ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.

 

Александр

Ирина

Татьяна

Серёга

Ксения, крупный, нескладный подросток, дочь Татьяны от первого брака.

Участковый, капитан милиции

Курсант-практикант

Отец Серёги

Мать Серёги

Петя Молодой человек Татьяны

Судья

Секретарь суда.

Педагог в суде.

Народные заседатели.

Назаров, обвиняемый в продаже холодного оружия.

Прочие.

Время действия – конец восьмидесятых годов.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

 

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

 

Комната Татьяны в коммунальной квартире дома, которые прозываются в просторечье сталинками. Большое высокое помещение приблизительно двадцать метров площади. Посредине стоит круглый стол. Над столом по центру потолка висит несколько старомодный абажур. В углу непременный атрибут современности – телевизор. В другом углу стоят гардины без занавесок. Справа от входа диван-кровать, никогда не собирающийся. У этой же стенки расположен большой застеклённый шкаф с дорогой посудой. Между дверью и диваном в ближнем углу находится торшер. Рядом с торшером стоит прямо на полу гитара. Комната, словно перегородкой разделена большим двустворчатым шкафом. Огромное окно посредине стены, противоположной двери без занавесок и гардин наполовину снизу закрыто газетами. Справа от окна расположен книжный шкаф с аккуратными рядами книг. Видно, что литературой никогда не пользуются и шкаф служит просто достойным интерьером. В комнату входит хозяйка, сухопарая женщина невысокого роста в цветастом ярком халате. Поведение и жесты у неё несколько разбитные, как у не особенно грамотных, но уверенных в себе женщин. За ней появляется, оглядывая помещение, её давнишняя подруга Ирина. Полненькая, ярко-рыжая, вся в веснушках женщина. Она в подчёркивающем формы тела, плотно облегающем платье броской изумрудной окраски.

 

Ирина. (Останавливая взгляд на окне.) А тюль то с занавесками, которые Лена с Ниной подарили, ещё не повесили до сих пор?

Танька. Да мой конь никак гардины не приладит.

Ирина. Чем же он занят то?

Танька. А ни хрена ничем. На диване яйца чешет, а потом засыпает перед включённым телевизором.

Ирина. Вот те на, а я думала у вас медовый месяц вовсю.

Танька. Жди. Он у меня, знаешь, какой пугливый.

Ирина. Серьёзно? А кого боится? Тебя что ли? Неужто стесняется?

Танька. Ещё бы он моих ляжек смущался. Вон корова то (Показывает в направлении шкафа, перегораживающего комнату) до полуночи всё возится как жук навозный.

Ирина. (Одобрительно смеётся и с большим пониманием отвечает.) Тоже, поди, уже желания начинают обуревать. Вон она у тебя какая верзила, вся в папаню.

Танька. Вот именно, что вся. Тот за рулём заснул, а эта на уроках спит. Учителя весь дневник исписали.

Ирина. (Сочувственно.) Ладно, ты уж не ругай её. Всё-таки сирота. Я вот ей шоколадку принесла. (Из своей сумочки под цвет платья достаёт гостинец.)

Танька. Балуешь ты её Ирка. Эта лошадь скоро уже не конфетку начнёт просить, а кое-что другое.

(Обе женщине, явно довольные удачной шутке, весело смеются.)

Ирина. Да, вымахала и не заметили когда. Поди, выше тебя уже ростом. Понятно, почему Серёга дышать боится.

Танька. (Охотно соглашается.) Во, во.

Ирина. (Проходя постепенно вглубь комнаты и продолжая по ходу дела оглядывать обстановку, успокаивающе произносит.) Ладно, попривыкнет.

Татьяна. (Вспоминая об обязанностях хозяйки, жестом указывает на один из стульев, расставленных вокруг стола.) Ты, давай присаживайся, а я сейчас организую чего-нибудь. Устроим девичник. (Танька выходит из комнаты и вскоре появляется с бутылкой водки и нарезанной красной рыбой на тарелке. Ставит всё на стол, достаёт из шкафа рюмки, вилки. Быстро выходит и появляется с тарелкой нарезанного хлеба. Садится за стол, жестом приглашая и подругу.)

