Стояла нестерпимая жара. Стрелка часов неумолимо двигалась к девяти. Спертый воздух небольшой комнатушки не давал свободы дыханию. Хрустальный эфир наполняла невероятная какофония всевозможных звуков. Неугомонные стрижи постоянно взрезали его сухую толщу своими узкими крыльями. Свинцовые тучи, окаймленные розовой бахромой, неподвижно повисли над городом. Изумрудными копнами раскинулись в предзакатной истоме клены и акации. И только ребятня, подобно крикливым стрижам носилась по дворам.

Пылающий шар солнца спокойно катился к горизонту, знаменуя окончание невыносимого зноя. Казалось, небесное светило само убегало от него.

На мгновение маковым пламенем вспыхнула на горизонте зарница и тихо погасла. Упоительно сладкой пеленой сумеречной прохлады вечер окутывал уставший город.

 

А луна лечит. Да, это чье-то всевидящее око, разливающее мягкое тепло на окутанные мраком деревья леса, того самого леса, где все начиналось, это холодное солнце лечит. Теперь же и мне нужно выпить пару глотков его света и…

А пока что я в городе. До полуночи еще долгих два часа. Какая здесь суета! Все куда-то бегут, все нервничают. Вон та старушонка. Торопится она со своей сумкой домой, где кошки или еще какое зверье бегает, ждет ее. Вот она зашла за калитку. Наверное, угощает своего любимца. А, черт с ней!

Так, надо бы домашних предупредить, что сегодня я задержусь. Хм…задержусь!.. Да уж, сказанул! А что, что здесь такого?!

Все кругом… Господи, как раскалывается голова! Ну где же, где она?! Где луна? Еще… о… прошло всего несколько минут.

Сейчас позвоню… Что? Занято? Да, тяжелый случай…

Ладно. Я хочу спать. Спать? Разве?! Я несу какой-то бред. А это ляпнул от безысходности. “Время есть, а денег нет…” Да и нет ничего, кроме времени, кроме вечности.

Так, а что я хочу, и, главное, зачем? Опять “зачем”. Этот вопрос сводит меня с ума! Все! Не думать ни о чем! Да, конечно…

– Здорово!

Угу… А кто это? Интересно было бы узнать… или вспомнить. Так, все. Эти мысли – как заноза в мозгу. Они не дают мне покоя. Пойду неспеша к лесу и постараюсь ни о чем не думать. Опять “неспеша”! Везде успевает тот, кто никуда не спешит. Снова эти мысли. Ну когда же это все кончится?!

А вот и он, вот и лес. Попетляю пока: все равно времени еще много.

До чего же здесь все свое, родное. Хм… даже в сердце щемит... Эти звуки…они словно заставляют проснуться, и в то же время они убаюкивают… Святая природа! В ней смерть и рождение, огонь и вода, тишина и крик… Крик… нет, это был стон. Кто-то умер, а кто-то родился. Вечная история – смерть дает начало новой жизни. Новой…

А вот и мое время подходит – скоро полночь, луна пробирается…ко мне… Скоро уже, еще чуть-чуть. Надо бы полянку найти, а то тесно как-то, неудобно. Ага! Эта, думаю, подойдет. Наконец-то, дождался!

 

Черные лоскутья туч, укрывавших сонное небо, медленно разрывались пробирающейся сквозь них полной луной. Сегодня ее диск был необыкновенно близок к земле. Казалось, он вот-вот заденет верхушки вековых деревьев, повалит их и опустится на самую землю. Но этого пока не происходило. Он лишь легонько катился меж желтых глаз пробудившегося от свинцового сна неба. Лучи его неспеша пробегались по грабам, между стволов которых скользнула чья-то легкая тень, и теперь уже разбивались о взволнованную сладким ночным ветерком гладь лесного озера. Скованный томительной тишиной воздух слегка вздрогнул от крика какой-то еще не уснувшей птицы. Крик этот прокатился над водой и растаял где-то вдалеке, стянув озеро легкой сеткой ряби.

И вот на поляне, что открывала выход к берегу, появилась темная фигура. Она пробралась через густой подлесок, судорожно озираясь по сторонам, вышла к центру поляны и остановилась, задрав голову к бледному лику луны. Где-то в городе часы нервно отбивали последние перед полночью секунды. Небесное око затянуло рваными клочьями туч. В округе все замерло. Стеклянный воздух стягивал глотку стоявшему на поляне. Никого рядом не было. Только лес, только озеро и только небо.

Часы резко отбили наступление долгожданной полуночи. Эхом пронесся над округой чей-то вопль – не то радости, не то ужаса. Он словно разбудил луну, мгновенно вырвавшуюся из кованых объятий свинцовых туч. Этот вопль мигом разогнал их и неподвижно повис над водой.

Луна тихо разлила свой матовый свет по лесу. Темная фигура, стоявшая посреди поляны словно купалась в нем. Она с упоением ловила каждый лунный луч. Но что-то в этой фигуре было не так, что-то в ней менялось. Медленно человеческий образ искажался, принимая непривычный облик.

Он вроде бы привстал на носки, а пятки его, чуть оторвавшись от устланной листьями земли, начали подниматься выше. В то же время бедро его укоротилось и стало гораздо более мощным, нежели обычно, колени округлились, и он как бы присел на них. Казавшееся в тени слабым тело его вдруг окрепло, спина выгнулась в тугую дугу, мышцы груди напряглись до предела. Плечи же сузились, а локти стали как-то необычно близко к телу, кисти так же были напряжены до крайности, пальцы скорчены – их сводило от боли. Шея, как и все тело, изогнулась в напряжении. Но самые необычные метаморфозы произошли с головой: лоб неестественно опустился вниз, уши приподнялись и стали словно бы более угловатыми, скулы выпирали до невозможности, челюсти как бы вытягивались вперед так, что вырывавшийся из них хриплый крик “А-а-а…” перешел в стальной “У-о-у…”, чем-то напоминавший вой. Нос задрался к верху и стянулся какой-то мышцей. Волосы стали более жесткими и ниспадали за голову наподобие гривы. Весь он начал покрываться длинными волосами, походящими на звериную шерсть. Наконец позвоночник его продолжился коротким хвостом.

По всему телу зверя, а теперь это был зверь вне всяких сомнений, сладкой судорогой прокатилась теплая волна свежих сил. Зверь встряхнул головой, как бы сбрасывая легкую негу и липкие лоскуты кожи, сморщил нос и начал к чему-то принюхиваться. Он обернулся через правое плечо, показав кому-то невидимому оскал, и рысцой направился через лес по направлению к городу…

Лунный свет тихо тонул в хрустальной толще воды лесного озера.