Будни Императора

 

Александр, завернутый в черную моджахедскую повязку, закрывающую пол-лица, в темных очках, сидел в кафе, отрешенно смотрел в окно и рассуждал, что, пожалуй, о прошлом не стоит жалеть. Прошлое необратимо. Прошлое лучше созерцать со старых фотографий. А думать нужно о настоящем и о скором будущем. А еще он думал, что Земля, почему-то, на него всегда навевает странную ностальгию, неразрывно связанную с его детством. И это, несмотря на то, что ближе по духу ему было все, что находилось, как раз, за границами Земли. Там где распростерлась громадная пустыня Системы. Это пространство заполнено жизнью, совершенно не похожей на земную, но такую же теплую и разумную. От Венеры до Марса живут люди. Живут по-разному, но с одинаковыми переживаниями и душевными болями. Иногда надевают розовые очки, иногда черные повязки. Они все с разной системой ценностей, но с единой философией условий выживания.

Но почему снова эта липкая тяжесть навалилась на все тело с самого утра? Как безысходность, от которой нет спасения. А главное, снова появились сомнения в правильности собственных действий. Он хорошо помнил, что самое трудное в жизни, это не исполнять чьи-то приказы, а принимать собственные решения. Особенно, если у тебя нет близких людей, которые могут дать искренний совет. Он понимал свои возможности на право выбора и всю последующую ответственность. Конечно, если решение стоит одну кредитку, и ты ошибся, то и потеря не велика. Но если решение тянет на суммы, которые не укладываются в воображение, а вокруг тебя крутятся сплошные лицемеры, готовые оправдать любой твой бред, то тогда остается надежда только на себя и еще может быть, на самых близких двух-трех людей. И самое страшное, что все время начинает присутствовать это тяжелое чувство сомнения, как будто ты уже давно ошибся, и выхода из этой ситуации никакой нет, и остается только играть роль, самоуверенного в себе, упрямца. И зачем? А всего лишь затем, чтобы кто-нибудь последний раз поверил в твои слова, в которые ты и сам, с таким сомнением, сейчас верил.

Он заранее явился на эту договоренную встречу, что бы постараться собраться с мыслями и обдумать все варианты разговора. Эта встреча была очень важна для него и, от нее зависела, без преувеличения, судьба всей Империи. И вот теперь, когда осталось сделать последний и самый важный шаг в длинной и сложной цепочке политических интриг, он растерялся и не знал, о чем будет говорить, с таким важным для него человеком. И именно это его бесило и раздражало.

- Сомнения, сомнения. Сплошные сомнения. Так можно и в депрессию увязнуть. – Мрачно вздохнул Александр, в окно, разглядывая знакомые места.

Несмотря на раннее утро, солнце вовсю припекало, и воздух переливался, плывя маревом на горизонте. Небо было чистое без облаков, и без боли в глазах нельзя было смотреть на блестящую и спокойную гладь воды. По высаженной пальмами набережной, среди немногочисленных пешеходов, не спеша, проехали на лошадях два внушительных полицейских с короткими автоматами.

Александр пил уже вторую кружку отвратительного серого кофе, в маленьком поселке Саусалито на берегу Района Залива в Северной Калифорнии и подозревал, что в кафе экономят на сахаре и сливках. Он вздохнул, рассматривая свои сухие и длинные пальцы. Откинулся на спинку неудобного стула, сдул крошки со стола и затем провел по его стеклянной поверхности рукой. Поверхность мигнула и высветилась разбросанными квадратиками с какими-то иероглифами. В квадратиках заиграли картинки с пейзажами красивых городов. Александр присмотрелся. Это было похоже на хаотично разбросанные пазлы.

- Ага! – Подумал он. – Игра для идиотиков.

