ONE -NIGHT STAND*

 

...Помещая женщину в изоляцию от внешнего мира – в ней очень легко пробудить чувство неприязни к своему заточителю и, наоборот, полная свобода женщины - даёт ей неоценимую возможность осознать то, чего она может лишиться...

 

Совет ревнивцу.

 

Тому, кто никогда не испытывал проблем со сном, это расстройство нервной системы, вероятно, покажется надуманным. Ну, что за дела? Было бы где притулиться... Мне остаётся лишь позавидовать белой завистью таким людям, которые преспокойненько пьют чай на ночь, не беспокоясь о содержащемся там кофеине и уж тем более, не вынуждены пользоваться сильнодействующим снотворным. Эту тему, незаметно ставшую для меня теперь актуальной, я с изрядной долей юмора и с неизменным постоянством обсуждаю со своими хорошими друзьями - супружеской парой примерно моего возраста. Они частенько приглашают к себе на ужин и уже за десертом каждый из нас подтрунивает над другим, увидев как из предложенного чайного ассортимента по крайней мере двое выбирают пакетик с травяной настойкой в характерной салатового цвета упаковке, на которой изображён клюющий носом медвежонок в ночном колпаке в кресле перед камином.

- Спи спокойно, дорогой товарищ... - я со смехом обращаюсь к жене моего приятеля Ларисе, которая тоже страдает бессоницей и потому прекрасно меня понимает.

- Ах, где то благословенное время, когда утром не мог оторвать голову от подушки? - мне остаётся только вздохнуть, припоминая те безвозвратно ушедшие дни, вернее - ночи.

- Да, кстати, по поводу вашей проблемы, - мой приятель решает поделиться их собственным семейным опытом.

- Не так давно мы отправили Ларису «на опыты» в клинику, благо её страховка полностью покрывает подобные процедуры. Всё удовольствие называется «Комплексный тест на выявление расстройств сна» и даёт полную картину того, что происходит в организме и как с этим бороться. Так, во всяком случае, сказал доктор - он с нескрываемым сарказмом улыбнулся.

- И знешь, что этот учёный эскулап ей присоветовал после проведенного им «высоконаучного эксперимента»?

По тому тону, что мой приятель задаёт вопрос, я уже не сомневаюсь, что дорогостоящий тест, на который его жена возлагала свои чаяния, принес крайне сомнительные результаты.

- Избегать перевозбуждения, отказаться от алкоголя и курения: как будто она курит или пьёт...? Сбросить вес и больше гулять - словом, делать всё то, что она и так делала и раньше. Поставить такой диагноз как стресс и порекомендовать то, что общеизвестно - большого ума не надо, да и образования тоже. Полковой лекарь... Вот куда уходят наши страховые денюжки...

Я отхлебываю из своей чашки подкрашенную воду с привкусом ромашки и мяты и не нахожу ничего предосудительного, чтобы поинтересоваться подробностями недавнего обсследования, испытывая при этом примерно ту же порцию вполне оправданной иронии. Впрочем, где-то всё равно теплится слабая надежда утопающего при виде соломинки: я отвратительно сплю, но не хочу прибегать к помощи таблеток как к последнему спасительному средству.

- А что представляет собой этот тест?

- Да чистая фигня. По мне - так сплошное выкачивание средств. Минимальные усилия и максимальный эффект для того, кто лечит и, соответственно, наоборот - для того, кого лечат.

Он опять ухмыляется.

- Лариса в качестве подопытного кролика должна была провести ночь в больнице, в специальной палате. Её там подключили к каким-то датчикам и на протяжении ночи следили за их показаниями. Я отвёз её туда к восьми вечера и утром мы вернулись обратно. По-моему, после этого она спать стала ещё хуже.

- О-кей, ребятки. Я вас ненадолго оставлю.

Лариса подымается из-за стола и идёт в другую комнату к телевизору. Сегодня вечером её внимание приковано к церемонии награждения «Оскаром» и она, зная полное равнодушие своего мужа и моё к такого рода передачам и к этой в частности, тем не менее, не хочет сама пропустить прямую трансляцию шествия знаменитостей американской киноиндустрии по красной дорожке.

- Вы не возражаете?

Она спрашивает это скорее из вежливости, не питая никаких иллюзий по поводу нашего отношения к сверхпопулярному шоу, в котором мы оба видим не более чем беспредельную скуку демонстрации нарядов голливудских звёзд.

- Иди-иди, золотце. Мы справимся, только закрой двери, чтоб нам здесь было потише.

Слова Ларисиного мужа сразу и безоговорочно успокаивают её совесть управительницы стола и она уходит в гостиную. Мы, оставшись вдвоём, приступаем к коньяку, захваченному мной с собой в качестве подарка гостеприимным хозяевам. «Хенесси» пятидесятилетней давности разлива и соответствующей выдержки - это редкая возможность по достоинству оценить качества известной торговой марки. Даже лимон остаётся нетронутым, чтобы не убить во рту необычайно деликатный вкусовой букет.

