы разума и условных рефлексов, приобретенных в течение многих лет жизни в Обществе.

На душе было грустно и легко. В мир пришел Дар Любви.

Что с этим делать не знал никто. Даже те, кто обязан знать такие вещи в силу занимаемых должностей…