Он прижал ладонь к поверхности и на столе остался отпечаток руки с расходящимися водяными кругами. Проиграла мелодичная мелодия со звуком ночных сверчков. Александр пальцем прижал одну из мерцающих картинок и сдвинул ее в сторону. Затем, таким же образом, перемешал картинки с разрезанными рисунками, а некоторые сложил вместе. Получилась полная панорамная фотография какого-то южного курорта, с белоснежными двухэтажными домами, зелеными пальмами, голубым морем и счастливыми людьми. Александр равнодушно изучил, излучающую счастьем рекламу отдыха, затем провел сверху вниз по ее середине пальцем, и картинка распалась на две неровные части. Немного подумав, он всей рукой сдвинул их в угол стола. Некоторое время они светились, потом поблекли и растаяли. Рассеяно размышляя, Александр слегка побарабанил пальцами по столу и в противоположном углу проявился небольшой голубой глобус Земли. На нем красочно выделялись контурами континенты. Александр с интересом посмотрел на это, слегка прижал глобус ладонью и притянул к себе. Развернул, разглаживая руками, увеличил и нашел на карте Сан-Франциско. Сверху город был похож на кристаллическую плату с кубиками домов и линиями улиц. По длинным хайвэям муравьиными толпами ползли машины. Половину города, со стороны океана, закрывал туман. Он тут же вспомнил слова Марк Твена - Нет холоднее зимы, чем лето в Сан-Франциско. Как странно! Всего лишь в десятке километров от того места, где он сидел, было холодно и по-осеннему, мокро. Александр, передвигая пальцами, подвигал картинку и нашел на противоположенной стороне залива от Сан-Франциско, набережную самого маленького и самого дорогого города мира, Саусалито. Картинка разрослась на весь стол. Это было забавно. На столе, со всеми мельчайшими подробностями, как со спутника, лежала часть набережной, и кафе в котором сидел Александр. Из кафе кто-то вышел и пошел через улицу. Александр повернул голову к окну. Через дорогу переходила девушка официантка к торговым лоткам на набережной. Александр подождал, перевел взгляд на стол и увидел на картинке ее белый головной убор среди, выстроенных в ряд, торговых навесов. Он опять посмотрел в окно. Девушка возвращалась со свертком. Александр даже догадался, что это была свежая ветчина для бутербродов. Хлопнула дверь. На картинке, так же кто-то вошел в дверь кафе.

- Что уставился? – Произнес мелодичным голосом стол. – Давай шевелись! Сегодня может быть дождь. Могу заказать билеты до Евразии... Зависнем... Ха-ха-ха...

Голос затихал, словно удалялся. Послышался топот копыт и через стол, от края до края, пробежало стадо барашков. Александру стало скучно, он слегка постучал пальцем по поверхности стола. Звук был глухой, как в барабане. Стол заткнулся. Продолжая, постукивая пальцами, Александр огляделся. Похоже, это было одно из тех мест, где никто никуда не торопился.

- По-видимому, у них никогда не возникает проблем? – Подумал Александр. Где-то, в середине груди шевельнулась зависть к подобной беззаботной жизни, но он понимал, что это только первое впечатление. Он прислушался. За соседним столиком сидела юная пара. Черноволосая девушка с ярко белой кожей задумчиво говорила парню:

- Я не люблю собак. За ними нужно ухаживать и выгуливать. Вот кот, другое дело.

- А когда у твоей мамы день рождение? – Рассеянно спросил парень.

Девушка смотрела в окно. Блики играли на ее лице.

- Нет ну, правда! Они такие нежные и ласковые. Их можно гладить. Это так прикольно.

Парень молча уставился в окно, сморщив нос от солнца. Наверное, ему было даже лень разговаривать. У выхода на улицу, у столиков стоял толстяк и бросал кусочки хлеба жирному коту. Кот лениво поглощал еду, недовольно косясь на собаку, которая стояла рядом и боялась подойти. Толстяк отогнал пинком ноги кота и сказал собаке:

- Ты давай ешь, а то эти морды все поедят.

Собака, испуганно понюхав хлеб, пахнущий котом, отошла в сторону и засеменила по своим делам. Толстяк покачал недовольно головой, подтянул грязную майку на животе, и не спеша, направился к автобусной остановке. Нахлобучившийся кот недовольно посмотрел вслед толстяку и снова принялся доедать свою порцию.

Александр снова посмотрел в окно. Недалеко от берега темнел остров со старой тюрьмой Алькатрас. А за ним, через залив, заполненный белоснежными парусами яхт, сплошной стеной блестели небоскребы Сан-Франциско. Похожие на разноцветные кристаллы, они росли из узкого полуострова, как грибы из тесной грибницы. Над ними мухами вились сотни машин. Справа от них, изящной аркой мигал сигнальными огнями красный мост Золотые Ворота, перекинутый через узкую горловину пролива. Через него, в прогретый солнцем залив, вваливались клубы холодного океанского воздуха, превращаясь в плотную лавину тумана. Огромный мост, под которым проходили океанские лайнеры, по центру до самого верха, был закрыт белым клубящимся облаком. Видение захватывало и восхищало природной грандиозностью. Но, тем не менее, и к прекрасному быстро привыкаешь. Александр равнодушно отвернулся и посмотрел на часы над кассой.

