Сергей (SERJ)Ковырин. ИНОЙ ВЗГЛЯД Огромная благодарность людям, без которых эта повесть никогда бы не появилась на свет. Моим друзьям – Сане, за дельные советы; Андрюхе – за поддержку; Вале – за то, что не боялась критиковать; и, конечно, за терпение – моей маме. Вместо предисловия. Сложно сказать, когда я впервые услышал об этом придуманном мире. Несколько лет назад это точно. Тогда еще только ходили слухи о создаваемой, нашими разработчиками, игре «Сталкер». Кстати, огромное им спасибо! В наше время очень мало вещей, произведенных у нас, вызывают такую гордость за своих соотечественников, которые выпустили нечто хорошее. Несомненно, «Сталкер» - одна из них! Невероятно, но сама идея поразила воображение многих людей, задолго до того, как мы увидели ее воплощение. Дату выпуска несколько раз переносили, но мы терпеливо ждали, а тем временем мир Зоны уже начал жить своей жизнью. Не знаю, насколько известна предыстория этой легенды читателю, а потому расскажу о ней вкратце. Мир Зоны, берет свое начало в 2012 году, когда на территории всем известной АЭС происходит вторая катастрофа. Теперь на этой территории появляются необъяснимые явления. Смертельные опасности подстерегают любого, кто пытается сюда проникнуть. Но секрет Зоны сводит с ума многих. Появляются отдельные люди – сталкеры, которые специализируются на походах в Зону, в основном за трофеями – артефактами. Но мир Зоны населен мутантами и изобилует опасностями и постоянный риск становится для них своеобразной заменой обыкновенной жизни. Конечно, это только мой конкретный субъективный взгляд на то, как могла бы выглядеть Зона. Я постарался, насколько мог, передать ощущениями непередаваемую атмосферу этого необыкновенного мира. Но только вам судить насколько мне это удалось… Немного другой взгляд на то, как должна выглядеть Зона. Многое было забыто, многое стерлось из памяти, подобно пеплу, подхваченному внезапно налетевшим ветром… Казалось, совсем недавно, еще можно было вспомнить что-либо до этого момента. И вот в данную секунду он усомнился в правдивости своих воспоминаний. Было ли это на самом деле? Была ли жизнь, до того как он попал в Зону? Нет, не так – была ли ЖИЗНЬ в полном смысле этого слова? Не просто существование или краткие отрезки воспоминаний, а полноценная жизнь, наполненная переживаниями и страданиями, эмоциями, как плохими, так и хорошими. И чем дальше вилась дорога, чем дальше уходил он от человеческого присутствия и подходил к охраняемой Зоне, тем больше он сомневался, в существовании другого времени и другой реальности. Реальность была одна – Зона. Было ли так всегда? Определенно нет, но мозг упорно отказывался подсказывать эпизоды из прошлой жизни. Может и не зря, может, и не было в ней ничего хорошего. А может и инстинкт самосохранения, отточенный за последние годы, не давал ему расслабиться. Знал он только одно – теперь он жил правильно. И в этой мысли не было пафоса. Он честен перед собой, а что до мнения других – то ему было крупно на это наплевать. Другим всю жизнь не было до него дела, вот и ему теперь нет дела ни до кого. Впрочем, и свою жизнь он не особо ценил, вернее, не дорожил ней сверх меры. Иначе не шел бы сюда по собственной воле. Подумал об этом и внутренне усмехнулся – что ж, и в этом вся горькая правда. Шел он в Зону всегда по собственной воле и только тогда, когда внутренний голос или предчувствие (угу, вот и наслушался бредней от ученых!) не отговаривало его от этого. Тогда на душе становилось тоскливо и тошно от мыслей о том, что эта очередная вылазка будет последней. Тошно же было оттого, что откладывалось его свидание с Зоной. А в этом был весь смысл его жизни. Ведь жил он только в те моменты, когда все было просто и все зависело только от себя самого. А таковы были правила Зоны. - Кстати, о правилах – пора вспомнить, где я нахожусь, – одернул себя мысленно Меченый. - Не ровен час и сгину по-идиотски, как какой-то сопливый новичок. Вон впереди уже блокпосты военных, а значит и моя беспечная прогулка подходит к концу. За ними – Зона. Но перед ней и забор, и военные патрули. Как будто они думают, что железная проволока, собаки и вертолеты смогут меня остановить. Хм! Но и польза от них тоже есть – молокососов не пускать. Более опытные, как я, и сами обходной путь найдут, а вот новички перли, как мошкара на свет лампы. Ладно, чего уж там – не первый раз, да и не первый десяток раз, я приближаюсь к Кордону, - подумалось ему. - Так что, нечего отлеживаться в тени - пора и в поход! Осторожно выглянув из-за угла, Меченый поднялся и медленно пересек последний отрезок перед постом. Естественно он не потопал напрямик к «пятнистым», и не пошел в обход поста через небольшой лес. Не такой он идиот! «Пятнистые» - так обзывали военных, пообтершихся около запретной территории, не столько за их камуфляж, сколько за неистребимое их желание пострелять в сталкеров от скуки, а потом, с трупа, добычу забрать – так вот, «пятнистые» тоже не лыком шиты. Научились гады! Теперь подступы к стене, окружающей Зону, заминированы, везде вышки с пулеметами, растяжки с сигнальными ракетами и наготове, как всегда, парочка зенитных батарей, чтобы шарахнуть по неосторожно показавшему свое местоположение сталкеру. Или не сталкеру. Не задумываются они об этом, - к чему им? Лишь бы было тихо и можно было сказать начальству, что подступы к периметру и дальше отважно охраняются от посягательств как изнутри, так и снаружи. И фигурируют у них в отчетах группировки хорошо подготовленных личностей – сталкеров, которые только и мечтают: как бы напасть на блокпосты, да и прорваться с боем! А начальству их что? Не знают они ничего, и знать не хотят, а из окон их кабинетов Зону не видно, оттуда до нее сотни безопасных километров - а, ведь, не ходят же сталкеры толпами, да и не наберется их много. Они одиночки. Даже «долговцы» – ребята из группировки «Долг», ходят квадами, то бишь, вчетвером. Бандиты-мародеры, конечно, поодиночке трусят выползать в Зону, но и те не прорывались никогда с боем – они просто делились кое с кем из военных за проход. Но в этом последние, конечно же, не могли признаться начальству. Ибо «неподкупны и отважны воины», охраняющие подступы к столь важному объекту! По крайней мере, так думают о них все, кто про Зону только слышал, но видеть ее не видывал. И пропускают они мародеров внутрь, где те поджидают одиночек сталкеров, возвращающихся с добычей. Потом, тихонько оставляют труп бедолаги лежать в пожухлой траве и возвращаются опасливо через блок-пост. Где исправно платят кому надо. А потому, каждый уважающий себя сталкер не считает зазорным убить мародера при удобном случае. Вот и теперь он не пошел напрямик и не выбрал дорогу через редкий лесок справа – уж больно удобной она казалась! А, повинуясь внутреннему голосу и внимательно всматриваясь в окрестности, пошел влево. Пришлось сначала через кусты продираться. Ничего! И небольшой овражек, наполненный опавшими осенними листьями и водой, тоже не показался ему преградой. Удобно было передвигаться между молодых осин и дубов. Тихо шелестели листья под тяжелыми военными ботинками Меченого. Неслышной музыкой складывалась картина, окружающая его. Вот еле ощутимое прикосновение ветра, вот запах прелой листвы и талой воды. Вот тихий звук капель. Может, дождь прошел недавно? Неспешно шел он, направляясь к ограде Зоны, полагаясь лишь на собственное чувство ориентации. Совсем скоро он незаметно уже подобрался к самой ограде. И благо, что незаметно, - вот и теперь его спасли его навыки, угораздило же выбраться недалеко от сторожевой вышки! - Ну да ладно, - ничего они не заметили - рассудительно отметил про себя Меченый. - Даже по сторонам глядят уныло, видно смена давно тянется. Курят и тихо разговаривают. Двое. Ага, и пулемет дулом вниз под неестественным углом наклонился. Вот и чудненько, расслабились болваны, не ждали гостей на этом участке. Значит, здесь мы тихонько и пройдем! Совершенно слившись с окружающей его обстановкой, Меченый бесшумно перебрался немного левее вышки и достал кусачки. Он специально не отходил далеко от вышки. Оставляя их в поле зрения, он мог быть уверен, что сразу поймет по их поведению, если его обнаружат или он случайно заденет сигнализацию. Отгибая края сетки, он внутренне отмечал про себя, и расслабленные позы «пятнистых» на вышке, и нетронутость песка приграничной территории. Старый трюк, но действенный. Аккуратно разровненная полоса песка шириной больше четырех метров, не только подскажет военным, где пробрался удачливый сталкер, но и хранит под собой сюрпризы – мины и световые ракеты. Зная об этом, Меченый был осторожен. Заново соединив ячейки сетки, так чтобы издалека они казались единым целым, он медленно двинулся вдоль песчаной полосы. Наблюдательность не подвела его и в этот раз – он увидел участок, на котором уж слишком аккуратно был выровнен песок. Никак здесь «пятнистые», закончив расставлять сюрпризы, и выбирались к ограде? Верно, - полоса, вызвавшая у него подозрение, тянулась немного наискосок и была шириной около метра. Именно столько места нужно «пятнистым», чтобы, топая вдвоем рядом, заметать следы своего присутствия слева и справа от себя. Он решил про себя, что и ему можно тогда здесь пройти. Прямо как по бульвару! Подфартило все же в этот раз. Не пришлось даже отлеживаться часами, уткнувшись мордой в землю, ожидая благоприятного случая или разведывая подступы. Все же осторожно осматриваясь по сторонам, осторожность никому не повредит, он двинулся через песчаную полосу. Ничего не выдавало звуком его присутствия. Ладно сидело подогнанное снаряжение, мешок перетянут через грудь и левое плечо. Ничего лишнего. Лямка мешка на плече и груди немного шире, чем обычно и сделана из толстой кожи – пассивная, но все же защита сердца. Несколько раз помогало против слепых собак. Когда не успеваешь оглянуться или вовремя отреагировать на нападение, то жди боли от укуса в район шеи и левого плеча. Чуют собаки, где уязвимое место! Конечно, в правой руке его, всегда молниеносно, при любом намеке на опасность, появлялся клинок, сплетая защитную мелодию смерти. Почему мелодию? Да, просто острый слух его, различал свист рассерженного воздуха, рассекаемого быстрыми ударами клинка собственного изготовления, когда выпады и блоки сплетались в некий замысловатый узор. Вот и сейчас, пересекая полосу, Меченый проверил, как сидит в ножнах верный клинок. Кстати, ножны тоже были в необычном месте – на внутренней стенке мешка и справа, так, что рукоятка всегда была напротив ладони правой руки, когда ее немного завести за спину. Проверив снаряжение и удовлетворившись результатами, он двинулся дальше. Это не была беспечность с его стороны – проверять снарягу, пересекая патрулируемую территорию. Просто сейчас и здесь было, по его мнению, безопасно. Самое страшное было впереди. Оно ждало его. И вот он, наконец-то, пришел. Глава 1 Неприятности. «…Я вижу, как закат стекла оконные плавит, День прожит, а ночь оставит тени снов в углах. Мне не вернуть назад серую птицу печали, Все в прошлом, так быстро тают замки в облаках...» Если начинать, то с самого начала. Люблю я просто так - разложить по полочкам, осмыслить все. Тогда, вроде, посмотришь на событие или воспоминание с другой стороны, как на вещь, и яснее становится. Иногда, но не всегда. Вот и теперь – с чего все началось? Естественно, ни с чего хорошего у меня никогда и ничего не начиналось. Значит с неприятностей. Точно, так и было. Давно было, но вроде, так все и началось. Я, тогда наивный и пышущий энтузиазмом молодой ученый, бредил Зоной. Что ни говори, а неудачливому ученому-идеалисту, которому ничего хорошего в рядовой жизни не светило, Зона казалась необычайно фантастическим местом. Фантастическим, и в силу своего появления (тогда бродило очень много слухов про вторую катастрофу), и в силу обстоятельств. Загадочным было желание властей не только ограничить поток любопытных в этот район, но и ограничить любую информацию об этом. Так, по мнению властей, следовало не верить иностранным СМИ и «очевидцам» о том, что в Зоне происходят непонятные и опасные события. По мнению властей, а это четко прослеживалось во всех официальных сводках, в том районе не было даже никакого ЧП, а вся суета была поднята зря. И не следует себя вести подобно паникерам на пожаре, который уже давно потушили, еще до приезда пожарных. И все верили, или делали вид, что верят, но бродили слухи и они будоражили народ. В ход пошла вся буйная фантазия рядовых сограждан в попытках объяснить феномен, описанный немногочисленными очевидцами, которым посчастливилось вернуться оттуда. А ходили слухи, что территория эта окружена военными, и, что просто так туда не посылались бы отборные военизированные соединения. И самое главное, что соединения эти, не возвращались! Что там рядовые сограждане в такой ситуации, когда и ученые (не исключая меня) пытались строить прогнозы и давать ответы на незаданные вопросы? Пытались, ломали головы и не находили ответов, так как фактов не было ни каких. И слались официальные запросы «наверх» и выбивались разрешения на проведение исследований. И всегда и везде получали отказ в неприкрыто грубой форме. Вот тогда-то меня и вытурили из Института родимого. Когда я в очередной раз начальству своему доказывал необходимость исследований прямо на месте событий, а не отсиживанием «мягких мест» в кабинетах. Распинал их за отсутствие пыла и отсутствие воображения как такового. Ведь какие же, право, открываются горизонты перед наукой! А начальство с одной стороны, попрекаемое этим самым «сверху» и доставаемое моими просьбами, решило убрать хотя бы одну проблему. Меня то есть. Назвали меня проблемой и помехой в хорошо отлаженной и размеренной работе Института, потом, хорошо размахнувшись, дали пинка под зад. Последнее сделали от всей души, не забыв напомнить, что ни выходного пособия, ни задолженности по зарплате, они вернуть мне не могут - в виду скудности бюджета. Еще и посоветовали забыть обо всем, памятуя об их «доброте», которую они, видимо, проявляли своим терпеливым отношением ко мне все эти годы. В общем, послали меня далеко и надолго. И возвращения моего никто и не ждал. Да и сам я бы не вернулся ни за что, не такой я человек. И если бы завтра на Институт, где я проработал много лет, упал бы метеорит и снес все здание под основание, никого бы я не пожалел. Разве только цветок на моем подоконнике в бывшем моем кабинете. Я его долго растил и уж он точно никогда и ничего плохого мне ни сделал. Но я не об этом, – просто вот в каком настроении, и каком душевном состоянии, посетила меня мысль податься в единственно «правильное» место – Зону. А была ли эта мысль здравой, я до сих пор сомневаюсь. - Ладно, не в первый раз я тогда сомневался, - подумал он. - Но пора вспомнить и о том, где я сейчас нахожусь! Не в парк же вышел на прогулку! Вон тот небольшой холмик – мне не по душе, неправильный он какой-то. И трава около него не примята и уж слишком зеленая на вид, среди местных выжженных равнин, да и блестит ярко, а как колышется на ветру! Ага, - вот оно – ветра вокруг нет и в помине! Значит приютилась тут аномалия какая-то, проверим… - после недолгого размышления, Меченый достал из рюкзака болты с привязанными к ним ленточками ткани. И поочередно стал бросать болты вокруг подозрительного района. - Так и есть! - Несколько болтов не упали на землю, как положено, а, даже не коснувшись травы, взмыли вверх. Постепенно аномалия обнаружила себя во всей красе – воздух начал дрожать и вроде как сгущаться. Нарастал негромкий, но жутковатый шум. Это аномалия захватывала в свои смертельные объятия все, до чего только могла дотянуться. Зная коварство подобных явлений, Меченый предусмотрительно отошел. И теперь спокойно наблюдал, как невидимые «щупальца» тянут в центр аномалии пыль, мелкий мусор, листья и растревожившие ее болты. Вот неспешно, как в неведомом ему танце, вся «добыча» начала, кружась, подниматься над землей. Постепенно поднимаясь на высоту нескольких метров и все быстрее раскручиваясь, предметы уже мелькали как праздничная карусель. Подъем остановился, а скорость вращения – наоборот стремительно возросла и еще мгновение назад, крутившиеся в ней предметы, были разорваны с огромной силой. Ничего не скажешь - «карусель»! Только адская. Верное этой аномалии название сталкеры дали. От начала возмущения аномалии и до ее разрядки прошло всего несколько секунд, и если кого-то по несчастью туда затянет, то он успеет насладиться прекрасным пейзажем перед неминуемой смертью. Правда, любоваться придется, вращаясь с бешеной скоростью! Заправив оставшиеся болты с ленточками за пояс, он, не спеша двинулся вперед. Время от времени, бросая болты в подозрительные места и собирая те, что уцелели. Внимательно всматриваясь в окружающую обстановку, медленно передвигался он по Зоне. Прислушивался к внутреннему голосу, и когда не хотелось ему идти какой-либо дорогой – он не шел, даже если на вид ничего подозрительного там и не было. Доверял он своему чутью. Научила его Зона ни к чему не относиться поверхностно и невнимательно. Его-то научила, а многие так науку и не поняли. Нет их уже на этом свете – земля им пухом и покоя тем из них, кто был сталкером… Сколько их погибло! Сотни ни в чем не повинных людей, столкнувшихся с неведомым. Привычные им правила и понятия, не имели здесь никакого значения. И словно в издевательство, Зона шутила над разумом людей, изменяя привычные понятия. Так, например, спокойное на вид местечко с хорошим тенечком в нормальном мире сулит вам отдых, а здесь, наверняка, - смерть. Потому как притаилась в тенечке под деревцами «изнанка» - забавная штука. Выворачивает она все, что попадет в нее наизнанку. Вот незадачливый человек попадет в нее и нет человека. Вернее есть конечно, но только внутренние органы у него снаружи появляются, а все, что было снаружи, волосы, кожа, конечности – внутри. Вот и получается потом непрезентабельная композиция в виде бесформенного куска мяса. И не слышал я ни разу, чтобы выживали после такого. Ну, а заметить «изнанку» непросто – все как обычно, но тени от окружающих ее предметов стремятся к середине аномалии, выдавая ее центр. И получается, что и ветер, и тени вокруг нее, против всех законов физики и разума, направляются в одну точку. Но, это теперь знаем мы, как искать и предвидеть подобные ситуации. А в самом начале и про болты никто не задумывался и высмеивали тогда осторожничавших. Да нет уже никого в живых из них. И тех, и других сгубил разум. Не могли они понять и принять правила игры Зоны. А она с нами играет по одним ей ведомым правилам. И ставка в этой игре одна – смерть. Многоликая, быстрая, и неотвратимая. А сталкеры – игроки с опытом. Но, опыт этот появлялся у нас за счет гибели сотоварищей по ремеслу. Подкреплялся собственными наблюдениями и хорошенько приправлялся страхом. Нет – не страхом смерти, сюда такие не идут. Страхом неведомого и страхом за свою реакцию на это. Не раз молниеносная реакция, отточенные рефлексы и развитая интуиция спасали мне жизнь. Много лет подряд, много «вылазок» за артефактами. Но, и сейчас я готов встретить неведомое мне, до этого момента, и поставить на кон свою жизнь. Суровые, но справедливые правила Зоны. И в ней только есть смысл жизни. По крайней мере, моей, по крайней мере – теперь. И, по-своему, я ее за это уважаю. *** Уважение надо заслужить, и это я понял, когда новичком приехал в район, от которого до Зоны уже рукой подать. О чем думал я тогда? Черт его знает. Но только не о том, о чем бы следовало. И носился я по улицам неизвестного мне городка N, и искал тех, что хоть что-либо слышал о Зоне. А все молчали. Ни в кабаках, ни в темных уличных подворотнях не желал никто мне поведать о тайнах Кордона. Так назывался район, окруженный военными, расположившийся сразу за этим городом. Конечно присутствие военных, особенно такое их количество, скрыть невозможно. Но никто и не пытался его скрывать. Охраняем – говорили, сами военные. - Что надо – то и охраняем! – отвечали они на все вопросы. Охраняют – говорили о военных все остальные. - Угу, прячут чего-то! – говорили все остальные. Говорили, но только про себя или шепотом своим знакомым. А мне тогда никто ничего не говорил – не был я тогда ничьим знакомым. Вот и носился я по городку этому с утра до ночи. И не было мне покоя. Как же! Вот оно неведомое – рядом совсем, рукой подать. Осталось лишь понять, как туда добраться, даже тогда я понимал, что не пустят меня туда просто так. Ну, в смысле, за мое смазливое лицо и, пылающие энтузиазмом, глаза. Не таким уж я и был наивным. Вот и ждал я днями чего-то, что подсказало бы мне, как туда попадают другие. А вот другие, словно сговорились, ходили по утрам на работу, а вечерами собирались в кабаках. Вроде, все как обычно, но заприметил я все же одно местечко. Бар был один, где косились на меня уж слишком, когда я входил. И не хотел там никто со мной заговаривать. Да и бармен сам, Сидорычем его звали, смотрел на меня так, словно мечтал, что уже видит мою спину в дверях бара. И говорили про этот бар, просто – «бар» или иногда называли интересно – «100 рентген». Вот и все, ч то мне удалось вынюхать, за несколько дней. А, деньги уже кончались, и не знал я уже, чем себя занять. Раз не удалось так просто, узнать про Кордон, то, что нужно делать? Работать идти? Ничего подобного. Мне претила сама эта мысль. Когда объект моей мечты так рядом, то зачем мне заниматься обыденной ерундой? Не такой я, так просто никогда и ни от чего не отступался. Вот и стал напористей. Стал искать информацию, стал сравнивать то, что видел, с тем, о чем догадывался. И увидел я интересные вещи. Были люди – угрюмые молчаливые люди, которые пользовались всеобщим уважением. Негласно, но все посетители бара расступались перед ними, когда те появлялись. Беспрекословно уступали место у стойки, когда те о чем-то шептались с барменом. Да и Сидорыч привечал их словно сыновей, вернувшихся с фронта. Глаза его добрели, морщинки от них разбегались по его обычно злому лицу, и становился он совсем не похож, на того Цербера, который обычно меня обслуживал. Так вот, люди эти были здесь, как говорят – словно рыба в воде. И на фоне их я выглядел белой вороной в этом баре. Я догадался – это они, те, кто ходят в Зону, - не иначе! Не могли они быть бандитами или контрабандистами. Уж слишком молчаливы они были и уважение бандиты могли завоевать лишь своей силой или поведением, а эти не демонстрировали ничего подобного. Лишь заходили ненадолго в бар, подходили к бармену, о чем-то беседовали и так же тихо уходили. Могли лишь недолго посидеть в уголке укромном, кофе попить. А когда же, в редком очень случае, их неожиданно оказывалось в баре двое, то непременно садились они рядом. Как будто их притягивало магнитом. Но и сидя рядом, не выражали внешне бурных эмоций, а все больше молчали. И все их обходили, словно не решались тревожить. В общем уважали. И вот еще что – когда заходил или выходил кто-то из этих людей, и толпа расступалась перед ним, то иногда кто-нибудь ненадолго ложил руку на плечо или касался руки проходящего. Как будто одобряя или поддерживая. А те, вроде, никак на это не реагировали. Иногда только стряхивали эти руки с плеч и шли дальше. Но однажды я был свидетелем любопытной сцены – один из этих людей, про себя этого я называл - «Граф», я успел про себя почти всех уже назвать, - так вот «Граф», обладатель благородного, немного усталого обветренного лица, шел через бар. Вдруг чья-то рука из толпы неожиданно попыталась ему преградить дорогу или остановить. Ничего не изменилось на лице «Графа», он просто сбавил мягко скорость, словно ожидал чего-то подобного и, не делая попыток освободиться, остановился. Неспешно развернулся и посмотрел на остановившего его. Просто посмотрел – задумчиво немного, скорее вопросительно. Потом взгляд его неожиданно стал жестким, и нехороший блеск показался мне в его глазах. И это все, больше ничем внешне, он не выдал себя. А вот человек, остановивший его, стал сам не свой: и так от природы небольшого ростика, он вдруг начал трястись, проглатывая готовые сорваться с его губ слова, и как-то, вроде, съеживаться в размерах. Вроде пытался исчезнуть или стать невидимым. Затем поспешно отдернул свою руку и, попытавшись снова заговорить, наткнулся на взгляд «Графа». Именно наткнулся – как автомобиль влетает в равнодушную бетонную ограду или шторм разбивается о нерушимые прибрежные скалы. Он посерел лицом и залепетал что-то невнятное. Видимо не так представлялось ему начало разговора. И, как мне казалось, в этот момент человечек, всей своей жалкой душой, желал быть как можно дальше от бара со всеми его посетителями и особенно этим. Не успел я тогда до конца додумать эту мысль, как человечек этот заломил руки в мольбе и заорал: - Нет! Ты меня больше не увидишь! Нет. Не надо! – последние слова он произнес через силу. Но, не ответил ничего ему на это «Граф», просто поднял взгляд свой от лица человечка, словно больше ничего интересного в нем не находя. Поднял взгляд поверх его головы, что было совсем нетрудно, ведь был он выше его на полторы головы, не меньше. А человечек и так уже представлял собой жалкое зрелище, а тут так вообще, видимо, потерял надежду. Опустил руки свои, как в ожидании приговора. И лишь пару мгновений, спустя поднял голову и посмотрел в ту сторону, куда смотрел «Граф». Человечек повернул голову в том же направлении и увидел спасительную дверь, за которой шел унылый косой дождь. Он наконец-то, словно, очнулся и