Хотя и сладостен азарт

идти по сразу двум дорогам,

Нельзя одной колодой карт

играть и с Дъяволом и с Богом.

И.Губерман

 

Тень промелькнула и пропала. Человек от неожиданности вздрогнул и остановился в растерянности.

- «Что это могло быть?». Он оглянулся и увидел её. Рыжая лайковая перчатка. Она лежала на сером, окутанном поздними сумерками, снегу и свет от покачивающегося на ветру фонаря то отступал, то снова обозначал её контур.

- «Какая-то растяпа потеряла, а вещь - дорогая» - размышлял он, поднимая находку и стряхивая с неё невесомый снег.

- « Правая, правая. Где же твоя пара?- человек поднёс её к лицу и принюхался. – Какой тонкий, неведомый аромат. Такого запаха я ещё не знал», - подумал он, пытаясь представить хозяйку потерянной вещи.

- Надо положить тебя на видное место. Глядишь и владелица спохватиться, да вернется, - проговорил он вслух, словно обращаясь к реально существующему человеку и поймав себя на этом, насторожился. «Что-то я стал заговариваться, - подумал одинокий художник». Он оставил перчатку на низеньком металлическом заборчике, расположенном вдоль тротуара, тоскливо посмотрел по сторонам и направился к своему подъезду, словно усталый медведь в пустую, холостяцкую берлогу.

Открывая дверь в выстуженную квартиру, человек ощутил легкое движение воздуха. Из жилища пахнуло подвальной сыростью перемешенной с духом застарелой плесени, от чего у художника по спине пробежал холодок, а на лбу, выступила испарина.

- « Что за ерунда?», - подумал он, ступая в прихожую. Включив свет, и не разуваясь, он быстро прошёл на кухню где закрыл настежь распахнутую форточку. – «Странно. Я ведь её, не открывал. Кажется »,- мужчина задумался и вдруг словно оцепенел. Внезапно в его глазах вспыхнул образ той перчатки, которую он нашёл на улице, и ему показалось что, проходя по прихожей, он видел именно её лежавшей перед зеркалом на полочке между алюминиевой расчёской и синим флаконом с туалетной водой. Человек рванулся обратно к двери и, остановившись перед большим зеркалом, застыл. Рыжая перчатка, местами потёртая и подмокшая, лежала на полочке, отражаясь в зеркале чёрной дырой расправленной манжеты.- « Я что свихнулся?», - подумал он, продолжая внутренний диалог. Художник точно помнил, что оставил предмет во дворе. Как он мог оказаться тут, было непонятно и это обстоятельство наводило на мысли, с которыми он не мог согласиться и принять.- « Одно из двух - либо у меня белая горячка и я взял перчатку сам того не осознавая, либо здесь присутствует чертовщина»,- опять мысленно сказал себе растерянный человек. Потом ему вдруг показалось, что из-за холодильника отражённого в зеркале прихожей, выскочил маленький бесёнок, с отливающими при свете лампочки белыми рожками, и прошмыгнул в тёмную кладовку. Лежавшая перчатка внезапно зашевелилась. Сначала пришёл в движение большой палец, затем мизинец, после чего она немного надулась. Воспарив в воздухе и приняв объём руки внезапно объявившейся хозяйки, перчатка взялась ощупывать пространство в прихожей, словно пытаясь обнаружить отсутствующую голову и другие части своего предполагаемого тела. Немного освоившись, она подплыла к зеркалу и проделала некоторые манипуляции напоминавшие движения женщины, прихорашивающейся накануне посещения театра, затем повернувшись пальцами к художнику, перчатка произнесла: - Здравствуй милый! Ты не возражаешь, я буду тебя так называть? (если конечно слово произнесла, здесь могло быть уместным). Речь прозвучала в голове художника, но ощущал он её так, словно звуки исходили от самого предмета и это явление не вызывало сомнений.

- Успокойся дорогой! Ты весь дрожишь. Поговори со мной, пожалуйста. Я так этого хочу, - она приблизилась к лицу ошеломлённого мужчины и нежно провела по небритой щеке указательным пальцем.- Тебе необязательно произносить слова общепринятым способом достаточно воспроизвести их в мыслях, и я услышу это точно так же, как ты слышишь сейчас меня. Попробуй!

Тембр её голоса казался обворожительным, а произношение столь очаровательным, что художник, некоторое время, не мог прийти в себя от таинственного восторга. В нём боролись два чувства: страх перед чем-то неведомым и восхищение неповторимо прекрасным.

- Кто ты?- наконец-то вымолвил мужчина, опускаясь на табурет, стоявший у стены в прихожей.

- Кто я? Неважно. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Но не теперь! Сейчас мне необходимо просто - быть с тобой. И это главное.

- Но почему я, а не другой который лучше меня? Что во мне есть такое, чего нет в остальных? Ответь! И что означает фраза - «быть с тобой»? – сначала он говорил вслух но потом, сам того не заметив, перешел на мысленную речь.

- Ну, во-первых, ты меня нашел, а во-вторых, ты художник и это очень важно. «Быть с тобой»- означает находиться всегда рядом особенно в те часы, когда ты работаешь над своими холстами, творишь, фантазируешь. Я буду любоваться твоими работами, ухаживать за тобой, стану твоим единственным другом. Я сделаю тебя счастливым! Ты удовлетворен моим ответом?

- А, я? Что должен сделать я взамен? Ты ведь не просто так собираешься со мной нянчиться? Верно?

- Ты прав,- произнесла она, зависнув прямо у него над головой. - Взамен я попрошу одно: пока мы будем вместе ты не должен, встречаться с женщинами и тем более не посмеешь жениться.

- Ничего себе! А что ты ещё потребуешь? А? И вообще тебя нет. Просто я, наверное, болен, и мне нужно отдохнуть, возможно, тогда ты исчезнешь, - художник сбросил с себя верхнюю одежду и открыл холодильник. Достав непочатую бутылку водки, хранившуюся для особого случая, он отправился на кухню. Там человек взял из шкафчика гранёный стакан и за несколько минут опустошил всю бутылку не оставив ни капли. Затем, не замечая никого и ничего он, прошёл в спальню и рухнул на кровать как был, в одежде и обуви.

 

Утро оказалось тяжёлым и невыносимым. Художник лежал на кровати навзничь, проснувшись, но, не открывая глаз. Голова казалась напичканной крупинками разбитого стекла, а неровный пульс отдавал в область правого виска.

« Опять нарезался», - размышлял он, прислушиваясь, как из крана в ванной комнате срывается очередная капля воды и с треском разлетается в разные стороны по всей периферии воспаленного мозга. «Где я? Что Я?», - человек напрягал память, пытаясь вспомнить, что же с ним произошло вчера. Веки словно чугунные задвижки не хотели подниматься, и он смирился с этим. В его сознании словно из небытия стали возрождаться образы и события вчерашнего дня. Они были разбросаны на чёрном фоне зелёными и синими пятнами. Затем будто кто-то выплеснул на мистический холст из неведомого сосуда потоки багровой крови. Картина стала скрываться под алой плёнкой. От былого рисунка оставалась лишь крошечная точка готовая в любой момент слиться с кровавым грунтом выплеснутой жидкости. И когда это произошло, словно раздался ядерный взрыв и на ослепительно белом фоне начал пульсировать образ рыжей перчатки то, приближаясь, то удаляясь на немыслимое расстояние. Он всё вспомнил! Всё!!! Но что это? Сон или явь?