- Не нервничай! – Успокоил он сам себе. - Не часто выпадает такое прекрасное утро.

Он сконцентрировался на собственных ощущениях, пытаясь выявить во внутреннем беспокойстве источник угрозы. Мысли раздваивались, путались, и это могло быть одним из первичных признаков ментального вмешательства. Зная, что ничего просто так не происходит, с усилием, он заставил себя расслабиться и после мгновенного анализа, нашел источник беспокойства во вкусе плохого кофе.

- Скорее всего, это говорит за себя дискомфорт пищеварения. Нужно отвлечься и расслабиться.

Александр снова заставил себя осмотреться. В кафе действительно было как на курорте. Беззаботно и приятно. Хорошо поселиться в таком месте на старости лет.

- Если у тебя нет хобби, тогда ты начинаешь изменять жене. – Донеслось из-за соседнего столика.

- Фантастика! – Развеселился Александр. – Жизнь продолжается. У кого-то кризис среднего возраста.

На набережную шумно въехала стая байкеров подростков на безколесных чоперах. Покрутились и уехали. К столу подошла тоненькая малазийка, хозяйка кафе и миловидно улыбаясь, стала собирать чашки грязными руками. Спросила:

- Что-нибудь еще?

Александр утвердительно кивнул головой:

- Два чая. Мне и моему другу.

Он увидел в окно как к кафе подходил представитель космического объединения по военной логистике.

Они крепко пожали друг другу руки, как старые знакомые. Специалист по военной логистике, был причастен к бюджетным деньгам самого могущественного общества, от которого во многом зависело распределение военных заказов. Он был одет в шорты и дурацкую помятую панаму но, тем не менее, на поясе у него Александр заметил устройство персональной защиты и личное оружие. Ничего удивительного. У Александра под одеждой было то же самое.

Они удобно уселись и обменялись уважительными вопросами о здоровье. Принесли чай. Александр с интересом разглядывал финансового монстра, тело которого уже тронул ранний жирок.

- Как у дочки дела? – Спросил Александр, зная о его семье.

Тот покивал головой:

- Нормально!

Александр не спешил начинать разговор, медленно помешивал в чашке ложечкой.

- Жарко будет... – Нарушил молчание председатель.

- По крайней мере, это лучше чем холода.

Отхлебнули чаю. Председатель зажал двумя руками чашку перед губами и посмотрел на Александра:

- Не представляю, чем я смогу быть полезен вашей организации? Вы и так пользуетесь безграничной властью...

Александр поставил чашку, потянулся, погладил руками стол перед собой и произнес:

- Какое же здесь дерьмовое кофе!

- Ничего не поделаешь, это же Америка...

Александр вздохнул, словно ему приходилось начинать трудный урок перед учеником:

- Намечается кардинальная перестройка налоговой системы. Не будет никаких исключений ни для кого. Все заплатят одинаково низкие налоги, от которых не существует укрытия. Коррупция выносится в отдельный формуляр, у власти стоят военные, и честь и достоинство их, не совместимо с подобными понятиями.

- Вы внедряете древние доктрины масонства. – То ли спросил, то ли ответил председатель.

Александр сразу почувствовал его внутреннюю мощь. Было понятно, что это человек дела. Ему мало сказать, ему нужно еще и доказать, дать почувствовать, что это не только слова.

- Неважно, под каким соусом это преподносить, главное стабилизировать экономику. Предпринимательство и личные амбиции должны быть введены в ранг национальной доблести.

- Любой, без исключения, правитель об этом только и мечтает... Но в свое время это не у всех получалось.

- Сейчас мы живем не в своем времени, а в нашем. Я думаю, вы должны уловить разницу. Речь идет о метагалактических процессах экономики. Существует масса неизвестных коммун со скрытыми пиратскими намерениями. Естественный процесс становления заберет неопределенно много лет, но с условием централизованного управления, все факторы метагалактической экономической сети, удастся стабилизировать и привести в нормально действующее состояние за десять лет. К сожалению, существуют непопулярные методы. Без террора осуществить антиинфляционные меры не удастся. Прежде всего, это касается пенсионной системы. Этого огромного болезненного нарыва и извечного кормила чиновника. Сколько средств из него утекло за все время существования самого фонда, не возьмется сказать никто, но точно известно, что благодаря пенсионному фонду удалось удержаться нескольким популистским правительствам. Это же общенациональная дурилка, из которой безнаказанно черпает лопатами каждый приходящий режим.