- Не могу представить, что Лариса находит в этом глянцевом зрелище. Ну ладно те, кого больше ничего не интересует кроме даже не «важнейшего из всех искусств», а лишь сплетни про обитателей съёмочных площадок, глазеют на то, что им беззастенчиво навязывают, но она…?

Я не могу не вступиться за Ларису.

- По-моему, твоя жена не страдает отсутствием широты мышления и в данном случае - это всего лишь дань женскому любопытству и желание быть в курсе новостей мировой поп-культуры.

- Будем считать, что так.

Мой приятель вдруг что-то вспомнив, неожиданно переводит тему.

- Вообще-то, я даже рад, что там побывал. Я имею в виду ту самую клинику…

Он как-то загадочно на меня смотрит.

- Странный и незабывемый визит.

Я знаю, что он со мной поделится как с человеком, которого знает давно и во всём ему доверяет. Не преследуя никакой цели, а просто испытывая тень непонятного сомнения, что, возможно, его беспокоит...

 

* * *

 

Последние полгода Лариса стала очень плохо спать. То есть, вроде засыпает нормально, но сон очень хрупкий, с частыми пробуждениями среди ночи. Как результат - утром чувствует себя совершенно разбитой и усталой. Это её настолько вымотало, что она решила обратиться к врачу. Тот-то и направил её на этот тест и посоветовал небольшую клинику, которая по его мнению была одной из лучших в этой области. Правда, находилась она неблизко - в двух часах езды от города, но какое это имеет значение? Я поехал с Ларисой, уверенный, что будет лучше, если я её привезу и отвезу, чем она будет сама утром добираться домой в незвестно каком состоянии. Кстати, как оказалось, это довольно обычная практика: оставаться в клинике на ночь с пациентом, ввиду её отдалённости. Специально для этих целей там даже существуют отдельные комнаты, где можно вполне комфортабельно отдохнуть.

В общем, в назначенный день мы были на месте. Собственно, сама клиника расположена на территории университетского городка, вернее, на его границе, и я даже вначале по простоте душевной подумал, что практикующие врачи имеют непосредственное отношение к медицинской школе, что там находится, но моё предположение не подтвердилось. Близость храма науки и клиники оказалась не более чем совпадением. Впрочем, такое соседство как университет было вполне благопристойным и удобным, тем более, этот - частный, с ограниченным числом студентов. По дороге, ведущей в клинику легко, просматривались учебные корпуса и студенческие общежития, и она же вывела нас прямиком к небольшому трёхэтажному зданию с двумя пристройками, окружённому тихим и почти безлюдным парком. Я почему-то очень хорошо запомнил все детали, как бы предчувствуя, что ещё не раз о них вспомню. Отделение, где Лариса должна была проходить свой тест, стояло как бы особняком и туда можно было попасть только по крытой стеклянной галлерее, которая вела из главного корпуса. Сразу же на выходе из неё глазам открывалось довольно просторное помещение с интерьером, больше похожим на холл недешёвой гостиницы, нежели на медицинское учреждение. Мягкий приглушённый свет, тёмно-зелёный кожаный диван, пара кресел того же цвета, и даже внушительных размеров аквариум с тропическими видами рыб. Несомненно, что тот, кто брал на себя заботу о дизайне этой комнаты, проконсультировался у психолога, настолько вся обстановка должна была, по логике вещей, успокаивать нервную систему потенциальных пациентов.

Наша сопровождающая пригласила присесть и исчезла за одной из дверей. Я невольно огляделся. Похоже, мы были здесь пока единственными посетителями.

Пока я коротал время в разглядывании интерьера, дверь отворилась и на пороге показалась пара: мужчина - где-то за шестьдесят и дама явно моложе его. Как мне показалось, лет на десять, а может и меньше, но во всяком случае, до пятидесяти пяти. Выражение лица её спутника было хмурым и не источало той самой беззаботной уверенности в себе и своих силах, которое подчас так нередко увидишь в глазах американских моложавых пенсионеров. Лишь только окинув этих двоих мимолётным взглядом, я тут же подумал о несправедливости, с которой природа распоряжается с нами мужчинами:

«...Она ещё полна энергии, а он - уже кандидат на умеренный образ жизни. М-да... Укатали Сивку крутые горки...»

Я почти автоматически прикинул, сколько осталось мне, и мысленно пообещал самому себе держаться до последнего.

Что эту пару привело сюда - сомневаться не приходилось. Такие же друзья по несчастью. Нарушение сна - больная проблема современной цивилизации с её каждодневными психологическими перегрузками и полным бессилием от них защититься.

