14

Ровно в семь вечера Эльвандэр был у дома Клеарэ. Сидя в своём скурте, он ещё долго думал, прежде чем выйти из него и направиться к ней. Он всё ещё мешкал… встреча у себя дома с многочисленными фото Деолики вновь заставила его усомниться в своём решении.

Но, тем не менее, удирать было поздно…в конце концов, сразу после ужина он мог уйти, его никто не обязывал оставаться. Но отчего-то он предчувствовал, что будет несколько иначе.

Сегодня Клеа выглядела просто потрясающе…и если бы не Деолика, он без сомнения мог бы назвать её самой прекрасной женщиной в мире. Такой, как она, Эльван ещё не встречал и понял как же ему повезло.

Еда была явно заказанной из ресторана, но это обстоятельство ни чуть не омрачало вечера. Всего один малый недостаток – «но идеальных людей не бывает», подумал Эльван.

Свечи и расслабляющая музыка делали своё дело – сейчас он стал осознавать одну ужасную вещь – как раньше мог он лишать себя простых человеческих радостей – не затейливых и таких приятных.

Сам того не замечая, он принялся танцевать с Клеа, прильнув к её изящному телу, держа её за бедра, затем сползая на её упругий зад. Чувствуя всё это, Клеарэ улыбалась и не говорила ничего, чтобы не спугнуть намечающуюся близость.

Спустя несколько минут, Эльван уже шептал ей на ухо комплименты, затем принялся целовать её шею, ползая руками по её стану…

Так всё перешло сначала на диван, где Эльван вполне осознанно взял грудь Клеа в руки, гладя и сминая её нежными, но уверенными движениями. Затем, следуя за ней, он направился в спальню, в которой встретил своё субботнее утро.

Ночью она не казалась такой ужасной и чужой – это была всего лишь тёмная комната с мягкой кроватью и нежным постельным бельём… уложив её, Эльван предался ласкам, утопая в её ароматных волосах и бархатной коже. И только теперь понял, как он счастлив…

Её тёплое лоно ему представилось принадлежащим одной единственной любимой им женщине, и сама Клеарэ была в темноте ни чуть не хуже его мечтаний о Деолике.

Только вот изливаясь, Эльвандэр полностью забылся и прошептал в неистовстве совсем не то имя, которое должен был…

Клеа ничего не сказала, не оттолкнула его и сделала вид, что не слышала этого треклятого имени «Деолика»…

Ночевать Эльвандэр не остался, оправдавшись тем, что не может спать не у себя дома.

Клеа была довольна и спокойна внешне, Эльвандэр верно и забыл, либо даже и не знал, что произошло в самом конце их близости.

Можно было назвать Эльвана в эту минуту счастливым человеком, но только не десять минут спустя, когда глаза его возлюбленной с укором взглянули на него со стен его дома. Он чувствовал себя так, словно изменил ей с грязной шлюхой… но улегшись в постель, он убедил себя, что теперь просто живёт реальным миром, а не вымыслом, и измены в его действиях никакой не было…

Только тогда он смог спокойно заснуть и предаться сладким грёзам…грёзам о Деолике…

 

15

Вернувшись в свои покои Деолика сразу же улеглась в постель, отбросив все остальные дела. На этом её день был окончен – никаких больше дел и работы. Ничто не могло волновать её после сегодняшнего перенапряжения.

Только во сне она снова и снова перебирала в памяти ту обидную сцену, когда он оттолкнул её так грубо, отверг её поцелуй, повёл себя после вчерашнего недопустимо…

Однако она вспоминала и то, как он насторожился при словах Диллиса « покончим с этим», и то, как он окликнул её, когда она, не подавая вида, вышла из зала без него.

- « Он просто гордый, не может признать… очевидного…» - прошептала в полусне Деолика, постепенно пробуждаясь.

На часах было почти девять вечера, она проспала больше пяти часов, и только теперь могла почувствовать себя отдохнувшей. Накрыть ужин она приказала в личных покоях. И пригласить Найрона. А до того времени отправилась принять душ.

