ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ

 

Однажды, просматривая довольно известную продвинутую газету, я встретил очередную безобразно лживую, клеветническую статью, касающуюся недавнего прошлого моей Родины. Я давно привык к стилю демократической прессы и не обратил бы на неё особого внимания, если бы под ней не стояла удивительно знакомая подпись. Не стану называть настоящее имя автора этой гнусности и не из опасения его обидеть или возможных неприятностей, а из надежды на возврат к нему стыда и совести, чувства долга – качеств, просто необходимых для того, чтобы быть достойным звания "человек". Я не был слишком удивлён изменением рода его занятий – многие коммунисты представители советской науки после победы демократической контрреволюции перешли на сторону либералов, перестроились, вписались в новые структуры, стали политиками, финансистами, коммерсантами, журналистами. Литературный стиль, которым была написана статья, тоже показался мне знакомым. С предполагаемым автором мы познакомились лет тридцать назад, были довольно близки и по работе и по совместному проведению досуга. Я стал отслеживать его журналистскую карьеру. Навёл справки, и моё предположение подтвердилось. Это был он – мой старый знакомый. Убедившись окончательно в его полном перерождении, я решил встретиться. Не потребовалось больших усилий, чтобы через общих знакомых узнать его домашний адрес. Позвонил и предложил встречу старых друзей. После некоторого замешательства он сказал, что может организовать творческую командировку в Санкт-Петербург. Кое-что его интересует в нашем городе. Меня же интересовала эволюция мировоззрения, мораль человека моего поколения и воспитания, прожившего большую часть жизни в условиях советской действительности, подобных моим, и ранее близкого мне по духу; ныне же совершенно изменившегося, беззастенчиво охаивающего, обливающего грязью всё, что нам было дорого, что составляло смысл нашей жизни. Человека, лживо освещающего в прессе события нашей недавней истории, позволяющего себе откровенную клевету. А главное мне хотелось из его уст услышать, что же толкало его на всё это. Поведение моего бывшего приятеля задевало самые тонкие струны моей души.

В ожидании нашей встречи я постарался вспомнить подробности его биографии. Много лет назад, коротая ночи у костра, на охоте или на рыбалке, мы делились с ним подробностями нашей жизни, раскрывали друг другу самые сокровенные личные тайны.

Родился Николай в глухой северной деревне, основанной бежавшими от преследования властей и церкви староверами. С детства видел вокруг себя трудолюбивых, живущих по древним обычаям, малограмотных, твёрдых в вере и традициях простых русских крестьян. Земля в тех местах родила плохо, но за тяжкий труд всё же одаривала людей достатком. В доме всегда были хлеб, молоко, дары природы: рыба, дичь, грибы и ягоды, а в зимнее время и мясо. Вспоминая своё раннее детство, он рассказывал мне, как морозными днями дети играли с ягнятами, козлятами и телятами, которых из-за холодов родители держали в избе. Они были привычны к запаху хлева. Его детство совпало с тяжёлыми для страны послевоенными годами. Государство взимало большие налоги с незатронутых войной колхозов для восстановления разрухи и поддержки фронтовиков, вернувшихся с войны к пепелищам, где на месте домов торчали только закопченные печные трубы. Как известно, во время Великой Отечественной войны было разрушено семьдесят тысяч наших городов и сёл! Однако Николай голода не знал и разрухи не видел.

Хотя многие из односельчан с войны не вернулись, трудолюбие русских людей, и помощь государства свершили почти чудо. Уже в пятидесятых годах колхоз расцвёл. Были построены вполне современные ясли, детский сад, школа, клуб. Жизнь крестьян налаживалась. Маленький Коля испытал это на себе. По его словам он хорошо помнил исчезновение из дома ягнят и козлят, уютную, типовую для советских времён, обстановку детского сада, добрых воспитателей и нянечек, интересные игры, новогоднюю ёлку с песнями, плясками и подарками от деда мороза, радость и счастье, которые его тогда заполняли. Как зарубка на всю жизнь, в памяти осталась трогательная забота о нём совсем чужих, незнакомых людей во время болезни. Когда на колхозной машине его отвезли в районную больницу, где рядом с ним постоянно сидели или мама, или молодая девушка в белом халате. Помнил их нежные, ласковые руки, вкусные угощения и противные лекарства.