«...Интересно, кто-же из них двоих? А, может, оба?»

Я делая вид, что смотрю в сторону, продолжал краем глаза разглядывать пару, из банального любопытства пытаясь определить, что их связывает.

«...Скорее всего, муж и жена. На родственников они не похожи.»

Мои пустые размышления прервал доктор. Он появился перед нами вместе с сестрой, которая нас сюда сопровождала и приветливо улыбнувшись, персонально с каждым поздоровался.

- Мистер N. Как дела?

Тот что-то буркнул в ответ и с неохотой пожал протянутую ему доктором руку.

Я уже почти не сомневался, что пациент – это именно он. В противном случае доктор обратился бы к его даме, но этого не произошло. Не обратив никакого внимания на его пасмурное настроение, доктор теперь обернулся в нашу сторону и заговорил с Ларисой.

- Рад Вас видеть, миссис. Надеюсь, проводимый тест поможет мне установить причины Вашей бессонницы, и я уверен, что смогу Вам помочь.

- И ещё, - доктор состроил виноватую мину, – я настоятельно прошу отключить мобильные телефоны. Полная тишина – залог успеха проводимого теста.

Он кивнул сестре и та раздала бланки-формы, которые каждый из пациентов должен был заполнить. С виду короткая процедура заняла минут двадцать, после чего сестра распахнула дверь в другое помещение и пригласила мою жену и мистера N следовать за ней.

Вскоре она вернулась.

- Комнаты отдыха к вашим услугам.

Сестра приветливо улыбнулась, обнажив идеальные зубы.

- Мэм, ваша комната «А», направо по коридору в конец.

Она указала на дверь, ведущую в смежное помешение.

- Ваша - «С», - с тем же неизменным выражением лица проговорила сестра в мою сторону.

- Тест заканчивается в семь утра и вы должны быть здесь к этому часу.

Она ещё раз одарила нас своей обворожительной, но абсолютно равнодушной улыбкой и уже через минуту почти позабыв о нашем существованиии, уткнулась глазами в экран компьютера за небольшим столом возле самого входа.

Я было прошёл в свою комнату и попытался там чем-то себя занять. Прихваченная из дома книга показалась мне нудной, и почувствовав невероятную скуку, я решил вернуться в холл. Где-то в глубине сознания была и ещё одна причина, которая пока не созрела настолько, чтобы отдавать себе в ней отчёт, но, как я теперь понимаю, именно она и толкнула меня выйти туда, где в кресле сидела незнакомая мне женщина и рассеянно листала какой-то журнал.

- Вы позволите?

Возле неё на журнальном столике лежал пульт от телевизора и взять его просто так мне было как-то неловко.

- Да, пожалуйста.

Она, почти не отрываясь от своего чтива, подвинула пульт в мою сторону. Я пощёлкал наугад в поисках чего-нибудь занятного, так ничего и не отыскал, и мне лишь оставалось смотреть новости, которые передавало агенство «CNN». На экране появились кадры с видом Красной площади и комментатор на переднем плане, обсуждавший недавнее громкое событие в общественной жизни Москвы.

Я заметил, что моя соседка оторвалась от журнала и слушает, но небезучастно, а наоборот, проявляя явное внимание. Женщина, которая интересуется политикой, а уж тем более, чужой страны - явление довольно редкое. Не заметить такое совершенно невозможно и у меня сам собой вырвался комплимент, достаточно тонкий, чтобы обратить на себя её внимание. Слово за словом - мы невольно разговорились и мне послышалось, что у моей собеседницы хорошо улавливаемый восточно-европейский акцент, который она и не думала скрывать. Не делая из себя «большого» американца, я тут же прямо спросил:

- Простите, мне кажется, что Вы говорите не только на английском.

Мой слух меня не обманул – Марина, так звали эту женщину, оказалась моей соотечественницей. Такое обстоятельство всегда сближает за границей. Общая культура, да и память о прошлой жизни, на которые всегда можно опереться даже с едва знакомым человеком. Впрочем, мы обсуждали вещи абсолютно отвлечённые и никто не вдавался ни в историю своей жизни, ни, тем более, в подробности тех обстоятельств, что привели нас в Америку - людей, которых судьба невольно свела этой ночью.

Судя по Марининым замечаниям, ей было трудно отказать в неординарности суждений. Пожалуй, этим она меня и привлекла. Ты же знаешь, как я отношусь к умным женщинам...

Мой приятель весело развёл руками.

- В чём грешен, в том грешен...