Мысли стали постепенно приходить в порядок. Сознание прояснялось. Художник начал прислушиваться к малейшим звукам возникающим поблизости. Сначала чуть слышно задрожали оконные стёкла, от рёва проезжающего по улице автомобиля. Затем что-то хрустнуло и зашипело на кухне. После чего совсем рядом раздался шелест бумаги раскрывающейся книги или газеты. Человек с усилием открыл газа и увидел вчерашнего бесенка, мирно сидевшего за столом и читающего потрепанный журнал. «Дело дрянь»,- художник снова закрыл глаза. Шелест прекратился. Он опять поднял веки. За столом никого не оказалось. Мужчина протянул руку и взял небольшое зеркальце, стоявшее рядом на старой тумбочке. Он посмотрел на своё отражение. «Да!» – подумал он, разглядывая покрасневшие глаза и до неприличия помятую физиономию. После чего человек опустил ноги на пол и уставился на чёрные ботинки разрисованные белыми разводами уличных реагентов. « Чёрт возьми! Обутым я еще не спал ни разу», - он встал на ноги и осторожно пошёл на кухню. Возникшее недавно шипение переросло в беспорядочное потрескивание и потянуло запахом жарящейся яичницы с салом и луком - его любимого блюда.

Человек подошёл к двери и то, что он там увидел, привело его в шок, а из больной головы быстро выветрились остатки вчерашнего хмеля. Над газовой плитой ловко управляясь со сковородкой, словно трудолюбивая пчела кружилась та самая перчатка из его бредового кошмара. Словно почувствовав, что на неё кто-то смотрит, бестия повернулась пальцами к художнику и произнесла: - Милый! Ты проснулся? Какой у тебя непривлекательный вид. Пойди скорее, приведи себя в порядок и возвращайся. Завтрак почти готов.

Мужчина, ничего не осознавая, словно под воздействием гипнотической силы, направился в ванную комнату. Уже через полчаса он сидел за столом чисто выбритым, переодетым и с жадностью поглощал приготовленную пищу.

- Я ничего не понимаю! Объясни мне, что всё это значит! – произнёс художник, покончив с яичницей.

- Всё хорошо дорогой, - сказала она, наливая крепкий чай в жёлтую, улыбающуюся неглубокой трещиной, чашку. - Я объяснила всё тебе ещё вчера. Если ты, конечно, помнишь? – перчатка приблизилась к его лицу, немного приподняв средний палец, что походило на мимику лица человека, который возвышает бровь в ожидании ответа.

- Да. Я помню. Но не возьму в толк, зачем тебе всё это?

- Не забивай себе голову, - пресекла разговор перчатка и нажала на кнопку- «POWER», на панели старенького телевизора.

Цветной экран подсевшей телевизионной трубки засветился размытыми картинками новостной заставки. Затем она снова нажала на кнопку, экран сузился и свернулся в маленькую белую точку в самом центре серого квадрата. Перчатка проделала это несколько раз, напоминая сумасбродную жену, которая пытается досадить своему мужу несуразным поведением.

- Я приготовила тебе подарок, - вдруг сказала она.

- Подарок? Что за подарок, и по какому случаю? – удивился мужчина.

- Он находится в кладовке. Пойди, посмотри, - продолжала незваная гостья, словно не замечая слов человека.

Художник выбрался из-за стола и направился к тёмной комнатке. Подойдя, он осторожно открыл скрипучую дверь и ахнул. Белый столб дневного света, ворвавшись в открытую дверь, выхватил из черноты пыльного угла несколько предметов, которых раньше здесь не было. В полумраке, упираясь ножками в пол, а вертикальной стойкой в выкрашенную зелёной краской стену возвышался новенький мольберт, местами ещё не освобождённый от упаковочной бумаги. Справа от него, прямо на полу, лежали стопкой три этюдника. Немного в стороне стояла большая картонная коробка, которая была доверху заполнена: красками, растворителями, кистями и другими предметами для художественных работ. При ближайшем рассмотрении художник заметил, что все они хорошего качества, а на некоторых красовались ярлыки известных западных фирм. Но, то, что человек увидел потом, поразило даже его богатое воображение. Немного в стороне опершись на угол картонной коробки, стояла большая инкассаторская сумка с фирменным банковским клеймом на боку и натёртой до блеска запорной металлической рамкой, схваченной через небольшие проушины медной проволокой намертво зажатой свинцовой пломбой.

«Что это?» - мужчина поднял сумку за ручку и резко сдернул защитное приспособление. Кладь раскрылась, словно огромный набитый деньгами кошелёк, и из неё прямо на пол вывалились несколько пачек зелёных банкнот аккуратно перетянутых банковской лентой. От увиденного, у бедного художника, закружилась голова и, теряя сознание, облокотившись на стену, он стал сползать вниз, пока не опустился на пыльный линолеум, упершись онемевшими ногами в накренившийся мольберт. Деревянная конструкция подалась вперёд и с грохотом упала на противоположную стену. При крушении стойка мольберта выскочила из крепления и, падая, больно ударила мужчину по голове, пробудив сознание и вернув ощущение действительности. Он поднялся и, собрав с пола упавшие деньги, поспешил на кухню.

Зимнее солнце, запутавшись в изгибах, не помнивших стирки занавесок, отражалось на стене причудливыми узорами. Спускаясь с газовой плиты, по чёрным кляксам убежавшего некогда молока, оно перебралось на облезлую ножку деревянного стола и, забравшись на столешницу, улеглось расплывчатым пятном на покоящейся там, в одиночестве перчатке. Она лежала неподвижно, и казалось, будто приятный тембр голоса молодого диктора, исходивший от включенного телевизора, убаюкал ее, и сон на какое-то время сковал потёртые кожаные складки разомлевшей ведьмы.

Монотонное вещание неожиданно сменил взбудораженный женский голос: «А сейчас уважаемые зрители прослушайте сообщение, которое поступило к нам только что. Сегодня ночью на одной из улиц нашего города совершено нападение на инкассаторский автомобиль, перевозивший крупную сумму денег. Водитель и двое сотрудников сопровождения зверски убиты». На экране телевизора замелькали кадры ночной съёмки проведённой сразу после обнаружения погибшего инкассаторского экипажа, где были показаны тела погибших людей с застывшими в ужасе лицами. «Граждане! Если кто-то из вас стал свидетелем данного преступления и может чем-то помочь просьба позвонить по телефону». На экране появилась заставка, где синим шрифтом, были выведены номера телефонов, а также указывались другие способы связи со службой занимающейся расследованием этого преступления.

Художник стоял под аркой дверного проёма, у входа на кухню, с пачками денег в руках потрясённый всем увиденным и услышанным. Он медленно, словно боясь случайно потревожить и разбудить спящую, перевёл взгляд с экрана, который уже мелькал заезженной рекламой на всё ещё лежавшую без движения перчатку. Только внимательно присмотревшись, он заметил на её рыжей, кожаной поверхности едва различимые кровяные пятна, хорошенько затёртые или замытые водой. Он всё понял. Сомнений быть не могло. Человек осторожно ступая на вздыбившийся от частых протечек паркет, направился в прихожую. Там он положил на табурет пачки зелёных купюр, а его дрожащие руки с закостеневшими, словно у мертвеца пальцами потянулись к спасительному телефону.

- Ты, не сделаешь этого! Не сделаешь ведь, правда? – раздался голос прямо у него над ухом. Художник вздрогнул.

- Да... Ты права, - прошептал он, и безвольно опустил руки. В его сознании замелькали кадры из увиденного только что репортажа, где оскалившиеся трупы инкассаторов застыли в нелепых позах. – Я не сделаю этого.

- Ну, вот и хорошо милый. А сейчас иди, установи мольберт и подготовь всё необходимое. Пора работать дорогой. Пора работать!

 

Человек стоял перед чистым холстом с колонковой кистью в руке намереваясь сделать первый мазок. Он ещё не знал, что, собирается писать и находился в нерешительности, а из его покрасневших глаз текли слёзы.

- Почему ты стоишь? – спросила перчатка.- В чём дело?

- Я не знаю с чего начать, - художник поднёс кисть к холсту и снова убрал руку.

- Смелее! Попробуй! Просто прикоснись к нему.

