Епифан Никанорыч Крутой грустно сидел на завалинке возле своей избы. Всю эту осень стаи уток проходили на недосягаемой даже для всех типов современных отечественных ружей и карабинов высоте... Что уж там было говорить о старинных мушкетах и пищалях, которыми местные охотники начали пользоваться после того, как авиация перестала залетать в далекое таежное село.

-- Че-ерт его знает, что с энтими утками творится, - с грустью думал охотник,- и так жрать нечего, одной охотой питаемся, каждый заряд на счету, а тута вчерась три штуки в белый свет как в копеечку...

 

Знающие люди говорили, что несколько лет назад в связи с необходимостью повышения рентабельности малой авиации все местные аэропортишки позакрывали. Из-за этого полностью иссяк и до того скудный ручеек охотничьих припасов, который доставляли два раза в год вертолеты. Однако не таковский русский мужик дурак, чтоб не найти выход из, казалось бы, безвыходного положения: из поколения в поколения в селе передавалось сказание о прапрапрадеде Епифана Матвее, который еще в XYII веке, в период освоения Сибири, нашел невдалеке месторождение селитры. Тайны технологии передавались по наследству, и поэтому Епифан со своим закадычным другом Аполлинарием быстро наладили производства высококачественного черного пороха, который затем менял на самогон и бражку у других охотников. Но сейчас все пошло наперекосяк: то ли у уток успешно завершились рыночные реформы, то ли они своими тупыми головами все-таки сообразили, что летать низко небезопасно для здоровья ,кто ж его знает... Но охотникам теперь оставалось только скрипеть зубами, наблюдая за высоко пролетающими стаями и слыша издевательское кряканье крылатых тварей.

В конце переулка появилась качающаяся фигура местного изобретателя Аполлинария Забубенного. Год назад он собрал ядерный реактор, работающий на навозе и прочих органических отходах, благодаря чему в деревне впервые за много лет появилось электричество, отключенное ранее за неуплату.

Аполлинарий тяжело упал рядом с Епифаном, кряхтя прохрипел:

-- Как оно, Епифанушка?

-- Дык, вота, никак,- вполне конкретно ответил Епифан, водружая изобретателя на завалинку рядом с собой.

-- А у меня мысля появилася,- продолжил, вновь падая, Аполлинарий,- как энту утку достать... В этот же вечер Епифан, и Аполлинарий и еще несколько энтузиастов уединились в амбаре. Марья, жена Епифана, с ужасом глядя на плотно затворенные двери конструкторского бюро, шепотом говорила соседке Агриппине, заглянувшей испить чайку:

-- Ну, таперича усе... Намедни три бутыли самогона затащили, гутарят, шта аппарат легче воздуха делать какой-та будут за уткой, значицы, гоняться...

-- Да чтой ты, кума,- изумилась Агриппина,- совсем мужики ошалели, все им неймется...

 

-- Ну, их уж никто не справит,- философски отозвалась Марья,-им охота как нам любовь...

 

Через неделю беспробудного затворничества конструкторы, покачиваясь, вытащили из амбара что-то огромное и бесформенное и потащили его за околицу. Всю ночь в избе Епифана праздновали окончание сборочных работ, а на следующее утро рядом с деревней был разожжен огромный костер. Аполлинарий, перекрестившись, совместно с коллегами начал растягивать над ним какое-то полотнище. Спустя час огромный воздушный шар уже рвался с привязи. Главный конструктор лично проверил веревки, которыми к шару была привязана огромная корзина и перекрестил Епифана:

-- Ну, с богом! Ты, кум, извини, что не успели парашют собрать, но ежели что, не тусуйся, сиди спокойно, как кислород, значица, остынет, шар сей сам и опустится... Давай, однако, залезай, и без утятинки не вохвращайся, а мы покедова стол накроем...

Епифан сидел в слегка покачивающейся корзине и с любопытством наблюдал за уменьшающейся Бесхребетовкой. Наконец веревка, которой шар был привязан к плетню во дворе Аполлинария, напряглась и шар прекратил подъем. Епифан еще раз внимательно проверил свою пищаль, подготовил кремень и трут. Пристально вгляделся вдаль—на востоке медленно поднималось солнце, речка Тютюшка внизу слегка порозовела. Чуткое ухо Епифана наконец уловило кряканье. Стая уток, словно чувствуя какой-то подвох, прошла километрах в двух.

-- Ничаво,-подумал Епифан,- не последние, будет и на нашенской улице праздничек...

И впрямь, с еще чернеющего запада появилась какая-то тень. Она быстро приближалась, и охотник, едва успев зажечь трут, поднес его к замку пищали, прицелился и нажал на курок. Оглушительный выстрел потряс окрестности и чье-то огромное тело стремглав пронеслось мимо шара и рухнуло вниз...

Епифан спустился часа через два. На другом краю луга столпилась вся деревня. Ничего не понимая, охотник направился туда. На земле лежали обгорелые стальные обломки, на одном из которых было написано не по-нашенски «AIR FORSE USA». Рядом с ними стоял обескураженный высокий летчик, нечего не понимающими глазами обшаривающий все вокруг. К Епифану подскочил восторженный Аполлинарий:

-- Епифан, друганища, ты ж шпиена сшиб, энтот, как его, в закудыкину бандероль, «Стелс», во!

 

Праздник по случаю уничтожения нарушителя воздушного пространства был неожиданно

прерван: уже через сутки вертолетный полк высадил возле Бесхребетовки членов

международной комиссии, которые потом долго ходили вокруг обломков «Стелса»,

покачивая головами. К Епифану, находившемуся в состоянии радостного возбуждения, тихо

подошел заместитель министра обороны и предложил возглавить работы по созданию

нового комплекса противовоздушной обороны…

 

-- А шо, друган, -- воодушевленно произнес Епифан, -- мы, того, мы могем, ни одна зараза

мимо не склызнет, усе посшибаем!

 

Мировые информационные агентства отреагировали на новые разработки российских

ученых и изрядной долей скепсиса. Однако не прошло и года, как все воздушные границы

России оказались под надежным замком епифановских комплексов. После этого угроза

воздушного нападения была полностью ликвидирована, а самому Епифану вручили

Государственную премию. На родине изобретателя был установлен бюст