Образованная, начитанная, но не постная заумная крыса, а вполне живая баба, лишённая нарочитой интеллигентности. Оттого, наверное, в ней так легко угадывалась внутренняя раскрепощённость, которая делает человека свободным от боязни и опасений, что о нём подумают или скажут. Ну, подумают.., ну, скажут.. – что с того? Всё равно и чужое мнение не делает никакой разницы. Мне импонируют люди подобного склада характера, а женщины - в особенности. С дураками такие не водятся, предпочитая замкнутый круг общения обширным, но пустым связям.

В Марине было несложно угадать потенциального хорошего друга, с которым можно иметь очень широкий спектр отношений без разграничений, где они начинаются и где заканчиваются. Причём, такие отношения с ней могли бы быть абсолютно на равных, когда каждый старается сделать время, проведённое вместе, комфортабельным и необременительным друг для друга. Я это понял сразу. Собственно и Марина не страдала «куриной слепотой». Где женский ум - там и проницательность. Мне кажется, что и ей было небезынтересно со мной пообщаться.

В общем-то, мы говорили практически ни о чём до того момента, когда в какую-то минуту не вышли на тему удовольствий, которые каждый из нас стремится получить от жизни. В определённом возрасте человеку свойственно задумываться над вопросами философского характера, даже если ответ остаётся недоступным. Знаешь, что она мне сказала?

«Удовольствие - как вода. Томимый жаждой - будешь пить с наслаждением, но жажду никогда не утолить впрок.»

- Ты только вдумайся. Прийти к такому можно только исходя из собственного грустного опыта. Однако... Хорошая мысль.

Мой приятель рассказывал об этом с нескрываемым отголоском того хорошего впечатления, что произвела на него его новая знакомая. Да оно и понятно – не с каждым мужчиной и далеко не всегда женщина сочтёт возможным поделиться своим настроением.

- Нечаянно затронутая тема совершенно неожиданно оказалась для нас обоих очень близкой настолько, что я не замедлил тут же выразить свою точку зрения.

- Ну, если мы уже коснулись такого деликатного предмета, замечу, что осмысление удовольствия - это умение получить его полностью.

Марина как-то странно на меня взглянула.

- То есть, иными словами, для того, кто бездумно ловит минуты наслаждения - что-то остаётся неоткрытым?

- Ну, вообще-то, задумываться полезно во всём...

Я вдруг обратил внимание, что у моей собеседницы красивые зелёные глаза.

- Просто тот, кто сознательно ищет удовольствий, как правило, знает чего ему от них следует ожидать.

-Вот как?

Марина сделала вид, что такое утверждение её немного удивило. Это было настолько очевидным, что я даже про себя улыбнулся.

«...Как будто Вы, милочка, в первый раз об этом слышите. Вроде бы уже взрослая девочка...»

Она как бы легонько подталкивала меня сказать больше и я не заставил себя ждать.

- Да. В том числе и последствий. Наверное, я не сделаю большого открытия, если добавлю, что надпись над павильоном «Комната смеха» вовсе не означает, что оттуда не выйдешь в состоянии глубокой депрессии. Не все удовольствия приносят только одну радость.

- А ты осторожный.

Меня вдруг посетила дерзкая и сумасшедшая мысль, что в её словах может быть скрывается приглашение доказать обратное, и я понял, что уже ищу в глубокой зелени глаз этой женщины подтверждение своей безумной догадке.

- Приходится...

Марина уже смотрела на меня выжидательно, и когда я поднялся из кресла и предложил ей руку, она, не говоря ни слова, последовала за мной. Это был подходящий момент. Сестра как раз скрылась за дверью, которая вела в то отделение, где окутанные проводами и датчиками находились под наблюдением врача моя жена и Маринин муж. Впрочем, как я теперь понимаю, последнее, за что несла ответственность сестра – это поведение тех, кто находился в холле. Нам клиника предоставляла минимальные удобства, чтобы провести здесь ночь, но всё внимание было сосредоточено на пациентах. Весь медицинский персонал находился внутри и через приоткрытую дверь я заметил ещё несколько человек в голубых халатах, которых не видел раньше. В отличие от обычного госпиталя, это заведение было, если можно так выразиться, «подчёркнуто частным» и наверняка здесь существовали свои порядки. Никому и в голову не могло прийти следить за действиями немногочисленных посетителей или, тем более, их контролировать. Так что, моя первая мысль - не возбудить ни у кого случайных подозрений была начисто лишена каких-либо оснований. Здесь исследовали природу бессонницы и задачи полиции нравов отнюдь не входили в функции персонала. Да и кому вдруг могло понадобиться что-нибудь ещё, кроме возможности сносно провести ночь в ожидании своего близкого, с постоянно присутствующей мыслью о том, как проходит запланированный тест.