Человек попытался еще, но на этот раз он дотронулся до холста, и произошло чудо. Колонок помимо воли художника плавно скользнул вверх, затем описал окружность и словно живой стал двигаться в различных направлениях, периодически припадая к палитре. Рука человека казалось, срослась с кистью и двигалась за ней словно нитка за иголкой. Мужчина опешил. Он не понимал в чём дело и стоял, наблюдая за процессом создания картины словно посторонний. Будто ни его рука писала на холсте, а работал какой-то другой гениальный творец. И когда шедевр был закончен, художник со злостью зашвырнул отпустившую его, наконец, кисть в дальний угол комнаты.

- Что с тобой? – перчатка нырнула вниз и подобрала брошенный предмет.- Я не пойму что опять не так?

- Это не моя работа,- сказал мужчина, глядя на картину. – Я хочу создавать свои произведения сам и не желаю, чтобы дьявол творил их моей рукой. – Ясно?

- Конечно, ясно мой милый. Только ты ошибаешься, если думаешь, что кто-то создал это за тебя, - перчатка положила поднятую кисть рядом с палитрой, затем включила свет и, приблизившись вплотную к картине, замерла. – Это действительно нЕчто. У тебя потрясающий почерк.

- Ты издеваешься?

- Нет, нет, я и не думала. Пойми одно. Всё что ты сейчас сотворил, на самом деле находилось глубоко внутри тебя. Это твои мечты, надежды, желания. Я лишь посодействовала тебе, высвободив их из прочных сетей стереотипов, комплексов, робости, а колдовство помогло освоить наилучшие техники письма. В дальнейшем ты будешь создавать всё сам. Полностью.

Внимательнее присмотревшись к «своему» творению художник вдруг обнаружил в нём, что-то до боли знакомое, выстраданное. Да, да. Сюжет и образы, отражённые на этом полотне вдруг ярко восстали из притупившейся с годами памяти. Его мысли вдруг отделились от всего происходящего в комнате и умчались далеко, далеко по нисходящей спирали воспоминаний к забытым, но еще не разрушенным замкам и дворцам юношеских грёз и наивных желаний. Там он снова на миг обрёл умиротворение и покой. Вернувшись обратно в реальность, художник словно преобразился. В глазах вспыхнул азартный блеск, лицо просветлело, и он произнёс: - Ты права. Это всё моё. Только моё. Я мечтал написать эту картину ещё в ту пору, когда был молодым начинающим художником. Мне не хватало смелости, а главное мастерства. Я всё время откладывал на потом. Но это потом так и не наступило. Моя душа очерствела. Ощущение мира потускнело. И я стал тем, кто я есть. Но теперь я воскрес. Я чувствую в себе столько творческих сил, что их хватит на десятки, нет сотни подобных этому произведений. Я буду писать. Да, всё решено! Я буду!!!

Два года художник работал не покладая рук. Он сотворил множество шедевров. Его картины стали сравнимы с лучшими творениями Ван Гога и Тициана, а в чем-то даже превосходили их. Ни одна из крупнейших художественных выставок мира не обходилась без его полотен. Художник стал немыслимо богат. Гениальные картины мгновенно раскупались на престижных аукционах «Сотбис» и «Кристи», оседая в частных коллекциях. Утлая квартирка в рассыпающемся от времени доме сменилась на просторное двухуровневое жилище, недалеко от центра города. Оно было оснащёно большой мастерской и просторным балконом на самом верху современного небоскреба, с высоты которого открывался ошеломляющий вид на безустанно пульсирующее сердце гигантского мегаполиса. Художник стал очень знаменит, и любое богемное общество почитало за честь видеть мастера кисти и кудесника палитры в своём кругу.

И вот на одной из званых вечеринок, в полутёмном зале уютного ресторанчика художник отдыхал от своих творческих трудов. Он сидел у стойки бара, разгоняя разноцветной соломкой, округлившиеся кубики льда в широком хрустальном бокале с остатками дорогого коктейля и отрешённо смотрел в пустоту сквозь выставленные бутылки дорогих элитных вин. Наверное, в его голове зарождались образы новых творений, а возможно человек думал о чем-то другом, совершенно постороннем - кто знает.

Небольшая группа музыкантов в белых смокингах расположилась в глубине маленькой эстрады. Тихо струясь, помещение, окутала невесомая музыка, а в широком окне, за тюлевой вуалью, утопая в неоновых красках наружной рекламы, кружились первые лепестки зарождающегося снегопада.

Вдруг словно молния с небес пронзила тело захмелевшего мужчины. Он вздрогнул точно так же, как в момент, когда пытался позвонить по телефону после того страшного репортажа о погибших инкассаторах. Его снова испугал голос, который он узнал бы из миллиона. Такой тембр и благозвучность невозможно спутать ни с чем. Только теперь, он был облачён в изумительную песню и от того казался ещё прекраснее. Неземные звуки исходили со стороны эстрады и, обходя редкие танцующие пары, нежно касались раскрепощенного слуха художника. Он медленно, словно боясь спугнуть севшую на плечё бабочку, повернулся в сторону, откуда доносилась божественная мелодия. На низенькой сцене, с серебристым микрофоном в руке стояла ослепительно рыжая, длинноногая красавица. Её красное, искрящееся при свете рампы платье, глубоким вырезом дразнило глазеющих мужчин, умеренно обнажая очертания стройных ног, а глубокое декольте обрамляло выразительные формы прелестной дивы. Художник оставил стойку и направился в сторону эстрады, обходя уютные столики, подсвеченные декоративными лампами имитирующими пламя трепещущих свечей. Когда он добрался до сцены певица, уже закончила выступление и спускалась в зал, по низеньким зеркальным ступеням придерживая полу цепляющегося за выступы платья. В тот миг, когда нога женщины коснулась мраморной поверхности пола затемнённого зала, каблук её туфельки скользнул в сторону, обрекая свою хозяйку на неминуемое падение. В самый последний момент подоспевший художник ловко подхватил ее за талию, и прижал к себе.

Так они простояли несколько мгновений. Их взгляды встретились. Они находились лицом к лицу, и к его щеке прикасался нежный локон её рыжих, вьющихся волос. А запах? Он был неповторим. Похожий аромат художник ощутил только однажды когда нашёл ту самую перчатку, которая перевернула всю его жизнь. Сейчас она находилась дома и ждала - как верная жена.

- Кто ты? – тихо спросил мужчина, ослабляя объятия.

- Я женщина твоей мечты, - промолвила она и озорно улыбнувшись, выскользнула из его рук.

Мужчина понял что ошибся. Голос действительно казался очень похожим, но это был не он.

- Постой! Нам нужно поговорить, - сказал художник, останавливая уходящую женщину.

- Когда-нибудь потом. Сейчас, за столиком, меня ждут друзья.

- Но где я смогу тебя найти? – художник не хотел отпускать ее, и взял под локоть.

- Я буду петь весь вечер.

- Тогда позволь мне проводить тебя сегодня.

- Боюсь, что сегодня, уже скоро превратится в завтра и настанет ночь, а по ночам разумные люди спят.

- Я плохо сплю, - сказал мужчина, освобождая её руку. « Тебя я обязательно дождусь», - подумал он, направляясь к бару.

Художник добился своего. Он остался до окончания вечеринки и подвёз певицу на такси прямо к её дому.

Таким образом, они познакомились. Встречи стали частыми. Они происходили в отелях, кемпингах, иногда у неё на квартире, но, ни разу художник не пригласил её к себе домой и понятно почему. Через некоторое время влюблённый мужчина сделал ей необыкновенный подарок - изумительный перстень. Он был инкрустирован платиной по золоту и увенчан редким дымчатым бриллиантом.

Однажды она спросила: - Любимый! Когда ты пригласишь меня к себе? Мне очень хочется посмотреть на твои картины увидеть, как ты работаешь. А может быть ты женат, и поэтому боишься пригласить меня в свой дом?

- Ну, что ты милая! – мужчина не знал, что ответить, но быстро сообразил: - Просто у меня там полный разгром. Холостяцкий бедлам. Совсем нет времени разобраться, и навести порядок.

- Так давай я тебе помогу!

- Нет нужды затруднять себя такими пустяками. Я справлюсь сам. Потерпи немного. Всему своё время.