Потом он стал школьником. Здание школы было небольшим двухэтажным деревянным, но классы хорошо оборудованы, украшены репродукциями картин, портретами героев войны, учёных и вождей. В школе работала библиотека и кружки: музыкальный, рисования и гимнастический. Двумя первыми руководили школьные учителя, спортивным – вернувшийся с фронта однорукий инвалид, поселившийся в их деревне. Подобных ему "чужих" людей в деревне после войны появилось немало. Им некуда было возвращаться с фронта – деревни и посёлки, где они жили до войны, исчезли с лица земли вместе с родственниками. Вот и поехали они в нетронутые войной края, чтобы начинать новую жизнь. В колхозном клубе по воскресеньям крутили кино и устраивали концерты художественной самодеятельности. Мальчишки правдами и неправдами проникали в клуб, по много раз смотрели одни и те же не надоедавшие им военные фильмы, восторгались мужеством, отвагой и стойкостью киногероев и мечтали стать похожими на них. Они гордились военными и трудовыми подвигами отцов, дедов и матерей, всего советского народа, победившего ненавистный фашизм.

Николай оказался довольно способным ребёнком, учёба давалась ему легко. Особенно он полюбил книги. Он читал их везде и в школе, и дома, что не редко вызывало нарекания родителей и учителей. Заметив его пристрастие, Валентина Ивановна – учительница русского языка и литературы – стала руководить его читательским интересом. Она рекомендовала ему умные книги, учащие человека добру, любви к людям, справедливости, честности и порядочности. Шестиклассником он написал первые стихи. Они, конечно, были наивными, детскими, несовершенными, но первую пробу пера Валентина Ивановна поддержала лестным отзывом. Стихи поместили в школьную стенгазету "Пионер" и это пробудило в маленьком Коле чувство гордости и честолюбие.

По характеру мальчик был лидером. В детских военных играх он обычно возглавлял "русских", воевавших с "немцами" и всегда побеждающих, он организовывал походы в лес и на речку, набеги на соседские сады и огороды. Сверстники его слушались. Вступив в пионеры, он стал председателем совета отряда. Организовал тимуровскую команду, помощь отстающим в учёбе, на собраниях выступал с критикой нарушителей школьной дисциплины. Ему не исполнилось и пятнадцати, когда его принимали в комсомол. На том памятном заседании бюро комсомольской организации школы он бойко отвечал на вопросы, касающиеся внутренней и внешней политики советского государства, толково объяснил смысл демократического централизма – принципа положенного в основу советской молодёжной организации. При получении комсомольского билета на бюро райкома комсомола он поклялся быть верной опорой КПСС среди молодёжи и при первой возможности вступить в партию, ибо желает посвятить жизнь строительству самого передового общественного строя, какой только может быть на Земле – коммунизма. В его искренность нельзя было не поверить. Он просто горел мечтой о светлом будущем человечества. Десятиклассником Коля возглавил школьную комсомольскую организацию. Его выступления на собраниях отличались идеологической зрелостью, глубокой верой в идеи коммунизма.

Окончена школа. Аттестат зрелости и рекомендация райкома комсомола обеспечивали высокую вероятность поступления в вуз. Была середина шестидесятых годов – время острой дискуссии между физиками и лириками. Коля выбрал стезю физика – уж слишком замечательны и многообещающи были достижения техники в эти годы: проникновение в тайну атомного ядра, космос, электронно-вычислительные машины, лазеры, роботы. Научно-техническая революция обещала скорое наступление времени сказки на нашей планете. Коля поехал в Москву и поступил в престижный сельскохозяйственный институт. Экзаменаторы удивились уровню подготовки деревенского паренька. Школа в отдалённом северном советском селе оказалась не хуже столичной! Прощаясь с учителями, Коля обещал непременно вернуться в родное село, чтобы в соответствии с решением КПСС поднимать уровень жизни селянина до городского.

