Натруженное солнце начало склоняться к отдыху, когда в дверь католического монастыря застучали с усердием, более уместным при молении. Привратник чинно подошел, отпер, и едва не был сметен с ног ворвавшейся женщиной. Ее залитое слезами лицо с расширенными от ужаса глазами, дрожащие вытянутые перед собой, словно в попытке кого-то схватить, руки заставили привратника быстро перекреститься. - Что, что случилось? – визгливо спросил он. Выдавив несколько невнятных звуков, женщина, наконец, произнесла: - Горе!.. Джек… мой сын… в моего сына вселился бес! Где святые отцы? - Уехали все. На лекцию отца Балтазара. Вернутся завтра… - О-о-ой!.. – завыла женщина и опустилась на каменный пол, закрыв лицо руками. - Есть послушник, - попытался успокоить несчастную привратник, - подождите, - и убежал в сторону келий. Через пять минут он появился в сопровождении юноши лет тринадцати, облаченного в рясу послушника, заляпанную пятнами краски. Едва увидев его, женщина запричитала и сбивчиво принялась рассказывать о постигшей ее семью беде. В сына – Джека – вселился бес. Это очевидно. Другого не может быть. - Вы бы слышали, что он говорит, видели бы, каким он стал! - выла она. Послушник слушал со все растущим интересом. На нем не было сана, проводить обряд экзорцизма он не имел права. Да и не справился бы, наверное. Но как же ему хотелось попробовать! Сколько раз он представлял себя в роли борца с нечистью, уверенно приказывающему коварному демону отправиться в ад, где тому самое место. «Мне бы только одним глазком глянуть, и все», - убеждал он себя. - Я схожу, посмотрю, - решившись, сказал он тонким голосом с проблесками будущего баса. – Сейчас, только переоденусь, - и, пытаясь выглядеть солидно, нетерпеливо пошел к себе. В келье он сменил рясу на другую, чистую. После подумал немного и, сбегав к алтарю, запасся бутылочкой святой воды и распятием, - так – на всякий случай. Прихватил также том бревиария… По дороге женщина рассказала более подробно о том, что случилось. Утром, когда она вошла в комнату, чтобы разбудить Джека в школу, то обнаружила его не спящим, со страшными темно-красными глазами. Сын обращался к ней «женщина», и хохотал, как одержимый. Она сразу бросилась в церковь, но там никого не было. Целый день она безрезультатно пыталась найти хотя бы одного священника. Теперь-то она понимает, почему не нашла, – все на этой лекции отца… как там его?.. - хорошо, добрые люди подсказали сходить в монастырь. То, что рядом с ней идет не священник, а всего лишь послушник, женщину не смущало нисколько. Набегалась, измучилась. Хоть кто-то рядом, и то хорошо… В доме она провела юношу на второй этаж и, осторожно подойдя к двери комнаты сына, посторонилась. - Идите сами, я не могу на это смотреть, - сказала, снова залившись слезами. Кажется, только теперь послушник понял, в какое сомнительное мероприятие ввязался. Но отступать было поздно. Юношеский максимализм подсказывал ему, что этого он сам себе никогда не простит. Начинающий экзорцист немного потоптался на пороге, после чего взял себя в руки и осторожно открыл дверь. - Наконец-то! – загремел из комнаты зычный потусторонний бас. – Веселье начинается! Послушник сглотнул и, перекрестившись, робко вошел внутрь, держа распятье перед собой в вытянутой руке. На кровати в пижаме сидел паренек - его ровесник. Глаза цвета лопнувшей черешни, как и говорила его мать, и лицо, словно надетое на другое – грубое, с заметными рожками. Красные глаза уставились на вошедшего. Синие губы раскрылись, выпустив нитку слюны изо рта. - А где священник? – почти нормальным голосом произнес Джек. - На лекции отца Балтазара, - не задумываясь, икнув, ответил послушник. - А ты кто? - Послушник. - Ну, - тело Джека разлеглось на кровати, - и как, спрашивается, ты – неуч - меня изгонять будешь? Ты же еще ничего не умеешь делать! Справедливое, в общем-то, неверие беса в его силы почему-то подстегнуло послушника. - Это мы сейчас посмотрим, - сверкнул он глазами, насупившись, и открывая бревиарий. - Ну-ка, ну-ка! – бес сел по-турецки, подперев голову рукой. – Это даже интересно… Открыв нужную страницу, послушник зло глянул на него и, неожиданно пискляво, начал: - Ин номине Патрис… - Ух, ты! – восхитился