Но его возлюбленная оказалась очень любопытной и нетерпеливой (впрочем, как и все женщины). Она решила прийти к нему неожиданно, как снег на голову. Ведь не выгонит же он ее, в конце концов. Благо она знала, где он живёт.

 

Зимним непогожим вечером художник неторопливо возвращался домой после организации одной из своих выставок. Он шел, кутаясь в меховой воротник, размышляя о своей дальнейшей жизни и о той проблеме, которую необходимо решить в самое ближайшее время. Мужчина на минуту остановился недалеко от того места, где рельсы метро выходили на поверхность. Человек стоял, наблюдая за мелькающими огоньками поезда и думал: «А может уехать куда-нибудь далеко-далеко на край земли - в ледяные пустыни или знойные джунгли. Но… разрешит ли это ситуацию? Ведь нечисть вездесуща». И одна фраза, из самого первого разговора с перчаткой отдавалась в его голове ритмичным стуком колёс проносящихся совсем рядом вагонов: «НЕ ПОСМЕШЬ ЖЕНИТСЯ… - НЕ ПОСМЕЕШЬ… - НЕ ПОСМЕЕШЬ».

Войдя в сою квартиру, художник снял верхнюю одежду, переобулся в домашние туфли и прошёл в кабинет. Там он приблизился к массивному дубовому столу, оснащенному большим количеством выдвижных ящиков и, опустившись в зелёное, кожаное кресло, включил старинную настольную лампу. Мягкий рассеянный свет, окропив настольные предметы, пролился светящимся молоком на ламинированный паркет, немного разбавив чернила тьмы, залившие дальние углы помещения. Откинувшись на мягкую спинку человек, снова погрузился в размышления и не заметил черной тени, проскользнувшей в приоткрытую дверь. Это была перчатка. Она незаметно скрылась в самом тёмном углу кабинета, и долгое время наблюдала за мужчиной, читая мысли и отслеживая ход его рассуждений.

В одно время художник серьёзно увлёкся НЛП и достаточно преуспел в этой дисциплине. Он научился скрывать потаённые мысли за самые дальние пределы своего сознания и до времени запирать их на прочный засов. Всякий раз, приходя домой человек, включал виртуальный тумблер, на панели своего разума, и начинал думать только о тех вещах, значение которых не могло повредить ему, в случае если ведьма вдруг решит покопаться в его мозгах. Вот и сейчас он сидел и размышлял о деталях и эскизах своей новой картины. Перчатка, тщетно пыталась пробиться сквозь неприступную стену его подсознания. Она как всегда неожиданно выплыла из темноты и предстала перед отсутствующим взглядом мужчины. На этот раз он не испугался. Художник давно привык к неожиданному появлению перчатки и отреагировал только тем, что повернулся в другую сторону и продолжил размышления.

- Дорогой! Ты меня совсем не замечаешь. А ведь я так для тебя стараюсь. В твоём доме всегда порядок. На твоём счете много денег. А где благодарность?

- О какой благодарности ты говоришь? - не сдержался мужчина. - Может купить манекен и надеть тебя на его пластмассовую руку? Как можно отблагодарить дерматиновую рукавицу?

- Это можно расценить как оскорбление? Ты хочешь меня разозлить? – вспылила перчатка и по тону речи, стало понятно, что она вот-вот выйдет из себя.

Мужчина хотел сказать что-то еще, но после её слов осекся, вспомнив с кем, имеет дело.

- Что ты! Я и не думал тебя оскорблять. Просто я совсем не знаю с кем, уже два с лишним года живу в одном доме?

-Хорошо... Я расскажу тебе эту печальную историю о себе и о том, что со мной произошло, - она легла ему на плечо и на время замолчала. Комнату объяло безмолвие. Но тишина была не полной, а какой-то сыпучей. Казалось перчатка, через сито просеивает песок времени, пытаясь отыскать в нём нужные песчинки, в которых хранится память о давно прошедших временах. Наконец она шевельнулась и повествование началось.

 

В небольшой стране, на краю средневековой Европы, во времена Святой Инквизиции и охоты на ведьм появилась на свет девочка. Её, от рождения огненно-рыжие волосы удивляли родных и восхищали домочадцев. Очаровательное дитя. Она родилась в семье крупного землевладельца. Её мать умерла при родах и ответственность за воспитание ребёнка легла на плечи отца. Поместье находилось в прекрасном краю, затерянном среди живописных холмов. Маленькое в прошлом селение постепенно переросло в миниатюрный город со своими кузницами, тавернами, мастерскими. Городок жил спокойной, размеренной жизнью, словно дружная трудолюбивая семья и любой чужак, забредший в эти места, становился приметным. По окраинам городка растянулись крестьянские подворья, которые обеспечивали население необходимыми продуктами. Город раскинулся на широком холме. В центре возвышенности расположился великолепный готический храм, воздвигнутый посереди большой площади, от которой в разные стороны разбегались узенькие улочки, соединённые между собой небольшими переулками. Черепичные крыши некоторых домов были залатаны вставками немного отличавшимися оттенком на фоне основного покрытия и от того город казался пестрым и нескучным. Всё предместье вплоть до дальних холмов утопало в виноградниках. Они тянулись длинными грядами, кочуя по возвышенностям, и упирались на юге в скалистые горы, а на севере вплотную подбирались к старому лесу. С той стороны, где солнце по утрам величественно поднималось над горизонтом, виноградник простирался не так далеко и довольно скоро ограничивался небольшой рекой, которая брала своё начало от водопадов, бушующих в глубине скалистых гор и, петляя между холмами, убегала далеко на запад. Там почти у самого горизонта возвышался величественный графский замок. В низине, где река имела перекат, неутомимо вращалось большое колесо водяной мельницы. Медленно поворачиваясь, оно врезалось деревянными рёбрами широких лопастей в бурлящие потоки воды и заполняло округу мелодичным поскрипыванием древнего механизма. Рядом с мельницей расположился большой дом, выложенный из серого камня и покрытый бурой черепицей. Там жил мельник со своей многочисленной семьёй. Чуть ниже по течению, где крутые берега возвышались непреступной стеной, перекинулся большой каменный мост соединявший город с просторными полями, которые тянулись далеко на восток.

Время двигалось неторопливым всадником. Жаркие летние месяцы сменялись промозглыми, зимними днями. Вода в реке разрушила не одно колесо на старой мельнице, а деревья в садах обзавелись множеством новых ветвей.

Дочка землевладельца - маленький нежный ангел, превратилась в красивую молодую девушку, а её прекрасные рыжие волосы с возрастом стали немного темнее и приобрели каштановый оттенок. У неё появились подруги. Девушки часто приходили к реке и подолгу стояли на каменном мосту, наблюдая как вода, закручиваясь в водовороты, разбивается о каменные опоры. Ещё им нравилось разглядывать людей, проходящих мимо, сплетничать по поводу их одежды и внешнего вида. Но самым обожаемым занятием девушки была верховая езда. В день совершеннолетия отец подарил ей прекрасного коня - чёрного как сатана и резвого как тысяча чертей. Подобного скакуна не знала округа. Частенько подруги садились на коней и уносились прочь от старого города. Прекрасные амазонки удалялись в бескрайние дали, вдоль кудрявых виноградников, мимо глазеющих крестьян оставляя за собой лишь пыль от копыт, разгоряченных лошадей. У девушек были свои излюбленные места, которые они посещали чаще других. Нередко подруги отправлялись к таинственному лесу, который считался непроходимым. Спешившись на одной из полян, не углубляясь слишком далеко в заросли, они лакомились ягодами и веселились, наблюдая за дикими кроликами которые частенько выскакивали из кустов затем, вдруг заметив людей, стремглав уносились обратно в колючие заросли ежевики. Иногда девушки отправлялись к скалистым горам. Следуя вдоль петляющего русла реки они, проносились на резвых скакунах по самому берегу, обдавая радужными брызгами зазевавшихся рыбаков. Там среди непреступных скал находилось большое зеркальное озеро. Ночью в нём отражались звезды, временами падая в его прозрачные воды, а днём любовались собой облака, проливаясь хрустальными каплями летнего дождя. Со скал, свисающих прямо над водной гладью, с каменистых берегов сбегали три шумных водопада. Даже издали не составляло большого труда заметить, что они имели разные цветовые оттенки. Это происходило из-за того что здешние горы были богаты рудами и минералами. Падающая вода веками окропляла горную породу и от того каменные колоссы окрасились в радужные цвета. Первый водопад, а точнее скала, с которой он срывался, имела синеватый оттенок. Он находился недалеко от русла реки вытекающей из озера, а за ним на приличном расстоянии друг от друга бушевали ещё два - красный и зелёный. В жаркие дни подруги любили купаться вблизи синего водопада, подставляя обнажённые тела и разгорячённые лица под прохладные ниспадающие струи. Эта местность находилась так далеко от города и дорог, что девушки могли часами плескаться в воде, не беспокоясь, что их застанут за этим занятием и, не стесняясь, снимали свои одежды.

