Я смотрю на конверт, лежащий на журнальном столе и нервно кручу пальцы в узлы. Валенсия… Это где-то на краю света. Второй день хожу кругами и не позволяю себе протянуть руку к письму. Любопытно и страшно…

Я знаю, что там. Словно вижу всё через эту жёлтую почтовую бумагу. Каждую строчку от буквы до буквы и не мешают марки и штемпели. Не только знаю, что там – в письме, я выучила уже всё наизусть…

 

«…Я не писал тебе так долго потому, что не мог. Нет, не сесть и написать, вовсе нет. Это как раз и не проблема. Просто не мог найти правильные слова. Думал, что их распугивали крики чаек там, в иллюминаторе. Я пробовал закрывать. Не помогает…

Да и надеяться, что слова найдутся и лягут на бумагу ровными строчками - наивно. Я не смогу тебе передать, что всё произошедшее тогда между нами – это такая ерунда! Такая мелочь! И поток взаимных оскорблений по поводу и без, и глупые, злые фразы … Всё тогда было как-то…»

 

Ухожу в кухню и цепляюсь за пустые дела по хозяйству. Я пытаюсь понять, что тогда произошло… А ведь ничего особенного! Слово за слово и покатилось, понеслось… Почему? Почему мы подыграли друг другу в этой пустой ссоре? Почему никто из нас не остановился вовремя? Глупо как всё… Противно свистит вода в кране, но я лишь кошу глаза на прозрачную струйку почти равнодушно. Я даже благодарна воде - ощущение, что она смывает мои мысли в трубу, в канализацию… В море…

«…Я знаю, ты сейчас стоишь посреди кухни и трёшь полосатым полотенцем уже давно сухую тарелку. Ты злишься на воду, что противно гудит в кране, но не закрываешь кран. Ты всегда так делаешь. Тебе нравится, когда течёт вода...»

 

Звон разбитой тарелки заставляет вздрогнуть и покрыться «гусиной кожей». Сухая тарелка выскользнула из полотенца и раскидала свои белые брызги по всей кухне. «Посуда бьётся к счастью»… Бито-перебито столько, что счастье должно уже услышать, но, увы… Собирая осколки, главное не порезаться: кожа у меня с детства ранимая. Как и душа…

«…Как ты там без меня? Мне не лучше. Я потерял и тебя, и себя… Долгими ночами, свободными от вахты, лежу, смотрю в потолок каюты и думаю о тебе. Ты улыбаешься мне оттуда, из прошлого, своей неземной и светлой улыбкой, искришь бликами в зелени глаз и почти незаметно, лишь намёками, играешь тонкой длинной бровью. Щекочешь мне шею тонкими пальчиками. Большой поджат к ладони. Пластырь. Ты опять поранилась. Какая же нежная у тебя кожа! С тобой я стал регулярно бриться, чтобы не царапать щетиной… »

Тебе там грустно. Мне здесь тошно.

Погода за окном, не заморачиваясь, добавила хмари в моё настроение. Посыпал моросящий нудный дождь, зашелестел по стеклу и подоконнику. Тупо смотрю в кроссворд и, время от времени, заполняю пустые ячейки словами: «грусть», «печаль», «обида», «разлука», «потеря»… Дождь за окном монотонно подсказывает нужные слова.

 

«…Скоро будем в порту. Мужики возбуждены и рады по-мальчишески возвращению. Их ждут. Я тоже рад, что рейс, наконец, заканчивается. Никогда ещё он не был таким мучительно долгим. Правда, за все эти дни я так и не собрал нужных слов, чтобы при встрече сказать тебе, как я был не прав той ночью. Но надеюсь, ты простишь меня…»

 

Завтра… Нет, уже сегодня утром «Карнилов» будет в порту. К чему это я себе напомнила? Ах, да, к вопросу: «быть или не быть» мне там, на причале? Шекспир. Ведь он так и не дал своему герою возможности ответить на этот вопрос. А мне? Кто пишет мою жизнь? И как он, автор, распорядится мной?

А ты уверена, что будет рад тебе при встрече?..

 

«Я всё решил. Решил за нас обоих, милая моя девочка. И ты не будешь спорить со мной, потому, что не может быть иначе. Я найду слова. В крайнем случае, я их промолчу. Но ты поймёшь, я знаю…

Слишком много узелков в сети, которая оплела нас с тобой, скрутила наши жизни вместе. Слишком много счастья подарила нам жизнь, чтобы одним днём вдруг рвануть эту сеть внезапным штормом и раскидать нас израненных, захлёбывающихся мутной и горькой водой. Не может такого быть, чтобы в этом случайном водовороте кухтыли, ударяясь друг об друга боками, выбивали морзянкой: грусть… печаль… обида… тире-тире-тире-точка-точка-точка-тире-тире- тире-точка-точка-точка…»

Я решила… Впервые за эти десять дней уверенно подошла к столу, взяла в руки конверт и первым, что попалось под руку – губной помадой – одним росчерком написала на нём: быть!

 

Postscriptum:

Кухтыль - Викепедия: В промышленном рыболовстве, в качестве поплавков для сетей и тралов, применяются стеклянные и металлические полые кухтыли.

тире-тире-тире-точка-точка-точка-тире-тире- тире-точка-точка-точка… - Азбука Морзе. (--- ... ---) – сигнал о помощи, SOS.