заикаясь крикнул: - Спасибо! – убежал в надвигающиеся сумерки под спасительные капли дождя, под шум ветра, с которым он, по-видимому, уже навсегда распрощался. Посмотрев немного в сторону двери, ничего не замечающим взглядом, «Граф» развернулся и продолжил свой, прерванный несколько мгновений назад, путь к барной стойке. Там был встречен барменом. А толпа, вопреки моим ожиданиям, вернулась к своим прежним занятиям, и не думая обсуждать этот странный инцидент. Задумался тогда я, крепко задумался. Не знал я тогда многого и не понимал… А много ли мне понятно теперь? Многое мне действительно известно, многое успел понять за эти годы, и это не раз спасало мне жизнь. Но, так ли это на самом деле? Понял ли я хоть каплю из того, что меня окружало в этом, новом для меня, не иллюзорном мире? Нет. Ни капли. Отдельные фрагменты упрямо отказывались собираться в четкую картинку, сквозь которую можно было бы взглянуть новыми глазами на этот мир. То, что он выглядит на самом деле не так, как мы привыкли – это я понял давно и подтверждением может служить сама Зона. Раньше никто и не мог, даже в кошмаре, представить себе все ЭТО. Конечно, Зона родилась в результате экспериментов, вышедших из под контроля. Но, хотели ли они этого? Стремились ли к таким результатам? Я не уверен. Те, кто всегда остается в тени, манипулируя общественным сознанием – те и виновны. Они разрешили и финансировали эксперименты. На что надеялись их тупые зажравшиеся умы, нам не понять. Да и вряд ли обладают они умом, скорее хищническим инстинктом. Вот и после катастрофы они приспособились – кто, как не они, тайно скупает артефакты? Кто как не они опять используют их в военных целях, кто как не они приспособились прикрываться ситуацией на Зоне, чтобы прикрывать все, что угодно? Мы, сталкеры, приспособились выживать в этой ситуации. Но, мне претит даже сама мысль, что мы с ними действуем из одних побуждений. Никогда и ни за какой навар еще не вынес я оттуда ни чего, из того, за чем ходит бешеный спрос. Ни «ведьмин студень», ни еще, какой смертельный сюрприз Зоны. Потому, что есть понятие чести. Неписаный закон старожилов Зоны. Мы не выносим смерть из ее чертогов. Тому, кому уж так хочется отведать неотвратимости судьбы – всегда милости просим! – приходите сами. Охотьтесь за артефактами, отбивайтесь от мутантов и играйте по правилам хозяйки бала – Зоны. Вы можете остаться здесь навечно, пополняя ряды всех тех, кого погубили амбиции или жадность. Но, если она отпустит вас – что ж, добыча ваша. Но судья вам будет один - совесть. После того, что вы увидите здесь, захочется ли вам отнести это не подготовленным к этому людям? Это не будет подарок Прометея – это будет адская шкатулка Пандоры. Это принесет гибель. Причем всем. Уж слишком все привыкли к устоявшемуся порядку и понятиям. Только не нанимайте нас, видевших все это своими глазами, - выгребать жар за вас. Не выйдет. *** Медленно, без лишней спешки, продолжал Меченый свой путь по Зоне. Он был спокоен, настроение не подводило. Лишних, гнетущих мыслей с утра не появлялось. На сердце было легко и свободно. Он беседовал с Зоной. Безмолвно, по-своему, но беседовал. Много лет мечтал он ее понять. Но, до сих пор, научился только смотреть на этот суровый и правильный мир. Атмосферу, что его окружала, он не поменял бы ни на один курорт. Давно привык он к окружающей его тишине. Его острый слух подсказывал ему, где сейчас охотится стая слепых псов. А кое-где были слышны в траве быстрые и незаметные кенги. Маленькие, забавные и безобидные мутанты. На вид нечто среднее между крысой, кенгуру и собакой. Размером с небольшого мопса и с короткой шерсткой. Передвигались кенги на задних, слегка вытянутых лапках, отдаленно напоминая кенгуру, вот только хвост маловат. Мордочка вытянута как у крысы, с чуть увеличенными черными блестящими глазами и постоянно двигающимися усами. Если кенга не обижать, то и нападать он не станет. Исключение, лишь одно – когда их много, то нападут непременно. Зато этот маленький падальщик, может подсказать наблюдательному сталкеру, что в округе крупных мутантов нет. Как и аномалий. Они обладали неведомым чутьем и редко гибли в смертельных ловушках-сюрпризах. А потому Меченого успокаивали эти звуки. Кенги и тихое подвывание слепых псов подсказывали ему, что он до сих пор не замечен. Ничто не отвлекало его от созерцания картин, которые не скупясь, показывала ему Зона. Здесь постоянно висит неуверенная серая туманная дымка, размывая дальние очертания деревьев и холмов. Солнце так и не смогло за столько лет пробить себе дорогу к земле сквозь упрямые тяжелые свинцовые тучи. Зато как чист и свеж прозрачный нетронутый воздух, наполнен манящими ароматами трав и прохладной росы. Тихо. Ветер несет пыль по давно нехоженым тропам. Одиноко. Свободно. А еще на каждом шагу подстерегает смерть. И это правильно. Если можешь жить в постоянной готовности к неожиданностям, если точно знаешь цену своей жизни и не цепляешься за ее условности – это то, о чем ты мечтал. Чистый лист в жизни и каждый раз ты пишешь страницу заново, все более уверенным почерком. Узнаешь и познаешь окружающую тебя сущность и не пытаешься ее изменить. А лишь пытаешься выжить, бросая вызов всему. Выжить в условиях, в которых вообще нет места человеку. Спокойно и внимательно рассматривает Меченый угрюмый пейзаж перед собой. Небольшая деревушка, с покосившимися домиками. Раскрытыми створками окон неспешно играет неугомонный ветер. Давно нет стекол в этих сгнивших окнах. Давно никто не ходит по центральной улочке с немногочисленными домами. И только, неведомо зачем, остается опущенным шлагбаум. Старый, ржавый сторож исправно преграждает въезд в деревню. Не знает он, что никто и никогда уже не приедет по этой дороге. А потому все зря. Осторожно нагибаясь, Меченый проскальзывает под шлагбаумом. Вот и первые дома. Давно уже не разобрать какого цвета были заборы перед ними. Как и сами заборы – одно лишь воспоминание. Буйство зелени – трава и кустарник отвоевывают у построек право на жизнь. Куда не взгляни – всюду лишь слабый намек на некогда живших здесь людей. Скрадывают очертания полуразрушенных зданий и колодцев, почуявшие вкус свободы, деревья. Словно природа, всеми доступными методами, пытается стереть любые следы присутствия людей в этой реальности, где им уже нет места. Вот и кладбище, а Меченый знал, где оно находится, потому, как совсем недавно хоронил здесь одного не слишком удачливого товарища. Что ж, через некоторое время придется искать это место в высокой густой траве. На всякий случай, бросив еще раз взгляд по сторонам, он продолжает путь. Поднимающаяся пыль после каждого шага по неасфальтированной дороге, в безмолвном танце оседает снова позади. Только четкие отпечатки военных ботинок недолго будут напоминать, о том, что он недавно здесь проходил. Скоро и их сотрет настойчивым ветром. Да, и кто бы приглядывался? Разве, что такие же редкие одиночки, как и он, что иногда пользовались этой деревушкой для отдыха и тайников. Виднеется небольшой пригорок – это выход из деревни. За ним шоссе, а направо – блокпост. Напомнив самому себе мысленно маршрут, Меченый направился дальше. - Теперь можно ждать чего угодно, - подумал Меченый, стоя на дороге. Впереди заброшенная ферма и разрушенный мост. На ферме иногда околачиваются мутанты, а мост – излюбленное место различных по своей силе аномалий. Проверил кобуру с верным глоком*, поправил, висящий на левом плече модернизированный АК** с глушителем и прицелом – все, готов! Итак, в левую руку болты, а в правую - пистолет. В путь. _ _ _ _ * «Глок» - керамический автоматический пистолет немецкого производства. После долгой и верной службы различным подразделениям по всему миру, он был переделан народными умельцами под 9-ти мм патрон и обойму на 9 патронов. Отличается высокой надежностью и точностью. В Зоне сталкеры применяют в основном из-за огромной убойной мощи. ** «АК» - дань уважения отечественному производителю. Естественно, автомат Калашникова, модернизированная версия АК74 под патрон 5.45 мм и обойму 30 патронов. Позднее оснащен прицелом ПСО-1 и глушителем. Используется из-за непривередливости к внешним условиям и надежности. Глава 2 Отсчет. «От края до края Небо в огне сгорает И в нем исчезают Все надежды и мечты» Неторопливо обходя как подозрительные, так и совсем на вид безобидные места, Меченый продолжал углубляться все дальше в изменчивый мир Зоны. Пройдя совсем немного по шоссе, он заметил легкое голубоватое свечение над асфальтом. Тут же остановился, достал болты и присев на корточки, начал напряженно вслушиваться в окружающий его океан звуков. Вскоре натренированный слух подсказал ему, что он не ошибся и впереди действительно что-то есть. Это можно было понять по равномерно «накатывающему», словно живому, слабому звуку своеобразного «треска». Так же шуршит шелк или сминаемая бумага. Вот только здесь этот звук предостерегал. Немного посидев, перенося вес тела с одной ноги на другую, Меченый встал и отошел на несколько шагов назад. Подкинул правой рукой болт, ловко поймал его и посмотрел на него, а потом и в том направлении, где, по его прикидке, и должна была находиться «Электра». Спокойно отвел руку назад и совсем несильно бросил болт. Теперь можно и понаблюдать за полетом болта с привязанной к нему ленточкой, чем Меченый и занялся. Пролетев половину пути, болт неожиданно озарился крохотными искорками голубого и белого цветов. Они кружили, слегка прикасаясь к нему и к ленте, со стороны выглядело очень даже красиво. Но вот неожиданно болт замер на мгновение и тут же в этом месте возник небольшой взрыв, вспышка света и с оглушительным треском появились десятки молний. Расползаясь от центра аномалии, молнии разветвлялись, и казалось, хотели своими «язычками» дотянуться и до Меченого. Напрасно. Совсем не зря он отошел перед броском. И в этот раз его спасли наблюдательность и рефлексы. Но расслабляться рано и он это понимал. Осторожно обошел аномалию, о которой после разрядки напоминал лишь воздух, насыщенный озоном, и черные следы на асфальте. И после недолгого раздумья выбрал направление немного правее. От этого места, до заброшенной агрофермы, оставалось совсем недалеко – пройти мимо водостока, под шоссе, и пересечь полянку с редкими деревьями. Мысленно Меченый уже был готов к любым сюрпризам, что могли его ожидать даже на этом небольшом отрезке пути. *** Это сейчас Меченый был готов ко всему и вряд ли бы растерялся, даже увидев нечто совсем уж необычное. А, когда он еще только мечтал попасть на запретную территорию, ему приходилось туго. Мучимый догадками, но не получая никакой информации, он снова и снова заходил в тот подозрительный бар. Вскоре к нему уже привыкли и перестали обращать на него внимание, но и помочь никто не спешил. И вот однажды, выходя поздно из уютного бара на заляпанный грязью, после недавнего дождя, тротуар он услышал долгожданную информацию. Сначала он услышал шепот, а затем кто-то довольно грубо рявкнул: - Да тише, ты! Чего вопишь на всю улицу?! – голос был осипший и довольно грубый. Меченый поглядел по сторонам – вроде ни к нему обращаются. И догадался – видимо кто-то разговаривал сразу за углом бара в тени соседнего здания. Он приник к мокрой кирпичной стене, и стараясь не шуметь начал передвигаться ближе к углу. Добрался, выглянул и тут же спрятался, опасаясь обладателя столь грубого голоса. Зато успел разглядеть двоих, точнее их силуэты. Один стоял не сильно прячась, широко расправив плечи, и держал руки в карманах курточки явно военного покроя. Другой поднял воротник пиджака и поглубже спрятал лицо от ветра, а может и от любопытных глаз. Они не заметили приближения Меченого и продолжали «беседовать». - И не орал я! Ты бы лучше уши почистил, вот и не пришлось бы мне громче говорить! – парировал человек в пиджаке. - Лучше не забывайся, с кем говоришь! – снова прорычал знакомый уже голос. Его хозяин, видимо, уже начинал выходить из себя. – Колись быстрее – что притащить из Зоны надо? - В этот раз неплохие деньги за «Слизняк» обещали. - Ага, попробовали бы пообещать меньше, я бы их заставил самих, в этот чертов студень за ним лезть! – кипятился обладатель грубого голоса. «Сталкер», - догадался Меченый. - Они платят, ты лезешь! Когда принесешь? – поинтересовался интеллигент в пиджаке. - Послезавтра, сегодня ночью выдвинусь вдоль топи, а там напрямик на север и в Зону-матушку за сувениром… - Ну, подробности меня не интересуют. Лишь бы товар был вовремя… Дальше Меченый слушать не стал. Да и не мог он дольше оставаться там, - договорившись, странная парочка начала приближаться к входу в бар, где, наверное, собирались «обмыть» благополучный исход будущего похода. Меченый поспешно ретировался. Этой ночью он не спал, ворочался с бока на бок и строил планы. Да какие планы? В мыслях подобно вихрю, крутилось только одно – желание, а может и нечто большее. И оно звало его к тому неведомому, к тому, что, как он знал теперь, ждало его всю предыдущую, никчемно, прожитую жизнь. Его звала сама Зона, и теперь это чувствовалось все сильнее. Но призрачные ранее шансы осуществить задуманное, нежданным подарком судьбы стали почти осязаемой явью. Это его шанс! И он его уж точно не упустит. Меченый и сам не знал чем подпитывалась его уверенность в этом. Не знал он, когда его желание стало сначала манией, а затем и последней мечтой. Самой, что ни на есть последней, той после которой не жалко будет и умирать. И вот в предрассветном бреду ему снится несбыточное и необъяснимое. И горит жарким негасимым пламенем желание, как можно быстрее очутиться там. И не смущает его то, что ничего о том, что может его там ожидать, он не знает. Не слишком печалит его и то, что совершенно не знает он, как вести себя там, чего остерегаться и как это может выглядеть. Он все же засыпает. Нервно, боясь проспать, засыпает некрепким бредовым предрассветным сном. Ведь это его последняя ночь перед, возможно, самым главным событием его жизни. Он спит и во сне он, не боясь, строит воздушные замки. Мерещатся, пролетая калейдоскопом, невнятные, но красочные образы. Во сне он рисует мир, в котором все возможно и где нет никаких запретов. Мир необыкновенен, но все чаще призрачные образы его воздушных замков принимают вполне узнаваемые очертания Саркофага той самой АЭС. Но сон, есть сон и в нем все возможно. А потому он спит. Пока спит. Но скоро все изменится самым неожиданным образом. А началось все довольно обыденно. Встал утром, собрал вещи, оделся и в путь. Приблизительную дорогу он представил еще во время подслушанного вчера вечером разговора. Осмотрительно, ни у кого больше расспрашивать про услышанные приметы не стал. Все равно ничего бы не сказали, да и заподозрили бы сразу. А, так сложив в уме приметы из разговора и то, что своими собственными глазами успел заприметить в округе, двинулся в направлении окраины города. Старался идти небыстро, чтоб не вызывать лишних подозрений. И через раз ловил себя на том, что идти надобно намного медленнее, чтоб не выделяться больно, среди уныло бредущих по своим утренним делам неприветливых горожан. Идти было легко. Словно впервые дышалось очень легко. Ничто не мешало думать о предстоящем путешествии. Наверное, такое же настроение было и у исследователей неведомых земель в прошлом. И не важно, что на эту землю уже ступала «нога человека», он шел стирать свои собственные «белые пятна»… И к географии они не имели никакого отношения. Добравшись до окраины, остановился и принялся размышлять. Как следует поступить? Пойти прямиком в Зону, доверяясь одному лишь инстинкту или все же попросить помощи у одного из настоящих сталкеров, поставив перед фактом, что ему известно и про Зону, и про артефакты? Мучимый сомнениями, сбавил шаг. Неопределенность всегда губит любую идею. А что можно говорить, про такое важное дело? Тут любое сомнение вырастает в непреодолимую неуверенность. Чертыхаясь, Меченый все же решил пойти проверить – правильно ли запомнил дорогу в Зону. А вдруг напутал? Ну, а если все правильно – тогда и видно будет, что дальше делать. Решив поступить именно таким образом, он, следуя приметам, добрался до Кордона. Посмотрел из кустов на сторожевых собак и державших их на поводках, злобного вида, солдат. Увидел и колючую проволоку по обе стороны пропускного пункта. Приблизительно оценив свои шансы пробраться через заставу, менее чем призрачными, невероятно расстроился. Цепляясь все же за надежду упросить какого-то опытного сталкера, медленно побрел назад в город. Теперь его мрачный и унылый вид мог успешно соперничать с постными лицами встречавшихся ему горожан. Добрел до бара, вздохнул и с видом обреченного на смертную казнь, зашел внутрь. Словно издеваясь над его и так невероятно отвратительным настроением, в накуренном и тусклом помещении ничего не изменилось. Все также сидящим за столиком и барной стойкой людям, было наплевать на его посещение. Никто и голову не соизволил повернуть, видимо считая такой жест со своей стороны излишним, по отношению к тому, кто в их глазах был, меньше значим, чем абсолютное ничто. Хотя, несомненно, все заметили вошедшего, не могли не заметить. Просто его можно было игнорировать, что они все, включая бармена, успешно и делали. Медленно до Меченого доходила вся несуразность его идеи - попросить помощи у них. Да у кого угодно было больше желания послушать про проблемы других, чем у них. Точно! Проводя взглядом, в основном по затылкам постоянных посетителей этого заведения, он натыкался на стену равнодушия. Равнодушие было разнообразным, но неоспоримым – кое-кто начал постукивать нервно пальцами по столешнице, кое-кто начал говорить немного тише, пару человек недовольно повело плечами, из-за невидимого сквозняка от все еще открытой Меченым двери. Все молча, но уж слишком солидарно ждали. Угнетающе действовала на него сама мысль, что ждут они пока он выйдет на улицу. Зловещая атмосфера никем и не думала разряжаться. Она клубилась вокруг него волнами молчаливого недовольства и презрения. Пожалуй, даже у офицеров гестапо или палачей инквизиции было больше энтузиазма выслушать что-либо, чем у них. У Меченого даже слов не находилось в бушевавшей, от негодования, душе. Да кем они себя возомнили? Отгородились ото всех и все что ли? Кто дал им такое право? Сам того, не замечая, он начал говорить вслух: - Вам плевать, я понимаю. – голос его дрожал, но не от робости или волнения, а скорее от нетерпения сказать все, что так наболело, - Я заходил много раз и всем было все равно, что я просил рассказать про Зону. Каждый из вас много раз отворачивался, едва я к нему обращался. Черт! Мне надоело! Мне надоело шататься по городу, где я чужой, да еще и с огромным таким ярлыком – С ним не разговаривать! И навесили его на меня ВЫ!!! Я мечтал лишь об одном, и вы не захотели мне помочь. Вам на все плевать! Но и мне теперь тоже! Без вашей помощи я узнал, как пройти к Зоне. Без ВАС туда и пойду! Гробовая тишина была ему ответом. Он думал по началу, что слишком громкий стук сердца, отдававшийся звоном в его голове, помешал услышать реакцию на свою речь. Но нет. Молчание. Многие поставили пиво на столы и приняли более удобные позы. В них угадывалось всеобщее настроение. Каждый выражал одну общую мысль и возобновившийся негромкий гул голосов, еще больше ее подчеркивал. Если раньше его для них просто не существовало, то сейчас каждый словно уверился в этом факте. Ему казалось, что с ним попрощались. Похоронили заживо. Так меланхолично можно наблюдать за последним полетом глупой бабочки, стремящейся к манящему пламени огня, в котором ей суждено и погибнуть. Так отворачиваются присяжные от осужденного на смертную казнь. Понимая это, Меченый молча вышел. Взглянул на пустынную уже улицу – правильно, все разбрелись по рабочим местам. По улице, выписывая никому не понятные по смыслу, траектории движения, слонялись дворовые собаки и патрульные милиционеры. Последних было значительно меньше. Все были заняты своим делом. Все. Кроме Меченого. И злость росла в нем. Кипела и в ярком пламени ее, подбрасывая топливо в огонь, всплывали моменты унижений. Вот фрагмент из Институтской еще жизни – над ним и его идеями смеются старшие, более «опытные» коллеги. Вот его подруга, которая вроде его понимала и поддерживала во всем, вкрадчиво ему втолковывает, что необходимо вернуться в Институт, попроситься. А, то квартиру скоро должны бы ему дать, как молодому научному сотруднику, только ерепениться не надо и норов свой не показывать. Вот момент приезда в город и первое же посещение бара. Всю жизнь об него вытирали ноги все кому не лень. Только надоело это все. Хватит! Зубы свело, руки непроизвольно сжались в кулаки, все мышцы напряглись, и тупая пульсирующая боль в висках напомнила ему, как он терпел это и многое другое. Вся жизнь, словно иллюстрация – как не нужно поступать. Ничего в ней не было хорошего. Но пора менять. Все менять! Словно вторя аккордом на каждую его гневную мысль, гулко и четко впечатывался звук его шагов в мостовую. Росла и окутывала его уверенность. Уверенность в том, что если он и подохнет в Зоне в какой-либо неведомой ловушке, то это будет правильно. Правильно будет потому, что впервые это решение он выбрал сам и вопреки всем. По неведомой ранее тропе, пробирались одна за одной все более пугающие мысли. Выстраивались перед мысленным взором, обрадованные возможностью, наконец-то, объяснить хозяину истинное положение вещей. И сквозь этот, мрачного оттенка, заслон Меченый теперь смотрел на мир. И тот ему совсем не нравился. *** Негромкий треск сухих опавших веток напомнил Меченому о действительности, разрывая окутывающий его туман воспоминаний. Мгновенно оценил окружающую его обстановку – и так, добрался до агрофермы. И сейчас в поле зрения попали невероятно погнутый, проигравший битву со временем и, как следствие, насквозь проеденный ржавчиной, неизвестно кем и зачем перевернутый грузовой прицеп. Компанию ему составлял покосившийся неопределенного цвета, некогда, очевидно, деревянный забор. За которым виднелось несколько одноэтажных построек из осыпающегося бурого цвета кирпича – сама агроферма. - Удачно подобрался! – похвалил сам себя мысленно Меченый. – Ни одна тварь меня пока не заметила, да и пространство просматривается просто отлично. Перенеся вес с одной ноги на другую, но все же не вставая с корточек, Меченый выглянул из-за угла прицепа. Сквозь сито деревянных поперечин забора просматривался внутренний двор. Там никакого движения не наблюдалось. Частей тел тоже. Но это не значило, что мутантов здесь нет. Просто либо никто из сталкеров давно не проходил мимо фермы, взяв немного левее маршрута Меченого. Либо мутанты уже растащили останки своих мертвых собратьев или не слишком удачливых сотоварищей Меченого по ремеслу по различным закоулкам построек. А разнообразных мест, где можно было устроить засаду или спрятаться на время и выпрыгнуть со спины, хватало. Даже издалека натренированный глаз выхватывал подозрительные тени завалов от осыпавшегося шифера и частей потолка. Наваленные в беспорядке деревянные ящики и остов «мертвого» же ЗИЛа во внутреннем дворе, как раз напротив въезда, дополняли картину. Но, решив, что ближе станет и виднее, да и по определенней точно – Меченый двинулся в обход агрофермы. Справа ему приглянулся пролом в заборе, сквозь который было видно глухую некогда и по задумке строителей целую стену, которая, обсыпавшись лишилась более чем половины составлявших ее когда-то кирпичей. В новом «проходе» виднелся потухший очень давно костер (отдыхал здесь когда-то сталкер от тяжелой дороги или прятался от непогоды) и оббитая дверь ангара. Пересекая затемненный участок, Меченый вытянул из кобуры пистолет и взял в левую руку болт. Неспешно и осторожно переступая через мусор на полу, Меченый совершал обход заброшенных построек. Следуя, неписанному, учебнику сталкеров, Меченый сначала выглядывал из-за угла, оценивая обстановку, и лишь потом продолжал путь. В любой момент он был готов броситься в сторону. Слегка пружинящий шаг, позволял ему рассчитывать расстояние, на которое можно, в случае чего, отпрыгнуть либо, по необходимости, моментально присесть. Приятно было ощущение того, как тренированное тело выполняло малейшие его приказы. Ничего ему не стоило очень быстро разворачиваясь, присесть на одно колено для устойчивой и более прицельной стрельбы. - Любопытно, - думал тем временем Меченый, - а, если бы учебник для сталкеров, ну или хотя бы книгу про них написали. Было ли бы в ней большинство глав, записанных с моих слов? Холодил руку металл рукоятки. Палец поглаживал курок, готовый спустить его по малейшему признаку опасности. Глаза, соревнуясь со слухом, тщательно выискивали возможные аномалии. Отмечали все подозрительное и ведомый интуицией, Меченый таких мест избегал. Кинул несколько болтов – порядок, дорога чиста. Вот и внутренний двор. Все постройки с тыла он уже успел обойти. Куда позволяли зияющие провалы в стенах – позаглядывал. Оставался сам дворик и, естественно вместе с ним, черные дыры завалов, выходящих прямо на главный вход и двор. Понимая, что выжидать бесконечно – негуманно в первую очередь по отношению к самому себе, шагнул в не асфальтированное пространство двора. Первый шаг и эхо от него ничего в этом немом театре не изменили. Но он понимал – это еще не всё. Все должны играть по определенным правилам. Те, кто прячутся, если они есть, будут прятаться до подходящего для них момента. Ну, а он должен идти дальше и быть готовым ко всему. Еще несколько шагов приблизили его