И в стенах вуза Николай снова проявил свои лидерские качества. Его общественная активность не осталась незамеченной студентами, преподавателями, комсомольской и партийной организациями. На втором курсе его избрали секретарём комсомольской организации факультета. Через год его вызвали в партком для беседы. Разговор касался не только текущих дел: учёбы и быта студентов, но и вопросов мировоззренческих, внутренней и внешней политики партии. Николай вновь показал себя убеждённым коммунистом, готовым ради идеи на любые жертвы. Учился он хорошо, слыл активным общественником. Ему было предложено вступить в КПСС. Рекомендации давали декан факультета и ещё два члена парткома. Николай был счастлив оказанным доверием. На партийном собрании факультета он поклялся верно служить идее коммунизма и до конца жизни оставаться в первых рядах борцов за дело Ленина. Так он стал кандидатом, а через год и полноправным членом коммунистической партии. Некоторые товарищи, конечно, считали его идеалистом и даже карьеристом, но никто не усомнился в его искренней вере в идею коммунизма и готовности ей служить.

Получив за счёт советского государства солидные знания в математике, физике и механике и диплом об окончании вуза, в своё родное село, поднимать уровень жизни селян, он не поехал, а по рекомендации парткома был распределён в научно-исследовательский институт военно-промышленного комплекса СССР, где мы с ним и встретились. Наш НИИ был соисполнителем крупномасштабных военных проектов, и сотрудники много времени проводили в командировках: на полигонах, родственных научных организациях и заводах. Волею судьбы и начальства мы с Николаем оказались в одной гарантийной бригаде и несколько лет почти безвыездно прожили на секретном объекте в Сибири. Места там были девственные, нетронутые человеком, охота и рыбалка - прекрасными. Неравнодушные к природе значительную часть свободного времени мы проводили в лесу и на озёрах. Это нас очень сблизило. У костра, после удачной вечерней зорьки, наслаждаясь пахнущей дымком и специями утиной шурпой или тройной ухой после рыбалки, всякий человек становится романтиком, мечтателем, философом. Какие только вопросы мы не обсуждали во время этих затягивающихся почти до утра сказочных трапез! Нынешние ангажированные нуворишами СМИ без устали вдалбливают обывателю, что в то время процветало поголовное стукачество, доносительство, что советские люди опасались друг друга. Как живой свидетель тех лет со всей ответственностью опровергаю подобные утверждения. Работая на переднем крае советской науки над совершенно секретными темами в закрытом учреждении, где по логике нынешних нечистоплотных журналистов каждый второй должен быть осведомителем КГБ, мы очень откровенно обсуждали не только научные, технические, но и политические проблемы. Нередко мы были весьма критичны к самым высокопоставленным особам и их политическим решениям. При всём том я никогда не слышал, чтобы кого-то за подобные разговоры арестовали или отправили в психушку. Естественно, тогда, как и во все времена, опасались окружающих те, кто ненавидел существующую власть и готовил её свержение! И то, что эти люди реализовали свой замысел – показатель низкого качества работы КГБ СССР!

Накопив достаточно опыта, Николай поступил в аспирантуру при НИИ и три года занимался только своей диссертацией. Советское государство поощряло овладение знаниями своими гражданами и содержало их во время учёбы. Стипендия аспиранта в три раза превышала студенческую. Это обеспечивало пусть не богатое, но вполне достойное существование без заботы о хлебе насущном. Почти одновременно с Николаем мы стали кандидатами наук и обзавелись семьями. Жили в достатке в двухкомнатных квартирах, полученных бесплатно от государства. Человек тогда оценивался заслугами перед обществом, государством. Трудись, приноси пользу обществу, и оно отблагодарит тебя морально и материально! Что может быть справедливее этого принципа?! В советском государстве за небольшим исключением воздаяние человеку соответствовало его деяниям!