Ирина, положив сумочку на диван, присаживается напротив подруги. Одобрительно-оценивающий взгляд останавливается на кусках красной рыбы. Татьяна привычным жестом открывает пробку и умело разливает по рюмкам.

Ирина. Ты смотри-ка, богато живём.

Татьяна. Это мой на заводе паёк получил. Неделю назад сайгака приносил, сейчас вот красную рыбы.

Ирина. Хорошо. (Поднимая свою рюмку.) Ну, ладно за тебя, чтобы всегда красная рыба не переводилась.

Татьяна смеётся. Потом что-то хотела возразить, но промолчала. Женщины дружно подносят ко рту водку. Выпив, морщатся, как это обычно делают женщины и машут руками возле ртов.

Танька. (Выдыхает протяжно.) А хорошо пошла.

Ирина. (Томно потягивается.) Эх, мужичка бы сейчас сюда. (Затем делает свирепое лицо.) Да по морде его, по морде.

Танька. (Внимательно смотрит на подругу.) О, какие мы злые стали. Не трахалась давно?

Ирина. (Машет рукой с желанием уйти от ответа.) Я чего тебе, книгу учёта веду.

Танька. Это правильно. Нечего такие вещи учитывать, трахайся сколько влезет без всякого учёта и всех делов. Кстати, вот ты говоришь про моего, дескать привыкнет.

Ирина. (Непонимающе смотрит на подругу.) Ты о чём?

Танька. Да насчёт присутствия Ксюхи за шкафом.

Ирина. А.

Танька. Пока мой Серёжа привыкнет, мне придётся на стороне себе хахалёчка завести для профилактики.

Ирина. (Непонимающе смотрит на подругу.) Какой профилактике?

Татьяна. (Смеётся.) А чтобы ничего паутиной не заросло.

Теперь хохочут обе.

Танька. А то подумаешь, диван видите ли скрипит. Чать шифоньер вон какой здоровый. Поди не из стекла. Да, и что естественно, то не безобразно. (Снова наполняет рюмки.)

Ирина. Погоди, не части. Тем более, сейчас водка в большом дефиците.

Танька. Не боись. Я сейчас талоны на водку отовариваю и свои и соседа.

Ирина. Какого соседа?

Танька. А вон дверь напротив.

Ирина. Это тот, что в командировке был?

Татьяна. Да не в командировке он был, а на уборке, в колхозе.

Ирина. (Не отвечая, с интересом и большим недоверием вглядывается в лицо подруги.) Погоди, что значит «отдал талоны на водку»? Просто вот так взял и отдал?

Татьяна. (Довольная произведённым эффектом, смеётся.) Вот именно, взял и отдал. (Уловив недоверчивый взгляд подруги поясняет.) Да он в этом смысле не скупердяй. Знаешь, у него на днях отопление отключали, на первом этаже стояк прорвало, два дня в комнате отопления не было. И всё равно талоны на водку отдал. Во какой мужик!

Ирина. (Не то что с искренним изумлением, но даже с восхищением восклицает.) Вот это да!

Татьяна. У него стена наружная вся грибком покрылась. Обои чёрными от плесени стали. Он их потом горячим утюгом проглаживал. Запах жаренных грибов по всей квартире несколько дней стоял. Сейчас все обои на ней чёрные, целый угол.

Ирина. Не повезло мужику.

Татьяна. Ему это всё до фени. Он рад, что его книги не пострадали.

Ирина. А что, так много книг?

Татьяна. Полна комната. Как книжный магазин.

Ирина. Он что, торгует книгами.

Татьяна. (Привстав и приблизив лицо к подруге, доверительно сообщает.) Хуже, он их читает.

Ирина. (С огромным удивлением смотрит на Татьяну.) Ты так говоришь, будто это преступление какое. Я тоже люблю романы про любовь читать.

Татьяна. Ха. Так то романы. А у него на полках херни всякой понаставлено. Чего, чего только нет. Названия и те хер поймёшь. Даже библия есть.