к центру, но никак не дали понимание того, что же не нравилось ему в этой картине. Вот уже и останки грузовика скрылись за левым плечом, между оставшимися в поле зрениями двумя постройками, виднеется поле с поросшими по нему немногочисленными кустарниками. Поле он уже видел, когда обходил постройки с тыла, описывая круг. Развалины второго ангара, его тоже не интересовали. Назвать их строением можно было лишь с большой натяжкой. Он полюбовался вдоволь на внутреннее его убранство еще раньше, во время обхода. А вот второй домик сохранился значительно лучше. Даже крыша уцелела в первой его половине, пол выглядел не прогнившим. Двойные двери были приоткрыты, но недостаточно, чтобы оценить внутреннюю часть. Правый угол отсутствовал и за ним находилась печка. Точно. Теперь он шел прямо к строению, немного отклоняясь все время вправо, чтобы улучшить угол обзора. Прятаться кроме этого места было абсолютно негде. Намереваясь посмотреть, кто же засел в импровизированной ловушке, Меченый бросил туда с силой болт. Пролетев над развалинами стены и печки, болт врезался в оштукатуренную стенку. Не успело облачко белой пыли осесть, как из темноты раздалось свирепое вопение и оттуда же выпрыгнуло довольно жуткое существо. Морда ее, претендовала бы на место победителя в конкурсе уродов, если такой надумали бы провести. Злобные, вытаращенные, желтые глаза с плававшими в них неопределенного цвета и формы зрачками, вонзили свой взгляд в Меченого. Разные по величине, они размещались не на одной линии и один был явно ближе к двум отвратительного вида провалам, которые очевидно служили твари «носом». Но еще более отвратительным был оскал ее пасти. Открытая почти по диагонали, с неправильной формы нижней челюстью, сплошь усеянной многочисленными клыками, она истекала слюной и судя по розоватому оттенку – кровью. Видимо, Меченый пришелся очень кстати, вид у существа довольно бешеный – проголодалась, наверное. Задние лапы ее несуразного, покрытого мелкой костной чешуей, тела напряглись, уши или то, что от них в процессе мутаций осталось, прижались к массивному черепу. Передние лапы, как и задние, уже давно скребли землю здоровенными когтями, вот только на вид, надо признать, - были значительно массивнее... Один глаз твари дернулся в сторону, пародируя моргание у людей, тварь собралась и прыгнула. Прыжок был отменный – почти три метра отделяли Меченого от нее, но она покрыла их за долю секунду. Ни на мгновение, не сомневаясь в последствиях прямого столкновения такой туши с собой, Меченый прыгнул в сторону, одновременно совершая кувырок и стреляя в темную на фоне утреннего неба, пролетавшую над ним тушу твари. Стрелок он был неплохой и три выстрела не прошли мимо цели. Первая же пуля пробила «подбородок» существа и сквозь нижнюю челюсть, а затем и кости черепа вышла в районе виска. Оставшиеся две пули прошили насквозь легкие и желудок твари, если они располагались там, где и должны были быть по логике. С тяжелым грохотом тварь приземлилась за несколько шагов от поднимающегося уже Меченого и быстро развернулась. Снова противники «мерили» друг друга взглядами и надо сказать, что морда животного от рваной раны в голове и стекающей крови симпатичней явно не стала. Возможно, сознавая это - тварь взбесилась, снова раздался жуткий вой, с присутствующем в нем хрипом простреленных легких, и она рванула на обидчика, собираясь забрать его на тот свет. Но перед самым столкновением, Меченый отошел на два шага в сторону, не переставая, почти, в упор расстреливать мутанта. Расчет был верен – заливавшая один глаз кровь и громкий звук выстрелов не дали ей вовремя сориентироваться. Проскочила мимо и получила оставшиеся шесть патронов. Два в голову и остальные, посланные Меченым, уже вдогонку с хирургической точностью – в спину, вдоль хребта. Звуки выстрелов сменялись приглушенными чавкающими хлопками – это вонзались в тело монстра 9-ти миллиметровые пули специальной формы. Рассчитанные на значительно большее сопротивление, они прошивали хрупкое тело твари насквозь, вырывая куски плоти и мышц. Это и вызывало необычный призвук, вместе с фонтанами крови, хлеставшей из ран. Как и следовало ожидать – это был последний забег твари на короткую дистанцию. Раздавшийся последний хрип сопутствовал конвульсиям и неизбежной агонии. Сбросив рюкзак на сгиб локтя и пряча, пустую обойму, Меченый приблизился к телу на безопасное, по его мнению, расстояние - полюбоваться плодами своего труда. - Ранения не совместимые с жизнью. В любом ее виде! – Констатировал он над телом безразличной теперь к этому твари. Последние слова сопровождал щелчок вставленной новой обоймы, ставя точку в этом поединке. Да и какой мог быть иной исход? Опыт Меченого против слепого инстинкта мутировавшей твари. А, если еще вспомнить, что она является плодом мутации обыкновенной домашней свиньи, то всякие ее шансы на победу над Меченым, стремительно тают. Может, конечно, она и пришла посетить историческое для нее место обитания ее предков лет так двадцати шести назад, но теперь она здесь и почила, как говориться, с миром. Если бы она не питалась всем, что не попадется да и не нападала бы на людей, он бы ее и не трогал. Но, зная коварные повадки подобных тварей, особенно их «привычку» нападать со спины из засады, Меченый не мог поступить иначе. Но пора было прекращать размышления и убираться, куда подальше от этого места. Так как шуметь в Зоне, а особенно стрелять было равноценно объявлению – приходите все, кто желает расправиться со сталкером-идиотом. И не сомневайтесь – очередь выстроится длинная и контингент в ней будет еще тот! Мутанты таких разновидностей, что доктор Моро забежал бы на свой остров ужасов, обниматься с его обитателями и молиться, чтобы больше никогда, даже во сне, не видеть этих тварей. Меченый идиотом не был, а, потому быстренько проверив свой тайник на наличие в нем свободного места под возможные трофеи, быстренько покинул территорию, опустевшей теперь, агрофермы. Посещение тайника дало свои результаты – во-первых, место для возможных трофеев было, а во-вторых – никто, из немногочисленных его товарищей, записки не оставлял. Это значило, что отступления от плана вылазки пока не намечалось. Поскольку записка, от кого бы то ни было, означала лишь одно – неприятности. Нет записки, значит - нет и проблем – другой же вариант, когда его товарищ просто не успел оставить записку, потому как погиб, Меченый не исключал, но не желал об этом думать. Все мы умрем, кто раньше, кто позже – ко всему надо относиться философски, а иначе можно сразу вешаться. Причем в прямом смысле. К тому же дальше, на пути вглубь Зоны, будут еще подобные тайники в условленных точках. Может там и станет ясно, что же произошло с его товарищами, и почему давно нет вестей. Дорога все покажет, преподнося в картину ясности свои, чаще неприятные сюрпризы. Пора в путь, дорога еще длинная. *** Обратный путь до Кордона Меченый, тогда охваченный гневом, не прошел – а буквально «пролетел». Шарахались в стороны немногочисленные фигурки-тени прохожих. Парочка милиционеров, стоящая у одного полуподвального магазина, сначала как бы заинтересовалась столь стремительным перемещением странно одетого товарища по улицам, но затем их интерес мгновенно испарился. Видимо, оценив возможные неприятности, связанные с со столь независимым, мрачного вида субъектом, эти «бравые» блюстители порядка, решили, что для них же лучше молча и в сторонке, доедать пирожки и запивать их чаем. Что ж - правильный выбор и хорошая оценка ситуации. Меченый, грубо расталкивая зазевавшихся пешеходов, шел напролом, пересекая улицу за улицей, даже не оборачиваясь на крики рассерженных водил, в унисон оравших – «куда ты прешься» и подобное в том же духе. Не обращая внимания на такие мелочи, как осторожность при переходе дороги и соблюдении каких-либо правил, он стремился к своей цели, и ничто не должно было его остановить. Несколько раз слышал испуганный визг тормозов машин, водители которых не ожидали его появления прямо перед своим капотом. На это он не обращал внимания. Многие встречные пугливо прятали свои глаза и пытались как можно дальше его обойти, едва лишь видели выражение его лица. Меченый смутно отдавал себе отчет в происходящем вокруг него. Весь внешний мир был ему враждебен и сейчас в его воспаленном сознании он представлялся клеткой. Постоянно наращивая темп, он очень быстро добрался до места своих утренних наблюдений за блокпостом. Совсем немного времени прошло с того момента, и сейчас был ясный, однообразно скучный день. И при его свете стало видно, что праздно шатающихся вояк, как возле КПП, так и вокруг – было значительно больше, чем он заметил утром. Правда, для них в этот судьбоносный день ничего нового не произошло – все так же уныло взирали немногие из них через шлагбаум и колючую сетку на прилегающую к их посту территорию. Не интересовала их и Зона, которая, как был теперь твердо уверен Меченый, находилась за этим чертовым забором. Но ему уже все было все равно. С каким-то странным отчуждением, он иногда отмечал ход своих, но чуждых ему ранее мыслей. Вот и сейчас он решил не переть на пролом через блок-пост, а пойти где-нибудь сбоку. И дело было совсем не в том, что он боялся или опасался этих солдат, вооруженных автоматами и истосковавшимися по стрельбе по чем-либо. Ему было на них, как говориться - … Но все же, результатом препирательств с солдафонами или же драки с ними, он ясно отдавал себе отчет в этом, - будет либо арест с жестоким избиением или же пуля в лоб (без свидетелей). Всё это совсем его не пугало, но ОЧЕНЬ мешало приблизиться к цели – к Зоне. Ему было все равно, что он может (и очень даже – возможно!) загнется там. Важно было только не глупить сейчас. Умереть уже там, а не на подходе – это было как-то более правильно, с его точки зрения. И как только эта мысль успела оформиться в его голове, он перестал буравить взглядом ненавистную форму вояк и пошел в обход, стараясь идти по диагонали, что бы нарастить расстояние между собой и КПП, и не сильно отдалиться от колючей проволоки, украшавшей проклятый забор и, заодно, сегодня служившей ему ориентиром. Как только фигурки, одетые в пятнистый камуфляж, стали едва различимыми из-за разделявшего его и их расстояния, Меченый подобрался к самому забору. Ничего выдающегося – строение вполне в духе наших вояк – массивный, сложенный из бетонных плит на скорую руку, трехметровый забор, не очень уверенно стоял на бетонных же квадратах. Этакий детский конструктор, использованный с недетским размахом. В широкие щели между плитами просматривалась старательно расчищенная, скорее всего бульдозером, песчаная полоса. Где-то на задворках сознания успела сформироваться мысль – наверное, за два прохода полосу чистили, уж слишком широкая! Мысль успела не только возникнуть, но и мгновенно кануть в Лету, пополняя собой безбрежный океан идей, оставленных без внимания. Мозг Меченого, видимо, чтоб не нарушать традиции, - тут же забыл об этом странном факте и не позволил себя утруждать размышлениями – кому и зачем понадобилось бульдозером равнять песок за забором? Сейчас перед ним и его обладателем стояла куда более «титаническая» задача – как же перебраться побыстрее через забор и венчавшую его, свернувшуюся равнодушными кольцами, колючую проволоку. Так как вопрос целостности собственной шкуры, сейчас занимал Меченого меньше всего, то, естественно, и решение было ему под стать – просто перелезть через плиты, а «колючку» по возможности отогнуть. Ну, будет немного больно – но не смертельно же! По крайней мере, не сразу… Почти мгновенно, Меченый подтвердил идею делом – довольно быстро взобрался на забор, подтянулся у самого верха и закинул ногу на вершину плиты. Забор был довольно широк, строили, как оказалось в две плиты рядышком. И почти удобно было бы на нем полежать, если бы это позитивное обстоятельство не портил один, но весьма существенный факт – от забора до «колючки» было от силы пятнадцать-двадцать сантиметров. Закинуть ногу в этот промежуток, совсем «немного» ее поцарапав, и основательно почертыхавшись, у Меченого получилось. Дело было за малым – перекинуть тело дальше вверх и, подняв, по возможности, спиной «колючку», протиснуться на ту сторону. Нужно было только решиться на этот безумный поступок, а дальше дело за техникой. С первым не было никакой заминки, а вот дальше. Уже через силу, сминая боком и плечом проволоку, Меченый пожалел о своем столь поспешном решении. Но, теперь пути назад не было – цель уже близко и искать другие пути – равноценно признанию собственного бессилия. Успокаивая боль в плече и исколотой основательно ноге, Меченый морально готовился к дальнейшему этапу своего, теперь уже подвига. Просто пролезть дальше у него не вышло бы – проволока не зря была свернута спиралью и приварена к железным прутьям по торцам плит – она пружинила и мешала дальнейшему продвижению. Выход был только один. Меченый решился и, собравшись с силами, спиной начал поднимать кольца проволоки. Руки дрожали от напряжения, спина горела от десятков, вонзившихся сквозь одежду острых концов колючей проволоки, но он продолжал жать со всей силы и скоро услышал, то чего так ждал – наградой ему стал звук, лопающегося металла. Впопыхах сваренное точечной сваркой ограждение не выдержало такого «издевательства». Одно из креплений отвалилось, послабив сдерживающие усилия проволоки. Почти на грани сил и сознания, Меченый успел перенести вес тела на одну руку и передвинуться в нужную сторону. С забора он буквально упал головой вниз. Сразу стало ясно, что голова не может соперничать с конечностями в амортизации ударов от приземлений. Зато, приглушая нестерпимую боль от многочисленных порезов, откуда-то в голове возник неясный шум. И со зрением стало не очень-то и хорошо. Какая-то пелена мешала сфокусировать взгляд на любом предмете и, что самое обидное – ослабевать она, судя по-всему, в ближайшее время не собиралась. Наоборот, - пелена становилась все непроглядней с каждым ударом пульса, что словно молотом отдавал в висках. Но не пришел же он сюда на сеанс терапии? Он ожидал и худшего, а если он мог продолжать путь – то значит не все еще потеряно! Нетвердой шатающейся походкой, он начал пересекать разровненную песчаную полосу в направлении нового ориентира – небольшого куста без листьев, росшего перед какими-то развалинами или руинами. Что это было – он разглядеть не мог, да и не слишком старался. Сознание, истощенное событиями, что сменяли друг друга с утра, заполняла собой одна мысль – Я ЗДЕСЬ! Самое время осматриваться, начать изучать окружающий его необыкновенный мир, вот только бы избавиться от этой боли в голове! Он попытался потрясти головой, в попытке хоть немного прояснить сознание, и тут же жестоко об этом пожалел – боль усилилась, давя на психику жуткой тошнотой и слабостью. Четкий его след на песке и до того не слишком был похож на прямую, а теперь, так вообще выписал, повторяя неуверенные заносы хозяина, несколько непонятных вензелей из стороны в сторону. Надо отдать должное Меченому – несмотря ни на что, он шел вперед, не упуская из вида спасительного ориентира. Непонятно каким образом, ему все же удалось пересечь полосу всего в полтора десятка метров шириной в таком состоянии. Почти удалось. Под конец, все же, его порция везения на этот день закончилась – совсем не отдавая себе отчет в происшедшем, Меченый ощутил мощнейший удар в спину и неожиданно обнаружил себя, лежащим лицом вниз уже на земле за песчаной полосой. Он сразу определил, что на земле – выплевывал изо рта явно не песок, да и на зубах он не хрустел. Отстраненно определившись с составом почвы, Меченый медленно поднял голову и после некоторых поисков обнаружил свой ориентир – он теперь был немного в стороне, но зато гораздо ближе. Отдавая своему измочаленному организму, приказы продолжать путь, он понимал всю тщетность этого. Но все же он медленно начал ползти по направлению к развалинам. Каждый миллиметр пути был жестокой пыткой, но сдерживала лишь мысль, ставшая заклинанием – только бы не потерять сознание! Боль от многочисленных ранений и последствия контузии от взрыва мины, на который затуманенное сознание Меченого и не обратило существенного внимания, не давали провалиться в беспамятство. До спасительных руин оставались считанные метры, когда окружавшую его оглушающую тишину, нарушаемую до этого только «взрывами» в мозгу, звуками его же собственного дыхания, разорвали, наполнив гневным гулом «посланники с небес». Мощные взрывы, взмалывая песок, укрывали тот участок, где Меченый по неосторожности наступил на мину. Хорошо, что она сработала не сразу, а с небольшим отставанием, а то главного героя нашей повести, вашего покорного слугу, можно было бы хоронить заранее. Но теперь это досадное упущение с лихвой компенсировали усилия артиллерии. Не отличаясь особой точностью, цепочки взрывов окутали собой довольно большой участок, создавая причудливые и красивые, в некоторой степени, картины из поднятых в воздух песка, комьев земли и клуб сизого неестественного дыма. До этого старательно разровненный участок поверхности около забора и небольшой участок самого ограждения в считанные секунды превратился в легко узнаваемый по военным фильмам пейзаж «выжженной земли». Не смотря на невероятной силы колебания земли, оглохший и контуженый Меченый все полз. Забрасываемый камнями и землей от взрывов, раздававшихся совсем рядом с ним, он все полз. В каждое усилие он вкладывал всю свою силу воли, с трудом давалось дышать, мышцы отказывались сделать еще хоть одно движение, но он полз… В таком виде, недалеко от останков трансформаторной будки, на половину скрытой угрюмого вида кустом без листьев, его и нашли солдаты, которых послали проверить, кто же пытался пробраться через заминированный участок. Солдаты, которых послали умудренные опытом офицеры, уже сразу несли с собой куски новой колючей проволоки. Несколько из них, погоняемые сержантом, несли на огромных носилках кирпич и раствор. Таких процессий было несколько. Все шли при оружии, кроме офицеров, щеголявших налегке, и были загружены дополнительной строительной ношей. Не надо объяснять какие они были злые, когда увидели, сколько метров забора им придется восстанавливать по вине этой долбанной артиллерии и того идиота, что наступил на мину. Немного времени после прибытия на место прошло, до того, как обнаружили полуприсыпанного землей Меченого. Меланхоличного вида офицер, которого позвал нашедший нарушителя солдат, воздвигся над телом и предварительно попинав его носком давно не чищенных сапог, задумчиво изрек: - Было бы из-за чего отрываться от покера! … Падаль... – паузы между словами обуславливались временем, что тратил офицер, вглядываясь в изувеченное тело. – Вытащить его! Не отличавшиеся рвением, невероятно злые солдаты все же выполнили приказ и вытащили Меченого на относительно чистый участок земли. Наблюдавший за всем этим офицер, принялся вслух, видимо не считая солдат ничем отличающимся от предметов интерьера вещами, рассуждать: - Неплохо ему досталось. Вот жаль только мало! Моя бы воля… Черт! Надоели мне эти сталкеры! – с особым ударением на последнем слове, произнес офицер. – Лезут как тараканы. Даже хуже – тех хоть прихлопнуть можно! А этих – черт!... «Арестовывайте по мере возможности…» – видимо, перекривляя голос вышестоящего офицера, отдавшего такой бессмысленный приказ, продекламировал он себе под нос, - «мы должны пресечь сталкерство. Но только гуманными методами…» Гуманными… Мочить их всех! На этом видимо гневная тирада подошла к концу, потому как офицер бросил последний взгляд на бесчувственное тело и, поманив за собой небрежным кивком сержанта, неспешно развернулся и удалился. Надо было выполнять «ценное» предписание для таких случаев – а именно, составить подробный рапорт о случившемся. Безрадостность удалявшейся парочки было легко объяснить – офицер думал как бы перекинуть эту гнусную работу на сержанта и догадывался, что все же придется ему самому в конце редактировать составленное ним донесение, в виду явного, по его мнению, тупоумия у всех его подчиненных, не исключая и этот экземпляр, что шел с ним рядом. Сержанту же не улыбалось из-за неотвратимости составления ненавистного рапорта, что было не раз доказано предыдущими подобными случаями, а также из-за того, что ему придется тут за главного торчать до самой ночи, пока не заделают забор - офицер, естественно, в скором времени слиняет в офицерский бар. И что более естественно, сержант знал, что тому даже после посиделок в баре и изрядной дозы спиртного, все равно не понравится ни составленный им рапорт, ни восстановленный забор. Так как оба знали, что им предстоит, то разговор у них особо не налаживался. Последнее, что услышали от удаляющегося начальства солдаты, оставшиеся возле тела Меченого, было брошенное сквозь зубы, неизвестно кем из них: - Отвести за развалины… И расстрелять при попытке к сопротивлению!.. Быстро… Приказ есть приказ! Независимо от кого из вышестоящего руководства исходит. Вот и эти «бойцы», проявив незаурядное знание устава и субординации, принялись поднимать тело и отволакивать его за кирпичные руины. Последние при скупых лучах заходящего уже солнца были слабо различимы. Так что уставшим уже солдатам, что долго тащили сюда строительные принадлежности, и понимающим, что чем быстрее они залатают эту пробоину в заборе, то тем быстрее их отпустят по казармам. Так вот, им совсем не добавляло оптимизма то, что чем ближе они подходили к руинам, то все чаще под ноги им попадались обломки кирпичей, невидимые при таком скудном освещении. Добавить ко всему этому тяжелое тело, которое надо тащить еще несколько десятков метров и которое ну никак не желало им в этом помогать, то настроение у них было значительно хуже отвратительного. В конце концов, не сговариваясь, они просто швырнули обмякшее тело за угол останков трансформаторной будки и так же молча, как и шли принялись смотреть в спины, удалявшихся офицера и сержанта. Когда те скрылись из виду на достаточное расстояние, один из солдат присел на корточки рядом с Меченым и принялся вычислять его шансы: - Слышь… Ему и до ночи не протянуть… Ты гляди – вся спина осколками изорвана! – В темноте солдат ошибочно принял окровавленные лохмотья куртки Меченого, порванной «колючкой», за следы от взрыва мины. – Там внутри у него, наверное, ни одной целой кости. Чего на него патроны переводить? – Ища согласия, взглянул на своего товарища и получил немое согласие лишь тогда, когда закончил свою мысль. - Лучше мы скажем, что пристрелили его, а патроны обменяем на что-либо поинтереснее столовских харчей! Поднимаясь с корточек, солдат поежившись окинул взором быстро темнеющий горизонт. - В конце концов, я ему не завидую – ты слышал истории про то, что здесь творится? Особенно по ночам! Лучше бы ему подохнуть своей смертью, чем увидеть кого-либо из них… Еле цепляющееся за реальность сознание Меченого, было уже не в состоянии разобрать последние слова солдат, возвращавшихся к своим. Подсознательно он был уже готов к концу, но теперь тот откладывался. Сквозь кровавый туман, он слышал иногда голоса солдат, восстанавливающих забор, и крики уже хрипнущего сержанта. Но потом все затихло… Тишина давила. Стало очень темно, но Меченый не знал – стемнело ли на самом деле или кровь из раны на голове, залила глаза и потому он ничего не видит. Перевернуться на бок сил не было. Так и лежал в нелепой позе, пока обступающий со всех сторон мрак, не поглотил и его самого и он провалился в бессознательное состояние. Глава 3 Обстоятельства и упрямство. «… свободным стану я От зла и от добра. Моя душа была на лезвии ножа.» Приятно чувствовать свободу. Свободу в душе. Неподвластную окружающим тебя реалиям этой чертовой жизни… Иногда человек, не склонивший голову перед лицом опасности и противостоящий всему и вся, может считать, что он все в своей жизни сделал правильно. Это когда в измученной душе, из неизвестных глубин, рождается неясный, но столь яркий свет самоуважения. В борьбе закаляется не только воля, но и выковывается новый, ничем не прикрытый взгляд на саму суть, окружающих человека вещей. Переоценивается все, изменяются приоритеты и становится предельно ясно, что на самом деле важно, а что является лишь идиллическими предрассудками привычного навязанного обществом мышления. И вот тогда можно смело сказать, что, даже попав в сложную переделку, или сводя счеты с жизнью человек, остается человеком, не предавая своих принципов. Это куда лучшая участь, чем «прогнуться» под обстоятельства, избежать прямого столкновения с решением проблемы и остаться в фаворе. Но, только в видимом фаворе. Поскольку каждый раз, смотря в зеркало, этот человек невольно будет видеть там отражение труса и никуда от этого не деться. Вот какие мысли посещали нашего героя, когда он покидал окрестности агрофермы. Нет, не встреча с затаившемся в засаде мутантом навеяла ему столь философские воззрения. Нет, это скорее, просто прерванная ранее нить рассуждений снова нашла себе протоптанную дорогу. Переживания за товарищей бередили душу Меченого, но неизвестность поровну оставляла шансы, как плохим новостям, так и хорошим. Слишком сильно задумываться и искать ответы на десятки непроизвольно возникающих на эту тему вопросов, не давал инстинкт самосохранения. Не хватало еще, по неосторожности, и самому вляпаться в какую-нибудь переделку! Не из всех можно выйти победителем и излишняя самоуверенность порой губит вернее смертельной аномалии. Разумный риск