Забавно знать, что ты паришь над землёй. Где-то совсем-совсем внизу должна быть обычная человеческая цивилизация с её скучными офисами, очередями, пробками, суетой и деньгами. Это и хорошо, что все эти городские заморочки где-то совсем-совсем внизу, настолько, что их даже не видно.

Люди вокруг усилено пытались разглядеть что-то в иллюминаторе. Может, им зачем-то хочется в мир мегаполиса, и поэтому они тщетно пытаются найти в этой бесконечной череде облаков хоть намёчек, хоть огонёчек привычной для них жизни?

Я взяла в руки лист с инструкцией по действиям при аварии. Почему-то нарисовано, что в иллюминатор нельзя смотреть на огонь, воду и горы, если я, конечно, правильно шифрую эти картинки. Но как же нельзя? Видели ли они всё то, что творится там, за этим маленьким круглым окошком? Там ведь всё это и сразу!

Облака – это потрясающий материал для лепки. Они принимают самые разнообразные формы, самые немыслимые и причудливые облики! А солнце…. Здесь у солнца есть право и возможность стать самым потрясающим художником, самым великим мастером. Так или иначе, закатываясь за разные облака, оно создаёт великолепные краски, которые придают им эту волшебную иллюзорность.

Нельзя смотреть на огонь, воду и горы. Да видели ли они, что творится за окном? Закат создал все самые «запретные» плоды, и от них невозможно оторваться, да и не хочется совсем.

Повернувшись к своему иллюминатору, я увидела в нём папу. Его лицо забавно искажалось в этом кругленьком окошке. Он с улыбкой позвал меня к себе, позвал погулять.

Я вышла. Оглянувшись по сторонам, я увидела огромное снежное поле. Оно такое ровное и искрящееся, оно такое доброе. Я так давно мечтала увидеть столько снега сразу! Мне хотелось упасть на колени, загрести снег в большую охапку и съесть хотя бы маленький кусочек. Я сделала всё кроме последнего, потому что боялась, что его может стать хоть чуточку меньше.

Мимо проплывала наша большая железная птица, с людьми уткнувшимися вниз. Зачем им этот скучный и пыльный мир, когда есть этот снег, когда они только что пролетали огонь, воду и горы, которые наверняка даже не заметили? Какая всё это глупость.

Вдруг в меня попал снежок. Я обернулась. Папа стоял и заливался смехом, готовя новый заряд.

- Ах, так? – и с этими словами я кинулась со снежком на него.

Он бежал, заманивая меня дальше и дальше по этому снежному облаку, куда-то вслед за нашим удаляющимся самолётом, пока мы не очутились на новом снежном пласту. Это уже было не то гладкое вылизанное поле, наше новое место было похоже на спину гигантского белого барашка. Я шла по этим большим сугробам, проваливаясь и каждый раз заливаясь смехом. Я так ждала этого снега. А солнце…. А солнце было где-то совсем рядом, казалось прямо у меня за спиной, и если я сейчас обернусь, то обязательно сгорю. Я и не оборачивалась. Я просто бежала за папой, который собирался вернуть меня в самолёт.

А когда мы приехали в это непонятное место, напоминавшее завод, меня стало распирать любопытство: что, где, как, зачем, почему – и дальше по новому кругу. Всё было так непривычно, и так интересно. Хотелось всё потрогать, пощупать и, конечно, побольше разузнать. Но все были заняты, и только папа шёл рядом и с улыбкой смотрел, как я восхищаюсь происходящим.

Когда я подняла голову, то увидела нечто очень странное. Надо мной по какой-то двигающейся ленте одно за другим ехали солнца. Их было так много, как будто можно просто снять светило с неба и отштамповать бесконечное число раз.

Я показала пальцем наверх и сказала:

- Папа, я тоже хочу такое солнышко!

Он как всегда улыбнулся. Я вспомнила, как забавно недавно иллюминатор искажал его лицо, и тоже невольно расплылась в улыбке.

Скоро он протянул мне одно такое солнце и сказал:

- Держи. Пусть оно всегда освещает тебе путь и, подхватив тебя лучами, пусть оно всегда проводит тебя через все препятствия.

Я взяла его и крепко обняла. Оно оказалось совсем негорячим, просто тёплым и пушистым как снежные облака.

Улыбающееся лицо в иллюминаторе, огонь, вода и горы, снег и солнце в руках – как всё легко и просто, когда рядом есть кто-то, всегда готовый поддержать, если я вдруг улетаю с облаков вниз, готовый выгородить, если какой-то злой дядя всё же обнаружил, что я смотрела на огонь, воду и даже горы, и готовый день и ночь всё приносить и приносить новое солнце и новый свет в мою тёмную, монохромную жизнь…