Ирина. Иди ты. Откуда он её добыл то?

Татьяна. Это уж я не знаю. Но книга старая, ещё дореволюционная.

Ирина. Так кто же он у вас? Может сектант какой?

Татьяна. Нет, не сектант. Просто сосед. На вычислительном центре работает. Видела, в коридоре халат белый с чепчиком на верёвке сушится. Так это он сам стирал.

Ирина. Иди ты?

Татьяна. Точно тебе говорю.

Ирина. Это мужик так чисто стирает?

Татьяна. А он всё сам себе делает. И стирает, и гладит, и обеды себе варит.

Ирина. Так он один что ли живёт?

Татьяна. Как перст.

Ирина. Разведённый.

Татьяна. Нет, просто холостой, насколько мне известно.

Ирина. Старик значит?

Татьяна. Ха, старик. Ровесник мне. Может чуть постарше.

Ирина. А что же он тогда один? Больной?

Татьяна. Какой больной. Конь педальный. На нём пахать можно. Наверное в колхоз для этого и посылали. (Обе женщины смеются.) По утрам, как жеребец застоявшийся, по улицам гарсает. А в комнате в углу, на том месте, где у нормальных людей телевизор находится у него гиря здоровая с гантелями.

Приоткрыв рот, Ирина с удивлением смотрела на свою подругу. Обе некоторое время молчали.

Ирина. А чего же он тогда один то живёт?

Татьяна. А хер его знает. Чернокнижник.

Ирина. Как это? Ты же говорила, что он не сектант.

Татьяна. Ну, да, не сектант. Просто книги читает. Много. Сидит и читает. Я поначалу даже боялась его немного, а теперь попривыкла. Оно даже и лучше, спокойнее. Баб не водит, не пьёт, не курит.

Ирина. Ну, ты его расписала, прямо либо как идеал, либо как дурака.

Татьяна. Почему дурака то?

Ирина. А как же мужика назвать у которого женщины нет?

При этих словах Ирины, Татьяна замерла, а потом резко хлопнула себя ладонью по лбу.

Татьяна. Слушай, а ведь ты у нас вроде как незамужняя.

Обе женщины молча, не мигая, смотрят друг на друга.

Ирина. Ты что удумала? Сдурела что ли? Я твоего чернокнижника даже в глаза не видела, а ты мне его в мужья метишь.

Татьяна. (Наклоняется вперёд.) Ты что, моему вкусу не доверяешь?

Ирина. Ой, держите меня, у неё вкус. У тебя же все мужики алкаши были.

Татьяна. Почему это все. Вон, Серёга не любитель. Я его насильно перед сном заставляю рюмашку пропустить.

Ирина. Ты что, сдурела Танька? Насильно спаивать. Раз не хочет, зачем пичкать то? Тем более и водка по талонам.

Татьяна. Ну, талоны талонами. Я же говорила, что сосед свои отдаёт. Да водка и полезна. Мужчина от водки сильнее становится.

Ирина. Тебе уже четвёртый десяток пошёл. Должна бы уж перебеситься.

Татьяна. А ты то сама перебесилась? С Коптеловым то уже сколько встречаешься?

Ирина. Не встречаюсь больше. К тому же мне всё же ещё тридцати нет.

Татьяна. Ну, ты старую подругу не обижай. Нечего про мой возраст напоминать. Ты сама-то не намного младше. Ты лучше расскажи, почему с Коптеловым уже не встречаешься? Ослаб что ли твой Коптелов? Или может мамка не велит? (Смеётся.)

Ирина. А, у тебя всё одно на уме. Мамка гордится, что у меня хахаль главный инженер, а вот папка тот грозится за первого встречного замуж отдать

Татьяна. Ну, вот видишь.

Ирина. Что видишь то? Надоело, Танька, понимаешь.

Татьяна. Чё надоело то? Трахаться что ли надоело? Ты что, ненормальная, или что-нибудь по женской части заболело?

Ирина. Не в этом дело. Просто все люди как люди, по праздникам с кем-нибудь, а я всё одна, да одна. Вот и на твоей свадьбе одна была. Даже ходить то никуда не хочется. Ущербной себя чувствуешь на людях. Все с мужиками.

