УТРО В ДЕРЕВНЕ

 

Я проснулся от громкого жалобного крика соседской курицы: ай-яй-яй,…ай-яй-яй,…ай-яй-яй… Она снесла яйцо, ей очень хочется завести цыплят, а безжалостная старуха-хозяйка опять отбирает! Курице до боли обидно, стонет её материнское чувство и она жалуется петуху. Но тот оказался жестокосердым эгоистом и никак не проявляет сочувствия. Он долго молчит, не обращая внимание на жалобы курицы, а затем, по-видимому, найдя червяка, громко и победоносно объявляет об этом всему своему гарему: кукареку! Все ко мне!

Я лежу и блаженствую, прислушиваюсь к куриному разговору. Так не хочется открывать глаза!

Со стороны нашего умывальника послышался голос нахальной сороки: чичичи,…чичичи,…чичичи… Наверняка хвастает подругам, что обнаружила забытый женой кусок мыла. Сейчас утащит воровка! Она это проделывала уже не один раз! «Надо бы поискать её гнездо. Там можно найти много интересного!» - лениво думаю я.

Стоит жаркое и душное начало августа. Окна в доме открыты. Приятная утренняя прохлада струится через марлевую защиту от комаров, слегка раздувая материю. Просыпается, спящая рядом со мной в своём ящике-лежанке моя собака - красный ирландский сеттер Гера. Потягивается, зевает, широко раскрывает рот, демонстрируя прекрасные белые крепкие зубы, и издаёт звуки похожие на кошачье мурлыканье. Она тоже не прочь ещё понежиться в постели. Я делаю вид, что сплю и никак не реагирую. Но её природа берёт своё, и через некоторое время Гера начинает будить меня. Она, не вставая с места, протягивает свою когтистую лапу и трогает меня: сперва аккуратно, а затем всё настойчивее; требует: «Просыпайся, пора идти гулять!» Приходится вставать. Натягиваю спортивные брюки, носки, кроссовки и, прихватив лёгкую рубашку, выхожу во двор. Гера в восторге прыгает вокруг меня.

До самого горизонта ни облачка. С вылинявшего от жары блёклого неба солнце ярко освещает кусты и деревья. Капли росы на листьях сверкают и переливаются как благородные бриллианты. Стараниями жены, обильно украшающие усадьбу цветы, встречая нас, улыбаются своими белыми, розовыми, красными, синими и фиолетовыми улыбками. Умытые утренней росой, они сейчас особенно ярки, нежны и красивы! На аккуратных грядках стройными рядами стоят мощные тёмно-зелёные перья лука, зонтиками на длинных ножках выстроился созревающий укроп, яркой зеленью выделяются грядки моркови, в огромных жёлтых цветках кабачков и тыкв копошатся пчёлы и шмели. На яблонях наливаются соком плоды, крупные, но ещё зелёные, гроздьями повисли сливы, краснеющими ягодами украсились вишни.

Открываю калитку сада, и мы с Герой сразу оказываемся на лугу – в царстве летнего разнотравья. Нам нежно кивают головками белые солнышки-ромашки, розовый клевер, жёлтая пижма, синие колокольчики, сиреневые фиалки, фиолетовый татарник. Усыпанный капельками росы луг сверкает тысячами искр. Оставляя след на некошеной, влажной траве, идём к недалёкой опушке леса.

Лес в августе по сравнению с весенним - безмолвен. Птицы уже вывели птенцов и готовят их к самостоятельной жизни, набирают силы для дальнего перелёта на зимовку. Я иду вдоль опушки, предоставляя собаке возможность проявить свои охотничьи качества. Вся мокрая от росы, как и положено легавой, Гера бодрым аллюром носится правильным челноком впереди меня в надежде поймать такой приятный ей запах дичи. Увы, здешние места совершенно лишились её ещё в период активной химизации сельского хозяйства. Давно исчезла серая куропатка, дупель, перепел, кроншнеп. Даже коростель стал большой редкостью. Я-то хорошо знаю, что все старания Геры напрасны!

Но, что это!? Из леса донёсся свист, тональностью очень напоминающий человеческий. Гера замирает. Примерно таким свистом я даю ей команду «Ко мне!» Фииу,…фииу, …фифифиу,…фифифиу… слышится из леса. Это подаёт голос самец иволги. Успокаиваю собаку и приказываю ей продолжать поиск, а сам начинаю беседу с иволгой, по возможности повторяя её музыкальные фразы. Голос у самца иволги громкий чистый сочный, фразы однообразны и не сложны. Он как бы говорит: «Ты кто? Ты кто? Лети ко мне! Лети ко мне!» К сожалению, я не могу оправдать его надежды на общение и только дразню его. Он как будто понимает это и перестаёт звать. В небе над нами носятся прекрасные летуны-ласточки и стрижи. Радуясь очередному дню, они играют, гоняются друг за другом. Вот две городские ласточки летят прямо навстречу, кажется: вот-вот столкнутся. Но они вовремя притормаживают, принимают вертикальное положение и на мгновение соприкасаются грудками. «Может быть, я являюсь свидетелем встречи в небе матери и её подросшего птенца сопровождаемой, как и у людей, поцелуем? - думаю я, наблюдая за этой парой. - Кто знает!?»

