Недалеко от деревни. Там где буйная лесная растительность спускается с косматой горки почти к огородам, бьет из земли родник. Беря начало где-то в самых-самых глубинах земли, он, видимо недовольный темнотой и теснотой окруживших его недр, все же находит путь к поверхности, и, весело щебеча, выпрыгивает навстречу солнцу. Это очень красивый родник. И вода в нем очень вкусная. И целебная. Старики говорили, что первые люди, основавшие нашу деревню, были из разбитого войска какого-то, забытого со временем князя. Пришли они сюда все израненные, измотанные. И главное без желания жить. Не знаю уж, что у них там такое вышло. Только… помирать, в общем, они сюда пришли. Да вот только не умерли. Приглянулись они чем-то здешним лесным богам. И сделалось так, что обычный до той поры родничок, вдруг стал для пришлых не простой водой, а настоящим источником жизни. Слава Солнцу, слава Небу, слава Земле Матушке, да Огню защитнику. И не важно было зверь ты, птица или человек, но если занедужилось или, защити Боги, запечалилось, то – придешь к роднику, зачерпнешь из собравшегося вокруг него озерца ладонью, хлебнешь, и вмиг в глазах проясняется и мир, до того немилым казавшийся, к тебе вновь светлой стороной поворачивается. Так и деревня наша невдалеке встала. И жили в ней люди. Мужики крепки, бабы – ладны, парни веселы, а девки – пригожи. А уж о детишках так и говорить нечего. Таких здоровых да непоседливых во всем залесье не сыскать было. А слава о Роднике том далеко по окрестным деревням и городам разнеслась. Многие через его силу к жизни вернулись, да счастье обрели. Хромые, и горбатые. Бессильные и бесплодные. Просто себя в окружающем мире потерявшие, все, испив чистой Родниковой воды, в силу да в разум входили. Слава Силам Богами дарованным. Слава. Да только правду говорят, что счастье как океан, пусть и большое, а без краю все равно быть не может. Не успели внуки правнуков основателей той деревни до седых волос дожить, как, прознали о том Роднике те, кому знать не следовало. По селениям давно слух ходил, что появился у князя загорского советник-колдун, ликом сух, одеждой черен, и на шее у него веревка, а на ней крест, и будто бы на нем –деревянное изображение мертвеца, с растопыренными в разные стороны руками привязанно. В общем, узнал тот колдун о Чистом источнике. Приехал. Посмотрел. Понюхал (пробовать, правда, почему-то не стал). И опять уехал. А по весне вновь появился, да не один, а с ватагой строителей, да княжьими дружинниками для охраны. Строители у него чудные. Вроде бы и из наших, Родных, а кресты на них, те же что у колдуна. И мертвец на крестах тот же. Как с одного образца сделанный. Сами они (если хотят чего), то обычно по человечьи разговаривают, а как за крест схватятся то сразу по непонятному бормотать начинают. И еще они воют. Особенно по ночам воют. В первую же ночь собрались у Родника. Но только лечиться не стали. Только встали кругом, зажгли факелы – и выть стали. И во вторую ночь. И в третью. А строители они оказались хорошие. Шустрые. Не прошло и недели, как вокруг Родника частокол вырос. А внутри частокола – дом. А на крыше дома, все тот же мертвец (только размером покрупнее) руки растопыривает. - Для кого тот дом? - Для бога нашего, который на кресте умер. Этот родник его силой свят, и только по его воле всех излечивает. - Ха-ха-ха! Да о вас тут еще и слухом никто не слыхивал, а наши прадеды уже от Родника сего жизнь черпали. - Молчать, язычники. Ишь, обзываются. Наши ребята такого обращения в жизни не терпели. Ну и побили красавцам морды маленько. И строителям. И колдуну ихнему. Наподдали, да отправили туда, откуда пришли. И избу с частоколом по бревнышку раскатали. Где ж это видано, чтобы Источник жизни от Неба да Солнышка закрывать. И опять все стало так, как дедами заповедано было. Только не зря тот колдун у князя в почете был. День – другой, и пригнал он на наших парней дружинников в железо закованных. - Усмирите – кричит – язычников. Они мне святому источнику поклоняться мешают. Усмирили. Людей. Княжьи дружинники. Кровь бурной реченькой прямо в Родник пролилась. Многие сильные да красивые люди в тот день жизни лишились. И столь велико побоище было, что у тех кто жить остался навеки в сердце страх поселился. И взял колдун крест с привязанным к нему мертвецом, и опустил в наш Источник. И испил тогда мертвец из Родника и кровь лучших из нас. Испил. И отрыгнул ядом. И закричал тогда колдун: - Свершилось! Радуйтесь! Раньше ваш Родник просто лечил, а теперь он мертвых оживлять станет. И, в доказательство, столкнул в воду труп сподручного своего. И воззвал к мертвецу на кресте повешенному: - Сам ты, умерев, ожил и силу обрел, то и раба твоего мертвого подними потому что верен тебе был он. И встал раб. Встал и пошел, как указано, было. Смог колдун водой отравленной поднять мертвеца на ноги. Но только оживить не смог. Ходит человек, разговаривает, а все равно – мертвый. Да только разницы той уже никто и не заметил. Потому что всех, кто после «усмирения» в живых остался, стражники в ту воду, что раньше Родником звалась, загнали и обратили в рабов мертвого Бога. А рабы по определению не могут видеть разницы между жизнью и смертью. Особенно если с виду все практически одинаково. И сегодня, там, где буйная лесная растительность спускается с косматой горки почти к огородам нашей деревни, течет из земли вода. Хорошо течет. Овраг, что водой той промыт, далеко в чужих землях своей шириной да глубиной известен. И стоит на краю того оврага небольшая такая, уютная часовенка. Стоит. А раз стоит, знать на то Божья воля. И не нам – рабам о том рассуждать. |