Татьяна. Ой, ой. Зато в такие дни по ресторанам каждый день мотаетесь. Всё-таки главный инженер. Помимо оклада, сколько имеет? Не говорил?

Ирина. Можно подумать, что я его о таких вещах спрашиваю. Просто понимаешь, Танька, устала я, И нытьё его надоело выслушивать про супругу, как она изменяет ему напропалую. Про любовников её. Они значит каждый на стороне трахаются, а по праздникам да выходным создают вид счастливой семейной пары.

Татьяна. Ну и что? А ты наоборот делай.

Ирина. Как это?

Татьяна. Да хоть какого-нибудь рохлю заведи себе для воскресных дней, чтобы только выйти куда можно было.

Ирина. Можно подумать, что с рохлей так уж и приятно гулять. Вон, у нас на заводе за Борей как собачонка полгода бегала. Он же высокий, как баскетболист. Подцепила его таки. И что? Встречаться стали как люди, вернее как школьники. Всё по улицам да по подъездам. Три месяца так с ним и вышагивали. Весь город узнала вдоль и поперёк. Побывала даже в Гаражном тупике и Автобусном переулке. Всю жизнь в городе прожила, здесь родилась, но что такие названия существуют и понятия не имела. За три месяца под юбку ни разу не залез, за титьку не схватил. Не поцеловал ни разу.

Татьяна. Ну и чмо. Два метра ростом, а такая дубина.

Ирина. А с Коптеловым я уже давно не встречаюсь. Надоело просто. Да и со стороны как-то посмотрела на него, старый, морщинистый.

Татьяна. Самое главное чтобы стоял, а с рожи то чать воду не пить.

Ирина. Семьи хочется. Даже хотя бы для того, чтобы в постели быть с мужиком. Трахаться то приходиться в его машине. А, где только не приходилось; на столах, на стульях. А в постели, как все нормальные женщины и не помню когда.

Татьяна. (С удивлением глядя на подругу.) Да. У тебя глаза такие зелёные, а ты ноешь. С твоими глазами, как у русалки, обкрутить мужика раз плюнуть.

Ирина. Да, у русалки. Вон Коптелов мне раз комплимент сделал. У тебя, говорит, глаза просто восхитительные, изумрудные, прямо как у моей кошки. Вот тебе и у русалки. Я его за такой комплимент прибить готова была, еле-еле сдержалась. Между прочим у него и кошка рыжая, как я, только не конопатая. Но если бы он мне сказал в тот раз, что я и рыжая, как его Мурка, тогда бы точно я его прибила.

Татьяна. Да ладно тебе, кошки животные красивые.

Ирина. Понимаешь. Вот ты уже четвёртый раз выходишь замуж, а я ещё ни одного не была.

Татьяна. Как ни одного. А у кого я тогда на свадьбе гуляла, опилась до блевотины по молодости.

Ирина. Ишь ты, по молодости. Это я молодая тогда совсем была. А со своим первым, ты же знаешь, два месяца всего официально, а не официально вообще практически не жили. Ну, что я, скажи, хуже других может быть. Что у меня не так то? Дура может какая?

Татьяна. Не дура ты и не хуже других. Да и титьки у тебя поболее моих будут. У меня вообще до двадцати лет не груди, а прыщи какие то были. Сама знаешь. Потом, нашла кому завидовать. Все мои мужья как кончили? Вот то-то. Все как один погибли. Первый за рулём заснул. Второй утонул. Кстати с блядью на природу поехал. Козёл драный. Съездил. Она за ним и не бросилась. Хотя, наверное могла бы. От берега то в полутора метрах утонул. В какой-то протоке. Считай, что в луже. Одна гитара от него и осталась. Хотя никто и не играет на ней. А его сучка даже в воду не зашла. Боялась, наверное, простудиться, водичка холодная.

Ирина. Брось, не береди душу. Знаю я всё о твоих мужьях. (Подходит к гитаре и бережно берет её.) Пылищи на ней сколько. (Сильно дует на гитару.)

