В комнате душно, грязно и как-то липко. Здесь не проветривалось уже несколько дней. Но, мне все равно, потому что я умер... Я свалился на кровать в том, в чем пришел. Весь в поту и крови. Чужой крови. Но мне все равно… Они, конечно, заберут меня рано или поздно, но я этого не боюсь. Я даже и не пытаюсь скрываться, пусть приходят, пусть судят, моя жизнь на этом закончилась. Конечно, они найдут меня не сегодня, потому что я убивал быстро и бесшумно. Все произошло как-то сразу, одним ударом ножа. И прямо в сердце. Он даже не успел вскрикнуть, только в глазах его застыл испуг и удивление. Я хотел смаковать свою месть. Но у меня не получилось. Я думал, что месть принесет мне облегчение. Но, вместо этого – только усталость. Все пустое… А Лёньку уже не воскресишь.

 

Вокруг меня нет никого, только осязаемое Одиночество. В моем теле уже нет души, она там – с женой и сыном. Я умер.

 

Я умирал трижды. Впервые, когда потерял свою единственную на свете женщину. Но тогда я обрел сына, своего Лёньку. Я жил для него и ради него с половиной души. Но в этой половинке был дивный сад моих фантазий, планов и надежд. И все рухнуло, когда он ушел из этого мира. Ушел, потому что не дождался очереди к аппарату искусственной почки. Вот тогда я умер второй раз, оставив десятую часть своей души здесь с единственной целью – отомстить. Отомстить тому врачу, заведующему отделением, который передвинул моего сына в очереди к аппарату всего на одного человека. Передвинул, потому что всегда найдется кто-то, кто заплатит и получит возможность жить, пусть и за счет жизни какого-то ребенка. Я умолял этого врача, это чудовище, спасти единственную ниточку, которая связывала меня с жизнью – моего сына. Я умолял. Я напоминал ему о Клятве Гиппократа. Но меня выставили из кабинета. Я ведь не мог заплатить. Жизнь нынче стоит очень дорого, гораздо дороже, чем смерть. А ночью мой сын умер. Умер у меня на руках тихо и спокойно. Я рыдал над его маленьким телом, клял судьбу и Бога. И пусть кто хочет - смеется надо мной за то, что не сдержал слез, мне все равно. Но тогда я еще мог плакать и я плакал. А когда я хоронил моего мальчика, то поклялся, что этот врач-оборотень тоже умрет. Я хотел убивать его медленно, с чувством, чтобы он каждой своей клеточкой почувствовал боль, страх смерти и угрызения совести. Но, не получилось, такой вот я невезучий. Но теперь мне уже все равно, потому что я умер...

 

Я ждал его долго, и ярость закипала во мне. Когда я, наконец, дождался момента, то уже не помнил себя и вряд ли видел что-либо вокруг. Ярость и жажда мести были настолько сильны, что мне понадобился только один удар. Только один, и все было кончено. Для того чтобы убивать медленно, нужно быть вне проблемы, вне эмоций. А я не смог. Слишком много я потерял.… И мне уже было не жаль, что я убил его быстро. И, конечно, было не жаль, что я вообще его убил. Для меня все было кончено. Единственное, что мне было неприятно, так это то, что я не почувствовал удовлетворения. Я вообще ничего не почувствовал. Я сделал то, что должен был, но я ничего не понял, в душе было пусто. И было жаль, что вместо торжества справедливости - только эта пугающая пустота. Мне и сейчас жаль, что я ничего не чувствую, а существую как-то вне времени и пространства. Вне боли, страха и сострадания, ибо большей боли, чем смерть ребенка уже не будет. Я уже не чувствую боли вообще. А остального - я не боюсь. Я ничего не могу бояться, я умер в третий раз и уже окончательно. И мне все равно.

 

Что дальше? А дальше – существование, долгое или короткое… Но, душа моя уже не здесь. Я умер для этого мира…

 

27.08.2007