оправдан, но только он всегда должен подчиняться цели. А перед Меченым стояла как раз такая цель, ради которой можно было и голову сложить. Но только это никому не поможет, а вот добившись определенных результатов… А, потому внутренне собравшись, Меченый направился длинным извилистым кружным путем к видневшемуся на горизонте железнодорожному переезду. Забавное это было место! Если, конечно, найдется еще время полюбоваться на сюрреалистическую картину, пока совсем не стемнеет. Крадущиеся шаги стали неотъемлемой частью самого Меченого и иногда он, сам о том не подозревая, начинал идти то медленней, то как можно тише, полагаясь на одни лишь инстинкты. Сейчас он шел, всматриваясь в придорожные кусты с пристальностью настоящего охотника. Вот только он не был охотником в этой игре, скорее жертвой. Не простой жертвой, а с огромными такими зубами, которыми мог в случае огрызнуться. Ну, это в переносном смысле, конечно. Но это только, если он зазевается или расслабится, позволив обстоятельствам увлечь себя в водоворот неожиданности. Но опыт был верным помощником его интуиции. Потому Меченый чувствовал себя в относительной безопасности. Все чаще и чаще бросал взгляд на ж/д переезд, смутно угадывающийся в закатных лучах заходящего кровавого круга солнца. Память услужливо дополняла некоторые фрагменты картины, которые не могло разглядеть сегодня зрение. Все так же, как и прежде – на высоте приблизительно пяти метров над дорогой, некогда был расположен небольшой ж/д мост. Сварные конструкции в силу неизвестных причин сейчас выглядели сильно покореженными. Середину моста словно «выгрызли». Нелепое, конечно, объяснение, но только ничего больше на ум не приходило при виде, словно обглоданных шпал и остатков рельс, вонзивших в закатное небо угрожающе заостренные концы. Над всем этим форменным безобразием, изогнулись несущие стальные балки самого моста, являя собой почти фантастические силуэты внеземной техногенной флоры. Неописуемой формы «кустарник»… И что самое главное – в середине этой композиции находились останки состава. Да, именно покореженные, почти до полной неузнаваемости, вагоны и старенький тепловоз были заключительной частью сюрреалистической постановки. Они словно разогнались с двух сторон искусственного каньона и бросились друг на друга подстрекаемые смертельной ненавистью. Иначе как объяснить, что точно над пропастью на середине моста, зависли в немой схватке два вагона – немного приподнятые передние оси колес, как вытянутые для схватки лапы. Вот и встретились в последнем поединке, так и замерли, создавая напоминание о неведомой силе, способной сотворить подобное. Дополняли пейзаж остатки ограждения по бокам моста и куски железобетона, усыпавшие проход под ним. Вдоволь налюбовавшись столь необычной картиной, Меченый двинулся дальше. Перед ним сейчас стоял выбор – идти под мостом, где в тени могли прятаться новые мутанты и аномалии или взобраться по осыпающемуся склону наверх и для начала изучить обстановку сверху? Что-то подсказало ему, что неплохо бы поглядеть на всю эту ситуацию сверху, и он не долго противился такому желанию. Ну что ж, автомат за лямку подтянут вперед на грудь и теперь висит почти по диагонали, так чтоб было удобно быстро схватиться за рукоять. Рюкзак за спиной подтянут, проверен нож в ножнах и верный глок занял свое привычное место в правой руке. Вроде, все правильно. Вперед. Осторожным широким шагом Меченый начал свой подъем с правой стороны насыпи. Из под тяжелых военных ботинок при каждом шаге срывался вниз небольшой поток гравия и мелких камней. Единственными звуками вокруг был далекий надрывный вой псевдособак, видимо охотившихся за кем то, и его собственное тяжелое дыхание. Ветер не просто исчез, ощущение было, что его словно выключили. На небе свинцовые облака нехотя оставляли просветы, через которые на проклятую землю молчаливо взирали звезды. Луны пока не было, она скрывалась в нагромождении непонятной формы облаков и в ближайшее время, видимо, своим присутствием не собиралась его осчастливить. Меченый сердито вздохнул, - и так судьба не балует, а тут еще и темнота. Ладно, что с нее, безразличной, взять? Каждый сам кузнец своего счастья или… несчастья. Окончание мысли как нельзя точно отражало то, что почувствовал Меченый взойдя на насыпь и пройдя пару шагов влево, чтоб выглянуть из-за вагона. Он буквально опешил – на небольшом пятачке свободного пространства, прямо перед ним, стояло, не шевелясь, несколько зомби. Спокойно так стояли, неестественно. Сзади, с обеих сторон послышался тихий размеренный шорох, – очевидно, подтягивались к месту вечеринки и остальные приятели из этой теплой делегации встречающих. Холодок пробежал по спине Меченого – вляпался! Как же так? Зомби обычно не отличались особой агрессивностью, тем более странно их поведение! Они всего лишь эксперимент самой Зоны – ее воплощенные фантомы. Бездушные ожившие тела, без мыслей, без реакций. Никто наверняка не знает, зачем они существуют и как появляются. Существовала у ученых теория по этому поводу. Но такая запутанная и неясная, что иногда они сами запутывались в ее изложении. Меченый знал лишь одно – эти создания «шатаются» по Зоне, словно в поисках чего-то. Ими движут слепые животные инстинкты. Часто становятся добычей своих более сильных и агрессивных соседей по Зоне. Очень редко собираются в группы и уж точно не действуют так слаженно. Они не нападают первыми и вообще, похоже, избегают людей. Но, только не эта компания! Словно вихрь пронеслись у него в голове эти мысли. Реакция уберегла его, когда с двух сторон к нему стремительно протянулись руки и рты этих созданий раззяпились в отчаянной попытке отхватить от него кусочек. Стрелять в такой тесноте было бессмысленно – это он понял сразу. Не задумываясь ни на секунду, он бросил пистолет вправо, метя в харю нападающего трупа. Судя по звукам – негромкому злобному хрипу, попал. Он не надеялся причинить этим хоть сколько-нибудь значительный вред этому созданию. Только хотел выиграть немного времени, озадачив его неожиданным выпадом. К тому же, если в этой критической ситуации пистолет ему не пригодится, то зачем он тогда нужен? Все же справа и сзади от него находилось днище перевернутого вагона, это он заметил, еще поднимаясь по насыпи, и если ему удастся выжить, то тогда он там и поищет пистолет. А пока он левой ногой пнул нападавшего сзади и молниеносным движением выхватил клинок. Так. Теперь шансы практически уравнялись! Нападающих несколько, но и его не так то просто теперь взять. Чтобы твари поняли, что ситуация изменилась, Меченый выхватив нож, сразу же описал лезвием дугу – справа внизу влево вверх. В тишине родился новый неприродный звук – свист рассекаемого лезвием воздуха. По пути остро отточенный клинок легко преодолел сопротивление нескольких конечностей, по неосторожности протянутых тварями в его сторону. Левой рукой Меченый выудил из кармана один из болтов, и крепко сжав его в кулаке – ухмыльнулся своим противникам: теперь повоюем! Их оставалось вроде бы пятеро, по крайней мере, тех, что были в поле зрения. Двое из них прижимали искалеченные «руки» к туловищу и глухо выли. Но все же всем им было не занимать упорства. Может, это оно и светилось в их бесформенных белесых глазах? Как бы то ни было, они снова попытались напасть на Меченого. Один слева сразу получил удар в плечо такой силы, что его почти полностью повернуло вокруг оси. Нападающего спереди остановил быстрый выпад клинка, вспоровший ему грудь и впечатанный прямо в подбородок удар рукой с зажатым в ней болтом-кастетом. Бросившись вперед, Меченый «угостил» коленом следующего в живот, а когда тот согнулся, схватил его за плечо, надавив сверху своим весом, повалил на землю жестоким ударом локтя сверху. Оставшиеся все еще пытались напасть, но удачный нырок под рукой одного из них дал шанс ударить по горлу, чем Меченый и воспользовался. А последнего убил ,уже особо не напрягаясь – правой ногой по колену и сразу же удар лезвием сбоку в незащищенные ребра. Пока он вытирал лезвие об штанину, послышались неуверенные шаги. Еще зомби? Меченый приготовился – но нет, это был первый из нападавших. Спотыкаясь о трупы товарищей, он снова устремился на Меченого. До зомби оставалось несколько метров и Меченый спокойно приготовился. В последний момент перед сближением, он быстро шагнул вперед и встретил зомби мощным ударом локтя в горло. Звуки лопающихся шейных позвонков подсказали Меченому, что больше сопротивления не будет. Поиски в тени перевернутого вагона увенчались успехом. Довольный Меченый, остановился немного в стороне, чтобы посмотреть на дело рук своих. Трупы зомби, липкая вязкая кровь, что скапливалась вокруг их тел, заполняли все свободное пространство. В косо падающем призрачном свете луны в воздухе висел прозрачный нежно-розовый кровавый туман. Вроде, обошлось. Выкарабкался и в этот раз. Но что же беспокоит? Почему они напали все вместе, и откуда этот резонирующий звук, что давит на мозги и голову ломит от давящей боли. Внезапно блеснула догадка – как же. А не приблудился ли тут невдалеке контролер? И не он ли, невидимый дирижер этой небольшой группы? Меченый стал аккуратно спускаться с насыпи с другой стороны дороги. Теперь он внимательно всматривался в темнеющий провал осыпавшегося моста. Постепенно он уверился в своей мысли – там точно что-то было. И, если это контролер – то это все объяснит. Судя по тому, что было о них известно, они были высокоразвитыми гуманоидного вида мутантами. Особые способности они проявляли своими возможностями подавлять волю более слабых существ и умением контролировать их поведение. Вот только находиться им при этом приходилось недалеко. Пока их «подручные» загоняли в капкан жертву и убивали ее, им приходилось постоянно контролировать всю ситуацию. Поскольку контролеры, видимо, считали зазорным охотиться собственными силами, то они очень преуспели в развитии телепатии. Необходимо быть очень осторожным, если есть хоть малейшее подозрение, что рядом есть контролер. Темный асфальт под мостом был полностью усыпан обломками бетона. Некоторые небольшие, через них Меченый переступал. Другие – покрупнее, обходил, предварительно заглядывая за выступы. За одной из таких глыб он и увидел контролера. Под два метра роста с невероятно развитой грудной клеткой, обмотанной чем-то похожим на лоскуты ткани. Длинные жилистые, с выступающими венами руки были напряжены и вытянуты вдоль тела. Существо словно задумалось, стояло, мерно качаясь из стороны в сторону. Глаза были закрыты. Хотя с полной уверенностью, этого сказать было нельзя. Темновато было, да и кожа у существа была цвета дерева и на морде у него было слишком много глубоких морщин, чтобы точно сказать смотрит ли оно куда-то в данный момент. Говорили, что глаза у него то зеленые, то красные. Меченый не хотел это выяснять прямо сейчас и прямо здесь. Автомат, что до этого держал в руках, в долю секунды был нацелен прямо в лоб существу. Плавным нажатием на курок Меченый раз и навсегда решил затянувшийся спор между собой и ним. Короткая очередь с небольшого расстояния опрокинула контролера и, немного подергавшись, он вскоре затих. Сразу же появилось облегчение. Так и есть – это этот гад глушил сознание Меченого. Вот появился привычный шум ветра, шепот листьев на деревьях, низкий протяжный, вибрирующий гул самой Зоны. Все как обычно. Расслабленно разминая затекшие мышцы спины, Меченый снова взобрался на насыпь. Проверив небольшой участок сбоку от нагромождения вагонов, устало присел на шпалу. Нервное напряжение отпускало медленно. Несколько минут спустя он повесил на плечо автомат и застегнул кобуру с пистолетом. Нож уже давно покоился в ножнах, после того, как он тщательно проверил, не осталось ли на его блестящей поверхности крови. И только болт все еще был плотно зажат в его левой руке. «Надо быть готовым ко всему». По пути сюда от агрофермы, он удачно обошел стороной несколько аномалий, кидая перед собой болты в подозрительных направлениях. А сейчас, особенно после переделки, на него снова нахлынули воспоминания. Сидя на шпале он сжимал в руках болт, точно такой же, как и те, что скрепляли эти рельсы, и невидящим взглядом смотрел на недавно взошедшую луну. Вспомнилась одна наполовину история, наполовину легенда, связанная с зарождением Зоны. Как давно это было. Много человеческих жизней назад. Много хороших людей за это время погибло. Слишком много. И, если внимательно посмотреть по сторонам прямо сейчас, то натренированный глаз легко выхватывает среди ландшафта места гибели моих не устоль удачливых предшественников. Но, все равно, на фоне всех этих отдельных трагических эпизодов, вписанных кровью в черную книгу истории Зоны, выделяется одна. Эта история вспомнилась Меченому, потому что связана с железной дорогой и как ни странно – болтами. Сейчас, по прошествии многих лет, он может уже без содрогания вспоминать навечно врезавшиеся в его память картины проклятой железной дороги. Он когда-то, будучи уже опытным сталкером, совершил путешествие вдоль дороги ведущей в сердце Зоны. Ему много до этого рассказывали об этом происшествии, но он не мог себе и представить всего того ужаса, что сковывает сердце при взгляде на остатки того состава. *** Они были обречены. Сейчас это было понятно всем и каждому, даже, как ни странно, тупоголовым военным. Но тогда, сразу после второй катастрофы, никто и ни о чем не догадывался. После многочисленных и разномастных слухов про вторую катастрофу на АЭС, была организована специальная экспедиция для изучения последствий, как говорится, в «полевых условиях». Правительство выделило целый железнодорожный состав для этой цели. На топографических картах эта дорога вела прямо к Саркофагу над четвертым энергоблоком. Где, судя по всем имеющимся сведениям – спутниковым снимкам и наблюдениям очевидцев и был эпицентр взрыва, потрясшего землю одним прекрасным утром 2012 года. Вскоре, конечно, выяснится, что это утро было далеко не прекрасным и трагедия этого дня отпечатается в душах миллионов людей. Ну, а через пару дней после взрыва, с перрона одного из крупных городов отправлялся специальный состав. Полторы сотни военных, в основном десанта и войск специального назначения, плюс около тридцати ведущих ученых аналитиков. Военные были вооружены самым современным оружием и снаряжением, ученые вооружились своими знаниями. Но ни те, ни другие не оказались готовы к тому, что их и погубило. Цель перед ними стояла довольно простая – выяснить причины взрыва и последствия неизвестного очень сильного выброса неизвестной энергии, отголоски которой регистрировали приборы исследовательских институтов на расстоянии сотен километров от самого района катастрофы. Промежуточной целью являлись все сведения, которые удалось бы собрать о пропавшем населении этого района. О том, что с населением района площадью более 50 квадратных километров, что-то произошло, было понятно уже на вторые сутки после катастрофы. Ни один телефон, ни одна АТС, ни один сервер, расположенный в этом районе не отзывался. Более того, - многочисленные разведывательные авиа-рейды над этой территорией отмечали наличие густого, плотного тумана над этой местностью, который мешал визуальному наблюдению. Попытки полетов на более низкой высоте закончились весьма плачевно. Несколько самолетов и вертолетов просто исчезли с радаров и на запросы диспетчеров уже больше никогда не отвечали. Решено было военизированной разведкой проверить, что на самом деле случилось. Правительство замолчало, конечно, тот факт, что и исследовательская станция на АЭС, проводившая там эксперименты, в назначенное время тоже не вышла на связь. Тогда еще никто не пытался связать эти исследования с катастрофой. А могли бы спасти этим много жизней. В назначенное время, с обычной для военных пунктуальностью, специальный состав отправился в свой первый и последний рейс. Мерный перестук колес был последним, что запомнилось очевидцам его отправления. Никаких криков провожающих, визга детворы и выкриков торговцев – поезд вез серьезных людей с ответственным заданием. Больше их не видели. Спустя несколько часов этот состав пересек наспех организованный кордон оцепления вокруг зоны катастрофы и двинулся дальше. Сначала пассажиров поразили картины полнейшей разрухи и непонятных изменений природы, что сразу бросались в глаза. Чем дальше, тем мрачней становилась картина катастрофы. Пока прошло всего около получаса их передвижения по дороге. Брошенная техника, выжженные участки земли, вымершие поселки без жителей и этот чертов туман, что мешал что-либо пристально рассмотреть. Ни у кого из них не возникало особого желания остановить состав и посмотреть на все это поближе. Нервы у всех были на пределе, и состав, неспешно, продолжал свое путешествие все дальше отдаляясь от заградительного кордона. Недолгое путешествие закончилось уже через пару часов. Сначала никто ничего не понял. Сильный взрыв с ужасающим шумом, вслед за ним сотрясение всего состава, многие попадали на пол вагонов. Ощущение было, что поезд столкнулся с чем-то, но с чем? Они не видели ни одной живой души за все это время! Не то, что другой поезд! Мгновенно среагировали на происшествие военные – были открыты двери вагонов и туда стали один за другим спрыгивать, готовя оружие, солдаты. Некоторые вагоны оторвало от состава, и они съехали по насыпи вниз, где тихо и мирно лежали на боку. Срочно организовали помощь пострадавшим. Помогли им выбраться из перевернутых вагонов, окружили защитным кольцом периметр возле штабного вагона, куда под охрану свели гражданских ученых. Действовали довольно профессионально, демонстрируя неплохую выучку. Все шло довольно неплохо, пока не вернулись двое разведчиков, посланных к голове поезда. Вид у них был еще тот – глаза вытаращены, они даже не пытались спрятать испуг. Доклада по всей форме у них не получилось. Поэтому из их сбивчивого рассказа офицер понял лишь одно – сам тепловоз и несколько вагонов, что шли прямо за ним, перестали существовать. Кроме того, солдаты говорили, что с некоторого расстояния невозможно определить, что же все-таки произошло. Куски тепловоза раскиданы на несколько метров от рельс. Возникало ощущение, что его и вагоны «раздавили». Именно так они и попытались объяснить офицеру увиденное. По их словам остатки поезда и вагонов были окрашены в буро красный цвет запекшейся крови. Видимо, все кто ехал в поезде и в этих вагонах сразу же, и погибли в аварии, не успев выбраться. Произведя перекличку, выяснили, что осталось мене сорока процентов от всего личного состава. Командиры благоразумно решили отступить как можно дальше от останков поезда и места происшествия, чтобы потом выяснить причины аварии и гибели стольких людей. Собрав компактную группу и сверившись с картой, они решили обосноваться в небольшом поселке всего в паре километров к северу от этого места. В боевой готовности они начали свой марш. Но спустя несколько минут строй рассыпался. Раздавались крики полные ужаса и предсмертные хрипы. Быстро темнеющий вечер разорвало на куски десятком одновременно вспыхнувших фонарей. Словно в молоке тонули их лучи в вязком густом тумане. Послышалось несколько разрозненных одиночных выстрелов, и внезапно показалось несколько фигур объятых пламенем. Бросая красно-оранжевые отсветы и гротескно нелепые тени на землю и своих сослуживцев, пылало несколько солдат, что ранее шли на одном из флангов. К ним на помощь бросилось несколько товарищей и тут же на глазах у оставшихся, этих новоявленных спасателей тоже объяло жестокое пламя. Возле их ног словно вспыхнуло несколько газовых горелок или мощных огнеметов. Кроме того – эти потоки пламени поворачивались в сторону своей жертвы, по мере того, как человек делал несколько последних предсмертных шагов. Даже сердца военных, закаленных в битвах, дрогнули глядя на это. Они ничем не могли помочь своим товарищам и те, протягивая к ним в тщетной надежде руки, умирали один за другим. Было решено отойти назад. Но почти сразу же несколько человек буквально рассыпались на части – кожа сползала, обнажая мышцы и мясо. Но и они недолго составляли единое целое с телом. Все больше проглядывали сквозь лохмотья униформы кости и ребра и через несколько мгновений сверху кучи гниющего мяса лежали одни скелеты. Началась паника, конечно, ее начали, не видавшие до этого своими глазами смерти, ученые. Туман, крики и мечущиеся лучи фонарей подогревали обстановку – конвой рассыпался. Ученые и некоторые солдаты побежали назад к железной дороге. Уже никому из них не хотелось изучать обстановку и пытаться разобраться в сложившейся ситуации. Им хотелось жить. Но не суждено. Еще несколько людей погибло, коснувшись непонятного тусклого цвета жидкости, наполнявшей многочисленные лужи. При прикосновении поверхность дурно пахнущих болотец, вспыхивала фосфоресцирующими кипящими зелеными пузырями, которые, лопаясь, разбрызгивали на приличное расстояние кислоту. Еще нескольких несчастных разорвало на части, раскидав останки на несколько метров. Но, как и чем никто не понял. Добрались до состава совсем немногие. Меньше десятка оставшихся в живых ученых тряслись от страха, приближаясь к месту аварии поезда. Они хотели забрать свои вещи из штабного вагона и возвращаться пешком вдоль рельс назад к заставе. Каково же было их изумление, когда из полнейшей темноты вагона послышалось злобное рычание и оттуда на них выпрыгнуло нечто столь огромное и стремительное. Они растерялись, а тварь, не мешкая ни секунды, напала на ближайших к ней людей. Она успела загрызть и покалечить ударами лап с огромными когтями троих ученых, пока не подоспели не поддавшиеся панике военные, что догоняли драпающих ученых. Они прикончили создание, всадив в него не менее десятка пуль. И после всего этого, ворочаясь в быстро образовывающемся озерце собственной крови, тварь продолжала еще хрипеть и пытаться встать. Отойдя на безопасное расстояние, военные прекратили ее мучения, а заодно и само ее существование гранатой. Приготовившись отражать возможные нападения, они собрались и пошли вдоль рельс назад. А тварей полезло очень много, их словно разбудил далеко разнесшийся звук взрыва гранаты. Солдаты гибли один за другим, то в когтях и пастях страшных тварей, то по совсем непонятным причинам. Долгим оказалось это путешествие. Выжило всего двое – капитан подразделения и ученый. Они шли по самим шпалам, прячась при каждом малейшем шорохе в придорожных кустах и высокой траве. По всей видимости, твари устроили пиршество позади них. Благо, что трупов погибших возле состава было в избытке. Вот так и добрались эти двое «счастливчиков» до самой заставы. Ученый догадался кидать перед собой постоянно какой-либо предмет, чтобы понять можно ли туда идти. Сначала кидали камушки, но в такой темноте было сложно понять, где они упали и тогда им удалось выкрутить несколько разболтавшихся болтов, соединяющих рельсы и шпалы. В таком виде – шатаясь от усталости и вздрагивая при малейшем шорохе, их и обнаружил патруль около заставы. Ясное дело им никто не поверил, назначили долгое разбирательство. Их осуждали в дезертирстве и уклонении от выполнения долга. Прошло немного времени – неделя или две, а никто больше из посланного в Зону отряда не возвращался. Тогда пронесся слух, что капитана задержали над трупом командующего военным округом с пистолетом в руках. Говорили, что он ни на что не обращал внимания и только продолжал нажимать на курок, хотя патроны уже давно кончились. Еще, вроде бы слышали, что капитан очень тихо все время повторял: «За моих ребят… Они все полегли…». Еще теперь ходили слухи, что самый известный на всю Зону ученый, что основал лабораторию возле Кордона и есть тот самый второй выживший. Меченый знал лишь, что этот ученый с большой охотой покупал редкие артефакты и платил за несущественные сведения, вроде того, насколько увеличилась активность монстров или когда был последний выброс. Про этого ученого бывалые сталкеры, да и сам Меченый, были очень хорошего мнения. Он был легендарной фигурой в Зоне. И вполне мог начать свою карьеру именно так как рассказывали. Меченого это обстоятельство жизни ученого не слишком интересовало. Он был не слишком любопытным. Просто он вспоминал, как уже сам шел однажды вдоль рельс, постоянно осматриваясь и прокладывая путь себе болтами. Он шел посмотреть на то место своими глазами. И то, что увидел, соответствовало услышанному им до этого рассказу. Он увидел тела мертвых, прекрасно сохранившиеся в высокорадиоактивной зоне, окружающей место гибели. Много скелетов белизной костей выделялось в высокой траве. Меченому не составило тогда большого труда обнаружить на месте тепловоза огромную «комариную плешь». Эта аномалия легко распознается днем по колебаниям воздуха над ней, а так же по поведению попавших в нее предметов. Она бывает двух разновидностей – классическая, как эта, и «трамплин». Классическая - обрушивала, на любой попавший в нее предмет, огромной силы гравитационный удар, словно расплющивая предметы до толщины всего в несколько сантиметров. Чем ближе к середине аномалии, тем сильнее воздействие, то есть удар. Поезд, очевидно, ехал не очень быстро, но все же успел и сам попасть в аномалию и затащить туда же за собой несколько вагонов. «Трамплин» же – работает наоборот, он подбрасывает любой попавший в него предмет на расстояние двух десятков метров над землей. Не ожидающие ничего люди из этого состава погибли мгновенно, а вот выбравшимся из вагонов так же не повезло. Меченый рассматривал тогда место побоища опытным