Вера Трофимова

 

СЭНДВИЧИ С ТВОРОГОМ, МЭМ!

 

(маленькое сумасшествие для двоих исполнителей)

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

 

1. Миссис Гектор Сайрус Холидэй, вдова, для круга друзей - просто Сьюзен

2. Лайонел Робертсон, мажордом

 

Действие происходит в Лондоне, в квартире на Маунт-стрит.

Время действия – 1914-й год.

 

Позднее утро. Миссис Холидэй в кимоно с драконами сидит на пуфике перед туалетным столиком и мрачно, с пристальным вниманием разглядывает себя в зеркале. На сцене также присутствуют два кресла, небольшой стол и раздвижная ширма с затейливой экзотической росписью.

Следует долгая пауза.

 

СЬЮЗЕН (своему отражению): Старая ты овца… Видеть тебя не могу.

 

(Резко закрывает створки трельяжа. Затем, подумав, снова их открывает, поспешно проводит по лицу пуховкой, с тяжким вздохом надевает на голову короткий паричок и звонит в колокольчик.)

 

Входит Лайонел Робертсон.

 

ЛАЙОНЕЛ: Гуд монинг, мэм.

СЬЮЗЕН: Лайонел, скажите честно, на сколько лет я выгляжу?

ЛАЙОНЕЛ: Я не уверен, мэм. С утра всегда легче ошибиться.

СЬЮЗЕН: Ну и черт с вами. Подавайте завтрак.

 

(Заходит за ширму.)

 

Лайонел вкатывает столик на колесиках и торжественно переставляет с него кофейник, сахарницу, чашку с блюдечком и прочее на другой стол.

 

СЬЮЗЕН (переодеваясь за ширмой): Ах, кто бы знал, как мне осточертел этот город! По улицам ходят не люди, а какие-то покойники. Желудки на кривых ножках. И на лицах отражается неудовлетворение пищеварительным процессом.

 

(Выходит из-за ширмы, одетая в милое домашнее платье.)

 

ЛАЙОНЕЛ: Завтрак, мэм.

СЬЮЗЕН (усевшись за стол): Боже, Лайонел, что это?

ЛАЙЬНЕЛ: Сэндвичи с творогом, мэм. Ай эм сорри.

СЬЮЗЕН: Вы с ума сошли! Где ветчина? Вы что, не знаете, что от творога я зверею?

ЛАЙОНЕЛ: Деньги вышли, мэм.

СЬЮЗЕН (наливая себе кофе): Вы мот, вы транжира, Лайонел. Вы гнусный вымогатель.

ЛАЙОНЕЛ (стоически глядя в потолок): Да, мэм.

СЬЮЗЕН (сбавляя тон): Ну да, конечно, я немного потратилась… Всего-то, боже мой, новый автомобиль! Но это, по крайней мере, вещь! (поучительно) А тратиться на мелочи постыдно. (Оглядывая стол) Лайонел, где же сливки?

ЛАЙОНЕЛ: Сливки вредны, мэм.

СЬЮЗЕН: А это… Что вы мне дали, Лайонел? Это же маргарин!

ЛАЙОНЕЛ: Маргарин полезен, мэм.

СБЮЗЕН (с грохотом швыряя нож на стол): Нет, я устала от вас! Я хочу масла!

 

Лайонел стоически молчит, глядя в потолок.

 

Гм… У нас что, совсем не осталось денег?

 

Лайонел утвердительно молчит.

 

Вы смотрели на каминной полке, в вазочке?

ЛАЙОНЕЛ: Там пусто, мэм.

СЬЮЗЕН (явно мучаясь): Н-ну ладно… Пошарьте за портретом адмирала Нельсона.

ЛАЙОНЕЛ (не двигаясь с места): Нельсон банкрот, мэм.

СЬЮЗЕН: Однако! (К публике) Конечно, у меня есть деньги, но я не люблю с ними расставаться по пустякам. (к Лайонелу) Ладно, грабьте.

 

(Без особого стеснения задирает подол платья и вынимает из-под резинки чулка три бумажки… Затем одну из них прячет обратно. Протягивает оставшиеся две бумажки Лайонелу.)

 

И запомните: я буду пить кофе со сливками, пока не умру. Надеюсь, это случится нескоро.