Но струя воды не освежала её, а, казалось только больше утомляла… поэтому она, недолго простояв под ней, выбралась и принялась за личный туалет. Не могла она предстать пред Найроном с мокрыми не уложенными волосами и бледным лицом…

Однако, она не успела и начать, как в зеркале увидела его отражение.

- Что ты тут делаешь? – недоумённо спросила она, стоя в банном халате.

- Ты сама приказала меня привести.

- Я пригласила тебя к ужину, ты не пленник, я же говорила…

- Только охрана твоя, похоже, никак не возьмёт этого в толк… как думаешь, что было бы, если б я отказался?

В ответ Деолика тихо прихмыкнула, отвернувшись к зеркалу, суша волосы феном.

Раздражённый пренебрежительным прихмыкиванием, Найрон силой развернул Деолику к себе и затяжно поцеловал её, прижимая к себе довольно сильно.

Деолика вырвалась, когда смогла, оттолкнув его и утершись…

- Не смей так делать! Никогда! Меня это раздражает!

- Ладно… раз я был приглашён, я могу отказаться. Я отклоняю ваше приглашение на ужин!

Деолика смотрела на него поражённо и неистово злилась на его наглость. Но он уже вышел из ванной комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.

- « Надеюсь, там уже никого нет…» - прошептала Деолика сама себе, скинув халат и отправившись вслед за Найроном голой.

Да, он мог уже уйти, а прислуга могла не закончить накрывать на стол, но к счастью, кроме Найрона, сидящего в кресле и взявшегося за голову, никого не было.

Он поднял на неё свои глубоко - чёрные глаза, когда она подошла, глядя скорее на лицо, нежели на другие части её тела, доступные его взгляду.

- Ты мне нужен, Найрон… - она взяла его за щёки и опустилась на колени перед ним, - потому что…- после этих слов она положила свою мокрую голову на его колени и обняла его.

- Почему?

- Если я хоть раз скажу тебе – всё пойдёт прахом… да и сама я не знаю что это такое… просто думаю что знаю…

- В этом и есть вся наша проблема…

- В чём? – она подняла на него глаза.

- В том, что мы не можем говорить друг с другом откровенно… не стоит затевать этого сейчас, оденься… пойдём ужинать..

- Пойдём…- прошептала она, стараясь не смотреть ему в глаза. – пойми, я не боюсь твоей страсти… но я люблю бережное обращение… ты бы мог умерить грубость по отношению ко мне? – она говорила мягким, даже скромным тоном, отчего Найрон потупил взгляд и не смел ничего сказать больше минуты…

- Ты считаешь, я груб?

- Иногда…

- К хорошим манерам я не привык. Пойдём лучше есть. Что-что, а поесть я люблю…

Оба сели за стол, но Деолика не проявляла интереса к пище. Она большей частью смотрела на то, с каким увлечением Найрон укладывал мясо в рот, с каким сладострастием пережёвывает…и поняла в этот вечер – мясо его излюбленная еда, как и любого настоящего мужчины. А грубость – элемент из этого вытекающий, и из воспитания.

- Сегодня ты мне расскажешь свою историю? – начала Деолика, притом Найрон прекратил жевать и взглянул на неё пронзительно, затем вновь продолжил, отведя взгляд.

- Прошёл всего один день. Ты считаешь, этого достаточно?.. чтобы доверять?

- Возможно и нет…но я бы хотела знать это о тебе…

- Ладно, - согласился Найрон неохотно, - моему отцу фатально не везло с рождением мальчиков. Все дети которые от него рождались, были девочками…и это его так злило, что большую часть своих детей женского пола он потом сам и задушил…вместе с матерями…

- Ты, я так понимаю, родился первым мальчиком…

- Нет. Единственным.

- И в чём загвоздка? Ты должен был быть его гордостью. Я считала, что Стант должен был быть счастлив…

- Да он и был…загвоздка единственная в том, что моя мать не хотела ни Станта, ни детей от него. Она рядила меня в девчачьи пелёнки и платьица, чтобы он только отстал и, быть может, придушил меня…

- О, - с сожалением в голосе протянула Деолика, - я не могла бы и подумать, что такое…

- И он хотел уже это сделать, но что-то его остановило… как он потом говорил – мужика от бабы он и в платье отличит…

- Но возможно, он был прав… тебя с девушкой не перепутать… - улыбнулась она.