По высокой траве луга быстро скользит большая тень. Оборачиваюсь. Низко над землёй, широко растопырив пальцы крыльев, планирует белый аист. Он явно высматривает место для посадки. Миновав меня, он выставляет вперёд длинные мощные лапы, тормозит крыльями и плавно, даже как-то изящно, опускается в траву. Осматривается, а затем важно, гордо неся носатую голову и высоко поднимая ноги, неторопливо и осторожно шагает в противоположном от меня направлении. Аист охотится. Вот он остановился, повернул в сторону свой нос-морковку и одним глазом наблюдает за чем-то мне невидимым. Резкий кивок… и в его клюве уже болтает лапками лягушонок. Секунды… и жертва скрывается в зобу охотника. Он некоторое время прислушивается к себе, затем так же осторожно шагая, продолжает охоту. Люди здесь привыкли к этим большим и добрым птицам, а птицы к ним и прекрасно уживаются, не обижая друг друга. Когда-то давным-давно аисты свили гнездо на сломанной верхушке старой ветлы, растущей в деревне, и с тех пор уже много лет жизнь в нём возобновляется каждую весну. В конце апреля вернувшаяся из дальних странствий пара аистов подновляет разрушенное зимними вьюгами своё огромное гнездо и выводит в нём обычно двух птенцов. В августе вблизи деревни уже расхаживают четыре красноносые и красноногие большие черно-белые птицы. В это же время начинаются их спортивные тренировки. Семейство аистов, кружась над деревней, постепенно набирает высоту, достигая видимых размеров воробья, затем, расправив крылья и почти не работая ими, часами висят в небе – парят как планеры. В начале сентября как-то незаметно они исчезают, чтобы весной парой появиться вновь. Молодое поколение находит себе место в другой деревне. И так из года в год. Существует поверие, что аисты приносят человеку счастье. И люди мирятся с тем, что ранним летним утром они, расхаживая по крыше дома, издают клювами громкие, не слишком мелодичные, похожие на издаваемые деревянной трещоткой звуки, мешающие досматривать самые сладкие утренние сны; или, садясь на телевизионные антенны, ломают их своей тяжестью.

Прогулявшись, мы с Герой возвращаемся в свою усадьбу. Я усаживаюсь на любимую скамью под яблоней, Гера ложится у моих ног, и мы отдыхаем, наслаждаемся покоем, деревенской тишиной, близостью к природе. Между деревьями сада ловко лавируют ласточки. Деревенские – с бурым пятном на грудке и длинным хвостиком-вилкой - перекликаются: чиви,…чиви,…чиви; городские – с коротким хвостиком - звенят как детские бубенчики.

По коньку крыши соседнего дома расхаживают воркующие дикие сизые голуби. Они ожидают, когда же соседка начнёт кормить своих кур, и моментально опускаются в обнесённый сеткой курятник, как только хозяйка покидает его, чтобы позавтракать вместе с курами.

Большой тигровой масти кот крадётся по крыше сарая к мирно занимающейся утренним туалетом молодой серой трясогузке. Она ещё не оделась в весенний наряд: серенькая, невзрачная, длиннохвостая пичуга. К весне она нарядится в чёрную шапочку и такой же галстук и заметно похорошеет. Вовремя заметив опасность, трясогузка обманывает надежды кота и, что-то крикнув, улетает.

Стайка болтливых воробьёв с шумом и криками в миг облепляет вишнёвое дерево, но я хлопаю в ладоши и прогоняю их. Обиженные, они рассыпаются, как горох.

Совсем крохотная птичка пеночка вдруг вынырнула из листвы яблони и опустилась на зонтик укропа. Сидит и, качаясь на тонких веточках, склёвывает цветы; не понравились… Перепорхнула на перо лука и ловко бежит к его вершинке. Ничего не нашла и полетела дальше.

В густой листве чёрной смородины неожиданно появилась горихвостка. Сидит, качает своим ярко-ржавым хвостиком и смотрит на меня чёрным глазком-бусинкой. Мгновение…и её уже не видно: убежала по веточкам по своим делам.

Большая серая мухоловка, виртуозно пилотируя, на лету ловит мух, пригревшихся на освещённой солнцем стене дома.

Присмотреться внимательно – жизнь во всех её проявлениях кипит вокруг нас. Добрая, вечная, многообразная и поучительная жизнь природы, наполняющая добротой человеческую душу! Может быть, человек и стал таким жестоким и чёрствым, что по мере развития нынешней городской цивилизации всё меньше и меньше общается с первозданной природой?

 

3