Комнаты для отдыха выглядели как обычные гостиничные номера. Правда, слегка поменьше, чем в американских трёхзвёздочных отелях, но вполне соизмеримые с европейским стандартом. Судя по количеству дверей в коридоре, их было не более четырёх. Они располагались напротив друг друга и выглядели как сёстры- близнецы. Одинаково покрашенные и обставленные. Я машинально заглянул в распахнутую дверь помещения напротив. Как и в моей комнате из мебели там находился только стул и односпальная кровать, возле которой стояла тумбочка с лампой под абажуром. Ничего лишнего, только в углу под самым потолком – телевизор на чёрном металлическом кронштейне.

Едва мы переступили порог, как Марина, заметно смутившись, попросила выключить свет. Я щёлкнул выключателем у двери и комната погрузилась в сумеречный полумрак. От голубовато-белого цвета неоновой лампы уличного фонаря, который пробивался через неплотно прикрытые шторы-жалюзи, предметы в комнате приобретали расплывчатые очертания, но мы прекрасно видели друг друга. Марина в полном молчании приблизилась ко мне и поцеловала в губы. Потом отстранилась и начала снимать с себя одежду. Её лица я не видел, лишь только силуэт, который чёткой линией хорошо просматривался на фоне окна. Не проронив ни слова, каждый из нас раздевался, совершенно позабыв о месте в котором мы оба находимся. Мной овладело странное чувство, как будто всё это происходит с кем-то другим и мои действия лишены всякой реальности, но оно мгновенно исчезло, стоило лишь мне дотронуться до Марины.

Прикоснувшись к ней, я был поражён нежностью её тела. Оно было очень мягким, вероятно, от прослойки подкожного жира, и лишённым той самой молодой упругости, что сопутствует женщинам в возрасте до сорока лет. Я ощущал её у себя под руками, желая продлить подольше эту волшебную прелюдию томительно-сладостного ожидания. Отзывчивая на ласку, она вся трепетала то ли от необычайного возбуждения, то ли по какой-то другой причине, известной ей только одной. Её пальцы крепко впились мне в плечи и трудно было удержаться, чтобы не ответить ей тем же неукротимым желанием. Марина отдавалась страстно и самозабвенно, когда в какое-то мгновение я уловил её сдавленный шепот:

- Ненавижу...

Ничего подобного я до сих пор не испытывал. Она казалось, хотела выдавить меня всего до капли, отчаянно и с жадностью, словно переживая интимную близость в последний в своей жизни...

Ещё какое-то время мы провели в постели, но односпальная кровать была явно не предназначена для любовных утех. Марина так же молча начала одеваться и уже через несколько минут мы незаметно проскользнули обратно в холл. Там было тихо и пусто.

- Не оставляй меня сейчас.

В её глазах я не мог не заметить немую просьбу.

- Я часто буду вспоминать эту ночь.

Марина, задумавшись с тоской смотрела пред собой и у меня невольно закралась в душу жалость к этой женщине, когда я вспомнил её хмурого спутника с, вероятно, очень тяжёлым характером, а может быть, даже с неуравновешенной психикой. Уж сильно он мне чем-то не понравился. Я понял, что этой ночью мне уже не уснуть. Ей нужно было выговориться и теперь, когда между нами уже не существовало преград, Марина не хотела таить ничего.

- Я живу с монстром. Ты спросишь, зачем?

Она усмехнулась.

- Я тоже себя об этом спрашиваю, но не могу решиться и разом оборвать то, что гнетёт меня уже долгое время. Мы с Лэри женаты одиннадцать лет и всё это время мне казалось, что я смогу привыкнуть. Боже! Сколько он выпил у меня крови своей хронической подозрительностью, которая переходит все разумные границы.

По-моему, Марину не очень заботило, насколько внимательно я её слушаю, и она как бы обрашалась к самой себе.

- Ты не поверишь, но именно поэтому я сегодня с ним здесь. Он не считает, что меня можно оставить одну дома без риска того, что я кого-то к себе приведу. Кого?

У него паранойя и этому ненормальному кажется, что меня все хотят и я не смогу никому отказать. Бред... Порой мне кажется, что я схожу с ума вместе с ним... Господи, за что мне всё это?

Я слушал Марину, но думал о своём. Из головы никак не шли прочь те необыкновенные минуты наслаждения, что она мне подарила. Ничего подобного прежде мне испытывать не приходилось.

«...Эта одержимость...»

- Наверное, отчасти я сама виновата. Лэри был моим боссом и до того как мы познакомились, я проработала в фирме куда он только пришёл, восемь лет. Обходительный и остроумный - в нём я видела только эти качества и даже не могла подозревать, насколько он патологически ревнив. Нет.... Это даже не ревность, а какое-то тупое чувство собственника, которого не волнует, что тот рядом с ним - человек, а не вещь. Сама того не сознавая, я пошла на поводу его повышенного эгоизма и теперь пожинаю плоды этой неосмотрительности. Вместо того, чтобы вовремя воспротивиться неконтролируемому желанию распоряжаться мной по своему усмотрению, я посчитала, что это проявление пылкости его чувств. Как легко заблуждаться...