взглядом и сразу же определял как погиб тот или иной бедолага. Эта вылазка из-за увиденного запомнилась ему надолго. Подкидывая и снова ловя ржавый болт с привязанным к нему лоскутом ткани, Меченый думал, что все в этой жизни имеет смысл. Одни умерли, чтобы другие поняли, что можно делать и чего в Зоне делать не следует. В знак памяти о том событии опытные сталкеры используют в своих вылазках именно болты. Не писанных законов было несколько и один из них был - не ходить никогда одной и той же дорогой. На то было много причин, но не время сейчас было их перечислять. Уже рассвело. Пока Меченый предавался размышлениям и воспоминаниям, безразличное солнце снова появилось на небосклоне, продолжая свой неспешный каждодневный маршрут. Подкрепившись скудным завтраком из сухого пайка и воды из фляги, Меченый продолжил и свой путь. Невольно подумалось, что и сама еда, которую он, кстати, принес с собой, - тоже напоминание. О тех бедолагах, которые подумали, что ничего страшного с ними не случится, если они попробуют местных ягод , фруктов и воды из реки. И, правда, - ничего страшного с ними не случилось. Вернее они об этом так и не узнали. Это потом их товарищи рассказывали о нечеловеческой предсмертной агонии, постигшей неосторожных проголодавшихся. Вид вздутых обезображенных трупов отогнал от сталкеров раз и навсегда мысли, о том, что что-либо в Зоне пригодно к употреблению людьми. Точно – Зона не для людей. Они здесь гости. Нежеланные. Этот мир существует без них и не для них. Меченый понимал это и играл по правилам. Только это и спасало его вот уже несколько лет. Только это и смогло его приблизить к цели. Но она еще далека. Путь извилист и опасен. Многое еще предстоит и не стоит задерживаться. Спускаясь с насыпи, Меченый успел рассмотреть сверху остатки дороги с кое-где сохранившейся разметкой, еле различимой из-за многочисленных трещин. Вдалеке смутно угадывался силуэт первой из нескольких одноэтажных построек заброшенных загонов для животных. По правой стороне дороги, подсказывала память, находился разваленный домик. А вот дальше останки перевернутого ЗИЛа, с повышенной аномальной активностью вокруг него. Меченому давно уже было интересно, что же находится внутри грузовика. Солнце светило мягким ровным, успокаивающим светом. Покореженные временем и радиацией деревья, в его лучах казались не такими уж и отвратительными. Слабый шорох листвы и стелющейся под утренним ветром травы ласкал слух. Где-то вдалеке жужжали кузнечики и как-то совсем обыденно каркали вороны. Прямо идиллия. Вот только смертельно опасная... Но все же сегодняшнее утро было на редкость ясным. Так почему бы ни проверить местность рядом с грузовиком сегодня, если идти все равно мимо него? Сказано – сделано. Тогда вперед! Глава 4 Рожденный из пепла. «Ты упал со стоном, опаленный высотой, На земле рожденный, снова должен стать землей...» Как можно описать чувства человека, впервые вдохнувшего на полные легкие воздуха? Как можно описать впервые увиденное солнце, что, не скупясь и не размениваясь на условности, несколько сотен лет безвозмездно дарит всему свой свет? Как можно описать невероятно гармоничную во всем своем разнообразии мелодию звуков, что независимо друг от друга становятся единым целым? Как можно описать ощущения человека только появившегося на свет и пытающегося его понять? На все эти вопросы знал ответ один человек. В предрассветных сумерках, заботливо скрывающих все перипетии прошедшей ночи, едва теплилась жизнь в теле того несчастного, что за одни прошлые сутки пережил намного больше, чем за всю свою жизнь до этого. Жизнь едва теплилась, но и гаснуть не собиралась. Подобно последнему отсвету уже гаснущих углей, иногда можно было заметить, что человек борется за свою жизнь. Если бы кто-то смог подойти поближе к телу, лежащему в давно впитавшейся в благодарную землю луже собственной крови, совсем недалеко от чудовищного места, сплошь усеянного воронками от взрывов, то он непременно бы заметил, что жизнь еще не покинула бренную оболочку. Нервно и отчаянно подергивались веки этого человека, лицо, раз за разом, сводила жестокая судорога. Грудь вздымалась не слишком часто, и, пожалуй, как-то обреченно. Приглушенный хрип, вторивший каждому тяжелому выдоху, подсказал бы наблюдателю, что шансы у этого человека еще есть. И подобно углям, давно потухшего костра, которых коснулся слабый ветерок, так и этот человек оживал при первых, упавших на него, лучах рассветного солнца. Совпадение? Не знаю, да и никто этого точно не скажет, разве только тот, кто мог бы видеть все происходившее своими глазами. Вот только некому было наблюдать за страданиями бедняги в этот сырой предрассветный час. Возможно, это и к лучшему – он и так слишком много перенес. И сейчас, когда решалась его судьба, свидетели были совсем ни к чему… …Черт... больно.. Как же больно… все болит,… Нет сил… Совсем нет сил… (опять провалился в беспамятство) …открыть бы глаза… Темнота… Может ночь еще?... Нет… Кровь! Моя кровь! Залила все лицо… Не могу пошевелить руками… В легких печет… Тяжело дышать… Надо собраться и попробовать пошевелиться… Внезапно вязкую тишину, до сих пор окружавшую сознание Меченого, разорвало невыносимо ярким всплеском боли во всем измученном теле. Теперь он, судорожно глотая свежий предрассветный воздух, с горькой иронией думал, что по сравнению с этим, ему раньше – точно никогда не было больно. Каждая клеточка тела, каждый напряженный от слишком сильной перегрузки нерв, отзывались волнами протеста против разума, пытающегося хотя бы пошевелить конечностями. Голова раскалывалась от пульсирующей и давящей боли. В затуманенном болью мозге появилось утешавшее своей нелепостью предположение. Если все болит, то, по крайней мере, оно еще составляет единое целое с организмом! Слабое, надо сказать, утешение. Все же, спустя несколько минут, показавшихся ему вечностью, ему удалось пододвинуть правую руку к лицу. Каждое усилие вызывало приглушенный стон. Приглушенный не потому, что он опасался, что его кто-либо услышит, а потому, что кроме как на хриплый шепот сейчас сил у него не хватало. Скрипя зубами от боли, он приподнял руку и попытался убрать с лица засохшую кровь. После нескольких попыток и перерывов, когда он тщетно пытался успокоить свое тело, у него это получилось. Невероятно яркий свет пробился сквозь щелочки, едва обретших возможность открыться, глаз Меченого. Этот свет заставил снова прижмуриться, от чего напряглись мышцы лица и начала трескаться корка из запекшейся крови и грязи, вызывая еще одну волну боли. Он застонал, сжав со всей силы зубы и пытаясь не концентрировать свое внимание на отчетливом металлическом привкусе во рту. Успокоился, полежал немного, отдохнул. Снова приоткрыл глаза и попытался посмотреть вокруг. Тщетно. Он до сих пор лежал на животе с неестественно изогнутой левой рукой, которая к тому же была прижата к земле туловищем. Ничего не рассмотреть толком. Он попытался повернуться, и каково же было его изумление, когда после нескольких неудачных попыток ему это удалось. Была, конечно, мысль, что если у него поломаны, ребра, то лучше такого бы не делать. Насколько он помнил из курсов медицины, прослушанной им когда-то во времена учебы, то такие действия были сейчас строго противопоказаны. Только ему сейчас и жить противопоказано! Не то, что двигаться; все равно ведь никто не придет на помощь. Никому до него нет дела – его оставили здесь подыхать, а он, на зло им всем, еще жив и шевелится! С последним Меченый, конечно, вряд ли бы согласился. Это высказывание было, по крайней мере, преждевременно. Вновь появившееся опасение, что его здесь могут только добить, причем любой из тех, кто его тут обнаружит, внезапно исчезло. Исчезло едва только он смог, лежа на боку, открыть глаза и увидеть. Увидеть! Как впервые, он видел невероятно яркую зеленую траву, капельки росы, сбегающие по ее листикам и стеблям. Кристально ясно он видел куст, прижимающийся к кирпичным развалинам. Куст вился или пытался вырваться из тени постройки. Каждый изгиб его веток, кора и кое-где выглядывающие корни были видны Меченому как на ладони. Сама кирпичная кладка с прослойками буро-серого цемента была невероятно четкой. Каждая прожилка трещин или скол отвалившегося кирпича отчетливо были видны даже при таком рассеянном освещении. А солнце! Окружавший его ореол из далеких облаков и тумана светился всеми цветами радуги. Солнце бросало многочисленные лучи в промежутки между кронами деревьев. И эти лучи все по отдельности были различимы! Меченый не верил своим глазам – он словно прозрел! Наверное, это же чувствует слепой, к которому неожиданно вернулось зрение… Или вновь увидевший солнце, заключенный, что провел десятки лет в темнице… Или сам Меченый, что, не веря себе, вновь и вновь смотрел на мир новыми глазами. Он впитывал его краски, наслаждался его полнотой и натуральностью… Он снова жил… Одинокая слеза, скатилась по испачканному кровью и пылью лицу Меченного. Жестокая маска, прорезанная сетью глубоких морщин и давно отвыкшая от проявления любых эмоций на миг смягчилась… Но только на миг… И вот скатившаяся слеза упала в придорожную пыль, где мгновенно исчез даже ее след. И как по непроизнесенной команде, Меченый плотно прикрыл глаза и начал подниматься, поднимая свое тело на шатающиеся ноги. Он жив… Жив на зло всем… И теперь в этой жизни ему решать, как и что делать. И пусть никогда больше никто не увидит проявления его истинных эмоций. Дав такое слово самому себе, Меченый сделал первых несколько шагов по Зоне. Он снова шел к этому пригорку, с проросшим у самой кирпичной стены кустом. И никто теперь не имел права ему помешать в этом. Жить стоит только ради цели… Дойдя до руин, Меченый устало опустился на землю и оперся спиной об остатки кладки. Приятно холодили покрытые росой кирпичи, прекрасный вид открывался с этого места, по нелепости судьбы, отсюда было видно начало Зоны как на ладони. Умиротворяющий пейзаж навевал настроение, способствующее размышлению. И Меченый отдыхая и наслаждаясь всем, что его окружало, постепенно задумался. И было о чем… Равнодушно смотрело на проклятую землю одиноко пробуждавшееся солнце. Неизменно одинокое в своих нескончаемых странствиях оно, не уставая, повторяло извечный ритуал. Дарило свет и тепло всему, чего только касались его лучи. Оно не делало различий между теми, кто наслаждался его благодатным светом. Одинаково одаривало и принимало благодарности как людей, так и не людей, которым было удобнее при солнечном свете охотиться друг за другом и отбирать жизнь друг у друга. Размеренный ход его по небосклону иногда скрывали от наблюдателя рваные куски облаков, кое-где, разбросанные по лазоревому небу. И тогда по этой земле продолжали свой путь извечные странники – тени. Призрачные разнообразной формы тени облаков путешествовали по земле то быстрее, то медленнее… Не задерживаясь нигде, не остановимые никем и не подвластные ничему. Они иногда сталкивались между собой, по крайней мере, так это выглядело благодаря их «отражениям» на поверхности земли, рождая все новые и новые обрывки фантастических рисунков. Они все вместе плыли по полям, одиноким покосившимся домикам, по кронам деревьев, возвращая листве естественный насыщенный зеленый цвет. Они не опасались этой земли, запретной для людей. Как и солнцу, им не было до этого совершенно никакого дела, они просто путешествовали. Пролетая над и сквозь аномалиями, касаясь шерсти мутировавших созданий, и даря хоть мгновение отдыха глазам измученных опасностями странников-сталкеров. И только одно в этой Зоне не было как обычно. Это, конечно же, не извечный туман, порожденный испорченной атмосферой и радиоактивными выбросами. Нет. Это был дождь. Да, - обыкновенный дождь. Или не совсем обыкновенный. Не нам судить, мы привыкли к тому, что нас окружает и нам сложно понять. Намного проще это было Меченому. От размышлений его оторвали звуки одиноко падавших отвесных капель дождя. Он удивленно огляделся – оказывается, прошло довольно много времени с утра, когда он добрел до этого места. Теперь он видел, что наступил день. Тускло, из-за тумана, светившее солнце, пыталось осветить все вокруг. Стали видны отдельные группы деревьев и вдалеке на холме стоящее покосившееся ограждение чего-то. Ограждение состояло из нескольких невысоких столбиков и колючей проволоки. Меченый горько усмехнулся – «нет… с колючей проволокой я теперь не дружу.» Издалека сложно было понять, что же все-таки ограждало и от кого это сооружение. Оно было, скорее всего, построено быстро и не очень надежно – вот потому и покосилось. Еще в этом ограждении, проходя под ним, или сквозь него, присутствовала, по-видимому, довольно широкая ржавая труба. Но потом взгляд Меченого зацепился за совсем непонятное – там был знак. Треугольный такой знак. Одиноко стоящий и немного покосившийся, но все же – знак. Кому и зачем. Здесь же нет машин, так зачем же дорожный знак? А еще рядом намного меньшего размера стояло то, что он сразу и безошибочно распознал как крест. Такие обычно над могилами и ставят. Внезапно он заметил, что дождь стал настойчивей в своих попытках намочить все вокруг. По крайней мере, Меченый уже чувствовал ,как стекают за воротник куртки тоненькие ручейки холодной дождевой воды. Вот они коснулись ран на спине и странное дело – стало немного легче. Боль сменилась приятной усталостью. Меченый даже нашел в себе силы подняться на ноги и пойти на разведку. Его манил к себе одиноко стоящий на холме в густой траве крест, так четко вырисовывающийся на фоне посеревшего неба. А дождь и в самом деле разошелся не на шутку. Солнце еще не уступило ему свои права, не прикрытое грозовыми тучами, но дождь уже неистовствовал. Последнее, что успел разглядеть Меченый на фоне, пока еще, чистого кусочка неба – это радуга. Яркая радуга сияла всеми своими цветами. Прекрасное и завораживающее зрелище. Все еще видимое солнце упрямо посылало косые лучи света, освещая этот пейзаж. Начинавшийся недавно дождь уже разошелся не на шутку, и его отдельные тяжелые капли пригибали к земле высокие стебли травы и заставляли дрожать листья на деревьях. Довольно сильные порывы ветра вносили свой вклад во всю эту картину, составляя конкуренцию дождю и солнцу, они тоже играли с травой и листвой деревьев, но в основном лепили невиданной красоты фигуры из низко стелющегося тумана. И над всем этим великолепием – радуга. Живая, трепещущая радуга. Меченый, завороженный увиденным, остановился на полпути. Такого он еще не видел. Сколько лет прожил, а ничего подобного нигде не видел. Так ярко, так сильно, так красиво! Все, что видел он до этого момента, внезапно показалось ему слишком бледным на фоне развернувшейся перед ним картины. Но недолго пришлось ему наслаждаться прекрасным зрелищем – небо заволокло грозовыми тучами грязно-серого цвета. Иногда небо разрывало от молний и в ушах стоял оглушающий звук раскатов грома. В разорванных молниями облаках проглядывали участки настоящего неба фиолетово-розового и такого на вид беззащитного перед разбушевавшейся стихией. Капли стали падать все чаще и скоро все вокруг начало блестеть благодаря той влаге, которую они приносили с собой. И тут Меченый заметил, что это необычно. Он пристально начал смотреть за одной отдельной каплей дождя, попавшей на рукав его куртки. Попав на рукав тканевой куртки, капля не спешила впитываться, хотя Меченый помнил, что раньше, когда он в городе попадал в ней под дождь, то сразу промокал до нитки. Теперь же он с удивлением смотрел, как капля упрямо не хотела впитываться, более того она не желала и быстро скатываться с поверхности, когда он специально наклонно поставил руку. Капля начала очень медленно ползти вниз, как в замедленной съемке, презирая всякие законы гравитации, которые должны были заставлять обычную воду спешить к земле. Обычную ли? Капля продолжала сползать к краю рукава, оставляя за собой влажный слегка серебристый след. Внутри нее словно крутились в вихре маленькие кристаллики амальгамы (вещества, которым покрывают зеркала с обратной стороны). Она была густая, в некоторой степени прозрачная и неожиданно вязкая. Она была как обычно мокрая, но это и все, что было у нее обычного по сравнению с нормальной, привычной нам дождевой водой. Меченый стряхнул ее, наконец, с себя и проследил, как она улетела прочь подобно густой краске, но никак не воде. Он избавился от одной капли, но дождь не скупясь, успел одарить ними все вокруг и его самого в том числе. Тем более, что дождь не прекращал идти, а наоборот все сильнее заявлял свои права. Меченый угрюмо наблюдал, как все вокруг покрывается каплями. Вся его одежда уже была мокрая, по крайней мере, сверху. Он решил, что даже, если это и смертельно опасно, то все равно стоит сходить посмотреть на одинокую могилу на холме. Он ничего не знал про то, что его окружает здесь в Зоне. Но разве он не для того и пришел сюда, чтобы увидеть все своими глазами и понять? Довольно быстро он поднялся на холм и приблизился к грубо сколоченному деревянному надгробию. Бросил всего один взгляд на стоящий неподалеку предупреждающий знак и тут же про него забыл. Опять смотрел, не отводя взгляда от самодельного надгробия. Очень просто и бесхитростно кто-то вырезал на нем несколько слов ножом. Тот, кто хоронил, решил увековечить память о похороненном всего несколькими простыми, но какими правильными словами.. «Покойся с миром, которого ты так здесь и не нашел… И жди нас – мы все скоро будем рядом с тобой, тебе не будет одиноко...» Меченый читал слова на изъеденном временем и стихиями дереве надгробия и неожиданно понял, что такой настоящей дружбы, как между тем, кто похоронен и тем, кто хоронил, у него самого никогда не было. Никогда. Все, что было там – было иллюзорно и слишком обыденно. Приятели, подруга. Он же никогда не любил, не страдал в полной мере, он никогда не жил, не позволял себе этого и лишь бледной тенью существовал там – в реальном мире. Он опустился на колени и поднял на встречу каплям дождя сведенное мукой лицо. Теперь он знал – ничего опасного в этом дожде не было, он не жег кожу как кислота и не собирался его убивать. Он смывал засохшую кровь с его лица, прокладывая чистые ручейки в обилии крови и грязи. А еще он приносил успокоение и делал его не таким одиноким. «...тебе не будет одиноко…» Меченый плакал, соленая вода слез, встречаясь с густой дождевой водой Зоны тихо раздраженно шипела, не желая растворяться во враждебной жидкости, но все же потом уступила. Меченый этого не замечал, он плакал впервые за много лет, и ему не было стыдно за это. Его никто не видел, и что главное – ему не было дела до того, что кто-нибудь мог его увидеть. В это мгновение он действительно перестал быть одиноким. Теперь у него всегда была Зона. Она перевернула все с ног на голову и показала все со стороны. Она открыла ему глаза и дала жизнь. Жизнь заново и с чистого листа. Настоящую жизнь – со страхом, с ненавистью, страстью. Со всем настоящим, мощным, не иллюзорным. С настоящими эмоциями. Потому, что тот, кто либо сам не чувствует всего или не позволяет себе в полной мере отдаваться эмоциям и переживаниями – тот не живет! Все это ему сказала Зона, она показала ему, что здесь не место притворству и обыденности. Только тот, кто играет по крупному, самыми главными ставками, - только тот и способен понять весь кураж жизни. Меченый начинал догадываться про расплату за все это. Про обратную сторону медали. Сидя рядом с надгробьем человека, который погиб в Зоне, он понимал, что единственной стоящей расплатой за эту жизнь может быть только смерть. Что ж он был согласен. Лучше прожить, сколько получиться на полную, чем просто существовать подобно многим до самой старости. Все еще не убирая лицо с закрытыми глазами от приносящих облегчение потоков дождя он начал смеяться, не прекращая плакать. Он чувствовал, что внутри него рождается непреодолимое желание жить. Смех его был горьким от сознания того, что жизнь эта не будет слишком долгой и от радости, что снова хочется жить и увидеть как можно больше. Кто бы видел это со стороны – в высокой густой траве, которая пригнулась к земле, отяжелевшая от настойчиво падающих капель воды, рядом с надгробьем и предупреждающим знаком «Внимание радиация! Опасно для жизни!» сидел на коленях человек и, всхлипывая от душивших его слез, смеялся. Смеялся горько, обреченно, но все же смеялся. И было в этом что-то невероятно трагичное и что-то неуловимо прекрасное. Это рождался новый человек – нет, не человек. Сталкер. Бывают моменты в жизни, когда, побыв хотя бы наедине с собой до конца честным, становится ненадолго и ненамного, но легче. Именно это сейчас и чувствовал Меченый. Краешком сознания он понимал, что это переломный момент в его жизни. Что после этого многое изменится, и у него появится новый шанс. Шанс делать то, что хочется и так, как хочется. Новая жизнь манила новыми горизонтами, и, вставая с колен, он бросил последний взгляд на могилу неизвестного, погибшего в Зоне. Странно, но именно памятник столь горестному событию, как трагическая смерть человека, дал Меченому осознать, что не все еще потеряно. По сравнению с этим бедолагой, что уже отмучился на этой земле, Меченый мог еще хоть как-то повлиять на свою судьбу. Из задумчивости его вывели снова упрямо падающие капли все того же дождя. Сам Меченый был уже мокрый с головы до ног, но как ни странно ничего против этого не имел. Дождь странным образом успокаивал разгоряченную горестными мыслями голову и приносил некое умиротворение. Музыка дождя непрерывно изменялась, но неизменно не оставляла его ни на секунду. Меченый несколько мгновений стоял, просто закрыв глаза и наслаждаясь этим успокоением «…и ты не будешь одиноким…». Дождь стал его другом, которому можно поведать самое сокровенное и который ничего не просит взамен. - Определенно, - решил Меченый вслух. – Дождь я люблю. Мысль, произнесенная вслух в этом безмолвном царстве разбушевавшихся стихий, показалась слишком неестественной. Прозвучала скорее клятвой, чем просто отвлеченной констатацией эмоций. Клятвой, которой он был не прочь следовать. Стирая капли, неугомонными ручейками стекавшие с мокрых волос, он огляделся. Из-за стены дождя в принципе ничего не было видно, но серая живая пелена не смогла скрыть от него покосившееся ограждение, расположившееся неподалеку. Так как он его заметил раньше и тогда еще задумывался, кому же понадобилось в уже огороженной Зоне что-то ограждать. Теперь он решил, не откладывая пойти и поглядеть поближе. Необычно было идти по волнующемуся от порывов ветра морю стелющейся густой травы. Непрерывно падающие капли дождя, создавали отвесную стену, которая скрывала от него некоторые отдельные детали окружающей его обстановки. Но все же перед взглядом его предстал небольшой огражденный участок с несколькими трубами, которые проходили через колючку с одной стороны и были расположены внутри в хаотичном порядке. Ну, по крайней мере, это ему так казалось, что в хаотичном. Когда он подобрался поближе и взобрался на довольно скользкую поверхность трубы, то расположение, насквозь проржавевших труб показалось ему совсем неслучайным. Подобно тому, как расположены мостки рыбаков на реке, или переправы через болото, так были проложены и эти трубы внутри огороженного периметра. И странное дело - везде вокруг этого огороженного участка росла густая высокая трава, а здесь ни одной травинки и отвесно падающие капли дождя каждый раз вздымали фонтанчики оранжево-коричневой грязи. Слазить с трубы на эту землю почему-то очень не хотелось. Меченый перебрался с одной трубы на другую, затем еще на одну. Все это напоминало детскую игру - тут перепрыгнул, там просто перешагнул. Немного нервировала скользкая поверхность металла, зато какой приятный негромкий звон стоял вокруг от звука падающих на металл тяжелых капель! Постепенно продвигаясь все ближе к центру этого участка, он заметил одну интересную вещь - в воздухе чувствовался насыщенный запах озона, как будто недавно прошла очень сильная гроза. А еще невдалеке виднелось несколько совсем уж интересных предметов. Ему очень захотелось посмотреть на один из них вблизи. Он подобрался к одному из них, все еще не спускаясь с труб. Возле этого предмета валялось несколько ящиков и парочка из них стояла совсем рядом - один над другим. По неосторожности, балансируя на скользкой поверхности трубы, он зацепил верхний и тот с громким шумом свалился. Каково же было изумление Меченого, когда тот едва коснувшись земли, вдруг разорвался на десятки мелких обломков, а на этом месте появилась яркая вспышка молнии! Он пригнулся и затаился на время. Несколько секунд сумеречный вечер освещали яркие вспышки голубоватого пламени, а затем и громкие звуки статических разрядов, и разлапистые щупальца молний постепенно исчезли, уступив место звенящей тишине вечерней Зоны. Меченый опомнился и осторожно вернулся на свой наблюдательный пост, откуда он недавно любовался на необычный предмет. В наступившей тишине явственно слышались негромкие разряды, если так можно было описать те звуки, что вроде бы издавал сам предмет. Он висел в нескольких сантиметрах над землей и очень медленно, вальяжно вращался, произвольно меняя направление и вроде бы немного дрейфовал в одну сторону. Сам предмет был не очень большой - сантиметров двадцать-тридцать в величину. И вроде бы, на вид, не очень тяжелый, но все равно законы гравитации никто же не отменял! Нельзя просто так парить над землей! Просто нельзя. Но тут он вспомнил "густые" капли необычного дождя. Напоминая