Но как-то раз, двое молодых людей скитаясь по окрестностям графства, ненароком забрели в эти пределы. Они остановились у озера, чтобы напоить уставших лошадей и передохнуть. Услышав со стороны водопада голоса веселящихся подруг, молодые люди незаметно подкрались к тому месту и долго наблюдали за резвящимися в сверкающих брызгах обнажёнными озорницами.

Одним из юношей, оказался единственный сын старого графа владельца огромного замка. Второй молодой человек приходился ему кузеном и приехал на время погостить в старинном замке своих родственников. Графскому сыну очень понравилась прекрасная рыжеволосая девушка. Дождавшись, когда амазонки нарезвившись, помчались домой, братья проследили за ними и таким образом узнали, где они живут. Вернувшись в замок, графский сын отправился к отцу. Он рассказал ему о своей прогулке и о той прекрасной девушке, которую увидел и чья красота, покорила его сердце.

С детства графский сын был серьёзно болен. Он страдал падучей болезнью. Иногда при падении он разбивался в кровь, после чего доктор подолгу залечивал его раны и пичкал пилюлями. Врачи и знахари говорили старому графу, что болезнь может отступить или вовсе прекратиться в том случае, если юноша жениться на спокойной девушке и будет избегать стрессов и волнений. Старый граф задумался над этим и задался целью подобрать подходящую жену для своего наследника. Но до сих пор его сыну никто не приглянулся и граф находился в постоянном ожидании чуда. Но чудеса в данном случае оказались бессильны. Сам старый владелец замка слыл в округе колдуном. Его побаивались местные жители, приписывая старику всевозможные нечистые поступки. В народе ходили слухи, что граф занимается колдовством и алхимией. Говорят, в тёмные ночи он чёрным филином вылетает из окна своей высокой башни, и парит над городом, высматривая всё и вся. Ночная птица часто спускается во дворы горожан, подкрадывается к раскрытым окнам, где подолгу подслушивает, о чём говорят ничего неподозревающие люди. Если вдруг он слышал о себе нехорошее, то через некоторое время в том доме кто-то заболевал, либо приходила другая беда. Но это всего лишь слухи и домыслы. Никто об этом доподлинно знать не мог. Но молва не возникнет на пустом месте, и во всём этом было что-то непонятное, бесовское. Как бы то ни было, граф оказался не в силах излечить недуг своего чада и надеялся только на докторов.

Разговор с наследником порадовал его. В душе отца родилась надежда что сын, наконец, жениться и всё измениться коренным образом. К тому же девушка происходила из богатой и знатной семьи, и данный брак мог стать неплохой партией для его ребёнка.

Неделю спустя, после случая на озере, старый граф отправил с гонцом приглашение отцу рыжеволосой девушки, в котором настоятельно просил его вместе с дочерью посетить замок. Он недвусмысленно намекнул о причине сего приглашения. В тот же день отец позвал к себе дочь, и они долго разговаривали. Не так давно, во время очередной прогулки с подружками к каменному мосту, девушка познакомилась с прекрасным юношей. Он оказался сыном мельника. Молодые люди понравились друг другу. С того дня влюблённые только и делали что считали часы и минуты, до того мгновения когда увидятся снова. По вечерам они убегали вдвоём на дальние виноградники, где подолгу лежали под спелой лозой, смотрели на звёзды и разговаривали. Влюблённые мечтали о будущем и о том дне, когда священник и господь навечно свяжут их сердца и души брачными узами. Когда девушка узнала о приглашении, она сначала наотрез отказалась ехать. Но отец убедил её в том, что не стоит наживать себе таких врагов, тем более старый граф приходился дальним родственником самому королю и отказ от приглашения мог не лучшим образом повлиять на их дальнейшую жизнь. Вскоре, погожим летним днём, к дому землевладельца подъехала изумительной красоты карета. Её кузов отливал красным деревом, искусно инкрустирован серебром, а на двери красовался фамильный графский герб.

 

Через некоторое время отец и дочь ступали по натёртому до блеска деревянному полу большого зала древнего замка. Стены помещения украшали янтарные панно. Справа от входа возвышался длинный деревянный стол, сервированный в лучших традициях средневековья. После обеда старый граф предложил сыну, чтобы тот показал гостье замок и имеющиеся в нём достопримечательности. Молодые люди с радостью покинули каменное помещение и отправились на свежий воздух. Графский сын долго водил девушку по территории цитадели. Они побывали в бесконечных подвалах, где в огромных бочках зрели терпкие вина. Затем проследовали по прекрасной оранжерее, восхищаясь красотой удивительных орхидей. Огромная библиотека поразила воображение начитанной девушки, а таинственная лаборатория старого графа привела в восторг сверкающими колбочками, змеевиками и различными диковинными штучками. Далее молодой человек предложил спутнице забраться на стену замка, чтобы увидеть, как выглядит графство с высоты исполинской крепости. Они поднялись по крутым ступеням на самый верх восточной башни и, приникнув к широким бойницам каменного бастиона, замерли, будучи очарованными открывшимся видом. У девушки перехватило дыхание. На такой высоте она была впервые, и ей вдруг показалось, что её сознание и мысли, сейчас закружатся как водоворот в быстрой реке, а душа отделится от тела и улит прямо с башни в бесконечные дали. Постепенно девушка привыкла к новым ощущениям и принялась рассматривать открывшуюся панораму. Далеко внизу зеленели виноградники. На желтеющих полях трудились крестьяне, которые казались маленькими чёрными буквами на пёстрых страницах бескрайней нивы. Совсем далеко в той стороне, где располагался город, едва прорисовывались очертания храма, в котором она исправно молилась, посещая церковные службы. Девушке вдруг стало грустно и очень захотелось домой. Но сначала необходимо разрешить проблему, которая возникла на пустом месте и застряла «словно кость в горле» требуя хирургического вмешательства. Общаясь и разговаривая с графским сыном, во время прогулки, девушка поняла, что человек он незлой и даже застенчивый, а значит, наверняка поймёт её и не станет настаивать на помолвке. Она рассказала ему о своей любви к сыну мельника и о том, что мечтает выйти за него замуж. Сделав это, девушка подняла голову и пристально посмотрела в глаза юноше, чтобы оценить его реакцию и обмерла. Молодой человек переменился в лице, его руки затряслись, он неестественно запрокинул голову назад, а из раскрывающегося, словно у выброшенной на берег рыбы, рта вырвалась обильная, белая пена. Ошеломлённая девушка сильно испугалась и, испустив пронзительный крик, упала без чувств, сильно ударившись о каменный выступ. Перепуганные стражники, цепляясь друг за друга звенящими доспехами, бросились наверх по лабиринтам узких каменных проходов в направлении утихшего вопля. Тем временем сын графа, потеряв над собой контроль, повалился в проём пушечной бойницы. Он бился в судорогах и, упираясь ногами в ребристые стены амбразуры, медленно, но неумолимо продвигал своё тело вперёд навстречу неминуемой гибели. В момент, когда подоспевший стражник протянул руку чтобы вызволить человека из каменного зева, юноша неожиданно выгнулся и, оттолкнувшись от выступающего из стены камня, сорвался вниз с высокой башни, разбившись о серые валуны у подножья замка.