Марина на минуту задумалась, как бы вспоминая всё время, что прожила бок о бок с этим человеком.

- Если раньше он не доверял мне по каким-то своим причинам и, кстати сказать, совершенно безосновательно, то теперь это принимает форму помутнения рассудка. Вероятно, то что с ним сейчас происходит - это случается с мужчинами в возрасте, и он, естественно, переживает, что не может делать всего того так же хорошо, как это у него получалось раньше, но стоит ли в этом кого-то винить? Если уж на то пошло, то только матушку – природу или свои гены, но я-то здесь при чём? Я уже давно ни на что не претендую...

Она вдруг посмотрела внимательно мне в глаза.

- Ты думаешь, я не права ?

Или желание этого человека видеть мою абсолютную собачью преданность сопоставимо с тем, что я уже на протяжении долгого времени лишена собственного психологического пространства и живу, подчиняясь только его прихотям? Лэри сказал... Лэри считает, что мне не следует... Не делай то, не ходи туда, не надевай это – Боже, я чувствую, как он меня запер в клетке и выбросил ключ. Неужели ему не понятно, что моя свобода – это вовсе не то, что он понимает, думая обо мне как о последней шлюхе, а элементарное уважение моего внутреннего мира, которым он хочет только манипулировать.

Я продолжал молча слушать, не решаясь спросить Марину о том, пыталась ли она ему противостоять. Впрочем, вспомнив лицо её мужа, вполне можно было догадаться, что в характере этого человека может присутствовать деспотичность и полное игнорирование любого постороннего мнения, которое не сходится с его собственным.

- Когда мы поженились, Лэри настоял, чтобы я бросила работу. Его зарплаты вполне хватало, чтобы оплачивать все расходы, и для меня не существовало причин с ним не согласиться. Только теперь я могу понять всю свою святую наивность. Он как бы отсекал меня от внешнего мира. Тот круг знакомств, что я имела прежде, он не воспринимал. Мои прежние друзья были, в основном, все русскоязычными и в их обществе, по его словам, он себя чувствовал лишним. Если мы случайно перекидывались какими-нибудь безобидными шутками, которых он не понимал, мне был обеспечен нудный выговор о том, что мне на него наплевать и я с большим удовольствием провожу время с неизвесто кем, чем с собственным мужем. Этот человек даже не мог представить, что называя этих людей «неизвестно кто» он тем самым наносит оскорбление мне, не говоря уже о том, что когда подобная личность с каменным лицом появляется у кого-то в доме, то его не особо жаждут видеть в следующий раз. Я всё чаще и чаще стала задаваться вопросом, неужели это тот самый пресловутый культурный конфликт, который неизбежно возникает в браке с иностранцем. Я лично его не ощущала и если мне случалось проводить время в компании его друзей, я чувствовала себя там совершенно спокойно. Постепенно мы стали реже бывать то здесь, то там, и уже очень скоро я могла с грустью отметить, что мне перестали звонить те, кого я знала много лет. Если мне не удавалось успеть первой схватить трубку, то Лэри отвечал, что меня нет дома, даже если я находилась в непосредственной близости от него. Его объяснения были всегда одними и теми же: это телемаркетер или кто-то ещё, от кого мне захочется побыстрее избавиться. Поначалу в этом я видела его предупредительность, но после того, как одна из моих подруг спросила с нескрываемым недоумением, где я провожу своё время, мне стало не по себе. Разговор с Лэри был коротким, и он на мою просьбу дать мне самой решать, с кем мне следует говорить, а с кем нет, отреагировал весьма спокойно:

- Ты живёшь в моём доме, и я не хочу, чтобы сюда кто угодно звонил.

«Кто угодно»...? Для него все мои прошлые связи просто не существуют!

Если бы ты знал, с какой тщательностью он проверяет все телефонные счета, и по поводу любого незнакомого ему номера Лэри, как Шерлок Холмс, готов вести собственное расследование. О такой вещи, как мобильник, мне и говорить не приходится – одна я практически нигде не бываю, то есть, необходимость наличия такой связи сведена к нулю.

Лет десять назад он подарил мне «Ягуар». Я давно хотела эту машину и я её получила. Двухместный кабриолет тёмно - вишнёвого цвета, словом – роскошь. Лэри, правда, ею пользовался тоже, но официальная версия всегда была таковой, что автомобиль принадлежит мне. В регистрации стоит моё имя, но и, конечно же, его. Если я и выезжала самостоятельно, то это случалось крайне редко и очень давно. В основном, все поездки были совместными, а несколько лет назад я вдруг обратила внимание, что не могу найти ключи от машины. Они всегда обычно лежали на одном и том же месте и не обнаружить их там мне показалось странным. Я позвонила Лэри, на что он не стал пускаться в объяснения и без смущения спросил, куда я собираюсь ехать.

