Маленький водяной божок по имени Няньгу злобно щерился из угла и грозил крошечной острогой. Никита его не особенно боялся – знал, что жители подводного царства на долганина никогда не бросятся, если он не окунётся с головой в воду. Гораздо страшнее были духи Нижнего мира, сидящие под кроватью. Время от времени они своими чёрными крючковатыми пальцами с фиолетовыми ногтями пытались схватить его. Иногда, высунувшись, нечисти разевали безгубые ямы ртов, увенчанные жёлтыми клыкастыми зубам и начинали нестерпимой, гнилой вонью дышать в лицо. С трудом сдерживая рвоту, Никита тщетно пытался разорвать крепкий олений аркан, врезавшийся петлями в руки и ноги. Вне себя от жуткого страха, из последних сил, закричал:

 

- Дедушка Нгамсу! Шаман! Спаси! На помощь!!!

 

Разъяренные криком обитатели Нижнего мира полезли из-под кровати. Страшные раздутые коричневые утопленники, самоубийцы с простреленными висками и оторванными нижними челюстями, преступники с выколотыми глазами – все эти духи, приносящие несчастья и болезни, стали медленно приближаться. Вдруг они расступилась и вперёд шагнул повелитель подземных сфер – великий Нга. Фигурой похожий на обычного человека, он был весь покрыт густым и курчавым чёрным волосом. Светящиеся угольки глаз проникли прямо в мозг, а длинные руки стали расти и тянуться к горлу…

 

- Де-душ-кааа !!! – взвыл Никита.

 

Неожиданно дверь распахнулась и в полумрак комнаты шагнул самый сильный в посёлке шаман, дедушка Нгамсу. Подземные мрази в испуге разбежались и Никита облегченно расслабился. Накатила смертельная усталость, он начал проваливаться в спасительно глубокий и сладкий, как в детстве, сон. Снилось безмятежное детство, юность…

 

* * *

Его назвали Никитой в честь большого Начальника русского народа, который много хорошего сделал для долган. По решению этого Начальника, советская власть построила тундровым жителям деревянные дома, куда, в приказном порядке, переселили всех. Многие старики были недовольны и предсказывали большое горе от этого. Самые упрямые ставили рядом чумы и жили в них.

 

А в домах жить было хорошо! Вместо коптящего светильника горела ослепительная электрическая лампочка, в самую морозную ночь было тепло от ведра угля, засыпанного в печь. Дым не разъедал глаза. Спать на полу было вольготно даже не укрываясь оленьими шкурами.

 

Первое время шаманы пытались объяснить что новшества - специально подстроены духами Нижнего мира для того, чтобы погубить тундровый народ. Но люди смеялись над ними и не верили. Вскоре почти всех шаманов увезли куда-то строгие русские мужчины и они больше никогда не вернулись.

 

Жить становилось всё лучше и веселей. Одежду и обувь из оленьих шкур женщины шить перестали. Зачем нужно месяцами сидеть с иголкой, когда в магазине за шкурку песца можно купить тёплую фуфайку и ватные штаны? Очень удобной обувью оказались резиновые болотные сапоги. Своей формой они напоминали национальные сапоги-бокари но были, не в пример, удобнее: не намокали, не требовали почти ни какого ухода. Многие ходили в них даже зимой.

 

Прокормить себя оказалось ещё легче. Крупа, мука, сахар, чай всегда были в поселковом магазине. Рыба в изобилии водилась в соседних озёрах, а добыть дикого оленя не представляло особого труда. Домашних оленей держать перестали – хлопотно, для этого надо кочевать по пастбищам. Оленьи упряжки заменил снегоход. Стоит, пить-есть не просит, а когда надо - сел и поехал. Ещё государство хорошо помогало – деньги на развитие посёлки давали, разные денежные пособия выплачивали, товары со скидкой продавали.

 

Большая часть времени протекала в праздном созерцании жизни и поисках спиртного. С последним было трудно. Водку, одеколон и духи в посёлке продавали только по праздникам. Но смекалистые тундровики нашли выход. Лётчики, геологи и перекупщики охотно снабжали спиртным в обмен на меха, рыбу, мясо. Чудаковатые русские давали литр водки за песцовую шкуру. Это за песца-то, даром бегающего по тундре и шкура которого ни на что не годится!

 

Когда появлялась водка, в семье начинался праздник. «Огненную воду» обязательно разводили водой, чтобы больше было, а затем тщательно разливали на всех, не исключая грудных детей. Таков древний закон тундры - любая добыча, принесённая в дом, должна делиться поровну.