После этой страшной трагедии старый граф разразился всеми проклятиями, на которые только способен обезумевший в горе колдун. Он наслал великую порчу на бедную, ни в чём не повинную, девушку и на могиле сына поклялся, именем дьявола, отомстить за смерть единственного наследника, обвинив во всём случившемся только её.

Жизнь продолжалась, но для дочери землевладельца всё круто изменилось не в лучшую сторону. Целый месяц она тяжело переживала и сожалела о случившемся в замке. Затем, неожиданно, тяжело заболел и вскоре умер сын мельника. Это стало большой трагедией для любящей девушки, но, то, что произошло дальше, не вписывалось, ни в какие рамки реальности и здравого смысла. Временами она стала замечать, что всё до чего она дотрагивалась, непременно меняло свою сущность. Если девушка прикасалась к прекрасному цветку - растение увядало на глазах. Погладив домашнего пса, она на утро обнаружила его мёртвым. И такое случалось почти со всем к чему бы, девушка не притронулась. У её крепкого, здорового отца внезапно случился удар, и вот уже несколько недель, он лежал, недвижим, не в силах произнести ни единого слова. Дочь восприняла случившееся с ним несчастье на свой счёт и сильно от этого страдала. Наконец она дала себе слово не дотрагиваться ни до чего живого и стала неукоснительно соблюдать это правило. Девушка забыла подруг. Стала жить как затворник и начала всерьёз задумываться о монашеском уединении. Она часто горевала по своей умершей матери и нередко в своих пламенных молитвах обращалась к ней за помощью. Мать приходила к несчастной дочери в её снах, и они подолгу беседовали вдвоём, витая в облаках у чудесных врат небесной обители. После этих грез девушка просыпалась счастливой и отдохнувшей. Жизнь уже не казалась ей такой пропащей, а в душе снова вспыхивали искорки надежды и веры в то, что все, в конце концов, наладиться и беды умчатся в безвозвратную даль.

Однажды затворница решилась выйти в город, походить по знакомым улицам и исповедоваться в храме, который она так давно не посещала. Проходя по главной площади, где в воскресный день собралось множество горожан, внимание девушки привлекла толпа людей скучившихся вокруг седого безликого шарманщика, который развлекал народ благозвучной музыкой, ненавязчиво вытекавшей из его видавшего виды инструмента. Молодой шарманщик или старый, толстый или худой определить было невозможно, так как лицо его до самых глаз скрывала грязная повязка, а туловище укутывал длинный зеленый плащ. Обычно таким способом прокажённые скрывают дефекты своего лица и тела, изъеденные неизлечимым недугом. Самым необычным действующим лицом в этой сцене являлась противная, облезлая обезьяна, ловко исполнявшая мудрёные трюки на полосатом коврике возле ног комедианта. Когда девушка приблизилась, едва протиснувшись сквозь скопление праздных зевак, противная макака вдруг прервала свою репризу. Она пристально уставилась на нового зрителя, злобно оскалила свои жёлтые зубы и громко закричала. Пронзительный вопль перешёл в истерический смех. Этот хохот казался настолько сильным и неестественным, что девушка, дабы не оглохнуть прикрыла ладонями уши, опустила голову и зажмурила глаза. Когда она вновь посмотрела перед собой обезьяна, как ни в чём небывало продолжала кривляться и гримасничать, а любопытная толпа всё также смотрела на неё, не переставая безудержно восхищаться, немыслимым выкрутасам и удивительной изворотливости мерзкой твари. Девушка подумала, что вероятно всё случившееся ей только почудилось, иначе люди по-другому бы реагировали на происходящее. Неожиданно её взгляд задержался на облепленных дорожной грязью длинных полах плаща загадочного шарманщика. Они спускались до самой земли, и когда комедиант повернулся, чтобы покланяться на очередные аплодисменты, плащ слегка приподнялся, и девушка мельком увидела ноги владельца обезьяны. Ступней, как и самой обуви под плащом не оказалось. Вместо этого в землю упирались два уродливых обрубка расширенные к низу и туго затянутые в затёртые до дыр, кожаные мешочки. Без сомнения это были копыта, а их владелец наверняка сам дьявол. И когда девушка подняла голову чтобы лучше рассмотреть прикрытое лицо незнакомца - их взгляды встретились. В его зрачках на миг вспыхнул ослепительный свет, подобный блеску бриллианта, сверкнувшего отшлифованной гранью и в это мгновение девушка почувствовала чью-то руку, пытавшуюся осторожно проникнуть в карман её платья, где лежал гобеленовый кошелёк. Она машинально схватила незадачливого вора за шею, и в туже секунду раздался душераздирающий крик подобный тому, что прозвучал недавно из пасти злобной обезьяны. Чтобы мошенник не вырвался, девушка взяла его за руки и сильно сжала запястья. Воришкой, оказался молодой беспризорник, одетый в жуткие лохмотья, грязный и босой. Он продолжал неистово вопить, и казалось его крик с каждой секундой усиливался всё больше и больше. На этот шум мгновенно собрался народ со всей площади. Большая толпа обступила место происшествия, шумно галдя, словно стая ворон, и возмущаясь беспредельной наглостью юного плута. Неожиданно крик прервался, и люди уставились на мальчика. На глазах у всех, его руки стали покрываться отвратительными, водянистыми пузырями, которые затем лопались, расползаясь по телу краснеющими воспалёнными язвами. Лицо подростка вдруг почернело, и он бездыханным рухнул на булыжную мостовую, выскользнув из ослабшей, девичьей хватки мерзким, слизистым угрём. Наступившая тишина продержалась недолго. Через мгновение в остолбеневшей от шока толпе, словно возглас глашатая прозвучало страшное слово – « Ведьма». И в один миг, его подхватила вся оголтелая масса перепуганных людей. Через некоторое время несколько стражников следивших за порядком на городской площади, уже вели бедную девушку к зданию, где располагался трибунал Святой Инквизиции. Они вели её быстро, брезгливо подгоняя длинными копьями и выдерживая безопасную дистанцию. Судьи не стали долго разбираться с доставленной под конвоем ведьмой. Посоветовавшись, они вынесли ей страшный вердикт: - « Сжечь на костре». Но, старый граф остался недоволен столь «мягким» приговором. Хотя суд Святой Инквизиции не подчинялся местным правителям и вельможам, всё же в некоторых случаях он прислушивался к их мнению. Учитывая пожелания графа, приговор был ужесточён и главный судья повелел сначала четвертовать ведьму, а уже потом бросить её останки в огонь. Но злопамятный колдун не успокоился и на этом. Чародей придумал более страшное наказание. После четвертования девушки, он приказал своему слуге тайно выкрасть отсечённые руки мученицы и принести их к нему в замок. Затем, велел одному искусному мастеру снять с них кожу и сделать добротные перчатки: - «Они должны быть непременно рыжими, в тон волос этой змеи», - распорядился старик:- « А оставшуюся плоть немедленно сжечь в раскалённой печи». Спустя несколько дней, две красивые, рыжие перчатки лежали на столе перед старым графом и ожидали дальнейшей участи.

Гнусный колдун долго ворожил над тем, что осталось от бедной девушки. Он читал заклинания, не раз окроплял перчатки всевозможными зельями и с помощью потусторонних сил вызвал душу умершей повелев прибывать ей отныне в этих двух кожаных предметах. Он проделал всё это не без помощи сатаны. Когда же старик завершил свой страшный ритуал ясное доселе небо над серым замком внезапно закрыли тяжёлые, свинцовые тучи, а в почерневших небесах затрепетали огненные стрелы, оглушая округу могучими громовыми раскатами. Подойдя к раскрытому окну, некромант последний раз посмотрел на перчатки, плюнул на них и выбросил с высокой башни, предав порыву налетевшего ветра.