Ну, какая разница? Могут же у меня быть какие-то свои личные желания отвлечься от сидения дома и прошвырнуться по магазинам? Да, Господи...просто прокатиться, чтобы сменить одну и ту же картинку перед глазами. Как ему втемящить в его башку, что я - не его придаток и мне тоже хочется иногда побыть одной без всякого присмотра?

Я вижу как Лэри присутствует везде, словно подглядывая за мной из-за шторы, готовый в любую минуту меня уличить в том, что ему давно известно. Как бы он был рад, обнаружив хоть какую-нибудь мелочь, что могла бы бросить тень на мою репутацию. Я почти уверена в полном разочаровании моего мужа от того факта, что нет совершенно никакого повода мне не доверять, и это в лишний раз делает его ещё более подозрительным.

«...Ну, не может такого быть!»

Мне не стоит труда прочесть его мысли, когда он видит меня раздевающейся, Я буквально чувствую как Лэри меня вываливает в грязи, не в силах совладать со своими дурацкими фантазиями, и предполагает обо мне всякую чушь. Хотя, чему удивляться? Он бы именно так и поступил на моём месте в соответствии с собственными представлениями, и всё его отношение к морали, за которую он столь ратует - не более, чем лицемерие. Лэри - её носитель и я должна следовать всему, что он говорит, как существо низшее по своей сути. Не знаю, стал ли он бессознательной жертвой своего домашнего воспитания или унаследовал это генетически, но только его отношение к жизни мало чем отличается от мировозрения его не очень благодетельной семьи, с которой мне пришлось столкнуться.

Марина грустно улыбнулась.

- Если кто и заслуживает там уважения, так это только его престарелая мать, которую поместили в дом престарелых и забыли, что она существует. Старушке не в року за девяносто, но она держится. Я как-то напомнила Лэри, что ему и его братьям следует хотя бы изредка навещать свою мать, и пожалела об этом. Он язвительно заметил, что я вообще оставила всю свою семью в другой стране, и не мне судить о милосердии и любви к своим родителям. Ему ничего не стоило в лишний раз причинить мне боль, зная насколько эта неразрешимая проблема меня угнетает.

Она вздохнула и не желая больше касаться своих переживаний, перевела разговор.

- Буквально несколько месяцев назад мы были приглашены к его друзьям, и по этому случаю я купила себе новое платье. Достаточно строгое, с глубоким декольте - оно сидело на мне как влитое. Редкое сочетание безукоризненного фасона и цвета. Покупая его, я представляла как появлюсь в нём на вечеринке. Маленькая женская радость, но и её он сумел испаскудить. Когда я показала Лэри, как выгляжу в обновке, он лишь насупился и с глухим раздражением кинул:

- Когда ты уже отучишься одеваться как проститутка?

Что я могла ответить на это? Что – да и мне хочется быть слегка провокативной. Что мне как любой нормальной женщине, нравится ловить на себе взгляды. Что, в конце концов, я ещё не в том критическом возрасте, чтобы уже донашивать свои давно вышедшие из моды вещи и быть равнодушной ко всему, что со мной проиходит.

Ты знаешь, я иногда вспоминаю одного человека. Наше знакомство произошло давно, но только теперь мне до конца понятны его слова. По молодости лет трудно вникнуть в то, что не прочувствовал сам, да и, наверное, невозможно. Так вот, он как-то поделился мыслью, которая, тем не менее, мне запала мне в душу очень надолго:

«...В своих взаимоотношениях с другими я всегда хорошо помню о том, что дал сам, чтобы потом не испытывать разочарование от того, что получил взамен.»

Я ещё тогда ему возразила о показавшемся мне в его такой точке зрения полном отсутствии мотивации к самопожертвованию, даже самой минимальном. Ты мне – я тебе... Как-то уж очень примитивно. Он был был старше меня и, выслушав, с иронией заметил, что в начале своего жизненного пути не стоит быть такой категоричной. Этого трудно избежать, но всё же, не следует отказывать себе в восприятиии чужого опыта. Прошло достаточно времени и потом я со всей очевидностью поняла, что он имел в виду.

Не натуральный обмен, где соизмеримость данного и полученного определяет справедливость сделки. Речь шла о тех ожиданиях, что так часто человек возлагает на другую сторону, совершенно забывая о том, что и от него тоже чего-то ждут. Полученное вдохновляет дать много больше, и не взамен, а по внутреннему благодарному импульсу, и наоборот, только жертвуя собой, очень быстро приходишь к опустошению своей души и ощущению полной ненужности своих стремлений.