- Возможно, только сейчас. Можешь не верить, но лет до десяти-двенадцати я был слабым и болезненным ребёнком. Пока отец не забрал меня к себе. Говорил – бабская атмосфера любого мужика губит… я ненавидел его за то, что разлучил меня с матерью, за то, что заставлял заниматься нечеловеческим трудом. Я тогда едва не умер…притом я не преувеличиваю – когда лет в одиннадцать я сильнейше заболел лихорадкой, он заставлял меня бегать по морозу в одном белье. Меня едва вытянули тогда. Температура не знаю какая у меня была, но только помню, что комната в которую меня принесли, будто плыла. И меня от неё тошнило… оказалось, я был у него дома…

- А до этого он не приглашал тебя домой?

- Я жил в бараках с другими одногодками… которые ясное дело, постоянно побивали меня и подтрунивали… если даже собственный отец ни во что меня не ставил, то что говорить о головорезах, которые, считай, там родились. Они успели приспособиться, а я нет…

- Но это ведь сделало тебя сильнее…

- Да, когда я пару раз едва не скончался…прискорбно признавать, но отец был прав, возможно это пошло мне на пользу…однако… - Найрон сделал затяжную паузу, - от осознания правоты отца ненависть к нему так и не прошла…Кстати мать мою он убил немногим ранее, когда она пыталась меня спрятать от его глаз… вот за что я его простить действительно не мог…

Деолика молчала. Она не ожидала, что Найрон сейчас ей столько всего расскажет, и эта история просто убила её… сколько боли, скорби этот человек пронёс сквозь свою жизнь и считал это нормой…

- Ладно,- начал Найрон, после недолгого молчания, допивая вино, - не задумывайся – твоей ролнарской голове это вредно…пойдём, полежим просто…

Женщина молча кивнула и присела на кровать, всё не способная высказаться…Найрон сел позади неё, и за плечи утянул к себе, уложив её на спину. Теперь он смотрел на неё сверху и улыбался.

- Отчего-то – начал он, - я не могу объяснить от чего, но мне сейчас впервые некуда спешить…и не о чем думать. Это и пугает, и приятно радует… - он осмотрелся, - мне нет особого дела до того, где и при каких обстоятельствах находиться…но тут мне нравится…не знаю, может из-за тебя…всё-таки ты добрая, хоть и хочешь казаться стервой иногда.

Деолика улыбнулась, глядя на него. Сейчас Найрон не походил на обычного себя. Он был простым, открытым. И всю его душу Деолика сейчас видела насквозь. Ему не хватает этого – тепла и покоя, безмятежности, нежности и женщины, которая может подарить ему нечто большее, чем просто страсть…

Да, Деолика сейчас видела Найрона насквозь, но то, что она видела её неимоверно ужасало… столько боли, незаросших ран…ненависти. Вернуть к жизни такого человека, как он, будет невероятно сложно. В каждом действии такой, как он видит скрытый смысл или подвох…и это ей напоминало саму себя…и она знала, что саму себя ей точно не переделать. Да, Деолику можно было назвать природно-доброй, чистой когда-то, но теперь она была озлоблена и затравлена. Как и он, Деолика ждала нож в спину в любой момент…

- Мы похожи очень во многом… - начала она спустя какое-то время, - все мы невольники своего положения.

- Тебе-то на что можно пожаловаться? Вот твоё детство как проходило? Во дворцах и красивых платьях?

- Это было так давно, что я уже и не помню, было ли у меня детство… - сказанное вызвало у Деолики неимоверную грусть в глазах, она словно отчаянно пыталась вспомнить то, чего и вовсе не было, - притом я не шучу – я не помню ничего, что было раньше, чем я…

Деолика напряглась, нахмурив брови, резко села, отвернувшись от собеседника и потёрла лоб руками.

- О аллод, я никогда даже не пыталась вспомнить…- она обернулась к нему и взглянула так отчаянно, что Найрон, улыбавшийся прежде от бессмысленных слов царицы моментально изменился в лице – Деолика не шутила.