- Откуда же вы собираетесь черпать?

Александр спокойно посмотрел на него:

- От вас! От военных промышленников.

- Интересно! Вы собираетесь из меня выбивать дань?

- Нет, все заказы объединяются в общий распределитель и, получив их, вы добровольно платите 70% комиссионных в ложу в виде особых налогов. И это никак не затрагивает ваши интересы и интересы профессионалов-работников.

- Но это же национализация производства!

- Ошибаетесь уважаемый, это модернизация. Каждому по потребностям, от каждого по способностям. Каждый цеховой профессионал-мастер, имеет свою долю со своего цеха, но облагается в виде индивидуального налогового бремени, используя при этом всевозможные производственные льготы. Такие, как полное семейное страхование, личный транспорт, питание, отдых, индивидуальные заказы и тому прочее...

- Что буду иметь я?

- Все, что вы имели до сих пор, но на законных основаниях. То есть за свое сердце теперь будете спокойны. Бессонные ночи канут в прошлое.

Председатель промышленников взял двумя руками чашку чая и пригубил красный напиток.

- Как это ни странно, но я вам симпатизирую. У вас большая энергетика.

- На электростанции энергетика еще больше!

- И с юмором, у вас тоже все в порядке.

- Как это ни парадоксально звучит, но только сейчас мы стабилизировали ключевой и старейший закон рынка – соблюдение прав частной собственности на средства производства, свободу предпринимательства и дух свободной фантазии и новаторства. Теперь, когда почти стабилизирована пенсионная система и человек не боится на старости лет оказаться на улице, пришла пора создать зависимость не от контролирующего органа, по типу государственной структуры, а зависимость друг от друга. То есть порядок в обществе зависит от осознанной социальной дисциплины. Но при этом вывести из общества идеологический момент. Все мотивы поведения будут осуждаться общественным мнением, то есть, собственными соседями.

- Идеальное общество... И как?

- Вывести церковь из руководства. Моамы уедут на периферию контролировать дикие коммуны.

- Вы понимаете, о чем говорите?

- Да! Но никто воевать с церковью не будет. Они останутся на местах. Просто мораль общества изменится - воровать станет невыгодно!

Председатель решительно поставил чашку на стол.

- Вы знаете, я человек заинтересованный в сохранении старого строя, но мне нравится ваше мировоззрение...

- Я знаю.

- Откуда вы все это знаете? Вы слишком уверены в себе.

- Вы ошибаетесь, уважаемый. Может вам и кажется, что я символ перемен, но, на самом деле, я винтик в общей системе. По велению Совершенного, тяжкой ношей мне выпала эта роль всеобщего нарушителя законов, но на моем месте мог оказаться любой другой. И, более того, под видом священников-моамов очень часто скрываются обыкновенные нацисты и националисты. Их узкое мышление не отвечает запросам глобализации. Нужно мыслить шире. Вот и приходится мыслить шире. И скажу вам, что я вовсе не ощущаю себя повелителем идей, а просто человеком, который выполняет свой долг. Я также имею особенность уставать и боюсь понести наказание за неисполнение своего долга. А, если в целом, то в нашем обществе разрушена моральная идеальность.

Подошла хозяйка-малоазийка и поставила на стол тарелочку с зеленью.

Промышленник поблагодарил ее кивком головы и сказал:

- Это кока из Перу. Добавляют в чай. Очень хорошо утоляет жажду.

Александр взял лист коки, на вид как обыкновенный лавровый лист, и пожевал. Язык онемел как после дантиста, но больше ничего не произошло, даже стало неприятно.

- Его добавляют в конфеты, в муку, кажется... А так же это основное сырье для наркотика. – Пространно добавил промышленник.