 

Закончив рассказ, перчатка будто вздрогнула на плече у художника. Ему даже показалось, что она заплакала горькими слезами, издавая негромкие всхлипы, но это были всего лишь воздушные пузыри, бегущие тонкой струйкой в глубине уютного аквариума. Она тихо соскользнула с плеча мужчины на письменный стол и снова замерла, в ожидании вопросов.

- Действительно печальная история,- промолвил художник. – Но что, же случилось потом?

- Затем произошло, очень много событий и я не стану тебе о них рассказывать, так как на это могло бы уйти целая уйма времени.

- Но мне всё же интересно куда ты попала после того как граф выбросил тебя из окна замка? Где вторая перчатка? Вас же было две?

- Да действительно нас было и остаётся две. Разные судьбы, но одна душа.

- Разве так бывает?

- Как видишь, это есть. Мы существуем в разных измерениях. Одновременно. Я здесь, но я и там. Тут у меня одно предназначение, а там совершенно другое никак несравнимое с этим. Я надеюсь, ты не сомневаешься в существовании третьего измерения?

- После нашей встречи, я уже во многом перестал сомневаться и готов поверить во всё что угодно, - художник вздохнул и откинулся на спинку кресла. – И что, вы больше никогда не были рядом?

- Почему же, иногда мы встречаемся. Это происходит в такие минуты, когда одной из нас угрожает опасность. Если это вдруг случается, то мы мгновенно оказываемся рядом. Пространство для нас ничто.

- Если судить по твоему рассказу, ты была доброй и милой девушкой. Откуда тогда эта злость, нетерпимость к людям, жестокость? Взять, к примеру, тех инкассаторов, которых ты лишила жизни.

- Я многих погубила на своём веку. Отчасти, теперь это моё предназначение в данном мире. Но в душе я всё та же, добрая рыжеволосая девушка. Только порой наступают минуты, когда мной овладевает слепая ярость. Будто дьявол начинает руководить моими действиями. В такие моменты я становлюсь непредсказуемой в своих поступках, и тогда непременно жди беды, - она на мгновение замолчала, затем осторожно произнесла: - Вот и сегодня я сделала нечто такое, о чём теперь сильно жалею.

-Что же это?- мужчина боязливо посмотрел на перчатку.

- Поднимись на второй этаж, пройди ванную комнату, и ты всё увидишь сам.

Художник как ошпаренный вскочил с места, сдвинув в сторону массивное кресло и, предчувствуя, нечто непоправимое рванулся по винтовой лестнице на второй уровень своей квартиры.

Подбежав к полупрозрачной стене, за которой находилась большая джакузи, человек, приоткрыл дверь и остановился, не решаясь войти в неосвещённую комнату. Постояв несколько мгновений, он нащупал гладкий выключатель и нажал на плоскую клавишу.

Картина, которая предстала перед ним, могла поразить и привести в ужас любого даже самого стойкого человека с железными нервами. Посреди широкой, некогда белой ванны, стоял больших размеров, чёрный пластиковый мешок, а всё пространство вокруг него, включая высокий потолок, было обильно заляпано кровью. В углу за дверью валялся широкий разделочный нож. От засилья красного цвета художник зажмурил глаза и на мгновение застыл, чтобы не потерять сознание. Затем с трудом взяв себя в руки, он осторожно приблизился к зловещему узлу и расправил его горловину.

- О боже! – воскликнул обезумевший мужчина. – Это неправда! Такого не может быть!

Окровавленный мешок оказался доверху набит кусками обветренного мяса, расчленённого человеческого тела. В этом месиве вдруг, что-то сверкнуло, затем глаза художника наполнились слезами и наконец, он рухнул на колени, упёршись лбом в холодный кафель, и глухо разрыдался. Он больше не сомневался. Художник узнал вещь, которая излучала ледяной блеск. Это был дымчатый бриллиант.

-Ты расстроен милый? - услышал он голос у себя за спиной.

-Я расстроен?!!- задыхаясь от негодования, переспросил художник, поражаясь спокойному тону с которым перчатка произнесла эту фразу. – Да я тебя ненавижу, будь ты проклята!!!

-О-о-о дорогой! Меня столько раз проклинали, что я к этому давно привыкла. Но ты сам виноват в том, что произошло. Ведь это не я нарушила наш договор. Зачем ты стал встречаться с этой женщиной? Тебе было известно к чему, это может привести, но все-таки ты пошёл на такой шаг. Это ты её убил. И вина в её гибели лежит только на тебе.

- Не было никакого договора. Ты меня ко всему принудила, - сказал художник, повернувшись к убийце. – Если бы я не стал выполнять все, то, что ты велела, я давно был бы мёртв.

- Возможно. Но ты с удовольствием пользовался теми благами, которые я тебе предлагала и, ни разу не отказался от чего либо. Значит, ты принял мои условия.

Художник поднялся на ноги, оперся рукой о стену и замолчал. « А ведь она права, - размышлял он. - Во многом виноват я сам, и за всё рано или поздно нужно платить. Но это не повод лишать жизни, ни в чём неповинного человека! По большому счёту наверняка все было подстроено с самого начала, - человек попытался вспомнить тот вечер. - Черт меня дёрнул поднять эту перчатку. Но я знаю что делать. Да-да я знаю».

Художник вышел из жуткого помещения, отстранив парящую в воздухе ведьму, и отправился в свой кабинет, где заперся на ключ и пробыл в одиночестве некоторое время. Далеко за полночь замок в двери щёлкнул, художник вышел, и направился в прихожую. Там он облачился в шубу, обулся и позвал перчатку.

- Ты уже не сердишься на меня дорогой? – произнесла, она, медленно выплывая из-за угла. – А зачем ты оделся? Уже так поздно! Куда ты собрался?!

- Я смирился с неизбежным, - бесстрастно произнёс мужчина. Того что произошло не вернуть. А сейчас, мне нужно кое-что тебе показать и это очень важно. Может тогда, ты от меня отвяжешься.

- Но почему в такой час? Не лучше ли подождать да завтра?

-Идти туда лучше ночью, когда все люди спят. Я же не хочу, чтобы меня увидели со своей летающей, кожаной подружкой, какие ни будь зеваки. Ты ведь понимаешь?

- И что это за таинственное место?

- Почему таинственное? Честно говоря, я не хочу сейчас тебе рассказывать подробности. Считай данную прогулку сюрпризом. Ты же мне делала сюрпризы. И не раз! Я уверен, что ты об этом не пожалеешь.

Человек протянул руку и перчатка, немного помедлив, словно в чем-то сомневаясь, улеглась к нему на ладонь.

- Хорошо. Ты меня заинтриговал. Я люблю сюрпризы.

Художник положил её в карман пальто и захлопнул за собой входную дверь.

 

Старые часы над заводской проходной показывали четверть второго. Как давно он здесь не был. Внешне всё осталось прежним. Тот же высокий забор с протянутой по периметру колючей проволокой, те же коричневые двери - только выкрашенные свежей краской, и неизменно серое, ступенчатое здание, упирающееся в ночное небо длинными стволами почерневших труб. Сколько лет он проработал на этом предприятии в должности художника-оформителя и не вспомнить. Здесь его ценили. Оформление стендов, создание стенгазет, изготовление плакатов - всё это входило в обязанности мастера. Даже надписи, которые до сих пор красовались у входа на территорию завода - дело его рук. Но главная гордость художника - стена, расписанная в заводской столовой на которой изображена тайная вечеря Христа Спасителя в окружении своих учеников. Сначала директор предприятия был против такой росписи, сюжет которой явно не вязался с интерьером рабочей столовой но, увидев красоту и точность с которой художник сумел передать дух времени и достоверность знаменитого творения Леонардо, разрешил оставить всё как есть. Подойдя к турникету, мужчина негромко постучал по стеклу, за которым в полудреме томился вахтёр и жестом попросил его выйти из своей каморки. Пожилой человек нехотя поднялся из-за стола и направился навстречу ночному гостю.