- Ну… это неудивительно… ведь тебе уже… а сколько тебе лет?

- Я и сама не знаю. Иногда мне кажется, что я была всегда. То есть это не так важно…

- Но, в любом случае, это было давно, нет ничего удивительного в этом… кроме того я не удивился бы, если узнал, что тебе клонировали уже сразу восемнадцатилетней… а потом просто вживили память прожитых жизней… или что-то вроде того. – Говоря последнее, Найрон пытался пошутить, но шутка была воспринята весьма серьёзно.

- В другой раз я бы посмеялась над этим, но сейчас я уже ни в чём не уверена… да, нет ничего удивительного, что я не помню большую часть жизни – человеческий мозг не предназначен для хранения такого объёма информации. Не нужные воспоминания стираются…

- Не нужные… - проговорил себе под нос Найрон, - я бы много отдал за то, чтобы не помнить половину, да что там, две трети своей жизни…

Деолика положила руку на лицо Найрона и попыталась улыбнуться. Сейчас ей хотелось прильнуть к нему и крепко обняв, просидеть какое-то время, но понимала, что он, возможно, не разделяет её порыва.

- Что-то вечер у нас с тобой, - заговорила она немного срывающимся голосом, - явно не из весёлых…

- Они не могут быть только весёлыми.

- Да, я знаю. И, возможно в этом тоже есть своя прелесть – погрустить рядом с тобой. Хотя иногда мне кажется, что у нас с тобой на двоих очень мало времени, и мы бессмысленно теряем его на распри и ругань.

- Подожди, ругань, - улыбнулся он, - я ещё не начинал с тобой ругаться.

Словно угадав её желание, Найрон бережно обнял её, зарывшись лицом в её волосы. Роскошь быть таким, как сейчас, он не мог себе позволить никогда прежде и, возможно, никогда после. Но сейчас никто из них не задумывался о том, разве что, может, Деолика…

- Я думаю, - сказал Найрон через некоторое время, отрываясь от ещё немного влажных волос Деолики, - что этот вечер на сегодня можно считать оконченным. Как ты считаешь? Я могу идти?

Деолика подняла на него укоризненный взгляд зелёных глаз, обнажавших то, чего в них Найрон никогда прежде не видел – крик. Молчаливый крик её души, до которой, как ему казалось, прежде он не мог достучаться. А сейчас она была пред ним, готовая заплакать, как маленькая девочка, лишь бы он остался с ней, не прерывая их пугающего единения.

- Ты не останешься? – она спрашивала робко, без ноты упрашивания, владевшая ей гордость не могла так просто отступить, - не останешься на ночь?

Найрон задумался. Выбор стоял пред ним – покориться зову внутреннего голоса пустить всё на самотёк, или бороться до конца и, по возможности не уступать никому – ни себе, ни ей.

- Ты говорила мне, что я не пленник здесь. Что я волен выбирать куда идти и что делать… я считаю, что мне лучше пойти спать к себе.

- Ты волен – чуть слышно подтвердила его слова Деолика, и убрала свои руки с его колен.

Этот жест заставил Найрона почувствовать себя таким одиноким, таким замёрзшим, что тут же хотелось всё оборвать – все свои предрассудки, повиноваться голосу желаний и согреться в постели с этой женщиной, которая одним прикосновением делала его оконченной книгой и одним жестом делала оборванной главой непонятного рассказа.

Однако, Найрон знал, как нужно поступить сейчас. Покориться себе – значило сдаться ей. Не отдавая себе отчёта в том, что уже давно подарил всего себя этой женщине, он продолжал бороться сам с собой.

Поднявшись, он молча вышел вон, оставив Деолику в одиночестве. Однако теперь одиночество не тяготило её. Она была одна, но не одинока. Кроме того, эта ночь была нужна и ей. Обдумать всё, что случилось, обдумать и то, что случилось очень давно – куда делись её воспоминания о детстве.

Большую часть ночи Деолика думала об этом, но не могла вспомнить многого и из своей юности. Возможно причина была в том, что действительно прошло много времени, однако хотя бы одна зацепочка должна была быть. Но её не было. По крайней мере пока.