Я отдала Лэри свои не самые худшие годы и теперь замечаю, как всё то, что я ему посвятила, не нашло должного отклика. Он этого не оценил или даже может быть хуже – у него просто отсутствует способность почувствовать признательность к тому человеку, кто оказался с ним рядом. Лэри не видит моей индивидуальности и помнит только о своей. Я - его собственность, как всё, чем он владеет. Как дом, как машина, как любой предмет, имеющий материальный эквивалент, и в нём говорит не любовь, а нежелание лишиться этой вещи.

Марина горько подытожила:

- Если бы Лэри меня мог застраховать на случай измены, я уверена, что он бы это сделал, только и поджидая тот момент, когда сможет злорадно вчинить иск страховой компании.

Она замолчала и мы ещё долго сидели, каждый занятый мыслями по поводу её странной судьбы. Женщины, вроде бы с устроенной жизнью, но той, от которой настолько тошно, что хочется взвыть от безысходности своего положения.

За окнами сквозь жалюзи уже серел рассвет. Марина взглянула на часы.

- Ну вот, почти как у грибоедовской Лизаньки: как скоро ночь минула...

Через полчаса из дверей показалась помятая и подозрительная физиономия её мужа. За его спиной стояла Лариса...

 

Спустившись в подземный гараж, я абсолютно непроизвольно стал искать глазами Марину и её ревнивого супруга. Беспричинно, повинуясь какому-то секундному импульсу. Они покинули приёмную незадолго до нас, и вполне вероятно, могли быть ещё где-то здесь. В этот ранний утренний час машин на стоянках было немного, но я никого не увидел.

«Наверное, уже уехали...Жаль, что ей некуда позвонить.»

Лариса выглядела очень усталой. По её словам, она провела жуткую ночь. И без того чуткая к малейшему шороху, она постоянно просыпалась от прикосновения всех этих проводов, что обвивались как змеи не только вокруг её головы, но и опутывали всё тело. Она слышала как несколько раз приходила сестра и проверяла, чтобы ни один из датчиков не сместился, и это лишний раз её будило. Лариса в изнеможении опустилась рядом на переднее сиденье и я, глядя на её состояние, ей богу, был доволен, что решил поехать с ней. По дороге она задремала и я уже целиком отдался воспоминаниям обо всём, что произошло со мной ещё совсем недавно, пытаясь отыскать рациональное объяснение не столько своим действиям, сколько тому, какова была моя роль. По сути дела, Марина меня элементарно спровоцировала. Не собираясь заведомо это делать, а уловив своё настроение, которое созрело уже давно. Незаметно, чтобы инициатива исходила от меня, и в тоже время явно, не оставляя мне выбора. Я оказался идеальным объектом, именно тем мужчиной, который откликнувшись, смог бы правильно отреагировать и проявить всю ту степень понимания её натуры, в которой Марина нуждалась уже очень долгое время. И хотя в подобной ситуации женщина безошибочно использует свою интуицию и потому действует наверняка, всё равно меня не оставляло ощущение в спонтанности её и моего желания. Они совпали и звучали в унисон, и каждый из нас не мог такого не заметить. В этом я не сомневался, как и в том, что и сам не поступил бы иначе. Проиграв скрупулёзно ещё раз у себя в памяти прошедшую ночь, я понял, что меня больше занимает другое и невольный вопрос, который робко стучался в моё сознание ещё каких нибудь пару часов назад, сейчас уже обрёл вполне законченные очертания. Он не то чтобы меня мучал, но лишал того привычного спокойствия, которое хочется отыскать в себе после случайной связи, если в ней видишь нечто иное, чем просто незначительный эпизод.

«One-night stand»... - мой приятель, словно удивляясь самому себе, усмехнулся - впервые и наверное, в последний раз в моей жизни...

Он посмотрел прямо мне в глаза и медленно проговорил.

- Мне до сих пор хочется осмыслить, что подтолкнуло Марину к этому шагу, на который женщина в её возрасте и положении решается далеко не всегда с такой очевидной готовностью. Пожалуй, реже, чем ей бы самой хотелось. Причины могут быть самые разные: от кажущейся себе недостаточности собственной былой привлекательности до угасающей потребности её не потерять. А может, боязнь невольно разочаровать мужчину и навсегда уже похоронить надежду быть желанной, а вместе с ней окончательно постареть и оставить в прошлом свою женскую состоятельность? Я долго думал, но так и не смог прийти к окончательному ответу. Было ещё одно предположение, правда, недостаточно, на мой взгляд, правдоподобное, но всё же я его не отвергал. Неужели, она это сделала только «ему» назло?

 

* Разовый сексуальный контакт. «Переспать и разбежаться» Амер. идиома