Но в 1985 году к власти в СССР пришёл Горбачёв – человек безнравственный, неумный, болтливый и амбициозный. Начались "реформы". В 1988 году была разрешена индивидуальная трудовая деятельность, то есть, допущена частная собственность – первый признак крушения социалистических производственных отношений. Появились первые официальные миллионеры. Предприятия, в том числе и научные, стали переводиться на хозрасчёт. Связи между ними нарушились, заключение хоздоговоров стало проблемой. Экономика страны разлаживалась на глазах. Распался СССР и Варшавский договор. В1991 году "реформы" продолжили Гайдар и его чикагские мальчики, окружённые "советниками-доброжелателями". Наука никому стала не нужна, НИИ закрывались один за другим. Люди науки, получившие большие знания и опыт в советские времена, были выброшены на улицу. Кто-то занялся торговлей, кто-то челночеством, кто-то пристроился к ловким дельцам в различных сферах деятельности. Наш НИИ тоже "приказал долго жить" и мы с Николаем потеряли друг друга из вида на десяток лет. Я остался в Ленинграде, он уехал в Москву. И вот теперь предстоит встреча. Я ждал её с нетерпением и дождался.

Он вошёл, и мы обнялись, как в старые добрые времена. Однако в наших объятиях я сразу ощутил какую-то сдержанность, напряжённость. Не было былой открытости, душевности, родственной близости. Чувствовалась взаимная настороженность, подозрительность, как это бывает при встрече людей, ожидающих от противоположной стороны интриги или подвоха. В прихожую вышла моя жена. Николай поцеловал её и протянул букет. Но это тоже вышло как-то официально, по протокольному, без души. Встретились старые знакомые и, вместе с тем, совершенно незнакомые люди. Годы "реформ" сильно изменили многих из нас. Порой было просто невозможно представить себе насколько! Время, конечно, повлияло и на меня, но как? Этого Николай не знал. Бывшие друзья могли оказаться по разные стороны возведённой демократами баррикады. Он понимал это и не спешил раскрыться. Я оказался в более выгодном положении - ему не было известно о том, что я давно слежу за его газетными публикациями.

Николай заметно постарел. В его глазах исчез былой молодой задор, искра беспечной жизни; чувствовалась какая-то усталость и вместе с тем напряжённость, постоянная готовность к борьбе за существование. Выглядел он, как говорят американцы, на миллион долларов. Дорогой костюм, обувь, рубашка, галстук – всё было куплено не на вещевом рынке, где одевался я и все мои нынешние друзья, а в дорогом бутике. Кроме обручального кольца на левой руке красовался большой мужской перстень-печатка с тёмным камнем. Всё говорило о его процветании в новой жизни. Об этом же свидетельствовал огромный букет роз и дорогой коньяк, который он достал из дипломата.

- Проходи в комнату!

Я пропустил его вперёд и вошёл за ним.

- Садись! Надеюсь, не забыл своего места!?

Войдя в моё не изменившееся с советских времён жилище, он едва заметно скривился. "Видимо, давно обитаешь в других условиях!" - заметив, подумал я. Сели за журнальный столик. Я принёс две рюмки, открыл коробку конфет и порезал на блюдце лимон.

- Думаю, к коньяку пойдёт!?

- А для Тани? - он кивнул на рюмки.

- Ты, должно быть, забыл! Она не пьёт да к тому же куда-то спешит. Так, что общаться мы будем тет-а-тет!

Появилась жена, сославшись на срочное дело, извинилась и сразу ушла. Думаю, ей просто не хотелось видеть нашего старого приятеля. Выпили по рюмке "За встречу", закусили лимоном. Напряжённость не исчезала. Я предложил тост "За память". Он не уловил двусмысленности тоста и поддержал. После второй рюмки ощутилось действие коньяка. Теперь я был готов к нелицеприятному разговору.

- Ну, рассказывай, как ты теперь живёшь, чем занимаешься? – опередил меня Николай.

- На повестке дня партийного собрания отчёт коммунистов…, - начал я.

- Не скоморошничай! Давай поговорим серьёзно.

- А если говорить серьёзно, и рассказывать-то, собственно, нечего! Как видишь, живу на прежнем месте. Только теперь вдвоём с женой. Сын женился и живёт отдельно. После того, как наш НИИ развалился, подался в педагоги. Благо вузы пока ещё существуют. Вполне допускаю, что и их, как и науку, ожидает крах. Нынешнее состояние образования, думаю, тебе известно. Работаю доцентом, кстати, с Татьяной на одной кафедре. На жизнь пока зарабатываем. К роскоши не приучен - довольствуюсь относительным достатком. Изменившись в соответствии с прожитыми годами внешне, внутренне остался самим собой – советским интеллигентом или совком, как сейчас говорят. Не захотел становиться ни хозяином, ни лакеем!