ЛАЙЛНЕЛ (с каменным выражением лица): О, йес оф кос, мэм. Я бы советовал вам держать деньги в банке.

СЬЮЗЕН (оправляя платье): Банки имеют обыкновение прогорать. Помните беднягу Джемса? Когда его банк лопнул, он пустил себе пулю в лоб. Хотя чего еще можно ждать от человека, у которого аллергия на морковную ботву!

 

(Садится за стол и вручает Лайонелу деньги.)

 

На обед я хочу огромный бифштекс. Вы поняли? Огромный! И с кровью.

ЛАЙОНЕЛ (принимая деньги): Да, мэм.

СЬЮЗЕН (намазывая гренок маргарином, внезапно строго): Лайонел!

ЛАЙОНЕЛ: Да, мэм?

СЬЮЗЕН (возмущенно указывая пальцем на скатерть): Что это? Что это, я вас спрашиваю?

ЛАОНЕЛ (невозмутимо): Пятно на скатерти, мэм. Бедняжка Мэри вчера целый день его вываривала.

СЬЮЗЕН: Вы хотите сказать, что это я поставила пятно?

 

Лайонел сокрушенно молчит.

 

Гм… Немедленно замените скатерть.

ЛАЙНЕЛ: Это последняя, мэм.

СБЮЗЕН: Ну так купите! Я же дала вам денег!

ЛАЙОНЕЛ: Боюсь, что их недостаточно, мэм. А ткать я еще не научился.

СЬЮЗЕН: Хорошо же! Я буду завтракать на этой скатерти. И пусть вам будет стыдно.

ЛАЙОНЕЛ: Позволю себе заметить, что лорд Чейснок…

СЬЮЗЕН: Опять вы со своим лордом!

ЛАЙОЕЛ: …никогда не экономил на столовом белье.

СЬЮЗЕН (стучит ложечкой по столу): Осторожнее, Лайонел. У меня со вчерашнего вечера расстроены нервы.

ЛАЙОНЕЛ: Мэм не понравилась премьера?

СЬЮЗЕН (слегка удивившись): О, а вы что, знаете, что вчера давали в Корт-тиэтер?

ЛАЙОНЕЛ: Насколько мне известно, пьесу мистера Шоу «Пигмалион», мэм.

СЬТЮЗЕН (ядовито): Мистер Шоу! Презренный воришка! Хулиган, мошенник, ирландский выскочка! Что вообще хорошего можно сказать об Ирландии?

ЛАОНЕЛ: В Ирландии нет змей, мэм.

СБЮЗЕН: Не защищайте его! Что вы знаете? Его цветочница Элиза Дулитл… Да ведь это же я, я, до последней черточки! Он целиком списал ее с меня! А я-то думаю: что это Шоу так зачастил ко мне? Ездит чуть ни каждый день, обедает, мило болтает и все что-то записывает в книжечку. «Что это вы там пишете, мистер Шоу?», говорю. А он, змей ирландский, отвечает: «да так, миссис Холидэй, разные мыслишки». Мыслишки! Он бессовестно использовал меня! Вчера весь театр ревел от восторга, мисс Патрик-Кэмбл завалили цветами, а я? Я забыта! Опять же сегодня в «Таймс»! Поганый писака Снизи Бэнкс пел автору такие дифирамбы, а обо мне ни слова! И этот Шоу! Хоть бы букет роз прислал, каналья, воришка, плагитатор!

ЛАЙОНЕЛ: Плагиатор, мэм.

СЬЮЗЕН: Если на то пошло, я никогда не «прыдавала фиялочки» на углу. У нас с маман был чудный цветочный магазинчик. О мон Дье! В толк не возьму, как маман ухитрилась в этой Богом оставленной стране открыть настоящий французский магазин, с настоящим французским шармом… Там-то я и познакомилась с моим бедным, ныне покойным Сайрусом. И надо же было ему утонуть вместе со своим дурацким пароходом! Бедняжка Сайрус… Он, правда, оставил мне эту квартиру и неплохую ренту. Ну, вообще-то так себе рента. Хлеб без масла. Маман к тому времени уже скончалась, я продала наш магазинчик за гроши… И что теперь? Я осталась одна среди этих ваших пудингов и паскудной овсяной каши! Бесконечные «да, мэм», «нет, мэм», и лицемерная чашечка чаю. Ну скажите, скажите мне, какие дети могут получиться в холодной английской спальне? А? Что же вы молчите?