Татьяна. Я же говорю, что никто у нас на ней не играет. Хоть ты что ли по старой памяти сыграй что-нибудь.

Ирина, ничего не отвечая, тихо перебирает струны. Задумчиво начинает напевать.

Я не загадочная - нет...

Во мне всё так обыкновенно.

Я, как и вы, люблю рассвет,

Мир изменяющий мгновенно!..

 

Но только чтобы не одна,

Чтоб вы меня будили нежно,

Глядела чтобы после сна

На мир спокойно, безмятежно.

 

Чтоб верила, не пропаду

С тобою, сильный мой мужчина.

Осилю горе и беду.

Для счастья веская причина.

 

Такая малая мечта

И, вместе с тем, она безмерна.

Но вам я, право, не чета,

А, стало быть, всё эфемерно.

 

 

Татьяна. Почему эфемерно. Всё реально. Упорство нужно проявить. Между прочим, этот наш чернокнижник тоже в разводе как бы.

Ирина. Что значит в разводе? Ты же сама говорила, что он никогда и женатым то не был.

Татьяна. Правильно говорила. Женат не был, а просто со студенточкой встречался. До своего колхоза ещё.

Ирина. А ты откуда знаешь?

Татьяна. А мне Дуська Вишнёвка рассказывала, что вином торгует.

Ирина. Чего же у них не заладилось то?

Татьяна. (Понизив голос почти что до шёпота.) Из-за кота.

Ирина. Какого кота.

Татьяна. Чернокнижник себе кота на улице подобрал, сиамского. Вернее кот сам за ним притащился.

Ирина. Значит хороший человек. Животное за плохим никогда не пойдёт.

Татьяна. Во, во. Кот стал припеваючи жить. Чернокнижник коту каждый день из столовой заводской то котлету, то кусок курицы приносил. Короче второе без гарнира.

Ирина. Чё, сам что ли не ел?

Татьяна. Почему? Просто и кота на довольствие поставил. Только кот потом чумкой заболел. Чернокнижник за ним полтора месяца как за младенцем ухаживал, с работы домой каждый день в обед прибегал, чтобы Мишке укол сделать.

Ирина. Стоп. Стоп. Какому Мишке. Ты же про кота рассказывала.

Татьяна. Кота Мишкой то чернокнижник и прозвал.

Ирина. И что же, студентке не понравилось, что он так рьяно за котом ухаживал?

Татьяна. Нет, это как раз студентке очень импонировало. Только кот, перед тем как чернокнижника в колхоз отправили, второй раз чумкой заболел.

Ирина. И что же?

Татьяна. Вот он своего любимого кота и порешил, как Герасим Муму.

Ирина. Боже. И ты мне такого типа в мужья предлагаешь. Ведь у него комната то пустовала. Мог бы своей студентке поручить любимца. Она-то ведь тоже кота любила, как я понимаю.

Татьяна. Нет, Ирка, то, что чернокнижник не поселил её к себе в комнату, пока в колхозе бы, это он правильно сделал.

Ирина. Почему же?

Татьяна. Ты знаешь, в моей вот этой комнате какой шалман был. Здесь же профессиональная проститутка жила. Они бы наверняка с девчонкой не знай чего сотворили. Это уж точно.

Ирина. Так что же, студентка не понимает этого что ли?

Татьяна. Все бы такие понятливые были. Значит, не понимает. В общем всё. Бросила она его. Кто-то ей уже сказал про кота. Углядели, как чернокнижник выбросил свёрток в мусорку. Так что вы с ним вроде как два сапога пара. Вот и действуй, пока вакантное место свободно. Машины у него, конечно, нет, зато кровать достаточно широкая.

Ирина. Ну, Танька, ты так говоришь, что просто противно слушать.

Танька. Противно. Цепляй его, пока возможность есть.

Ирина. Как я его подцеплю то? Мы и в глаза друг друга не видели.

Татьяна. Увидишь.

Ирина. Как.

Татьяна. Просто. А поводом будет мой день рождения.

Ирина. Так он же у тебя был перед свадьбой.