Александр запил чаем и продолжил:

- В каждом из нас живет страх потери контроля над окружающей ситуацией. В этом состоит эволюционный эгоизм человека. Хотя самым разумным было бы не вмешиваться в законы эволюции. Эти законы подвластны только Совершенному. Ибо человек смеется над прошлым, а будущее его ужасает, как извращение его современных понятий. И именно поэтому человек консервативен. Он может жить только настоящим, и только по горло в крови. Человек и вся его деятельность есть плод его собственного, больного воображения. Но это и есть правда жизни... – Александр заметил, что на них обращают внимание и понизил голос. -

Но мы есть современники нашего времени. Если мы имеем шанс на перемены, то обязательно им воспользуемся.

Промышленник сидел, опустив глаза, о чем-то мучительно размышляя:

- Что бы наладить подобные экономические процессы нужны неслабые знания в экономике...

- Вовсе нет... Как ни странно. За вас это сделают профи. И если вы намекаете на меня, то я, конечно же, эту работу сделать не смогу. Я вообще, по образу жизни своей – тунеядец. Кроме как сплачивать коллективы людей и, пользуясь их услугами, направлять их энергию в нужное русло, я ничего не умею. И то, представьте себе, делаю это, не отрываясь от мирского удовольствия, то бишь, в данный момент от завтрака... Я хочу, что бы вы уловили разницу – я не могу это сделать, но могу это начать!

- Скажу вам комплимент. Вы производите впечатление беззаботного наглеца...

- Скажу больше. Когда говорят, что в успехе заложено 90% труда и только 10% таланта, то при этом нагло врут, так как любимчики богов, в этой жизни, все делают играючись. Как бы шутя. И даже сами не подозревают всей серьезности своих поступков и их влияния на историю человечества. Им просто повезло. Они избранные!

Промышленник поднял голову, прищурился и вдруг спросил:

- Говорят, что вы спите на шинели, расстеленной на полу?

Александр на секунду запнулся от неожиданности, но ответил:

- Мне так удобно. Но не думаю, что кому-то нужно заглядывать в спальню...

- Слухи! Ничего не поделаешь! Вы уже есть достояние нации... На вас с утра молятся...

Александр вздохнул:

- Белые люди слишком заплыли жиром и стали, не в меру ленивы!

Промышленник сильно потер руками лицо:

- Чтобы решать вопросы перераспределения военных заказов, нужно опираться на Меджлис...

- Мне достаточно иметь своих людей на местах.

- Интересно? А я вхожу в касту ваших людей?

- Все зависит от вашего внутреннего голоса.

Промышленник помолчал и посмотрел твердо в глаза Александру:

- И что же я должен делать?

Александр так же прямо посмотрел ему в глаза и ответил:

- Прежде всего, не мешать.

Промышленник понимающе улыбнулся, опустил глаза и долго выводил по столу пальцем замысловатые фигуры. И когда он поднял глаза, Александр, по его доброжелательному взгляду понял, что они уже партнеры, но он все еще сомневается и борется со своим внутренним убеждением. И тогда Александр просто сказал:

- По некоторым особенностям вашего поведения, я вижу, что вы одинокий человек. Одинокий в своих убеждениях. Это не делает вас богаче, ибо вы и так богатый, но делает вас уязвимее. Вы представляете собой человека особой порядочности.

Он помолчал, давая тому свыкнуться с откровенными словами, и добавил.

- Я тоже очень одинок.

И Александр стал говорить. Говорить, так как он умел. Убеждая и увлекая за собой собеседника.

- Я рад своему одиночеству, потому что человек приходит в этот мир один и, несмотря на свою многообразную жизнь, в конце концов, остается тоже один. Как бы сильно он не желал другого. Так пожелал Совершенный. И у каждого свое одиночество. Как ответственность перед Совершенным. И у каждого свой Совершенный, свой Бог.

Иногда я думаю, если бы я умер, то моя душа смогла бы дотронуться до чужих мыслей и передать им свою боль. Вот только зачем им моя боль? Ведь она всего лишь моя. Я ее так понимаю, а значит это моя проблема. И если я люблю своих детей, то это тоже моя проблема. Мои душевные муки не должны передаваться им, они должны быть счастливы и лишние проблемы им ни к чему. А во мне это живет простым родительским инстинктом. У каждого свой ад. И мои муки за детей – это мой ад. И больше ничей. Это факт. И мне ничего не остается делать, как искать в нем наслаждение. Иначе можно сойти с ума. И порой мне так и кажется, что я давно уже из-за своих страхов сошел с ума и продолжаю держаться на одних страхах как клоун в цирке на натянутом канате. И это давно не только боль. Это мое удовольствие. И я упиваюсь этой болью, я в ней прячусь. Я бегу от всего. В самого себя. Любому человеку не хватает материнской любви, и я так же одинок без этого.