ЛАЙОНЕЛ: Позволю себе заметить, мэм, что вы подрываете устои.

СЬЮЗЕН: Ой-ой-ой! Да у меня в печенках сидят ваши устои!

ЛАЙОНЕЛ: Я с болью удаляюсь, мэм.

 

Уходит, катя перед собой столик на колесиках.

 

СЬЮЗЕН: И прекрасно! И удаляйтесь! И черт с вами! И… это… вив ля Франс! Ф-фу… Что это я, в самом деле, так распалилась? Ах, это одиночество сведет с ума кого угодно...

 

Входит Лайонел.

 

ЛАЙОНЕЛ (возглашает): Миссис Фицджеральд!

 

(Выносит из-за ширмы вешалку-стойку. На вешалке платье, пелеринка и шляпа с перьями.)

 

СЬЮЗЕН (с распростертыми объятиями подходит к вешалке): Джуди! Душенька! Надеюсь, вы уже оправились от инфлюэнцы? Очаровательно! Какая чудная шляпка, очевидно, последний писк. Чай, кофе? Лайонел! Чашечку чая для миссис Фицджеральд! Садитесь, милочка. Что-то вас не было видно вчера на премьере. Что? Приступ мигрени? Джуди, вы преступница. Да потрясающе было, потрясающе. Впрочем, если говорить о публике, то ничего особенного. Скукотища. Ну, кто, кто был… Разумеется, сэр Гектор Парсифаль… Сэр Джонатан Кунц… Да! Вы слышали? Болван Тэдди изобрел какую-то дурацкую бомбу. Кто бы мог подумать! А ведь в юности он никому ничего такого не обещал… хотя и находился в состоянии хронической задумчивости. Конечно, Адриан Тасборо из «Ивнинг Сан». Меня просто тошнит от его одеколона. Ну и, разумеется, эти стриженые овцы Бентуорт: Роза, Хлоя, Цецилия, их озабоченная мамаша Гортензия… И вдобавок совершенно напрасная толстуха Дафна.

 

Входит Лайонел с чашкой чая на подносе и водружает ее на стол.

 

Спасибо, Лайонел.

 

Лайонел неторопливо удаляется.

 

Каков экземпляр, а, милочка? Я переманила его от самого лорда Чейснока. Да-да, честное слово! Но эта прима, мисс Патрик-Кэмбл, меня просто шокировала. Как вам это понравится: в 47 играть 17-летнюю цветочницу! Да нет, клянусь вам! Именно 47! Что ни говорите, милая, но это вызов. Правда, у шалуна Бернарда с ней бурный роман… О да, в полном разгаре! Чего не сделаешь для любимой женщины! Ей, конечно, не дашь ее лет, выглядит она шикарно… Но все равно старуха.

Но что было потом, моя дорогая! Сэр Френсис Дрейк, ну вы его знаете, известный театрал, заманил к себе по случаю премьеры весь лондонский бомонд! То есть? Как я туда попала? Ха! Старые связи, милочка. Ну так вот. Там был устроен новомодный шведский стол. Как! Вы до сих пор не знаете, что это такое? Ну, ма шери, вы отстали от жизни. Это страшно занятно! Мужчины, разумеется, в смокингах. Дамы в платьях с абсолютно голыми спинами… И все разгуливают, где им вздумается, держа в руках кастрюльки с салатом. Ну, не кажите, по-моему, это шикарно. И потом, я убеждена, что этот шведский стол Дрейк украл у французов… Мими, убирайся с моих колен! Ты порвешь мне платье. Джуди, душенька, посоветуйте, что мне делать с моей кошкой? В последнее время она ведет себя совершенно непристойно. Сущая куртизанка! Стоит ей увидеть моего мажордома, как она тут же валится на ковер, раскидывает лапки и начинает призывно лежать. Знаете, как-то даже неловко. Кончится тем, что кого-нибудь из них я прогоню. Ах, есть другой выход? Вы так считаете? Как, как? Стели… ри… сте-ри-ли-зовать? А как это? О… О-о-о! Но, Джуди, мне кажется, что мои права на Лайонела не простираются так далеко. Ах, вы про кошку?! Ужас какой! Нет-нет! Бедное животное, ведь это ее единственная радость! (со вздохом) Я так ее понимаю… Ах, вам уже пора? Может быть, еще чаю? Ну, если решительно пора, то что ж… Благодарю вас, милочка, за визит. Надеюсь увидеть вас в четверг у Вестерменов. Да, моя дорогая… Я тоже была очень рада… Да… Лайонел! Простите, милочка, не могу вас проводить, такая мигрень…

 

Входит Лайонел.