о себе, дождь и не думал прекращаться - словно живой, то затихал, то шел сильнее. Вот и этот предмет "катился" над землей, как ни в чем не бывало! Меченый все же рискнул дотронуться до него рукой – осторожно, вытянул растопыренную ладонь, и еще не дотрагиваясь до его поверхности, уже ощутил слабое покалывание в кончиках пальцев. Он дотянулся до него и прикоснулся – ощущение было приятно на ощупь. Предмет слабо пульсировал, наполненный непонятной энергией и она в нем бурлила. От его прикосновения сам предмет начал дрейфовать чуть быстрее, слабо покачиваясь от инерции. Черт! Будто коснулся чего-то плавающего на поверхности воды. Невероятно! Он растерянно смотрел, как предмет от него удаляется, и лишь спустя пару мгновений снова потянулся за ним. Забрал его к себе на руки, взял обеими ладонями, вернее подставил под него ладони - ведь он парил над ними на некотором расстоянии. Слабое мерцание, которое излучал сам предмет, было на удивление красивым и гармоничным. Светлого зелено-голубого оттенка, оно мерцало, переливаясь, как нечто живое. Сложно было сказать и о настоящей форме предмета - толи цилиндр, толи вытянутая спираль как у ДНК. Непонятная вещь. Он не долго думая, решил ее прихватить с собой и потом рассмотреть получше. Он не знал, что его толкнуло на подобный шаг - толи желание спросить о нем у сталкеров из бара, толи на память о первом посещении Зоны. Не знал и не хотел знать, ему просто хотелось забрать его. Он сорвал с себя куртку и завернул в нее находку. Постепенно, шаг за шагом он возвращался к одинокому кресту. Тело снова напоминало о себе - все болело и хотело отдыха. Пора было возвращаться. Возвращаться было легче, как-то спокойнее. Осторожно повторил свой недавний маршрут обратно к одинокому кресту. На дождь он уже почти не обращал внимания, абсолютно к нему привык. Необычно, но он наполнял Меченого непонятной энергией, спасая от усталости в израненном теле. Да и не холодный он был. Капли искрились в неярких лучах, которые пробивались из - под рубашки, отбрасываемые странной находкой. Слабый ветер шевелил высокую, густую траву и все вокруг было наполнено жизнью. Первозданной нетронутой человеком жизнью. Природа, словно жила здесь по своим законам и не боялась вмешательства человека. Меченый задумался обо всем необычном, что с ним произошло за последних пару суток, обо всем увиденном. Это поражало его воображение, манило к себе. Видимо, так себя и чувствовали путешественники, открывавшие, когда-то давно, неизведанные земли. Внезапно его внимание привлекло сначала едва различимое, но потом все явственней проявляющееся изменение природы вокруг. Недавние яркие краски, словно тускнели на глазах. В тон происходящему, порывы ветра становились все сильнее, донося до Меченого ужасающий вибрирующий мощный гул. Этот гул ширился, наполняя собой все вокруг. Яркие краски, поразившие его воображение, изменялись с пугающей быстротой - словно тускнели на глазах. Будто кто-то невидимо дирижировал происходящим. Вот он подмешал новые цвета в палитру красок - теперь преобладали тускло серые или песочные цвета. Невольно вспоминались старые, военные еще, хроники. Подобно им все вокруг становилось нереальным и потусторонним. Даже появились какие-то белые точки, они как помехи в телеприемнике, рябили и мешали разглядеть тяжелые свинцовые тучи, надвигающиеся со всех сторон. Похоже, происходило нечто грандиозное и Меченый просто не мог пропустить подобное! Он вновь забрался повыше на самую вершину холма и теперь совсем не смотрел в спасительную для него сторону с недавно восстановленным ограждением. Он положил находку у своих ног и развернулся на встречу надвигающейся стихии. Он внимал, тому, что ему преподносила Зона. Разве не за этим он сюда пришел? Зрелище увиденное им стоило всего того, что он перенес за последнее время. Он позабыл об израненном теле, просившем отдыха. Наоборот – стоял, выпрямившись во весь рост и умудряясь при этом противостоять сильным порывам ветра. Он впервые видел нечто подобное. И не хотел пропустить ни одного мгновения. Далеко, на самом горизонте полыхало нечто очень яркое. Или наоборот, светлое, в этой игре обесцвеченных красок. Неважно. Сияние, наполненное неведомой мощью, росло и становилось все заметнее. Уже совсем скоро оно осветило сумрачный вечер Зоны и стало очень светло, но из-за мельтешения в глазах белых пятен, не совсем реалистично. Все окружавшее мерцало, словно впитывая в себя этот свет. Все контуры предметов и растений были нечеткими, размытыми, но вполне различимыми. Похоже было на картину подвыпившего художника-сюрреалиста. Но все равно поражало воображение. Неясный гул стал частью происходящего, накатывая волнами оглушающего шума. Звуки бесновались и вносили еще больше нереальности ко всему этому. И запах. Запах стерильной чистоты напрочь лишенный, даже воспоминаний об окружающей природе. Невольно Меченый перевел взгляд вниз к своим ногам, на траву. Ведь пару мгновений назад он шел и чувствовал запах свежей травы. Она и теперь была на прежнем месте, но совсем не походила на недавний радостный океан зелени. Она была желтоватой, и похожей на подделку сделанную из проволоки. Как неудачная декорация в дешевом спектакле. Не осталось в стороне и все остальное - облака, тяжелые свинцовые облака, больше не были объемными. Абсолютно плоские, они приклеились к ненатурально "нарисованному" серому небу. Что происходит? Осознание того, что происходящее не является нормой даже для Зоны, пришло к нему не сразу. Вспомнились рассказы об огромных вымерших за одни сутки территориях, о пропавших солдатах и ученых, и слова солдата, пожелавшего ему быстрой смерти, а не... Не чего? Этого. Он снова смотрел на разошедшуюся не на шутку стихию. Такое точно могло сделать, нечто глобальное. И только сейчас он заметил, что где-то на задворках сознания пряталась одна до конца не оформившаяся мысль - так выглядели пленки, запечатлевшие взрыв атомной бомбы. Только издалека и не так четко. Он испугался. Неужели это конец? Но не только он один беспокоился по поводу происходящего. Вокруг него, в прозрачных теперь тенях деревьев, жались десятки каких-то созданий. От небольших, до огромных, размером крупнее медведя. Эти создания издавали самые разнообразные звуки, но выражали они одно и тоже - страх. В их глазах, обращенных к полыхавшему небу, был только животный страх. И желание убежать. Меченый и сам не заметил, как начал бегом спускаться с холма к видневшимся руинам. Бежать было трудно. Слишком сухой воздух обжигал легкие и не приносил облегчения. Да и сама земля не стала оставаться в стороне. Теперь стало заметно, что каждую вспышку света сопровождает подземный толчок. Вскоре уже валило с ног. А до спасительных руин и тем более до восстановленного забора было еще очень далеко. В очередной раз, поднявшись на ноги, после мощного подземного толчка, он внезапно заметил еще нечто необычное. Перед самыми руинами стоял человек в униформе и махал ему рукой, показывая, что нужно торопиться. Кто это был и был ли он на самом деле, было уже не столь важно. Важно было лишь добраться. Не раз он уже подумывал выкинуть в сторону свою находку, чтоб легче было удерживать равновесие во время бега. Но что-то его останавливало. Осталось пару шагов и уже падая, с ног от усталости, он почувствовал, что его подхватили под руки и с силой втолкнули за развалины кирпичной стены. Он не успел, как следует рассмотреть незнакомца, но успокоился, что хотя бы тот ему не привиделся. Незнакомец, буквально перекинувший через кирпичные завалы Меченого, времени совсем не терял. Он был довольно высок и сейчас он свой рост и незаурядную, видимо, физическую силу применял, что бы сгрудить вокруг них побольше битого кирпича и обломков стены. Не обращая никакого внимания на Меченого, он довольно быстро справился с этой задачей, соорудив нечто похожее на защитное укрепление. На нем была военная униформа, да и в уверенных движениях его сквозила военная выправка. И видно было, что он не мельтешит и не страшится приближающегося - значит не впервые это видит. Время от времени он поглядывал в сторону зарева, очевидно проверяя, сколько осталось времени до чего-то. Раздавалось негромкое сопение из-под его маски со встроенным респиратором. Время от времени он прикладывал окуляры бинокля к стеклам матовых черных очков и выглядывал наружу из их импровизированного убежища. На голове у него был шлем, который, по всей видимости совсем не мешал. Грубая военная куртка с такими же штанами и высокими шнурованными ботинками, дополняли его портрет. В частности ботинки Меченый рассмотрел лучше всего остального, так как преимущественно лежал на полу, приходя в себя от этой пробежки. Без предупреждения, не поворачиваясь к Меченому, военный бросил через плечо: - Мордой в землю и лежать! Быстро! Слова усиленные внешним динамиком его маски, приобрели металлический оттенок и прозвучали как приказ. Неизменной осталась только интонация произнесенного. Она не допускала возражений и выдавала в говорившем, человека властного, не любящего повторять. Но Меченый немного промешкал и внезапно увидел, как незнакомец одним плавным и быстрым движением, приподнялся с корточек и, выпустив из рук бинокль, повернулся к нему и невероятно сильно впечатал его в пыльную землю. Проделал он это одной рукой, и было непонятно, как ему удалось оттолкнуть тело весом около 70 кг на несколько метров от себя. Зато результат, видимо, полностью устроил незнакомца - он молниеносно перекувывыркнулся и оказался рядом с Меченым. Он что-то еще прокричал, но ничего нельзя уже было разобрать. Хаос настиг их и окружил буйством энергии, шумом и землетрясением. Приходить в себя было тяжело, дезориентация играла страшные шутки. Ощущая себя полностью опустошенным и разбитым, Меченый начал выбираться из-под завала. Все старательно выстроенные военным баррикады рухнули внутрь, чудом не придавив их. Подивившись такой удаче, Меченый шатаясь, вышел из руин. К его удивлению он заметил того самого незнакомца вблизи. Тот совершенно спокойно сидел на корточках спиной к нему и ждал. Ждал, видимо, его, поскольку мгновенно поднялся и все еще не поворачиваясь, произнес: - Ты какой-то странный, парень! (С этим Меченый согласился сразу и без возражений, но говорившего это, по всей видимости, абсолютно не интересовало и он продолжал). - Сначала ты стоишь, как каменный, и пялишься с холма на Выброс, а затем как полоумный мчишься сюда. И как ты только ни во что ни вляпался! Вот везет идиотам! … Ну, сталкеры пошли - ни оружия, ни хабара. Так еще и неподготовленный вообще! Дожились! Меченый пытался возразить, что он не сталкер и вообще тут ничего не знает. Но его никто не слушал, незнакомец напоследок недоуменно повел плечами и неспешно направился к ограждению. А что оставалось Меченому? Отстав на несколько десятков шагов от незнакомца, он последовал за ним к забору. Очевидно, что тот был более опытным в Зоне и знал, как отсюда выбраться. Невольно Меченый стал повторять его движения - и широкую устойчивую походку и плавность движений. Заметил и странность, незнакомец не шел по прямой, а в совершенно различных местах неожиданно поворачивал в сторону. Меченый старался полностью повторить замысловатый маршрут его движений. Они совсем не говорили, но совершенно точно было, что тот знает о присутствии Меченого. И казалось, что он его ведет. Вот так след в след. они подобрались к ограждению. Меченый был удивлен, когда увидел ручные гидравлические тиски, которыми были старательно отодвинуты две соседние бетонные плиты. Аккуратно перерезанная проволока лежала рядом смотанной. Незнакомец остановился возле этого прохода и начал изучать его, это говорило о том, что не он его организовал. Но совершенно точно, что уже видел такие - так как удовлетворенно хмыкнул после изучения. Он резко повернулся и пристально посмотрел на Меченого. - И не говорите потом, что мы, военные сталкеры, не люди. Мне плевать, что ты там думаешь! Но мы кроме заказов не любим лишних жертв. Да и взять у тебя нечего, кроме паршивой "батарейки". И зачем ты ее тянешь? - не дождавшись ответа, военный кивнул в сторону прохода, - ползи в эту дыру и топай в город. Держись первых несколько километров подальше от основной дороги, а то заметут! Собравшись уходить по своим делам, военный сталкер сделал несколько шагов прочь. Но остановился и спросил: - Тебя хоть как зовут? И где это тебе так всю морду разукрасило? Одни рассечения... Отметины, что надо. Точно, а ты, наверное, Меченый?! Ладно, можешь не отвечать. Но знай - меня кличут Призраком. Может когда свидимся... Прощай! И ушел. Меченый же благополучно выбрался через пролом и добрался до города. Уже светало, когда он ввалился в бар и протолкался к стойке. Без слов он положил куртку с трофеем на стойку и уселся на ближайший стул. Вид у него был еще тот - весь ободран в крови, и сплошные раны. Как из боя вернулся. Или из Зоны. Посетители молчали. Но в этот раз своим молчанием, они поддерживали его. Несколько человек, пошептавшись с барменом, спрятали трофей, а самого Меченого отволокли в подсобку. Он сильно устал, но все же еще слышал, как говорили, что доктор скоро будет и все будет в порядке. В голове у него крутилась только одна мысль - а у кого в порядке? Вскоре, обработанные и заштопанные раны были затянуты бинтами и доктор дал ему достаточно обезболивающего, чтобы отвечать на краткие вопросы собравшихся. Рассказанная им история поразила многих. То тут, то там раздавались удивленные возгласы, и звучала фраза - как с того света вернулся. А, может, и правда вернулся? Никто не знает. Даже он сам. Но все знают, что именно так и тогда начал свою карьеру сталкера человек, которого все уважают, со шрамом на лице - Меченый. Живая легенда Зоны... Глава 5 Мир иллюзий и видений. «Мужество есть лишь у тех, Кто ощутил сердцем страх Кто смотрит в пропасть, Но смотрит с гордостью в глазах» Так, что же мешает человеку делать то, что ему хочется? Правильно, - обстоятельства. Именно они и вносят коррективы в тщательно выверенные решения и выношенные планы. Во многом, конечно, виноват и сам человек с извечными своими сомнениями и неуверенностью. То одно, то другое становится на пути к цели. И только сила воли может заставить повторять снова и снова попытки осуществить задуманное, не отвлекаясь ни на что. Совсем немного оставалось до видневшегося, в серебрившемся, от размытых утренних лучей, тумане, перевернутого грузовика. Позади остались развалины моста и редкие постройки какой-то, нелепо выглядевшей среди остального пейзажа, разваленной временем фермы. И памятный домик справа. Когда-то в этом домике они по старой сложившейся традиции встречались с Проводником. Славные были времена. Но не стало теперь этого замкнутого в себе и немного надменного, но, в сущности, очень неплохого, человека. Несколько лет как не стало. И не зачем теперь заходить ему в этот домик – только бередить старые, но такие болезненные душевные раны. Былого не вернешь - все плывет, все меняется. Вот и с этим местом у него были связаны какие-то воспоминания. Какие именно, он сейчас вспомнить, как ни старался, не мог. Они лишь ассоциировались у него с опасностью. Неопределенной опасностью, а это было плохо. Осторожно приблизившись на расстояние около десятка метров, он остановился. Спешить, собственно, было некуда. - Разве, что умереть - про себя усмехнулся Меченый. - Но вот как раз это в планы и не входит! Опустился на корточки и приготовился ждать. Ждать, пока подозрительное станет явным. Ну, или пока не перестанет казаться, что прогулка к этому грузовику не станет для него последней. Кстати, на такие мысли могли наталкивать и трупы в изобилии заполнявшие собой все свободное пространство вокруг него. Грузовик был старый, почти раритет. С открытым кузовом и деревянными досками вместо бортов и скамей. Ага, так оборудовали машины для переброски личного состава во времена далекой Совдепии. Теперь сей "гений творческой мысли" мог внушать лишь жалость или мысли о том, что так делать не надо. Был бы кузов крытый, такого бы не было - многие смогли бы выжить в этой аварии. А так, судя по количеству тел, не спасся практически никто. Удручающее зрелище. Не хотелось бы пополнить и собой этот пейзажик. А потому нужна осторожность, - не по своей же воле этот грузовик перевернулся на ровном открытом пространстве?! Космические скорости, а то есть все, что свыше 70 км/ч, ему не доступны, а тем более, груженому. Значит ни о каком заносе и речи быть не может. Того рокового препятствия, которое могло бы привести к такому исходу, не было видно ни рядом с грузовиком, ни в округе. Не было видно, это совсем не значит, что его не было совсем. Как раз наоборот - именно так и бывает в Зоне. По незначительным приметам можно обнаружить скрытое от невнимательного взгляда. И в этом разница между живым сталкером и мертвым. Во внимании. Впервые пожалел о том, что современных приборов у него с собой не было. За многие годы привык доверять только себе и своей интуиции, а не новомодным приборам. Но в такой момент было бы совсем неплохо иметь при себе детектор аномалий или хотя бы счетчик Гейгера. К слову сказать, Меченый, как и многие бывалые сталкеры, был консерватором в вопросе необходимого оборудования. Минимализм и удобство - основное правило выживания. Придумано не ним, зато полностью подтверждено его собственным опытом. Его костюм был военного образца, но сшит по спец заказу и представлял собой скорее произведение искусства, чем простую униформу. Вшитые во многие внутренние карманы броневые пластины из сплава кевлара и титана, были прочны и довольно легки. Много было и наружных карманов. Не так много, чтоб мешало, но как раз столько, сколько необходимо, чтобы разместить запасные обоймы к пистолету и автомату, причем каждый в своем отдельном кармане. Для того чтобы не издавали никаких звуков, сталкиваясь друг с другом. Да и вес более равномерно распределялся. В общем, всем было пожертвовано во благо удобства и практичности. Основное достоинство - костюм не мешал во время ходьбы или бега и не стеснял движений. В добавок, у него были специальные лямки на бедрах - одна для фляги, другая, пристегнутая еще и к бедру, - для кобуры с пистолетом. Не было у него и защиты от радиации как в понтовых костюмах ветеранов из "Долга". Те, конечно, серьезно подошли к вопросу брони - усиленный гидравликой костюм с хорошей броневой защитой, внешне напоминал скафандр. Добавьте сюда еще и шлем с приборами ночного видения, радаром и детектором. Солидный набор! Да, но в такой снаряге резво не побегаешь и быстро позицию не сменишь. Ну и зачем тогда возможность поднимать значительно большее количество носимого веса при столь медленном передвижении? Хотя, они ходят вчетвером – «квадами», и сумарной огневой мощью могут вразумить любого, на предмет того, что лучше с ними не связываться. А оружие у них - загляденье! Но сейчас не об этом. Сейчас Меченый сидел и прикидывал свои шансы как можно быстрее подобраться к борту грузовика и, заглянув внутрь, при малейшем намеке на опасность ретироваться. Шансы были невелики. Из всей защиты у него был обычный костюм с капюшоном и "намордник"- респиратор. Вот и все. Но, как говорится - нужно пользоваться по максимуму тем, чем располагаешь! Ну, что ж, проверим на деле. Вполне возможно, что он мог бы сразу заметить слабое колебание воздуха над этим местом, вполне возможно, что мог бы и не ходить сегодня или в этот конкретный раз. Но, ничто не предвещало беды и он пошел. Шаг за шагом он приближался к своей цели. Намного четче теперь было видно, что несчастные пассажиры этого злополучного грузовика умерли в катастрофе. Большинство трупов было обуглено, хотя ни сам грузовик, ни местность вокруг него подобных следов не носили. Странно. Но мало ли странного он видел за свою жизнь? Немало. Увиденное насторожило его, но не остановило в желании проникнуть в тайну этой катастрофы. Действие разворачивалось подобно немому кино - он приближался, а все вокруг словно замирало и затихало. Осталась пара шагов, всего пара шагов и он сможет заглянуть внутрь завала, образованного перевернутым грузовиком, досками от сидушек и полусгнившими трупами. Близко. Настойчиво забилась в предсмертной агонии мысль - не надо, не смотри! Но он уже видел, что внутри - ошметки тел и несколько ящиков с надписью. Именно эта надпись и произвела неожиданный мощнейший взрыв воспоминаний. Увиденное им в мелькавших ярчайших потоках света, было то слишком иллюзорно, то слишком реально. Он не мог провести грань между этими событиями. Они накатывали волнами и уже не отпускали. В некоторых он не сомневался как в самом себе - это были его воспоминания, до поры до времени скрытые от него неизвестно почему. Но некоторые, хотя и указывали на его причастность к происходящему, он признать не мог. Не мог... или не хотел. *** ... Куски тел и залитый теперь запекшейся, а тогда такой яркой, такой свежей, кровью. Ее много. Неуверенно иду по пробитому местами дощатому полу и поскальзываюсь раз за разом. Никто не выжил! НИКТО! Опять я один. Лица. Такие знакомые лица. Кто они? Почему я ехал вместе с ними? Куда мы ехали? …Медленно и низко стелется мрачный сырой туман Зоны. Вечер. А ведь было утро, когда мы все вместе выезжали. Мы спешили. Куда? Черт... Не помню. Теперь не важно. Опять не получилось... Почему опять? Знакомое чувство обреченности и повторяемости событий. Слишком знакомое. Ногами отбрасываю куски оранжевых защитных костюмов ученых. Иногда с кусками конечностей. Ничто не спасет... Скоро конец. Не знаю почему и не знаю от чего, но конец. Я это чувствую. Не поэтому ли мы ехали в этом грузовике и спешили преодолеть как можно больше до... Выброса. …Выбросы стали все сильнее и все чаще. Последний потряс не только саму Зону, но и все, что вокруг нее. Многие населенные пункты остались без света и других благ цивилизации, но это не важно, важно, что совсем скоро стало понятно, что Зона вышла за свои пределы. Эти мощные выбросы не только перемещали аномалии внутри нее и подпитывали их неведомой энергией, но еще и были неспешными атаками на все окружавшее Зону. Она не могла уже оставаться такой как была. Она росла и все, что мы знаем должно было вскоре исчезнуть. Что-то диктует свои условия и они слишком жестоки. Эти условия убивают нас, они игнорируют наши попытки сопротивляться. Мы чужие в мире Зоны и она не потерпит подобных пришельцев в своих чертогах. Сталкеры, раз за разом обманывают слугу Зоны - смерть. Но и они находят свое последнее пристанище здесь. Здесь все неизменно и нет надежды на спасение. Совсем нет. Но я что-то знал. Мы спешили в последний раз проверить мою догадку перед Выбросом. Эти люди поверили мне. Они погибли. Их тела - это еще один штрих страшной картины этого мира. Мира Зоны, где для людей совсем нет места! …Спрыгиваю в накатывающий мерными волнами туман. Он доходит до колен и напоминает мне своим поведением живое существо. Оно ласкает мне ноги, убаюкивает. Туман был извечным странником по равнинам этих неживых земель. Влажный, густой и приносящий с собой запахи смерти во всем ее разнообразии, он вносил неожиданность и некое величие во все окружающее. Он скрывал смертельные ловушки и ненасытные глаза обитателей Зоны. Он обманывал сталкеров и давал прибежище разнообразным тварям. Для нас тварям, а для Зоны может они были детьми, ее порождением. Не знаю. Никто не знает. …Этот мир не для нас и мы здесь чужие. Нас здесь не ненавидят, просто нам здесь не место и мы должны это понять. Это тот урок, который мы должны были выучить. Но так было раньше. Раньше, пока Зона собирала свой кровавый урожай только в своих чертогах. Теперь все изменилось. Не понятно почему, но многое стало слишком непримиримым с нами. Зона росла. И в ее новом мире не было места для нас. Для нас всех. …Но кое-что все же было неизменно – это мое желание все исправить. Конечно, я не могу исправить совсем все в этом мире и искоренить всю несправедливость. Но если справедливо утверждение, что у каждого человека есть свое предназначение, своя роль, которую только он может сыграть и, если правдиво мое предчувствие… Много «если», но в таком случае я, кажется, знаю, что я могу сделать со всем этим. Должен сделать, пока не стало поздно. Просто обязан, не кому-то и не всем им обязан, но я так жил и всегда руководствовался этим правилом. Что если, что-то кажется необходимым выполнить, то велика вероятность, что это действительно необходимо сделать. Меченый удалялся от этого злополучного места все дальше. Подсознательно он продолжил ранее намеченный маршрут. Но вряд ли он сейчас отдавал себе в этом отчет. Слишком сильно было потрясение от увиденных им таких реальных жестоких воспоминаний. Не помогла ли ему в этом сама Зона. Все может быть. Ничего нельзя так сразу и так просто отрицать, - одно из не писанных правил сталкеров. Расстояние между ним и местом катастрофы все увеличивалось, но, похоже, что тяжелые мысли и не думали покидать его бедное сознание. … А какова на самом деле Зона? Все мы играем с ней в одну и ту же игру на выживание по установленным ней правилам. Мы под нее подстраиваемся, но не можем постичь ее. Она, похоже, тоже в свою очередь изучает нас. Например, те же зомби – наполовину существа, наполовину фантомы. Зачем она их создает, зачем и по какому дьявольскому плану? Пытается ли она просто показать нам насколько мы разные или показывает, то, как она нас понимает? Но зомби слишком примитивны – одни лишь животные инстинкты. Может в некотором роде она и права, - некоторые люди часто могут и