- Это вы? – дружелюбно произнёс он. – Что-то вас давненько не было в наших краях. Наверно зазнались. Я слышал, вы разбогатели стали знаменитым. Это правда?

-Что есть, то есть,- смутившись, ответил художник, совсем не ожидая увидеть здесь старого знакомого. – Думал вы на пенсии, а смотрите-ка ещё в строю и выглядите молодцом,- художник на мгновение вспомнил время, когда пожилой вахтёр по утрам пропускал его через заводскую проходную, как иногда разговаривал с ним перед уходом домой, а порой одалживал старику немного денег.

- А как же? Жить-то надо. На одну пенсию сегодня не протянешь,- старик сплюнул и играючи крутанул вертушку турникета. Металлическая рамка с противным писком сделала несколько оборотов и остановилась.

-А вас то, что сюда привело, в такой час? – вахтёр с любопытством взглянул на художника.

- Дело в том, - произнёс ночной гость.- Сегодня утром я улетаю в другую страну и мне хотелось бы забрать некоторые вещи, которые я оставил в своём кабинете и не успел взять в тот день, когда увольнялся с работы. Они мне просто необходимы. (Схитрил художник).

- А почему ночью? - недоумевая, произнёс вахтер.- Что, днём зайти времени не хватило?

- Честно говоря, я про это совсем забыл, а сейчас вот, уже скоро самолёт и вдруг как осенило. Может, пропустите меня по старой памяти. Я мигом одна нога здесь другая там, - художник улыбнулся и заискивающим взглядом, посмотрел на старика.

- Вообще-то сами знаете не положено, но… вас так и быть пропущу - в виде исключения. Только быстро, а то вдруг какой проверяющий, - вахтёр снял один из ключей, висевших на доске рядом со столом, и протянул мужчине. – Куда идти то не забыли?

 

Художник двигался быстрым шагом по расчищенной от снега дорожке в направлении литейного цеха. Полная луна, петляя меж ветвей промерзших лип, сопровождала его печальным взглядом, а яркие звёзды нет, да и падали с ночного неба искрящимися слезами оставляя за собой длинные быстро исчезающие линии. Подойдя к двери в здание, над которой висела старая табличка с надписью «Литейный цех», он остановился. Ещё раз, взглянув на звёздное небо, художник взялся за дверную ручку и вошёл в помещение. Полумрак внутри производственного строения, нарушался лишь мерцанием люминесцентных ламп дежурного освещения, да маревом раскалённого метала висевшим над широким жерлом плавильной печи, а хрупкую тишину разбавлял монотонный гул водяных насосов и ненавязчивая песенка вентиляционной вытяжки. Процесс плавки металла на заводе давно автоматизирован, и людей в ночном цехе не было, если не считать нескольких полусонных операторов находившихся в отдельной комнате и следивших за приборами управлявшими ходом работ. Пройдя в дальний конец цеха, художник поднялся по металлической лестнице на самый верхний ярус высокой железобетонной конструкции и, ступив на широкую платформу, остановился, чтобы немного осмотреться. С такой высоты всё производство смотрелось как на ладони. Со стороны входа на широкой площадке теснилось скопление станков, застывших таинственными идолами в ночной полутьме. Недалеко от художника над самой горловиной печи, в которой потрескивал раскалённый металл, находился большой контейнер полностью забитый ломом, готовым к переплавке. Из этого большого поржавевшего ящика выглядывало множество металлических деталей и вещей, давно отслуживших свой век. Они торчали в разные стороны и, будучи окутанными полумраком напоминали огромного ощетинившегося дикобраза. Разглядывая эту кучу человек, явно искал какой-то предмет. Среди прочего хлама художник заметил толстую цепь, которая лежала на краю контейнера и одним концом свисала с его бортика, заканчиваясь большим острым крюком. Другая сторона цепи крепилась к большому чугунному ядру, покоящемуся на обрезке ржавого швеллера. Это необычное приспособление походило на старинные кандалы, в которые раньше помещали опасных преступников, только вместо запорного кольца здесь находился замысловатый крючок.

«Это как раз то, что нужно», - подумал художник и подошёл к контейнеру. Таким образом, он оказался прямо над пылающей бездной расплавленного металла.

Мужчина опустил руку в карман и достал томившуюся там спутницу.

- Что это милый? – спросила она, едва выбравшись из заточения.- Куда мы пришли? – это всё что успела произнести перчатка.

Художник резко, что было сил, сжал её в ладони и, схватив свисающий крюк, продел в манжету перчатки и рванул его на себя. Раздался треск рвущейся плоти, и поражённая жертва тут же начала неистово извиваться на крючке, словно пойманная изворотливая рыба, не желавшая просто так сдаваться хитрому ловцу.

Затем человек с трудом вытащил из контейнера ржавое ядро и словно натренированный атлет запустил его вниз прямо, во чрево раскалённой печи. Художник стоял и наблюдал, как чугунный шар медленно, но неотвратимо приближается к неспокойной поверхности огненной ванны, утягивая за собой ржавую цепь с извивающейся на ней ведьмой. Раздался сильный всплеск, и едва перчатка соприкоснулась с раскалённым металлом, произошла яркая вспышка, которая тотчас обернулась маленьким огненным бесом. Он, повизгивая, заметался по жгучей поверхности преисподней, после чего, забравшись на верхний выступ печи, спрыгнул вниз на бетонный пол и, петляя между тёмными силуэтами безжизненных станков, скрылся из виду, оставив за собой лишь огненный угасающий шлейф. Изумлённый человек ещё долго стоял, отрешённо уставившись вниз пока его глаза не устали в потоках обжигающего воздуха, и он отвернулся от огня, утирая глаза полные горячих слёз.

Затем ссутулившийся художник выпрямился, расправил плечи и, собираясь уходить, вдруг вскрикнул от неожиданности и замер. Прямо перед ним на расстоянии двух шагов, в воздухе парила перчатка, зловеще подрагивая всем своим существом.

- Левая?!! Но как…

- Милый. Зачем ты это сделал?- с сожалением произнесла она. - Мне с тобой было так хорошо.

Сильный удар в грудь потряс обескураженного мужчину. Он отскочил в сторону, ударившись о контейнер и не удержавшись на краю платформы, рухнул вниз в жуткие объятья огненной геенны. Раскалённые массы словно расступились перед падающим телом и, поглотив его, сомкнулись, снова выпустив из своих глубин лишь небольшое чёрное облачко. Оно поднималось всё выше и выше пока не достигло замасленной решетки воздуховода, затем мгновенно улетучилось вместе с беспокойной душой успокоившегося человека.

 

ЭПИЛОГ

 

Мороз крепчал, и прохожий поглубже уткнулся в тёплые недра старенькой дублёнки. Свежевыпавший снег лишь слегка припорошил дорожную грязь, зато, не скупясь, приодел голые кусты сирени в белые пушистые полушубки. День заканчивался, однако вечер ещё не наступил. Высоко на старом тополе вскрикнула ворона. Затем она взлетела, обломив сухую ветку, и умчалась, прочь рассекая усталыми крыльями холодный воздух. У человека бешено забилось сердце. Он остановился. Через мгновение всё прошло. Вдруг прохожему показалось, будто совсем рядом, на землю опустился голубь. Он повернулся. Вместо птицы на снегу лежала рыжая перчатка. Человек нагнулся и поднял её.

- Ещё тёплая. Видно только что обронили, - вслух произнёс мужчина и тут же осёкся.

Внезапно рядом кто-то хихикнул. Через мгновение смех повторился. Человек украдкой посмотрел по сторонам. Поблизости никого не оказалось.

- Что за чертовщина?- снова в голос произнёс молодой поэт и, пристроив находку между свисающими над тротуаром промерзшими ветками сирени, отправился дальше, отбросив посторонние мысли, повторяя и подгоняя под размер никак не поддающийся ямб.