 

ЛАЙОНЕЛ: Слушаю, мэм.

СЬЮЗЕН: Лайонел, проводите, пожалуйста, миссис Фицджеральд. Итак, в четверг у Вестерменов, не забудьте! Если не приедете, я вам не прощу!

 

Лайонел величественно удаляется с вешалкой в руках.

 

О мон Дье, что за болтливая индюшка… Слова вставить не дает. Нет, у меня положительно разыгрывается мигрень…

 

(Обвязывает голову платком.)

 

Торопится она, как же… Бьюсь об заклад, что помчалась на спиритический сеанс к этим овцам Бентуорт. А сама-то что тут про них наплела, уши вянут! О мон Дье, какая скука… И мигрень не помогает. Чем бы заняться?

 

(Ложится на кушетку и закрывает глаза.)

 

Входит Лайонел в шотландской юбке и с траурной повязкой на рукаве.

 

ЛАЙОНЕЛ: Советую вам, мэм, начать разводить пикинесов и продавать их китайским императорам.

СЬЮЗЕН (не меняя позы): А что, это мысль…

 

(Открывает глаза.)

 

О мон Дье! Лайонел! Почему вы в юбке?

ЛАЙОНЕЛ: Это килт, мэм. Национальная одежда шотландцев.

СБЮЗЕН: Перестаньте торчать коленками, вы меня смущаете! У вас такой вид, будто вы осиротели.

ЛАЙОНЕЛ: Вся Шотландия осиротела, мэм. Сегодня день казни нашей королевы-мученицы, Марии Стюарт.

СЬЮЗЕН (оживляясь): Да-а? А как ее казнили?

ЛАЙОНЕЛ: Ее обезглавили, мэм.

СЬЮЗЕН: Какое варварство! Но позвольте. Почему я об этом ничего не знаю? Вот так всегда. Вечно все узнаешь последней. Ну что же, давайте выпьем за упокой души бедняжки королевы.

 

(Поднимается с кушетки, вынимает из шкафчика заветный графинчик и две коньячные рюмки.)

 

Давайте хлопнем по рюмочке доброго «наполеона»!

ЛАЙОНЕЛ: Но, мэм…

СЬЮЗЕН: Ах, оставьте эти ваши английские условности! Прошу.

 

Протягивает ему полную рюмку.

 

ЛАЙОНЕЛ (принимая рюмку): Благодарю, мэм.

СЬЮЗЕН: Ну, за здоровье Мари Стюарт, упокой господи ее душу!

 

(Лихо опрокидывает рюмку и тут же наливает себе еще.)

 

Ух, хорошо! Лайонел, там на кухне стоит баночка с корнишонами… Давайте ее сюда. Что-то остренького захотелось.

ЛАЙОНЕЛ (поперхнувшись): Что принести, мэм?

СЬЮЗЕН: Ну, корнишоны, маленькие огурчики! Вы что, не знаете, что ли?

ЛАЙОНЕЛ: Я отлично знаю, что такое корнишоны. Но, мэм… Это же святотатство! Истинные леди никогда не позволят себе закусывать коньяк маринованными огурцами.

СЬЮЗЕН (с сарказмом): Ну конечно, в ВАШЕМ замке это было не принято!

ЛАЙОНЕЛ: (с достоинством): Да, мэм. В нашем замке это было не принято.

СЬЮЗЕН: Лайонел, перестаньте. Какой еще замок?

ЛАЙОНЕЛ: Наш, мэм. Родовой замок клана Робертсонов.

СЬЮЗЕН: О мон Дье… Так вы что, отпрыск?.. Что за страна… Шагу нельзя ступить, чтобы не напороться на аристократа! Но в таком случае, что же вы стоите, сэр? Сидаун, плиз.

ЛАЙОНЕЛ: Не откажусь, мэм.

 

(С достоинством садится в кресло.)

 

СЬЮЗЕН: Но объясните мне, сэр… Что же вы тут делаете?