отвечать подобным характеристикам. Но не все же и не всегда! Или мы себя обманываем, а она видит искреннюю сущность людей, не прикрытую фальшивой идеологией? Кто знает. А кто такие тогда существа, обладающие несомненными преимуществами над нами? Хотя бы контролеры? Их ментальные возможности превосходят самые смелые фантазии наших известных «выдающихся» гипнотизеров. А кто такие кровососы – существа, что чувствовали присутствие любого организма вокруг них на десятки километров и к тому же могли еще и становиться практически невидимыми. Но невидимыми только для людей, поскольку только мы видим все объекты в видимом спектре. Не в инфракрасном, не в ультрафиолетовом, не в тепловом излучении, а в самом примитивном – видимом спектре. Да, из нас плохие хищники – без приспособлений мы не в состоянии обнаружить, что-либо в темноте или при плохом освещении. Мы хуже созданий Зоны во многом, за исключением одного – нельзя же так просто у нас отбирать возможность жить и совершать ошибки. Это наше право на свободу выбора и за него можно пожертвовать своей жизнью. По крайней мере, так считаю я. … Мне постоянно, что-то кажется. Не начинаю ли я сходить с ума? Перед глазами все плывет. Этот вечный туман мешает сосредоточиться. Его густые «волны» на самом деле не однообразны. Они переливаются всеми возможными оттенками, но только очень тусклыми, из-за чего иногда теряется восприятие реальности. Туман плывет, парит, течет… Как еще можно описать его неизменное вальяжно усталое и размеренное движение? Но зачем он здесь. Ведь в самой Зоне, исключая конечно завод «Янтарь» и район Свалки практически нет водоемов. Здесь не так влажно, чтобы он мог возникнуть природным путем. Значит, он не просто так существует. И у него, как и у всего в Зоне есть своя цель или смысл. Что-то не на самой поверхности, а в его сущности. Что-то неуловимое, но ощущаемое в каждом мгновении пребывания здесь. Что-то знакомое и привычное. …Черт! Мне действительно это привиделось или только показалось? На миг, вроде, прикрыл глаза и тут же, как бы со стороны, увидел себя идущим в этом же направлении, по похожей местности. Не мог же я это придумать? Не мог. Мне показалось, что я вижу себя немного сбоку и сзади, и невдалеке от меня из тумана вырисовываются очертания покореженного от попавшей в него молнии старого дерева. И все было так реально – я видел и обугленную в некоторых местах кору этого дерева и свою одежду в мельчайших подробностях. Вот так видение! Меченый насколько мог, пооглядывался по сторонам. Совсем недалеко от него из тумана отчетливо виднелось несколько одиноких кустов и остов какой-то техники. Никакого дерева, тем более со следами от удара молнии он не обнаружил. Успокоился, перевел дыхание и решил продолжить путь не обращая внимания на привидевшуюся несуразность. И, в общем успешно не обращал на это ни какого внимания, пока слева из тумана не показались уже знакомые очертания дерева. Того самого – со следами от удара молнии. В некоторых местах кора еще была горячей от недавно потухшего при вечернем покрепчавшем ветерке, пожаре. Местами поднимался и вился над обугленными участками неуверенный сероватый дымок, пополняя собой все тот же чертов туман. Совершенно не веря своим глазам, Меченый приблизился к стволу несчастливого дерева. С большой осторожностью прикоснулся к его коре и даже от неожиданности немного вздрогнул, когда оказалось, что кора дерева, да и оно само не является иллюзией ни в коей мере. На пальцах, которые он ошеломленно поднес поближе к глазам, чтобы внимательнее рассмотреть, остались следы от свежей сажи. Не в силах больше переносить такое нервное напряжение, Меченый решил присесть и немного отдохнуть. Он сел на землю и прислонился спиной к стволу дерева, которое еще недавно он с огромной уверенностью считал иллюзией или бредом. … А что если мы просто не видим или не хотим видеть? Что если мы просто пытаемся понять Зону с помощью наших привычных знаний и понятий, и пропускаем нечто важное? Что если мы просто не хотим себе признаться в этом и не хотим даже предположить нечто подобное? А может нам просто надо научиться это видеть? Меченый последний раз окинул взором сумеречный пейзаж Зоны и закрыл глаза. Все что он видел после этого, он не смог потом ни отнести к бредовым снам, ни к реально происходившим или происходящим событиям. …Мир иллюзий… Яркие вспышки все новых и новых видений, все больше и все чаще появляются перед взглядом и обретают очертания, какие-то отдельные события или люди. Слишком часто и слишком быстро, чтобы понять, но достаточно ясно, для того, чтобы ощутить. Ощутить в полной мере все эмоции и переживания каждого отдельного момента. И весь этот фейерверк из образов и событий давит на психику, не отпуская ни на секунду. Наверное, можно разорвать этот колдовской круг, просто открыв глаза, но Меченый слишком стремится понять все происходившее, что бы так сразу отступать назад. Из под его прикрытых, невероятным усилием, век бегут слезы. Слишком много всего и сразу – человеческая психика не в состоянии отреагировать на такую быструю смену событий и она накладывает ощущения одни поверх других. Дикий калейдоскоп увиденного разрывает сознание и от него постепенно ускользает то, к чему он так стремился – понимание происходящего. Все еще не позволяя себе ни на секунду вырваться из плена мучивших его видений, он становится лишь молчаливым зрителем в разворачивающихся перед ним событиях… … Далекое, прекрасное утро. На узких улочках какого-то небольшого городка оживление. Необычно видеть в этом полусонном царстве с устоявшимся ритмом жизни такое движение. Это видно по перепуганным сморщенным лицам вечно сидящих у своих подъездов старушенций и по дикому энтузиазму малышни. Первые злобно перешептываются и тычут корявыми пальцами, а последние носятся как угорелые по дворам. Поводом для всего этого, несомненно, является огромная колонна военной техники лениво ползущая по центральной, но не асфальтированной улице городка. Колонна действительно огромна, она тянется на сотни метров и по слухам, к ней все прибавляются и прибавляются отдельные грузовые машины с солдатами и БТРы. Всю эту кутерьму, со страхом наблюдают, многочисленные, как обычно насмерть перепуганные мамаши-домохозяйки, которые по возможности пытаются успокоить сильно расстроенных бабушек и вразумить своих малолетних непоседливых чад. Усилия эти, конечно же, ни к чему не приводят, поскольку сами эти мамаши друг дружке шепчут про наступающую войну – про которую они давно слышали по телевизору, да и вообще, - вон по улице уже военные едут! Разумеется, это только подогревает всеобщее настроение узколобых горожан, которые впервые в жизни опаздывают на работу из-за первой в их жизни пробки. Многие автобусы и частные авто теснятся к обочине, пропуская вперед неумолимо продвигающуюся колонну бронетехники. Рядовые граждане просто глазеют, молодежь равнодушно наблюдает за «невеселым», по их мнению, карнавалом и все пытаются как-то скрыть свое истинное отношение к происходящему. Все боятся. Боятся безотчетно и по совершенно по разным причинам. Над всем происходящим незримо витает дух надвигающейся беды. Конечно, население могли бы успокоить и сами виновники происходящего, военные. Но они не вполне и сами уверенные в сложившейся ситуации, что привела их сюда и ведет дальше, молчат. Лишь поддерживают внешнее спокойствие. Некое подобие бравады… Скоро они умрут. Это ощущение появилось из ниоткуда и стало неоспоримым. И сразу же стало очевидным насколько это все глупо. В быстро мелькающих перед моими глазами картинах гибели этих ни в чем не повинных солдат, все становится отчаянно и невероятно глупым и неправильным. Глупо видеть одновременно: предсмертной судорогой искаженные лица военных и такие нелепые лица с досужими разговорами людишек из того самого городка. Иногда накладываются эпизоды жестокой смерти одного какого-то солдата, с его же все еще улыбающимся розовощеким выражением лица, когда он еще ехал на БТРе по разбитой улице, того самого города. Как лживо все происходящее перед лицом будущего, что не терпит пустых никчемных притворных масок! Как печально… … Очередная картина, пока не четкая, но стремительно прорисовывающаяся. Невероятно реальная - она словно высекается неведомым мне инструментом в моем подсознании. Наверное, это мои собственные воспоминания, ощущения и впечатления… Это лицо немолодого уже человека. Оно не вызывает чувства реальной угрозы, хотя когда-то оно пугало своим немного безумным выражением. Глубоко посаженные умные глаза пытливо всматриваются во все попадающее в их поле зрения. Проницательность и неординарный ум светятся в этих немного уставших, добрых глазах, в уголках которых уже давно появились морщинки. Лицо открытое, с немного заостренным чисто арийским профилем носа и волевым подбородком. Лоб высокий и тоже не избежал нещадной борьбы со временем - и его покрывает глубокая сеть морщин. Брови густые, но такие же седые, как и волосы его неспокойной растрепанной шевелюры. Почему-то и я всматриваюсь в его лицо, пытаясь определить… Точно – пытаясь выяснить насколько серьезно все то, что он мне заявляет. Он – мой друг, один из немногих, таких которые ничего не просят взамен. Ученый. И спор наш извечен. И все на ту же тему – насколько виноваты ученые в произошедшей катастрофе, которая и привела к появлению Зоны и теперь грозит всей жизни на Земле. Я слышу и свои доводы: - Хотя, кто может сказать, что двигало людьми, которые изобретали ядерное и водородное оружие? Они, что сидя по ночам над чертежами, вспоминали тех, кто всю жизнь им досаждал и не замечал их гениальности? (При этих словах Ученый бросает на меня укоризненный взгляд – Мол, как тебе не стыдно мне такое говорить?) Но между нами никогда не было недосказанных вещей, и я слышу, как продолжаю рассуждать. - Можно даже представить жутковатую картину: небольшая комнатка какого-либо ученого физика, где за старым, советским еще, перекошенным от старости столом, сидит гениальный человек. Глаза его впали от усталости, некогда проницательный взгляд потускнел и приобрел потустороннюю окраску, плечи поникли – человек устал. Много дней и ночей он бьется над решением задачи, которую до него не осмеливался еще поставить перед собой ни один исследователь. Трудна и непонятна сущность загадки, которая перед ним предстала и только он один сможет понять всю ее суровую красоту, даже зная, что никто не оценит гениальной простоты решения, найденного кропотливым трудом. Можно, конечно, приписать его уставшим глазам дьявольский блеск создателя оружия огромной силы. Можно, при желании. Но не уверен, что в этот момент в его мозгу, кроме мыслей об все же осуществившейся мечте первооткрывателя, возникают идеи по использованию его находки. (Тут Ученый отчетливо крутит пальцем у виска). - Конечно, он стремился покорить неведомое, но ради же блага человечества! Не иначе. Допустим новый вид энергии – дешевый и экологически чистый, позволит обогреть всех сирот мира. Это то, к чему стремится ученый, это то, чем он может помочь людям, принести пользу. Но в то же время менее талантливый его коллега, подхлестываемый завистью к успеху собрата, по ночам, по подсказке военных или политиков, чертит проект новой бомбы. И, что уж действительно дьявольски остроумно – но в основу ее ляжет тот самый новый вид энергии, более мощный и дешевый. (Мой товарищ пожимает плечами в старом заношенном белом лабораторном халате, неизвестно – толи, соглашаясь с этим, толи, говоря – и не такое еще бывает). - Еще совсем недавно гениальному изобретателю вешали на шею медали за его «великое» открытие и, естественно, обещали сразу же начать строительство столь необходимых мирных объектов. А уже завтра новые смертоносные ракеты полетят по пологой неотвратимой траектории к мирам и странам, где ни о самом гениальном ученом, ни тем более, о его великом открытии никто и слышал. И принесут ракеты с собой не только смерть и разрушения, но в выжженных и отравленных равнинах они оставят шепотом имя того человека, чье открытие и позволило произвести на свет этот ужас. И проклянут его и, скорее всего, казнят после суда общественности. Вот такой вот «забавный» конец у такой обычной истории. И кто здесь прав, а кто виноват? Это риторический вопрос и я вижу, как ученый подливает мне горячего кофе в кружку, даже не собираясь сейчас продолжать дискуссию или подготавливая достойный ответ… Не понятно… Потому как очертания лаборатории и зажатой в моей же руке кружки со свежим кофе неожиданно рассыпаются. Теперь меня окружают болота и я продираюсь сквозь толпы обезумевших снорков – этих мутировавших некогда людей. Они отдаленно напоминают род людской и, судя по ошметкам формы, некогда были военными. Так вот теперь они ползают на четвереньках и являются примитивными хищниками. Зона лишила их разума и индивидуальности, но зато подарила сильные мышцы и молниеносную реакцию, для решительных прыжков на испуганную жертву. Я отстреливаюсь от этих тварей, силы на исходе, как и патроны. Мне еще далеко идти, но это важно и надо спешить. В голове звучат последние слова Ученого – «Отключи ПСИ-излучатель, он не дает пройти дальше Заброшенного города. Поспеши!» И я спешу. Тогда моя миссия увенчалась успехом, но почти до самого конца я сомневался, что выберусь живым. И значит - я вот выбрался, а он? Не успевает невыносимая печаль от неизвестности того, что же произошло с Ученым, хоть немного осесть. Как возникают новые эпизоды и сердце заходится от разрывающей его тоски и боли. Лучше бы мне этого не вспоминать… … Весенний день. Окраина Зоны. Необычно тихо. Вокруг, что тоже необычно – много людей. Я иду, слишком спокойно, слишком расслабленно. Слишком! Я отдыхаю. В своей неспешной прогулке я не одинок – у меня очаровательная спутница. Мы молчим, но молчание не становится гнетущим, как у чужих друг другу людей. Мы знаем друг друга уже больше года. И сегодняшнее молчание становится залогом большего – она догадывается о моих чувствах к ней. А меня же все это наполняет непонятной легкостью и какой-то дикой неуместной радостью. Я впервые чувствую, что кому-то нужен, что кому-то хорошо, когда я рядом. Это для меня ново и невероятно прекрасно. Хочется жить – а этого не было уже очень давно. Весь мир перекрашивается в идиллические оттенки и в нем исчезает все мирское. Она меня понимает – и это самое главное, что только может быть. Именно понимает – не осуждает или порицает, не поддерживает, а просто понимает. Черт! Я без нее не смогу больше жить. Совершенная глупость – но мне кажется истиной. Пытаюсь отмахнуться от навязчивой отвратительной мысли – что ни к кому нельзя привязываться в этом мире. Здесь запросто можно потерять и этого человека и свою жизнь. Предчувствие пытается вразумить, но поздно – я жадно пью каждое мгновение, проведенное рядом с ней… Она лаборант в исследовательском институте у Ученого. И они сейчас выехали под вооруженным конвоем в начало Зоны, чтобы взять какие-то пробы. Она меня о чем-то просит. Я отказываюсь и мне больно видеть, как ее ранит мой отказ. Она умоляет, но я непреклонен. Я ухожу – так будет лучше… Мгновением позже я вижу жуткий эпизод… Вот стою я – в защитном костюме, весь в грязи, уставший, но довольный. Очевидно, что я выполнил ее просьбу, не смотря на обещание данное самим себе. Я перешагнул через свои принципы ради нее. И она это поняла. Сейчас она отнесет в лабораторию мой трофей и вернется, чтобы весь вечер быть со мной. Все остальное в моем воображении размывается в радужной дымке отличного настроения. Но спустя мгновение жестокая реальность вновь ставит все на свои места… Чудовищный взрыв разрывает перекрытия первого этажа, приблизительно в той стороне, где находится ее лаборатория. Как завороженный я смотрю на деформирующиеся от воздействия невероятной мощности взрыва толстенные стены исследовательского комплекса. Чудовищным фейерверком по всей округе разлетаются куски бетона и железных перекрытий. Не обращая ни на что внимания, я как сумасшедший несусь по несуществующему уже коридору, что бы увидеть, что лаборатории и всех кто в ней находился – уже нет. Непонятно куда они пытались засунуть принесенный мною редкий артефакт «Антиграв», но, похоже, что они жестоко просчитались. Им не удалось нейтрализовать всю сумасшедшую мощь этого артефакта – она высвободилась и разнесла все вокруг. С нечеловеческим воем опускаюсь на колени, прямо в горящий от страшного жара пол. Дикая пронзающая боль в глубине сердца не дает мне дальше кричать и мозг отказывается поверить, что я своими руками убил ту, ради которой только и хотел продолжать жить… Я не могу дышать от невыносимого горя – жить мне не хочется… Пытаюсь встать и падаю в уже вовсю разбушевавшейся вокруг пожар – мне все равно… Не за чем больше жить… ... Разрывая на куски сознание и давя любые попытки этому противостоять, вся вереница событий развивалась дальше, ни на мгновение, не прекращая своего неотвратимого ужасного действа... ... Слова утешения. Пустые ничего не значащие слова для мертвой души. Не понимаю, не стремлюсь понять, что мне говорят. Это не важно... Слова доносятся, словно сквозь вату. Еще совсем немного и я перестану замечать, что происходит вокруг меня. Но, пока еще, одним краешком сознания, я отмечаю, что нахожусь в какой-то тесной комнатенке и лежу в кровати. Рядом со мной, в этой же комнате, кто-то есть. Кто-то, кому, очевидно, не безразлично мое состояние. А мне уже все равно. Мерными волнами накатывают отчаяние и безысходность. Сквозь них доносятся лишь обрывки, произносимых в мой адрес, слов. "- ... Они сами виноваты... Не надо было даже замахиваться на нечто подобное... ". Я не соглашаюсь с ним, но ничего не пытаюсь возразить. Когда-то мы уже пытались выяснить наши отношения с этим человеком. И мне было непривычно видеть его сейчас и здесь. Ведь он, похоже, и спас меня в разразившемся пожарище на месте уничтоженной лаборатории. Спас, а мог бы и добить. Пожалуй, в последнем случае я был бы меньше удивлен, чем сейчас. "- ... Не надо было им приносить артефакт...". Как будто я уже и так не казнил себя за это каждую секунду своей проклятой теперь жизни… Она была идеалисткой. Хотелось ей открыть и полезные стороны в порождениях Зоны и уменьшить негативные. Хотелось, а я не соглашался. Теперь все кончено… "- ...Зона все время увеличивается. Вырастает мощность Выбросов и сила аномалий, ведь ты же знаешь…". Когда-то знал и уже пытался не раз помочь Ученому выяснить это. Пытался, рискуя жизнью и, похоже, что я начинал догадываться, как все это изменить… Но какова же роль этого человека, что находится рядом со мной в этом трагическом спектакле? На секунду умолкнув, пожилой и немного сутулый мужчина, что сидел на табуретке у моей кровати, устало поднимается и отходит к стоящему около стенки столу. Он берет лежащий там шприц с прозрачной мутновато-белой жидкостью и направляется ко мне. Стиснув зубы, я медленно останавливаю его кивком головы. Боль мне уже не страшна, она стала моей сущностью. Понимая это, человек откладывает в сторону обезболивающее и начинает обрабатывать ожоги на ногах и ладонях прямо так. Иногда спасительная телесная боль вырывает меня из водоворота самоуничижительных мыслей. Зачем он старается, какой смысл бороться за мою жизнь? Месть, кому? Я же сам во всем виноват! Надежда... Покрутив немного это слово в своем сознании, я все же решаю, что не я его произнес. Так и есть... - "…только ты способен дать им надежду...". Угу, надежду. И именно я... И это будет мне говорить он, который и сам во многом заблуждается. Чего стоят только его мотивы появления в преддверии Зоны. Идиотизм - так бы я охарактеризовал их, но он говорит, что должен мне... Я не могу с ним спорить сейчас, не мог и тогда, когда впервые увидел его воочию неподалеку от Кордона. Я был уже довольно опытным и явно не рядовым сталкером, когда и до меня дошли слухи о каком-то докторе, что безвозмездно лечит сталкеров и пытается спасти их, измочаленные Зоной, тела. Тогда я в это не поверил, с трудом верю в это и сейчас... Чертов доктор. Как сейчас вижу: он изумленно смотрит на меня широко раскрытыми от страха глазами и шепчет мое имя, что давно умерло еще в том мире, который для меня теперь не существует. Он пятится от меня, как от приведения и по всему его виду, я понимаю, что он не ожидал моего такого позднего непредвиденного визита. Немного времени спустя, мы сидели в тесной убогой комнатенке, и пили отвратительный зеленый чай. Может, этот чай и помогал здоровью, как мне говорил Доктор, но вот настроение он мне точно не поднимал. Но, не за хорошим чаем и гостеприимным приемом я сюда пришел. Нет. Я пришел выяснить, зачем он появился около Зоны, и что его привело сюда. И почему он, как мне рассказали, иногда наводил справки обо мне. Его рассказ был сбивчивым и немного путанным, но я практически уловил смысл... Получается, известный теперь на всю Зону доктор, мучался угрызениями совести. Именно совести, хотя ее наличие, именно у него, у меня много лет вызывало сомнения. До сих пор, а теперь я смотрел на его изможденное лицо и верил ему. Не соглашался с ним, но в чем-то понимал. Просто, оказывается, годика два спустя, после моего "ухода" из исследовательского института, в котором я работал в прошлой жизни, нашлись все-таки мои работы и выкладки про возможную опасность, исходящую из Зоны. Нашлись все эти документы и очень кое-кого из правительства заинтересовали. Они напрямую обратились к руководству института с указанием провести дополнительные исследования в этом направлении. Они говорили, что выделят все необходимые средства для того человека, который все это предвидел (меня то есть). А когда узнали, как восприняли мою работу руководители Института, то страшно разозлились. Был закрыт и сам Институт и разогнан весь штат сотрудников. Власть предержащие гневались очень долго, - ведь, оказывается, был все же один гениальный человек, который мог бы многое из происшедшего предотвратить, но ему не дали. И вот, тех, кто не дал, правительство люто возненавидело... Но не это главное, меня все это не интересовало. Я смотрел на Доктора, который мне все это сбивчиво рассказывал и удивлялся. Что же привело, бывшего моего заведующего Институтом, в эти места? Помнилось мне, что он прямо таки мечтал увидеть, как нас разделяет как можно большее количество километров. Когда именно он подписывал мне "уволен по собственному желанию" в принудительном порядке. Нелепо звучали и его объяснения про приезд сюда. Оказывается, у него был беспутный сын моего примерно возраста. Ему он вроде не дал жить, как тому хотелось, и тот погиб в одном из военных конфликтов, куда отправился добровольцем по контракту. По словам Доктора, он пытался спасти хоть одну искореженную ним жизнь - мою то есть. Он узнал, куда привели меня мои скитания и мучимый угрызениями совести, по поводу загубленной моей судьбы молодого талантливого ученого, приехал сюда. Более безумным звучало его заявление, что он не собирается ни переубеждать меня бросить сталкерство, ни уезжать отсюда. Просто он хочет поддержать меня и помочь, если он в силах, исправляя тем самым то старое зло. Я тогда пожал плечами и сказал, что происшедшее до Зоны, меня теперь совершенно не волнует и он мне, соответственно, ничего не должен. И значит, может валить отсюда, куда ему будет угодно. Доктор не мог произнести ни слова, но я и так все понял - у него не было больше цели в жизни, и, прогоняя его, я отбирал у него последнюю надежду. И так бывает... И вот сейчас я лежу рассыпанным на куски, если не в прямом, то переносном смысле, на кровати в его тесной комнатенке и он борется за мою жизнь. А ведь для меня теперь нет никакой надежды... Но он продолжает говорить и до меня постепенно доходит, что говорит он не обо мне... Волевым движением Меченый открыл глаза и с удивлением и страхом увидел вокруг себя все тот же влажный и густой туман. Он все еще сидел спиной к дереву, обугленному от удара молнии. Все тело затекло и он не мог сказать, сколько именно времени прошло с тех пор, когда он присел здесь. Пара часов или дней? Над волнующимися клубами тумана таяло последнее видение - его провожает Доктор. Провожает в последний путь, ни у кого из них нет иллюзий на тот счет, что они больше не увидятся. Порывы ветра треплют одежду и шерсть на прирученном любимце Доктора - псевдособаке "Злобном". Вот только глаза и у любимца, и у его хозяина сейчас полны печали, они смотрят вслед удаляющемуся Меченому... Помотав головой и пару раз, открыв и закрыв глаза, Меченый, наконец-то, избавляется от остатков видений, делает первых несколько неуверенных шагов. Нужно идти. Нужно спешить. Много еще предстоит. Глава 6 Эффект повторения. «Боль, только боль До конца честна со мной, И она бывает сладкой, Но все чаще злой. А снег за окном скоро сменится дождем, Это ангелы без крыльев плачут о былом...» Снова знакомые места - Свалка. Давно наваленная кем-то и существующая в виде своеобразного перекрестка для маршрутов сталкеров. Говорили, что возникла она во время строительства Саркофага над четвертым энергоблоком и с тех пор неуклонно растет. Далековато, правда от самой АЭС, чтобы прямо так сразу и поверить в это. Но грандиозности ее размеров можно поразиться. Она навалена высокими отвесными горами из кусков железобетона и строительного мусора с вкраплениями насквозь проржавевшего и сгнившего металла. Исковерканные конструкции брошенной техники удачно дополняли картину. Кое-где разбросанные постройки, давали убежище многочисленным тварям - порождениям Зоны. Но