Пауза. Обычно Боря говорит неторопливо, между фразами вставляет долгие мычания, если не заполняет образовавшуюся пауза сигаретой. Скрипучий его голос всегда кажется громким, он хоть и хрипловатый, но по тональности достаточно высокий, поэтому слушать его долго утомительно. Правильно сформулированные фразы, попытки донести все в доступной форме, не требующей дополнительных комментариев, и определяют эту размеренность повествования, в то же время, не лишенную соответствующей эмоциональной окраски. «Ну, что ты скажешь?» - торжествующе спросил Боря, указывая на листок печатного текста, который я только закончил читать. «Что скажу? Могу тебе пока только пересказать содержание этой измятой бумажки. Остальное это предположения, мои догадки. Исходя из пары слышанных ранее имен, можно дать некоторую вероятность, что это предложение связано с проектом, который собирались финансировать твои жиды, с которыми ты уже встречался в Москве. Судя по твоей сияющей роже, можно даже подумать, что на этом совете директоров может быть принято решение о начале реализации лесного проекта на территории Пермского, ныне, края». Я смотрел на Борю и понимал, что я говорю именно о том, что он порывался мне рассказать, кажется, еле-еле дождавшись, когда же я закончу говорить. Пауза была выдержана просто с мастерским актерским чутьем…. Потом его просто прорвало. От былой размеренности не осталось и намека. Он сбивчиво, нелогично, прыгая с вопросов реализации на проблемы чисто технического порядка, перемежая рассуждения о конкретных лицах, причем с указанием названий фирм и городов, где они расположены, с определением идеологии сотрудничества, выливал из себя бурлящие потоки эмоций. Добрую половину из того, что он говорил, я ни то, чтобы не усвоил, просто не понял. Я смотрел на него, слушать и вникать не было никакого смысла, я просто смотрел. Ему требовался благодарный слушатель. Он жаждал поддержки вновь и вновь замаячившей надежды, той самой надежды, которая не дает спиться, бросить все и послать всех к чертовой матери, забыться и утонуть в собственном горе и несостоятельности, жалеть себя и проклинать окружающий мир со всеми их мерседесами и теплыми тапочками. Это та самая надежда, которая не дает залезть в петлю и таким грешным образом махом решить все земные проблемы, заживить все болячки. С надеждой жить, конечно, легче, но трудная её часть – это время, это мучения ожидания, порою настолько томительные, нервные, что не всегда хватает терпения и трезвости усталого рассудка дождаться, пусть даже отказа, отрицательного результата. Все мысли направлены к обозначенной дате, когда должно произойти ожидаемое событие. Возвращались с Ольгой последний раз из Перми на электричке, заговорили о моих стариках. Оля сказала, что все время, когда она была у них на даче, хотелось сходить в горы, которые вот тут совсем рядом. Великая иллюзия – гора настолько большая, что кажется, что она под боком, надо всего-то перейти речку и можно, взирая сверху на далекий горизонт глубоко вдыхать чистый, холодный, как будто пропитанный мятой, воздух. |