При этих словах он опустил голову, явно скрывая свою реакцию. "А ты поднаторел в дипломатии. Жизнь научила прятать своё истинное лицо! Может, и раньше ты так искусно это делал, что никто не замечал!" – подумал я.

- Похоже, ты хвастаешь этим и доволен собой! – сверкнул глазами собеседник.

- Вполне! Руководствуюсь принципом: "Если не можешь изменить мир, то останься самим собой!" К этому ещё древние мудрецы призывали. А сегодня кто-то несколько видоизменил тот же принцип: "Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас!"

Лицо Николая изменилось. Он явно был не согласен. Да я это заметил при первом на него взгляде. Даже ещё раньше, читая первую его статью, попавшую мне на глаза. Он и ему подобные как раз и прогнулись под изменившийся мир, приспособились к новым условиям. Плюнули на прежние принципы и ценности и взяли на вооружение новые, противоположные, что и позволило им в плане материальном подняться над такими, как я. Но в мире, кроме материальных, существуют и духовные ценности. Я не только не завидовал им, я их презирал! Давно известно: кто предал один раз, тот способен на это и в другой! А предательство по законам нормальной человеческой морали всегда порицалось людьми. Исключая, конечно, нынешнее время. Теперь ему находят оправдания. Сегодня оправдывают даже поцелуй Иуды Искариота, утверждая, что, предавая Христа, он выполнял волю бога!

- Ну, а я бы этим хвастать не стал! Горжусь тем, что приспособился к новой обстановке в стране. Это принесло мне такое благополучие, которое нам с тобой в былые времена даже не могло присниться! – пикировал Николай.

- Это я заметил! Если можно, расскажи несколько подробнее. Мне интересен сам процесс. Может быть, воспользуюсь твоим опытом.

Он не уловил сарказма и не без вдохновения стал рассказывать о своём пути к "вершине":

- В 1988 году после дозволения Горбачёвым гласности и плюрализма мнений я понял, что корабль социализма тонет. Но до поры, до времени, пока ещё существовала КПСС, высказывать вслух свою догадку не спешил. А вдруг найдутся люди, способные взять руль в свои руки и удержать его на плаву!? Таковые не нашлись! Решил, что надо думать о личном спасении. Во все времена самые активные и способные люди держались поближе к власти. Как ты помнишь, после закрытия института уехал в Москву. Предварительно состоялась беседа с женой. Она была консерватором: не поняла и не поддержала меня. Договорились о том, что я временно, до устройства, поеду один. Оказалось, что расстались мы навсегда. Каждый пошёл своим путём. Отсутствие детей избавляло нас от взаимных обязанностей. В Москве остановился у родственников. Начал с попытки организации бизнеса по внедрению научных идей в производство, но быстро понял, что в настоящее время это никого не интересует. Идёт первоначальное накопление капитала за счёт всего, что было создано во времена советской власти. Время созидания пока не наступило и неизвестно, когда наступит. Сделал попытку попасть в политику. Опоздал. Самостоятельно, без финансовой поддержки, это можно было сделать в 1989 году, у меня же таковой не было. По этой же причине не мог открыть своё коммерческое дело.

- Единственный случай в короткой истории нашей "демократии", когда выборы были действительно демократическими! – вставил я. Он не стал комментировать. Сделал вид, что не слышал моих слов и продолжал:

- Затем вспомнил о своих литературных возможностях. Подумал об их применении. Понял, что, встав на сторону оппозиции новому режиму, литературным трудом и на хлеб не заработаешь. Между тем богатства и богатые росли, как грибы после дождя. Решил: "А чем я хуже? Может быть, даже способнее многих бывших бандитов и фарцовщиков!" Тем паче, примеров превращения вчерашних идеологов коммунизма, с пеной у рта доказывавших неизбежность победы марксизма-ленинизма на всей планете и пускавших слезу умиления только при одном упоминании имён вождей пролетариата, было предостаточно. Я же профессиональным идеологом коммунизма никогда не был. Потому и не велик грех, если теперь стану демократом, либералом. Новые коммунистические вожди оказались недостаточно гибкими, что ли, чтобы отказаться от лозунгов типа "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" и подумать о сохранении своей страны, своей цивилизации. Кроме того, они не показались мне способными на самопожертвование во имя идеи. Несмотря на сохранение партии, авторитет её падал на глазах. Между тем, разум – это способность предвидеть и выбирать. "А ведь ты, приятель, немало времени потратил, чтобы успокоить свою совесть, прежде чем встать на путь откровенного Иуды. И это оставляет какую-то надежду на твоё выздоровление!" – подумал я, а вслух не согласился с последней мыслью:

- Ты привёл чисто прагматическое, американское определение разума. По-моему, это понятие много шире и включает в себя кроме умения приспособиться к новым условиям ещё и знания, и память, и умение их применять на практике, и способность воспринимать информацию, её анализировать, синтезировать и многое другое. В том числе, кстати, знание и соблюдение высоких моральных норм, и принятие за эталон общечеловеческих ценностей.

- Вот, вот! У тебя, как у большинства русских, с анализом прошлого всё в порядке! Не даром говорится, что русские сильны задним умом! Практика показывает, что с предвидением значительно хуже! Почему бы и не поучиться, например, у евреев?! Что я и сделал!

- И приспособился к ним! – уже не скрывая, съязвил я. – Крысы и тараканы тоже хорошо приспосабливаются! Говорят, тараканов нашли в пирамиде Хеопса. Что же их следует тоже считать разумными!?

- Да, я приспособился! – не обращая внимания на моё не слишком приятное сравнение, повторил Николай. – И стал модным высокооплачиваемым, перспективным журналистом. Меня знают читатели и ценят власти.

- Но какой ценой ты этого добился? В своих статьях ты не стыдясь, не чувствуя никаких угрызений совести, в угоду своим хозяевам откровенно лжёшь, клевещешь на наше прошлое, на всё, что нам, и тебе в том числе, было дорого, свято. Ты способствуешь разрушению нашей русской морали, традиций, культуры, языка – в целом русской цивилизации! Ты подрываешь народное русское самосознание. Заставляешь людей стыдиться своего Отечества. Способствуешь тому, что талантливая и перспективная молодёжь покидает Родину, не возвращает свой долг и работает на пользу Запада. Ты и тебе подобные духовно губят наш народ, проповедуя чуждые ценности: культ денег, безмерное потребительство, насилие, секс, всякого рода извращенчество. Ведь это тебе принадлежат разглагольствования о том, что СССР занимал первое место в мире только по производству и потреблению колючей проволоки, что в советское время половина населения пребывала в лагерях, а другая их охраняла, что злодей Сталин физически уничтожил десятки миллионов. И кто же тогда выиграл войну и спас тебя от фашистского рабства, восстановил разрушенные города и сёла, до мирового уровня поднял науку и экономику, не получая ни гроша от твоих западных благодетелей; осваивал космос, создавал атомную энергетику, лазерную технику, оснащал лучшие в мире армию и флот т.д. и т.п. Лагерники что ли? Ведь ты прекрасно знаешь, что всё это не так! А ведь о твоей лжи знает только старшее поколение. Молодёжь же - принимает за чистую монету. Русский человек очень доверчив. Этим всегда и пользовались наши враги. На совести нынешних СМИ (и твоей) растление общества, бандитизм, проституция, уничтожение связи поколений, упадок морали, космополитизм, американизация народа. Неужели тебе не жаль русской цивилизации?

- Русская цивилизация погибнет и без моей помощи. Она обречена. Все империи рано или поздно рушатся, а народы, их создавшие, исчезают! Где сейчас Римская империя? Где римляне? Даже их язык в Италии не сохранился!

- Так ты хочешь, чтобы это произошло и с нами?

- Это просто исторически запрограммировано. Наступает эра глобализации. Мир движется к единому государству.

