Хитросплетенные жизни двигались по направлению к завтрашнему дню… Был выходной. Последний по счету в трехдневном праздненстве дня весны и труда. Музыка доносилась отовсюду: кафе и бары, машины со спущенными окнами, мобильные телефоны и подвыпившие люди. Все они звучали на разный лад, все пели о разном и по-разному. Выходной. Толпы людей, взрослых и молодых, детей и стариков, вышли из своих квартир, чтобы прогуляться среди многолюдья, посмотреть на других, поговорить о чем-то своем и погреться на майском солнце.

 

Он ехал со своей женой и ребенком домой по пыльной трассе на четверной скорости, выжимая из машины все, на что только была способна эта устаревшая модель «жигуленка».

 

Она шла с работы по парку и плакала, смотря на беззаботно резвящихся детишек, их улыбающихся мам и пап, весело проводящих время в послепраздничный день. Его не было рядом. Он был слишком далеко, чтобы знать о том, что Она делает в эту минуту, слишком недоступным, чтобы позвонить и слишком родным, чтобы знать, как Ей сейчас больно. Лучи нещадно палили плечи, а ветер бил в ворот рубашки, заползая под одежду, и заставлял Ее ежиться от нестерпимой боли в области сердца. Солнечные очки скрывали ее воспаленные глаза, а слезы быстро стирались ее бледными худенькими ручками. Кто - то что-то спросил. Она развела руками. Вот уже третий день, как Она не может говорить. Он уехал, и забрал ее голос с собой. Он не оставил Ей желания жить, счастья общения и надежды увидеть Его. Он не оставил Ей ничего в эти страшно унылые выходные дни, когда все так счастливы и веселы, имея смысл в этой странной, для нее ничего не значащей без Него жизни…

 

«Одиночество – это знать, что тот, кто тебе нужен, никогда не придет», - писал когда-то классик. Жестокое чувство, поселяющееся в душе без спроса на вход и проживание, без талона на питание твоими силами, без регистрации прав на сожжение и терзание сердца. Одиночество огромно и всепоглощающе. Оно сродни океану – делает малозначительным все, что оказывается в пределах его берегов. И даже к солнцу оно пробуждает равнодушие, к еде, чтению и всему, что некогда было важно. Одиночество растворяет в себе все до остатка, кислотою уничтожая все, что когда-то имело право на жизнь…

 

Ноги постепенно уставали, а до дома было еще далеко. Не хотелось идти к остановке. Там люди. Люди, которые совсем не нужны и так невыносимы в ее существовании. Не хотелось и домой, где никто не ждал, и никого не ждали. Ветер все усиливался, а солнце постепенно складывало свои лучи за горизонт…

 

Они ехали быстро по пустой дороге, освещенной фонарями. В городе почти не было машин, не сбавляя скорость, они двигались дальше, оживленно беседуя о покупке нового дивана и одежде для малыша. Впереди показалась неосвещенная улица. Он сбавил скорость. Дальний свет показывал дорогу. До дома оставалось совсем чуть-чуть…

 

Женская фигура вышла из света фар в секунду…. Жена закричала…. От крика матери заплакал ребенок…. Он выскочил из машины и побежал к той, чье тело только что подлетело на несколько метров и ударилось о землю. Он нагнулся, чтобы пощупать пульс, и в ужасе отскочил назад. Это была Она… с задранной на грудь рубашкой, обнажающей искореженное тело, стремительно отпуская кровь, лежала на дороге та, кого три дня назад Он равнодушно покинул…

 

Скорая подоспела быстро. Два санитара уложили тело девушки на кушетку, и карета понеслась, ревя сиреной, не утихающей долгие десятки метров. Домой они вернулись под утро. Уставший после долгих расспросов, Он будто потерял пять лет жизни. Так думала жена, заботливо поглядывая на Него и укачивая спящего ребенка. Жена не знала, что постарел Он тогда не на пять, и даже не на двадцать пять лет. Он постарел на целую жизнь. Она не знала, что погибшая под колесами девушка – его любимый человек, и вот уже два года как Она составляет основной смысл его унылой болотистой жизни. Не знала, и не могла знать. Он оберегал жену от всяческих домыслов и подозрений, смело уповая на мудрость той, кто терпит, любит и ждет Его всегда. Та, с которой они познакомились на свадьбе закадычного друга, та, с которой он не мог разорвать тот бесконечный узел измен, чувств и страсти. Раз в неделю. После работы. По три часа. И редкий секс в салоне его машины. Иногда они вместе ездили в командировки, и тогда могли засыпать рядом, и даже просыпаться. Тогда Она имела счастье ждать Его домой, знать, что торопится Он именно к Ней, греть ему ужин и запускать пальцы в Его волосы. Она очень любила теребить пряди его волос, смотреть на Него спящего, прижиматься к его груди и нежно очерчивать кончиками пальцев тонкие черты его родного и близкого Ей лица. Она очень любила Его. Не знала жена о том, что, узнав о ее беременности, девушка потеряла ребенка, зачатого на заднем сиденье несменного «жигуленка». «Это я во всем виновата, - всегда говорила Она. Это мое наказание за то, что я делаю». Сколько раз Она, сдавленным от слез голосом просила Его никогда ее больше не звать!? Сколько раз Он просил ее остаться!? Сколько раз Он признавался Ей в любви и восхищался ее красотой!? Сколько раз Он жалел о столь поздней их встречи!!? Сколько раз Она, глотая слезы, выслушивала очередное «надо» и покорно, насколько это можно ждать от безмерно любящей женщины, благословляла его на поступки, которые тем самым резали живьем и вспарывали сердце с каждым ее согласием и разрешением!! Она не мучила. Она не терпела. Она жила Им. Благодарила за то, что имела, и ничего не просила большего. Не знала жена и о том, что Он – это все, что было в ее жизни. И уж никак не могла предугадать, что Она – это то, что Ему необходимо. Всякий раз, когда становилось тяжело и больно, Он звонил Ей, и нежный голос пробуждал от хандры и уныния. Ее глаза, наполненные любовью и нежностью, ценились Им порой больше, чем сотни дней, проведенных с законной женой.

 

В тот день Она впервые за два года попросила его… «Останься». «Мне будет очень тяжело без тебя». «Ты знаешь». «Сейчас такое время». «Трудно». «Прошу» «Пожалуйста». Она попросила, а потом тихо закивала, услышав магические слова «надо», «долг», «семья». Он уехал. Он обещал вернуться через три дня и отвезти Ее на четвертый на озеро. Они бы посидели на берегу, рассказали о том, как провели выходные, и Она снова бы утаила от Него слезы, избавив от подробностей мучительных и ненавистных дней, когда Его нет рядом…

 

Жена поставила чай. Налила стопку… «Она сама выскочила на дорогу. Ты ни в чем не виноват. Это она. Она сама, понимаешь?» Он заплакал… «Нет». «Это не она». «Это я». «Я убил ее». «Раньше». «Раньше, чем лишил жизни»…