Татьяна. Ну, ты тяжёлая. Я ему что, паспорт показывать буду. Вот пришла меня поздравить лучшая подруга.

Ирина. Одна. И других гостей нет.

Татьяна. Я же не миллионер, чтобы сразу после свадьбы устраивать ещё одну гулянку. Я скромная женщина.

Ирина. Ой, уморила.

Татьяна. Ты слушай меня. Тем более что он скоро должен придти домой.

Ирина. А ты-то откуда знаешь?

Татьяна. А он мне всегда докладывает, когда вернётся. Наверное, надеется, что его студенточка возвратится. Так что действовать надо быстро.

Ирина. Как Ленин.

Татьяна. При чём здесь Ленин.

Ирина. А он говорил, что промедление смерти подобно. Помнишь кино?

Татьяна. Я такую муру не смотрю. Да и вообще не люблю в телевизор пялиться. Чё смотреть то? Тут жизнь как кино.

Ирина. Ты прямо философ, Танька. Но, кино не кино, а сегодня ничего не выйдет.

Татьяна. Это почему?

Ирина. Я же маме ничего не сказала.

Татьяна. Ой, ой, ой. Я маленькая детка. Тем более, что завтра суббота, нерабочий день.

Ирина. Выходной не выходной, а мамку то предупредить надо.

Татьяна. Как с Борькой по Шофёрским переулкам бродить или с Коптеловым в ресторане просиживать это значит в порядке вещей, а тут вдруг про маму вспомнила. Ничего, я сама твоей маме позвоню, тем более что давно с Марьей Ивановной не общалась. Хотя нам сегодня будет не до разговоров.

Ирина. Уймись ты. Чепуха всё это. Несерьёзно. Да и дату твоего дня рождения твой чернокнижник всё равно когда никогда узнает.

Татьяна. Вот именно, что когда никогда. Последнее точнее. Да хоть бы и узнал. Когда прознает, то уж поздно будет.

Ирина. Танька, у меня и подарка то никакого нет.

Татьяна. Ну, ты меня просто уморила своей серьёзностью. Всё же понарошку. Забыла что ли. Всё понарошку, кроме ловли мужика. А насчёт подарка то вон в шкафу бери любые духи и дари.

Ирина. Неожиданно как-то.

Татьяна. Вот и прекрасно, что неожиданно. Экспромт это фантазия, а фантазия любовь будоражит.

Обе хохочут.

Ирина. Ну, Танька! Из двоек никогда не вылезала, а говоришь так просто как поэт какой.

Татьяна. Всё от мужиков. У меня хоть и алкаши все были, в этом ты права, но и башковитые тоже попадались. Кстати, надо твоего чернокнижника сегодня подпоить посильнее.

Ирина. Зачем же спаивать то.

Татьяна. Не спаивать, а просто подпоить. Мужики от водки смелее становятся. Видела кино про Чапаева, как там в психическую атаку шли белые. В полный рост на пулемёты. Потому что в подпитии. У меня отчим лётчиком воевал на севере, так им тоже давали каждый день по сто грамм.

Ирина. Так то война. И потом им всё же давали после полётов.

Татьяна. Охомутать мужика это та же боевая операция. А после давать водку это уже и не нужно. Нужно давать до атаки, ему же не мессершмидты сбивать. А если будет мазать, подправишь.

Обе женщины опять смеются.

Татьяна. Ладно, хватит хаханьки. Быстро накрываем на стол, встречаем Серёгу, он вот-вот придти должен, посвящаем его в план ожинихания и ждём чернокнижника.

Ирина. Послушай, но ведь этот чернокнижник все вечера дома сидит, если я правильно тебя поняла.

Татьяна. Ты что, с Коптеловым по ресторанам не нашасталась. Ну, дома сидит. Так ведь у тебя задача не хахалем для развлечений обзавестись, а мужем. Мужем. Поняла? Это ведь совершенно другая стратегическая задача. И тактика здесь совершенно другая требуется.

Ирина. Ты просто как полководец.

Татьяна. Всё-таки отчим лётчиком военным был.