- А я думаю, что это запрограммировано не историей, а мировой финансовой олигархией, мировым правительством, представляющим интересы элиты некоего богом избранного народа! Не поверю, что не понимаешь этого!

- Да, этот народ на практике доказал свою избранность править миром. По сути, он уже этого достиг. Сегодня сопротивляется только Восток. Но без помощи СССР он тоже обречён!

- Ты говоришь так, как будто тебе нисколько не жаль своего народа! Неужели тебе личное благополучие дороже будущего твоей родины, её культуры, заветов предков! Ведь ты предаёшь их!

- По-твоему предать - значит приспособиться к новым условиям, позаботиться о себе и своём потомстве?!

- Предать – значит: не оправдать возложенных на тебя надежд, оказанного тебе доверия, нарушить данную тобой клятву! Может напомнить твои клятвы?

Последние слова несколько смутили Николая. Ярость, с которой он доказывал свою непогрешимость, поутихла. Пыл угасал.

- Хочу напомнить тебе, что твои предки – русские крестьяне-староверы, не задумываясь, шли на самопожертвование ради своей веры, своих традиций, традиций русского народа, завещанных нам отцами и дедами. Вспомни хотя бы протопопа Аввакума! Думаю, твои земляки единодушно осуждают тебя, если, конечно, читают твои статьи полные лжи, клеветы, грязи, восхваления культа наличности, эгоизма, алчности, секса – всего, что свойственно бездушному животному - чисто биологическому существу! И это делаешь ты – потомок наиболее ярких представителей Православия, наиболее духовной части русского народа, Святой Руси!

- Они – люди другого времени и жили будущим! Я же хочу свою единственную жизнь прожить в комфорте, испытать все удовольствия, которые может получить человек здесь, на Земле. В наличие Рая и реинкарнацию не верю! Так воспитан!

- Но ведь совершенно очевидно, что все не могут жить в роскоши. А чем ты лучше других? Значит необходимо самоограничение, а для успешной борьбы с алчностью – вера! Это хорошо понимали ещё древние. Аристотель, например, утверждал, что все беды человека не от частной собственности, а от жажды обладания ею – алчности, нежелания ограничить себя! Этим, в отличие от католиков и иудеев, жили и православные христиане и советские люди. Западу всегда был присущ прагматизм и эгоизм, Востоку (и нам – русским) – духовность и любовь к ближнему, альтруизм! Проповедуя чуждые нам западные ценности, ты предаёшь свой народ! И причиной того является зависть к нуворишам и алчность, которые обуяли тебя, и, к большому сожалению, многих других наших соотечественников! Наконец, самое главное. Подумай, что было бы с тобой, кем бы ты был, если бы не такой плохой, по-твоему, советский строй!? Вспомни, что именно советская власть спасла тебя от фашистского рабства (другой перспективы для славян Гитлер не видел!), она создала для тебя не такие уж плохие условия в детстве, она же дала тебе возможность бесплатно получить образование, безбедно существовать, стать перспективным учёным, развить свой ум! Надеюсь, ты понимаешь, что в противном случае, вероятнее всего, жизнь твоя прошла бы в деревне среди не слишком развитых людей в тяжёлом физическом труде в поле и на ферме, все интересы твои ограничивались бы хлебом насущным! Ты бы и не помышлял о философии! И тот режим, который сделал из тебя сегодняшнего человека в благодарность за всё, что он тебе дал ты обливаешь грязью! Великий философ И. Кант в своих лекциях по этике писал: "Зависть и неблагодарность есть самые отвратительные, дьявольские качества человека!" Увы, ты в полной мере продемонстрировал их в последние годы. Мне стыдно и обидно за тебя и по-христиански жаль! А единственной причиной этого является нарушение тобой христианской заповеди: "Не сотвори себе кумира!" Ты же поклонился западному богу – "золотому тельцу"!

Похоже, мои слова что-то задели в его душе. Уходил от меня он не таким счастливым и уверенным в себе как пришёл. Прощаясь, я подумал: "И насколько же верна не стареющая мысль: "Люди гибнут за металл!""

 

8