нечистый. – Неужто по-латыни читаем? Ну, надо же! Послушник откашлялся и начал снова более уверено: - Ин номине Патрис… - Не верю! – запрыгал на кровати бес. – Не верю! Где чувства, где сила, где мастерство? Где, я спрашиваю? Юноше внезапно захотелось использовать книгу по-другому – дать по башке этому бесу, чтобы не выпендривался. - Может, заткнешься, а? – зло спросил он. - Ка-а-акие мы грозные! – издевательски протянул бес. – Ладно, давай, дальше читай. Какое ни есть, развлечение. - Ин номине Патрис… - Да дальше, говорю, читай, это я уже наизусть выучил! - Ах, так! – скрипнул зубами юный экзорцист. – Ну, сейчас ты у меня получишь! – И, откупорив бутыль со святой водой, от души брызнул на наглеца. - А-а-а-а! – заорал тот, отпрыгивая к изголовью кровати. – Ты что – с ума сошел?! Больно же! Жжется! Если на тебя кипящей смолой вот так, понравится тебе?! Ты пришел сюда книжку читать, вот и читай! Нечего водой брызгаться! - Не нра-а-авится? – пропел послушник. – А ты не хулигань. - Уф, - вытер бес пот со лба, - морока мне с тобой. Может, настоящего священника подождем, а? - А тебе очень хочется быть изгнанным? Так, что ли? - Ну, так, в общем-то… - сморщившись, признался бес, усаживаясь удобнее. – Беда у меня, понимаешь? – в красных глазах мелькнуло адское отчаянье. – Мы ведь в прятки с демонятами играли; ну, я в этом теле и спрятался. А выйти не могу никак. Не вижу пути, и хоть убей! Дома уже все с ума сходят, небось, а я здесь сижу… - Ты это серьезно? - Ну, конечно! Мне бы убраться отсюда побыстрее. Только как? - Ни-че-го себе! – по складам выговорил послушник. – Впервые слышу такое. Так значит, ты сам – неуч! – злорадно заключил он. Бес вскинулся и тут же, вздохнув, поник. - Какой есть, - буркнул он. – Ты лучше скажи, раз такой умный, что мне делать теперь? - Не знаю, - честно признался юноша. – Давай так попробуем: я читать буду, а ты прекрати ерничать, попытайся сосредоточиться и найти этот свой… путь, что ли. - Давай попробуем, - вздохнул застрявший в чужом теле бес, - только ты водой больше не брызгайся. - Ладно, не буду, - пообещал послушник и снова раскрыл книгу. - Ин номине Патрис… Он торжественно читал древнюю молитву, изредка поглядывая на Джека. Тот тихо сидел с закрытыми глазами, слегка раскачиваясь. Внезапно из его лица стали уходить чуждые черты… но ненадолго, все вернулось на место. Бес открыл глаза. - Вот это номер, – растеряно произнес он. – Понимаешь, чтобы вселиться сюда, мне пришлось душу этого парня в своем теле запереть. А ей там, кажется, понравилось. Отказывается возвращаться… - Как это? – опешил послушник. - Да я откуда знаю?! – бес спрыгнул на пол и принялся ходить туда-сюда, раздумывая. – Возможно, парень этот, сам – тот еще дьяволенок: родителям грубит, кошек бродячих обижает. Курит, к тому же, - все тело табаком провоняло. Такому у нас понравится! Это уж точно, к оракулу не ходи... Что делать? Что делать? Юноша задумался. - Так ты видел его? – спросил он. - Чувствовал, скорее. Но очень явно. - Ну что ж, - усмехнулся послушник, - давай теперь его из твоего тела изгонять будем. - Как это? – остановил бес ходьбу. - Да черт его знает… ой! – юноша прикрыл свой предательский рот. – Будем вместе молитву читать, а ты как-нибудь до него доноси. Мысленно. Что нам еще делать остается?.. …Солнце совсем скрылось, чтоб не видеть такого безобразия. В маленькой комнате двое подростков, сидя рядышком на краю кровати, монотонно бубнили «Ин номине Патрис…», переплетая голоса. Бубнили долго, потеряв счет времени. Бес басом повторял слова, закрыв глаза и сосредоточившись на чем-то невидимом. В какой-то неуловимый момент его тело дернулось и упало на кровать. Испугавшись, послушник стал бить Джека по щекам. Тот открыл глаза. Обычные человеческие глаза… - Вот это сон! - мечтательно произнесли ставшие красными губы. И тут Джек увидел человека в рясе. – Ты кто? Что ты здесь делаешь? – завопил он. - Да я так… мимо шел, - устало произнес послушник, - заглянуть решил, – и, собрав свои вещи, направился к двери. Взявшись за дверную ручку, он остановился, не оборачиваясь, глухо сказал: - Ты это… курить бросай… и того… кошек больше не обижай, - и вышел прочь… * Во имя Отца (лат.) |