ЛАОНЕЛ: Служу, мэм. Видите ли, наш клан, некогда могущественный, пришел в совершенный упадок. Надо вам сказать, что у меня есть младшая сестра. И я поклялся нашему, ныне покойному, отцу заботиться о ней. Сестра моя необычайно талантлива, но денег на ее обучение у нас не было. И вот я служу, чтобы она имела возможность получить достойное образование.

СЬЮЗЕН: Ах, бедняжка! И куда же вы ее пристроили?

ЛАЙОНЕЛ: В Оксфорд, мэм. На математический факультет.

СЬЮЗЕН (всплеснув руками, сочувственно): Бедная девочка! Математика… Это же у-у-у… Ведь там сплошные эти, как их… мадригалы… или нет… гамадрилы!

ЛАЙОЕНЛ: Интегралы, мэм. И еще бином Ньютона.

СЬЮЗЕН: А, я его знаю! Помнится, ему на голову упало что-то… Яблоко! Ему упало на голову яблоко, и он что-то там такое открыл.

ЛАЙОНЕЛ: Закон всемирного тяготения, мэм.

СЬЮЗЕН (с грустью): Ах, Лайонел! Мне в детстве на голову попадало столько яблок, и я ничегошеньки не открыла. А впрочем, это вздор. Я вот что думаю… Теперь, когда я знаю о вашем высоком происхождении, у меня просто рука не повернется платить вам жалование.

ЛАЙОНЕЛ: Которое я не получаю уже второй месяц.

СЬЮЗЕН (замявшись): Ну… Вы же понимаете, Лайонел, у меня в последнее время было столько расходов…

ЛАЙОНЕЛ: Я все понимаю, мэм. Но боюсь, что вам придется искать себе другого мажордома.

СЬЮЗЕН: Как… Вы покидаете меня, сэр? Но почему?

ЛАЙОЕНЛ: Во-первых, потому что лорд Чейснок настойчиво приглашает меня вернуться. А во-вторых, потому что вас не интересуют чувства людей, которые… Впрочем, это личное. Одним словом, я прошу расчета, мэм.

СЬЮЗЕН: Очень хорошо! Стало быть, вы покидаете меня? Вы, единственный человек, которому я доверяла всецело… Что ж, уходите. А мне остается только умереть. Не посчитайте за труд, сэр, загляните в аптеку и купите мне яду… И, если хватит денег, то цветов.

ЛАЙОНЕЛ (невозмутимо): Каких, мэм?

СЬЮЗЕН (все больше проникаясь жалостью к себе): Купите лилии! Нет, это дорого… Ирисы, они хороши для такого случая. А я в это время приму ванну, надену свое любимое сиреневое платье… Сделаю лицо… Я хочу умереть как Клеопатра, прекрасной! Ступайте, Лайонел. Продайте все, кроме портрета адмирала Нельсона. Его я завещаю вам. На вырученные деньги поставьте мне надгробный памятник.

ЛАЙОНЕЛ: А как насчет эпитафии, мэм?

СЬЮЗЕН: Что? Эпитафия? Эпитафия… Ах, да что там долго думать! Напишите так: «Господи, прости ей все, ибо она много любила!»

 

(Плачет.)

 

Ну, идите в аптеку! Что же вы стоите?

ЛАЙОНЕЛ: Еще минуту, мэм. Что будем делать с кошкой?

СЬЮЗЕН: Ах, бедная Мими… Я о ней совсем забыла… Так вот, Лайонел. Я завещаю вам и кошку. Пускай она служит вам напоминанием обо мне… Обо мне, которая… вас… так была к вам … так…

ЛАЙОНЕЛ: Сьюзен, вы дура!

 

Пауза.

 

СЬЮЗЕН: Что?..

ЛАЙОНЕЛ (смущенно): Вы… дура… мэм.

СЬЮЗЕН: О мон Дье… Почему же вы так долго молчали?!

 

(Бросается к нему в объятия.)

 

ЛАЙОНЕЛ (в смущении прижимает к груди поднос): Мы не одни, мэм… Здесь публика.

СЬЮЗЕН: Ах, какое мне дело до публики! Да уберите же этот… как его…

 

(Буквально насильно отдирает от Лайонела поднос.)

 

Поднос с грохотом падает на пол. Страстное объятие и продолжительный поцелуй.

 

КОНЕЦ