 

На организм долган алкоголь производил странное действие – они падали с ног с самой ничтожной дозы, но уже через несколько часов мучились жесточайшим похмельем. В такие минуты добродушный и покладистый народ становился хуже дикой росомахи и был способен на всё, лишь бы разжиться новой порцией водки…

 

Уже в четырёхлетнем возрасте Никита хорошо знал изумительное чувство опьянения и боль похмелья.

 

Вскоре его забрали из родного посёлка в интернат. Это была страшная трагедия, но таков был суровый закон, установленный большим русским Начальником – всех детей, после семи лет, забирать на учёбу. Маленькому Никитке хорошо запомнилось как жёсткие руки смеющегося русского вырывают его из объятий матери и забрасывают в гудящее чрево вертолёта. Долганским женщинам показывать слёзы нельзя. Сгорбившаяся фигурка матери, с прижатыми к лицу руками, быстро шагающая прочь от посадочной площадки, врезалась в память навсегда.

 

Нельзя сказать, что в интернате было плохо. Никого особо не обижали. Большое четырехэтажное здание было наполнено такими же как и он, детьми со всех уголков тундры. Здесь были и долгане, и нганасане, и ненцы, и селькупы, и даже несколько эвенков. Всех заставляли учить русский язык потому, что на их родном языке большинство учителей не разговаривали.

 

Тяготило то, что запрещали курить, пить и кормили невкусной, непривычной пищей. Став постарше, Никита с друзьями ходил на городскую свалку охотиться на жирных бакланов и бродячих собак, чтобы разнообразить свой рацион. Совсем худо было с табаком и водкой, но выход они находили, правда, не совсем приличный, можно сказать стыдный…

 

* * *

Вздрогнув от этого воспоминания, Никита очнулся от забытья. Плохо соображая, огляделся вокруг. Он лежал в пустом доме крепко прикрученный к кровати его же арканом, который когда-то вместе с отцом сплел неизвестно для чего, так как оленей давным-давно уже никто не держал.

Вдруг, яркая картинка вчерашнего дня воскресла в памяти:

 

… Утро было страшное. Голова гудела и вся была наполнена тикающей болью. С трудом разлепив глаза, Никита ясно понял то, что если он не найдет сегодня выпить, то обязательно умрет. Жить, в общем-то, не очень хотелось…

 

После окончания школы он приехал в родной дом, где абсолютно не знал чем заняться. Отец несколько лет назад замёрз в тундре пьяным, а мать отравилась палёной водкой. Младшие братья и сёстры учились в интернате. Охотиться его никто не научил, да и не к чему это уже стало. Рыночная экономика, перевернувшая всю огромную страну, внесла свои коррективы в жизнь крошечного национального посёлка. Единственный магазинчик оказался в руках страшных братков-бандитов, которые без зазрения совести вздули цены и установили свою власть. Дотации и денежные пособия государство платить уже давно перестало. Рыбу в ближайших озёрах выловили почти всю. Стада дикого оленя стали обходить территорию посёлка далеко стороной. Единственным средством к существованию был небогатый улов рыбы на дальних озёрах, который они за много километров таскали на себе, в обмен на водку и для того, чтобы расплатится за полученные в кредит снасти, сети, жалкую одежду. Численность соплеменников стремительно сокращалась…

 

…С трудом натянув рваный ватник, Никита подпоясался оставшимся от отца долганским поясом с множеством бляшек и с тонким, длинным ножом в грубых деревянных ножнах. Ноги сами по себе привели к магазину. Робко открыв дверь, он перешагнул порог и замер на месте, униженно ловя взгляд мордатого продавца:

 

- Мне бы… того… водки дай, ну хоть глоток! – слова с трудом выталкивались из осипшего горла.

- Пошёл отсюда! В долг не даем!

- Ну дай…, дай…, дай!

 

Неожиданно из дальнего угла выскочил крошечный дух воды Няньгу и нагло бросил острогу прямо в голову. Едва удалось уклониться.

Между тем, хозяин магазина лениво встал со своего кресла и тяжелыми шагами стал подходить всё ближе. Лицо у него на глазах начало обрастать шерстью, а на пальцах рук выросли огромные когти. «Так это же сам – Нга, из Нижнего мира» - испуганно ахнул Никита, в отчаянном прыжке вывернулся из-под удара страшной лапы, выхватил нож и несколько раз воткнул в волосатое брюхо…

 

* * *

Радиограмма:

 

«…Прошу срочно изыскать возможность оплаты санитарного рейса вертолёта в посёлок Н. для срочной госпитализации двух больных. Один с проникающим ножевым ранением брюшной полости, другой с диагнозом: белая горячка. Так же необходим участковый для разбора на месте обстоятельств преступления с применением холодного оружия. Зам. председателя поселкового совета Е. С. Подпись»

 

1998г.

п-ов Таймыр.