самая главная опасность, конечно, - бесчисленное множество самых разнообразных аномалий, которыми славился этот район. Меченый, на абсолютном автопилоте, пересекал эту территорию, стараясь не задерживаться нигде. И дальше бы шел в таком своеобразном ступоре, если бы не увидел нечто, совершенно, не соответствующее своему настроению. Проскользнув за ворота заброшенного ангара, Меченый постарался занять позицию как можно повыше, что бы точнее определиться с тем, что же его взволновало. А вот и причины беспокойства - четверо неряшливо и разномастно одетых людей прятались в тени ангара. Они сжимали в руках обрезы и автоматы, видимо, собираясь устроить кому-то неожиданно теплую встречу. Немного подождав, Меченый и сам вскоре увидел их предполагаемую жертву. Одинокая фигура рослого широкоплечего парня появилась из-за одного из многочисленных здешних закоулков. Появление этого парня мародеров не смутило - они покрепче сжали оружие и приготовились. Было, похоже, что именно его они поджидали - значит либо следили за ним до этого, либо знали его приблизительный маршрут. Это не честно - потому как, в любом случае в Зоне, никто, по не писаному правилу, по одной и той же дороге не возвращается. Тогда получается, что они решили судьбу этого незнакомца заранее. Меченый решил внести и свою долю неожиданности в их планы теплой встречи. Как и большинство сталкеров, Меченый люто ненавидел мародеров. Они нападали из засады, били предательски со спины. Особенную ненависть вызвала мысль о том, что все они выходцы из городка, что находится перед Кордоном. Они за глаза всегда поносили сталкеров, а сами днем притворялись добропорядочными гражданами, а вот по ночам выползали, как мразь, в ближайшие районы Зоны за легкой добычей. Он нападали на возвращающихся с хабаром (артефактами) сталкеров-одиночек. Но не всегда же им удается осуществить свои замыслы. Есть на свете и справедливость. Меченый бесшумно спустился на асфальт и подкрался к ним сзади. В принципе у них уже не было никаких шансов. Он подобрался на расстояние броска к последнему из них. В одной его руке пистолет - в другой нож. Всего пару мгновений оставалось жить их главарю - здоровяку в длинном плаще с капюшоном и надетой на морду маске с прорезями, о чем тот и не мог догадываться, пока нетерпеливо выглядывал из своего укрытия. Оценив ситуацию, Меченый равнодушно про себя отметил, что при условии близкой перестрелки его могут и серьезно поранить, но это его не слишком обеспокоило. Вполне допустимо в пределах плана. Итак, приступим. Молниеносным броском он распрямил свое натренированное тело, и мгновенно оказался в роковой близости от ближайшего к нему бандита. Свист рассекаемого клинком воздуха, может, и насторожил мародера, но было поздно - с клинка Меченого уже стекала первая за сегодня кровь. Тем временем, не успел еще первый бандит, выпустив из рук обрез, упасть, а Меченый уже всаживал пулю за пулей прямо в лицо разворачивающегося к нему удивленного главаря бандитов. Капюшон слетел с его головы и маска в тех местах, куда попадали пули, сминалась и взрывалась фонтанчиками крови. Двое, насмерть перепуганных, оставшихся в целости, бандита с невероятным ужасом смотрели на Меченого. Он стоял в расслабленной позе, опустив руки с оружием вдоль тела. Над дулом его пистолета все еще вился едва заметный дымок, а с ножа медленно капала на асфальт кровь. Другого оружия у него не было – автомат, и рюкзак он оставил в стороне, чтобы максимально быстро двигаться. Но, двоим мародерам, и этого вполне хватило, для того чтобы насмерть перепугаться, как при появлении самого ангела смерти. Их гипнотизировал уверенный взгляд Меченого, который очень тихо, но властно приказал: - Главаря закопайте у забора, а этого - при этих словах он пнул ногой валяющегося и стонущего от боли первого мародера. - У него пробито плечо и правое легкое, но в городе его быстро заштопают. Так, что берите эту падаль и бегом отсюда! Последние слова он произнес угрожающим шепотом, но пугать их еще больше, было уже лишним. Они уже не думали ни о чем, кроме как бежать отсюда подальше и как можно быстрее. Подальше от этого места и самое главное от этого страшного человека, который легко убрал двоих из них, и очевидно не долго будет думать, перед тем как уничтожить и их самих. Они поспешно кинулись выполнять приказ, побросав свои обрезы на землю. Меченый пару мгновений, не моргая, наблюдал за их мельтешением, потом подобрал свои отложенные ранее вещи и спокойно, не оборачиваясь, вышел из тени ангара по направлению к медленно приближающейся фигуре сталкера. Абсолютно расслабленная походка одетого во все черное сталкера, говорила о том, что он не ожидал подвоха или засады. Он равнодушно окинул взглядом неспешно приближающегося Меченого и продолжал свое путешествие, видно ни мало не беспокоясь. Черная матерчатая униформа спецназовского образца с красным изображением прицела, выдавала в нем новичка -"долговца". Эта организация состояла из сталкеров, что решили объединить усилия в борьбе против порождений Зоны. Меченый не имел ничего против их идеологии, но ему не импонировало подчиняться, чьим либо приказам. А это была военизированная организация, и субординация была у них на втором месте. Разумеется, после ДОЛГА перед человечеством. Сами "Долговцы" терпимо относились к сталкерам-одиночкам, вроде Меченого, но частенько их презирали, попрекая мелочностью и работой за деньги. Но, открыто они не враждовали, а потому мирно сосуществовали на огромном просторе Зоны. - Эй, братишка! - Меченый обратился так к незнакомцу не из-за неуважения, а из права более старого и значит более опытного сталкера. - От квада отбился? Незнакомый «долговец» бросил в его сторону суровый взгляд, но все же произнес: - Нет, я здесь по особому делу. - Угу, - согласился Меченый и сделал шаг в сторону, чтобы «долговец», наконец-то, увидел мельтешивших в тени ангара мародеров. - Как и они! Тоже по особому делу - например, отправить одного сильно наивного и беспечного «долговца» к праотцам. При этих словах молодой долговец быстро сдернул с плеча новенькую автоматическую винтовку и направил ее в сторону бандитов. Меченый своей рукой отодвинул ствол его оружия вверх и объяснил, что никакой угрозы они больше не представляют. Долговец решил поверить Меченому и опустил ствол. Когда же Меченый поинтересовался необычным дизайном оружия долговца, тот признался, что нес экспериментальный образец к себе на базу. И никто не должен был знать об этом, тем более разведать заранее и устроить засаду. Меченый устало повел плечами, это не его проблемы. - Удачи, братишка! Он положил руку на плечо долговца и увидел в его серых доверчивых глазах сожаление о расставании и еще благодарность. Крепко пожав друг другу руки, они разошлись - лишних слов не нужно, они ничего не стоят. Слова уносит ветер, а вот дела высекаются в этих мужественных сердцах навсегда. Долговец уходил, недоумевая, почему Меченый не заговорил о вознаграждении положенном любому сталкеру за помощь "Долгу". А сам Меченый, направляясь вдаль от этого "перекрестка" был уверен, что молодой долговец теперь и сам, когда-нибудь, безотчетно поможет другому. Так было, так есть и так будет. Или, по крайней мере, должно быть, если у них у всех еще есть будущее. Это то, что в Зоне неизменно. *** Мертвый город полон призраков и напоминаний о давно свершившейся трагедии. Брошенные дома, вещи и техника стоят памятником роковой ошибке, что привела к этой ужасной катастрофе. Но даже это не может отвлечь от тягостных мыслей. Меченый прошел уже почти весь путь до своей цели, а все еще не мог решить, что же говорит ему его сердце. Он постоянно переносился в мир воспоминаний, но все же, практически без проблем, пересек такое большое расстояние до мертвого города - последнего препятствия на пути к сердцу Зоны. Саркофагу. Вероятно, уже прямо сейчас можно было бы взобраться на крышу какого-либо брошенного дома или вот этого ржавого погнутого "Колеса обозрения" и увидеть столь знакомые очертания трубы АЭС и пирамиду Саркофага. Можно, но незачем. Это лишнее. Он знал, что идет в правильном направлении, и еще не сбился с пути. Он пересекал улицу за улицей, перебираясь через завалы и обходя смертельные аномалии. Его не покидало ощущение двойственности происходящего. Все имело смысл, как явный, так и более важный - но скрытый. Взять, хотя бы, к примеру, вот этот вот город. Он мертв уже много лет. Мертв, в понимании людей - здесь не кипит бурная жизнь, не носится по улицам детвора и не орут, надрываясь, торговцы на улицах. Не слышны звуки, выкрученной кем-то, на максимум, музыки и даже телевизор никто не смотрит. Некому. Теперь здесь царство Зоны и любой малейший неосторожный шаг может привести к смерти. Она позаботилась, о том, чтобы ее не тревожили, как и ее любимцев, которых здесь полно прячется по всевозможным потайным местечкам. И странное дело - мертвый город, благодаря Зоне, кажется живым. Он живет своей особой определенной жизнью: здесь раздолье, как для тварей, так и для разнообразных стихий, что нашли себе здесь идеальное место для своих игр среди брошенных бетонных коробок домов с выбитыми стеклами. Казалось стихии, соревнуются, кто же первым нанесет еще больше разрушений этому городу. Но разве они могли соревноваться с человечеством, которое это и допустило? Зато по сравнению с этим наполненным опасностями и настоящим, пьянящим от свободы вкусом жизни, мир за пределами Зоны выглядел слишком предсказуемым, обыденным и потому тусклым и двухмерным. Это не раз говорили многие бывалые сталкеры, кто, как и Меченый тосковали вдали от Зоны и частенько ходили в вылазки не столько ради денег и наживы, а чтобы ощущать, как бьет ключом, в своем непередаваемом ритме, жизнь внутри Зоны. Это было неплохо, пока сталкеры не поняли, что Зона растет. Растет в размерах, постепенно заглатывая все новые и новые куски земли, населяя их мутантами и расставляя смертельные ловушки-аномалии в тех местах, которые еще недавно считались безопасными. Получалось, что Зона росла стремительно и на многих участках, давно выбралась за пределы защитного забора, на несколько километров. Меченый понимал, что надо это остановить и как раз вот эта его последняя, как он, чувствовал миссия, и была с этим связана. Несмотря на то, что потерял слишком много воспоминаний, когда попал последний раз под Выброс, но он твердо знал, что дойдя до сердца Зоны, он догадается как может это остановить. У него уже давно было ощущение, что Зона сама по себе существует лишь управляемая кем-то. Некий Разум и является дирижером происходящего - дергает за ниточки и наблюдает за событиями. Именно Меченому отведена в этом спектакле одна из главных ролей. Просто Разум увидел в Меченом достойного противника. Он наблюдал и изучал людей, так же, как Меченый старался постигнуть секреты Зоны. Они "присматривались" один к одному и были равно заинтересованы узнать как можно больше. Получалось, насколько теперь Меченый мог собрать все, что он узнал о Зоне в единое целое - Зона появилась, возможно, из параллельного измерения благодаря экспериментам и второй катастрофе. То есть где-то все это есть норма и там эта жизнь в таком виде и существовала. Зона была, как бы, единым организмом, управляемым Разумом. Так вот попав в наш мир в незнакомые условия, Разум попытался как можно быстрее приспособиться к новому окружению и как можно быстрее изменить все на подобии того, что было нормой у них там, в их долбанном, параллельном измерении. Он способствовал мутациям живых существ, попавших под начальное излучение при образовании Зоны и необратимому изменению природы. Как неутомимый садовник и селекционер он выводил все новые и новые виды существ и явлений - аномалий. Он заботливо распространял их по всей новой территории, подпитывал энергией и перемещал с помощью Выбросов. Так же, как и любой бы нормальный хозяин, он ухаживал за своими владениями. Он не любил когда его тревожили - и первую экспедицию, как раз за это и наказал. Они слишком быстро погибли, показывая ему свою полную неготовность приспосабливаться к новым условиям. И с тех пор он изучал людей в разных ситуациях. Информацию он получал отовсюду и мгновенно, ощущая всю Зону своим единым организмом. И этому организму было тесно в первоначальных пределах, и он начал расти, увеличиваясь в размерах. Особенно интересным показался ему сам Меченый, который упрямо, невзирая на смертельную опасность, шел к своей цели - уничтожить Зону. Раз за разом, в последнюю секунду, если Меченому грозила неотвратимая смерть или, выдирая, его из ее костлявых лап. Разум Выбросом накрывал место трагедии и Меченый с удивлением снова находил себя где-то, на окраине Зоны с одним только, все растущим, желанием раз и навсегда покончить с этим. Достойного соперника нужно уважать и беречь - видимо, такой был основной принцип Зоны. А остальных же она нещадно уничтожала, ломая судьбы и отнимая самое ценное - жизнь. Казалось, Разум не хочет допустить его гибели раньше какого-то определенного момента - своеобразной финальной схватки. Но, Меченый в этот раз играл не по правилам, в этот раз он сделает так, как он того хочет и ничто ему не помешает. В этот раз, так как он был уверен, что это его последнее путешествие, он решил использовать свою волю. Он давно обнаружил, что после какого-то события происшедшего в Зоне, у него появился дар, который по своей сути и делал его проклятием. Это была несгибаемая сила воли. Настолько мощная сила, что до этих пор он отказывался ее использовать. Мгновенно вспомнилось несколько моментов, когда он впервые обнаружил это у себя и как он был этим поражен. Как отказался использовать это при любых условиях. Стоило ему только захотеть, и огненным вихрем в нем поднималась из глубин сознания, уверенность. Ни тени сомнений, ни капли сожаления. Дар, который проклят… Уверенность, приобретала ощутимые очертания, стоило только сформулировать свое желание и направить на него всю свою силу воли. Не раз он сам замечал, что стоит только захотеть и можно тщательно не прицеливаясь, просто вскинув руку с пистолетом запросто с сотни метров поразить любую цель. Его тело подчинялось его воле и являлось всего лишь ее продолжением или инструментом. В такие мгновения он просто знал, что если возьмет оружие в руки, то будет сеять смерть всему вокруг, пока не останется ничего живого. И он не промахнется! В этом он был уверен, и так всегда, и происходило. Ладно, оружие. Но однажды на него из кустов выскочил огромный свирепый мутант – псевдокабан, это одна из тех тварей, с которой ни один здравомыслящий сталкер, не пожелает встретиться, не имея в руках, хотя бы, винчестера или пулемета. А Меченому было достаточно вскинуть правую руку с раскрытой ладонью в направлении мутанта. Тот как будто споткнулся о невидимое препятствие. Шерсть вздыбилась, глаза выпучились от животного страха, изо рта пошла кровавая пена. Было поздно, о чем либо догадываться, так как тварь упала у ног Меченого уже мертвой бесформенной кучей. Убедился в своем подозрении он уже несколько месяцев спустя - однажды в баре к нему прицепился какой-то дурак. И Меченый сам, того не замечая, сжал со всей силы руки, очень сильно желая задушить доставшего его типа. И вот стоящий через полкомнаты от него, подвыпивший чудак, хватается за горло и сипит не в силах сделать ни единого вздоха. К нему подбежали, принялись откачивать и все же спасли, а тем временем Меченый ушел незаметно. Он научился, в какой-то мере, контролировать свои силы, но все же поклялся себе не использовать их никогда. Но сейчас все изменилось. Правила игры меняются ежесекундно и он тоже кое-что может изменить. И в этом он был твердо уверен. И его появление в этот раз станет для Разума неожиданным, и как подозревал Меченый, это и будет тем последним поединком. … Знакомая все местность. Меченый занял неплохую позицию на крыше одного из ангаров, в непосредственной близости от Саркофага. Изучая обстановку, он за эти несколько прошедших часов на всей этой территории видел всего лишь несколько суетливо и очень быстро пробежавших кенгов, ну и парочку случайно забредших сюда слепых псов. Меченый с некоторым любопытством наблюдал довольно большое открытое пространство, которое ему предстояло пересечь на пути к Саркофагу. И что любопытно – все это он вроде бы уже не раз видел. И не раз, насколько он мог догадываться, именно здесь заканчивались все его попытки. А потому он смело отметал любые возникающие у него идеи по поводу того, как здесь пройти. Раз эти идеи возникают у него сейчас, то возможно они его и погубили в прошлые разы. Тихо, устало, вздохнув, Меченый поднимается с колен и прячет бинокль в рюкзак. Последний штрих – перед тем как спрыгнуть в огражденный периметр Саркофага, Меченый поворачивается к нему спиной и смотрит назад. Его завораживает и успокаивает этот суровый, но чем-то прекрасный вид вечерней Зоны. Но нельзя откладывать то, зачем он сюда пришел и он бросает последний прощальный взгляд на покрытую дымкой тумана Зону. Он готов идти дальше. Пара пустяков – спрыгнуть с крыши ангара и заранее сгруппировавшись, легко и изящно приземлиться. Самое трудное впереди – несколько сотен метров до бетонных перекрытий Саркофага. В этот раз Меченый решил идти доверяясь лишь одному своему чутью. Он был уверен, что это правильно. Он представил, что если бы в его воле была бы возможность расставлять или «рассаживать» здесь аномалии, то где бы он их разместил? И внезапной догадкой мелькнула мысль – а ведь никто не пытался их все объединить, оценить скрытую гармонию. Только теперь, перед его взором предстала истинная картина Зоны – с ее неповторимой атмосферой. Уверенной походкой он начал продвигаться вперед, и больше не было ему нужды бросать перед собой болты в подозрительных местах или высматривать малейшие признаки опасности. Он понял замысел Разума и был поражен всей той органичности, грандиозности и гармоничности, которую никто не замечал. Это был прекрасный сад – райский сад. И дивными по своей красоте и сути цветами и деревьями здесь были аномалии. И получается тогда, что артефакты находимые рядом с ними – это их плоды. Или что-то вроде того. Не важно, просто оказалось, что все не случайно, все взаимосвязано. И используя свою догадку, Меченый успешно преодолевал последние метры до входа в Саркофаг. Внутри интерьер был довольно скудный и унылый – сразу видно творение рук человеческих. Но найденная в середине комплекса вещь поразила его воображение. Меченый стоял в нескольких метрах от непонятного камня, неведомым образом появившегося в середине комнаты с высоким потолком, огромного камня из неизвестного материала. Камень притягивал к себе взгляд и гипнотизировал своей формой и отделкой. Точнее тем, под какие привычные для нас понятия пыталось подвести его описание подсознание. Это был необработанный камень (ну или не камень) почти прямоугольной формы с почти идеально обработанными гранями, но странным образом неровными поверхностями. Но смотрелся он великолепно. Не возникало сомнений, что это вещь созданная Зоной. На память приходили обрывки историй о небольшой группировке свихнувшихся сталкеров – «монолитовцах». Они верили в старую легенду что исполнитель желаний – монолит. По их словам, сердцем Зоны был камень, который мог выполнить любое желание, пришедшего к нему с открытой душой человека. И всегда монолит воздавал добравшимся по заслугам. Хороша легенда, но, что забавно – монолит, оказывается, действительно существует. Но только это ни в коей мере не оправдывает «монолитовцев», которые молились на все произведенное Зоной и мечтали увидеть таким весь мир. Меченый усмехнулся – весь Земной шарик в сплошных аномалиях и толпах мутантов, - прелестная перспектива. Между тем он понимал, что путь его уже закончен. Что-то подсказывало ему об опасности и о необходимой осторожности. Поразмыслив, он понял, что загадывать желание, а тем более обращаться к монолиту – это не правильно. Совершенно успокоившись, он сел на пол, скрестив ноги, и закрыл глаза. Он догадался, что нужно делать. Стало очевидным, что сам монолит - последняя ловушка созданная Разумом для слабого духом человека. Это как издевательство над неотъемлемыми качествами многих – жадностью, глупостью, эгоизмом. Все это вполне справедливо, но только не в случае с Меченым. Он пришел сюда по одной единственной причине и сама эта мысль окончательно сформировалась у него в голове только сейчас. Он пришел противопоставить свою волю – желанию Зоны расти и уничтожить все живое. Он пришел сюда не просить и не умолять. Он пришел сюда диктовать свои правила, и он был уверен, что единственной платой за это будет его жизнь. Но также его не покидала уверенность, что это единственно верный путь… … У меня нет иллюзий по поводу моей судьбы… Но мне незачем оставаться скитальцем в этом мире. Я уже достаточно повидал, достаточно пережил. На нескольких бы хватило… Нельзя сказать, что я прожил ее не правильно или как-то не так, как хотел бы. Это не важно. Важно то, что я понял за всю свою жизнь. Дело – не в правильности, дело в самом праве. Неоспоримом праве людей на жизнь, праве людей на все то, что они совершают за отпущенный им земной срок. Это их право на ошибки. Некоторых они учат, для некоторых все бесполезно, но пусть они все сами это решают. А ты решила посягнуть на это, решила отобрать у них всякую надежду на завтрашний день, решила изменить весь мир под себя. Вот только места в твоем мире для людей уже не будет… А. я этого не хочу… И так слишком много смертей видел на своем веку, много хороших людей похоронил… И я готов сам умереть, только бы все остальные жили. Я так ХОЧУ!!! Эпилог. Вполне обычный вечер. Многие люди по всему земному, пыльному и такому большому земному шарику, занимаются своими делами. Те, у кого из них утро – топают на работу или просто куда-то спешат, в других местах и на совершенно других континентах уже давно мирно спят. Никто и ни о чем не подозревает. Все они живут своей ограниченной и размеренной жизнью, в которой им кажутся важными абсолютно глупые вещи и понятия. Но самое главное такое положение вещей их всех вполне устраивает. Ну что ж, не нам судить. Внезапно по всей поверхности планеты проносится незримый импульс неведомой энергии. Взрываются электроприборы, сходят с ума компьютерные сети и всех охватывает непреодолимое и необъяснимое волнение. Практически, везде жизнь на мгновение замирает. В небывалом за всю историю планеты единстве, все одновременно потрясены одним и тем же внезапным, очень сильным подсознательным потрясением. Оно захватывает все живое на Земле и не отпускает несколько секунд из своих холодных, леденящих ужасом, призрачных пальцев. Оно шепчет в каждое сознание, что все может внезапно кончиться, что все тленно. Шепчет на разных языках по всему миру, шепчет каждому. Необъяснимой болью охватывает сердца всего живого на планете. Но, спустя несколько мгновений, уже исчезает с той же невероятной поспешностью, с какой и появилось. Покидает сердца и разумы людей, странным образом оставляя за собой надежду и невероятное облегчение… Ну, а все в той же стране, все в том же районе, от которого до Зоны рукой подать, продолжается обычный вечер. Вернее это он несколько секунд назад был обычным, а сейчас все население этого обширного района приходит в себя, мало чем, отличаясь от всего населения планеты. Они переглядываются и у всех появляется одна и та же мысль – такое могло прийти только из Зоны. И неведомо им, что в это время в сердце Зоны бушует стихия. Невероятной силы ураган, сотворенный природой и подпитаный огромной мощностью последнего Выброса, он крушит все на территории Зоны. Сметает жалкие остатки перекрытий Саркофага и неудовлетворенный захватывает все больше и больше. Его сила сметает все, забирая высоко в небо даже огромные пласты почвы. То в одной то в другой его стороне вспыхивают яркие разрывы, ставших его частью, аномалий. Блестками, высоко в небе мерцают, носящиеся по спирали артефакты. Хорошим контрастом для ярких вспышек аномалий и призрачного света артефактов становится мутная, непрозрачная, благодаря туману, стена урагана. Вот только в этот раз туман отчетливого темного цвета. Еще бы, в нем равномерно распределились останки всех живых существ, насеявших Зону. То тут, то там пролетает оторванная конечность или вообще что-то невообразимой формы, но быстро скрывается в плотном от густой крови тумане. Страшное и жуткое зрелище. Но его никто не видит. Странным образом гибнут все порождения Зоны и остаются в живых люди. Но они всего этого не видят; все кто попадает под этот безумный ураган, мгновенно теряют сознание. Они очнутся уже после окончания этого дьявольского действа, и ничего не будут помнить. Единственный, кто все это наблюдал и мог бы рассказать другим – это Меченый. В эпицентре разбушевавшейся стихии он умирает. Он выиграл в этот раз и начавшийся ураган, и неотвратимая теперь гибель Зоны – тому подтверждение. Ему не грустно – он выполнил то, ради чего еще оставалось жить. Его последние секунды в этом мире неумолимо исчезают. Пора платить по счетам. И со спокойным выражением на усталом лице, он тихо умирает. Еще долго бушует ураган и вычищает скверну с этих проклятых земель, но некому уже это видеть. В центре территории, некогда называемой Зоной, одинокая сидящая фигура человека напротив камня становится памятником этому событию. Что ж, покоя тебе, Меченый. Где бы теперь ни была твоя душа – ты не будешь одинок! Serj _as_ Antichrist |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