Александр замолчал, посмотрел на промышленника и улыбнулся:

- Но я не хочу, чтоб у вас появилось предчувствие несчастья.

Он побарабанил пальцами по столу. На нем появилось изображение Марса. Поверхность его разрослась во весь стол и картинка, пересекаясь с хвостатыми кометами и обгоняя их, стала стремительно приближаться. Уже можно было различить громадные обрывы в красной породе, необъятные пространства пустынь, посеченные прямыми линиями дорог и одинокие движущиеся предметы на них. Изображение выхватило желтое плато с вкраплениями разбросанных строений и, наконец, выделило белые крыши одиноко стоящего здания у самого края большой расщелины, которая отбрасывала глубокую тень. Картинка на мгновение замерла, заморгала и под другим уже углом, как бы с поверхности Марса, пейзаж начал разворачиваться, вырастая в объемном, трехмерном разрешении. Через секунду предстало захватывающее зрелище. Прямо на столе, на краю обрыва скалистого плато, возвышался массивный замок с величественными арками и шпилями над башнями по краям. Строение завершалось конусными куполами, блестевшими на солнце ярким никелем, на вершине которых стояла семиметровая позолоченная статуя пророка Мухаммада. Изображение слегка мерцало, но было хорошо видно, как стены отливали синевой полированного камня. А на средней восьмигранной башне выделялись статуи ярко-голубой бронзы, указывающие руками на Солнце.

На краю четырехкилометрового обрыва Маринера, сверкал алмазом изумительный замок клана Александра, одного из повелителей мира. Говорили, что декоративные балки в зале приемов были сделаны из настоящего красного дерева, привезенного с Земли, с берегов Амазонки. Двенадцать больших залов дворца украшали королевская мебель, редкие персидские ковры, полотна известных художников, великолепные коллекции хрусталя, оружия, монет и медалей. В замке находилась библиотека из двадцати тысяч антикварных томов и архив Великого Королевства. Но особой гордостью были фигуры двенадцати апостолов, привезенные из Иерусалима. В рост человека, они были отлиты из золота и инкрустированы драгоценными камнями. Хранились скульптуры в тайном скарбе огромного тоннеля, глубоко залегавшем в каменных породах замковых подземелий. От него, у северо-западной башни, тянулись фрагменты других подземных галерей, фильтрационные шахты которых выходили по всей поверхности огромного обрыва. Вход в скарбное хранилище был позволен только по разрешению самого Императора и его доверенного слуги-эконома. И демонстрировали их лишь наиболее знатным гостям, представляя как символ могущественной Империи. Все правое крыло дворца было отведено под крупнейший научный и культурный центр, где находилась центральная информационная библиотека, с рукописями многих народов. Это было одновременно и академия наук и место жительства для известных ученых. При ней функционировал аналитический центр со школами и базой производств по изготовлению особых приборов. Здесь трудились одарённые специалисты, труд которых высоко оплачивался. Сосредоточение талантов в одном месте порождало выдающиеся проекты и открытия, которые приносили славу Империи и, глядя на все это сказочное богатство, казалось, что и Империя и сам Император несокрушимы.

Александр молча помешивал чай в жестяной помятой кружке, давая время прийти в себя изумленному промышленнику. Медленно потер пальцами под глазами. У него пропадало зрение. Уже давно. Откинул накидку, снял очки и подставил свету красные глаза. Его все лицо и шея чернели кабалистическими татуировками. Александр был молодым Императором совсем еще юной Империи, образовавшейся в Космосе из разрозненных отколовшихся от Земли Коммун, и находившейся сейчас на экономическом и эмоциональном подъеме. Александр, собственно, знал себе цену, реально представлял свои достоинства и недостатки. Он догадывался, что перед его напором многим устоять очень трудно, и теперь ясно видел, что приобрел нового могущественного союзника. Тяжесть сваливалась с плечей, становилось легко и радостно, оттого, что все получилось, как и было задумано. Теперь все будет хорошо. Он настолько тонко чувствовал ауру своего собеседника, что от передавшегося волнения, голос его сбился, и губы прохрипели:

- До полного завершения процесса далеко, но уже сейчас видны результаты, перешедшие все ожидания... И давайте не будем забегать вперед.

 

Valera Bober Dec. 03, 2007