Я ненавижу, когда она жарит картошку! Этакий своеобразный сигнал! И вот сегодня на вопрос Кэти: «Мама, что у нас на ужин?» - Кристина ответила: «Жареная картошка с курицей». Дочка обрадовалась: она еще не поняла, что получает любимое блюдо только в двух случаях: когда мама уезжает и когда папа в чем-то провинился. Сегодня – двойная порция.

В глазах друзей мы образцовая семья. Папа, то есть я – директор фирмы, небольшой, но прибыльной; мама – умница, красавица, художник с именем и стилем; и лапочка дочка – будущая олимпийская чемпионка по художественной гимнастике. Кирилл, Тина и Кэти. По вторникам мы всей семьей ходим в театр, или на концерт, или в музей; по средам мы с Тиной – в ресторан; по четвергам у нас дома собираются художники, по пятницам – писатели, по субботам те и другие присоединяются к спортсменам и музыкантам. Один раз в месяц - обязательная поездка в другой город, два раза в год – отдых на море. Что и сказать: благополучное счастливое семейство.

И вот сегодня она жарит картошку!

Сегодня 16 апреля, воскресенье. 21ого в Москве откроется ее выставка. Ее первая дизайнерская выставка, результат последних трех лет работы. Вообще, Тина очень талантлива. Она художник. Мастер с большой буквы! Она прекрасно владеет всем, чем только возможно рисовать! Она профессиональный фотограф. Интерьер – последняя любовь. И здесь она, конечно, тоже добилась невероятного успеха.

Амбиции, все дело в них. В нежелании и невозможности быть, как все! Помню вечеринку, на которой мы и познакомились. Тина тогда открыла какой-то журнал, ткнула пальчиком на страницу и уверенно произнесла: «Очень скоро они будут печатать мои фотографии!». И она добилась своего, хотя это было непросто. Но своего она всегда добивалась. Кстати, я тоже одна из ее побед. Трудно признаваться в этом даже себе, но факт остается фактом. Утешает одно: наша свадьба – моих рук дело. И это же вторая причина сегодняшнего ужина.

Дело в том, что 19 апреля исполнится год со дня нашего бракосочетания. Мы женаты всего лишь год! И я надеялся отметить эту дату дома, позвать гостей… Но она уезжает! Иногда я спрашиваю себя: «в чем же я провинился перед Богом, что Он послал мне такую жену?» И не нахожу ответа.

Мы познакомились девять лет назад. Ей было восемнадцать, мне - двадцать два. Это было время безудержных гулянок, вечных каникул , непозволительной свободы. Для работы было отведено восемь часов в день, ни минутой больше! Я не представлял, как можно жить по-другому, и был абсолютно счастлив. Хотя мама неоднократно говорила о том, что в двадцать два уже пора думать о семье. Однажды я ей сказал, что останусь холостяком. Сказал, вероятно, очень грубо, потому что она больше не спрашивала, когда же у меня появится семья, а у нее – внуки. На самом деле, у меня даже девушки никогда не было. Я ни с кем не встречался больше трех недель! Даже с Тиной! Я просто на ней женился!

А Тина… Тина тогда снимала комнатку в коммуналке и работала… Трудно вспомнить, потому что где она только не работала!

Тине было чуть больше семнадцати, когда она уехала от родителей в Питер. Ей стало тесно в маленьком городке. Оно и понятно – с ее-то мечтами! Учиться дальше не пошла. «Я закончила семь классов художественной школы, чему новому меня смогут научить?» - дерзко заявила она мне. «Я умею рисовать, я умею работать! И те, кто сегодня отказывается разговаривать со мной из-за отсутствия корочек, однажды сами будут просить о встрече!» Так оно в итоге и вышло.

Я никогда не понимал, как она живет. По каким канонам, принципам, правилам. И ее комната тогда: там не было места для человека! Там жили краски, кисточки, карандаши, фотографии и картины. Я ненавидел эту комнату, потому что она отнимала у меня Тину. И отнимает до сих пор.

Кроме мастерской бесславного на тот момент художника, в коммуналку было еще пять комнат: две из них снимали спортмены-дзюдоисты, вечно пропадающие на соревнованиях, в третьей жила Люси, молоденькая учительница начальных классов, четвертая принадлежала какому-то неизвестному товарищу и стояла пустая, а пятую снимал мой друг с девушкой.

Собственно, с переезда Сани и Ольги в эту квартиру все и началось. Мы с Саньком всю жизнь вместе: сначалал одна песочница, потом одна парта в школе, одна тумбочка в армии, даже как-то в одну девушку влюблены были. Естественно, в гостях у него я бывал часто.

То была не просто квартира, а настоящий центр притяжения молодых, талантливых и свободных. Здесь всегда всем были рады, хотя в действительности никто никого не звал.

Между прочим, при знакомстве Кристина не произвела на меня особого впечатления: девушка как девушка, чокнутая на своем, но этим многие грешат. Около года мы общались просто как друзья. Даже не друзья, а хорошие знакомые.

И я отлично помню, когда события поменяли ход. Это был ее день рождения. Сидели на удивление скромной компанией: Саня с Ольгой, Люси, Тина и я. В тот вечер Люси призналась, что пишет книгу для детей:

- У меня класс – настоящая находка! Каждый из учеников такие истории выдает – нельзя не записать! –сказала она.

- Здорово! Я могу сделать иллюстрации, - предложила Тина. – Если у тебя, конечно, еще нет художника.

- Боюсь, мне не по карману оплатить эту работу, - улыбнулась учительница.

- Ерунда! – махнула рукой Тина. – Можешь включить мой оклад в счет будущих гонораров. Если дети не против, я хотела бы понаблюдать за ними и сделать рисунки в виде комиксов. Или просто рисунки, чтобы герои были узнаваемы. - Девушки ударили по рукам, и мы все стали обсуждать что-то общее.

Книга вышла через три месяца и стала настоящим хитом среди детей 8-11 лет. Однако вторую Люси писать пока не собиралась, а Тину как художника так никто и не заметил. А если даже заметили, то работу все равно не предложили. Зато позвали в школу Люси преподавать рисование. Тина думала два месяца и к сентябрю согласилась.

Напрашивается вопрос: «При чем тут я?»

Кристина, как любой творческий человек, склонна к затяжным депрессиям. И вот, в сто первый раз осознав, что за мастера ее никто не считает и считать не собирается, она решила найти себя в материнстве. Тому же способствовала новая работа. Не знаю, был ли я первым кандидатом в отцы ее ребенка, но точно оказался последним.

Ей понадобилось всего четыре вечера! Четыре вечера, чтобы я потом уговаривал ее поехать со мной на зимние каникулы в Марокко! Она согласилась. Я был счастлив! – Дурак! Она больше времени проводила с фотоаппаратом, чем со мной. Кстати, она настояла, чтобы мы хотя бы пару дней прожили не в курортном городе, а в глубинке. Это было трудно, но я исполнил ее просьбу. И вместо сувениров Тина привезла с собой добрую стопку эскизов и фотографий.

Нет, я не могу утверждать, что ею двигали исключительно меркантильные интересы. По крайней мере, она умела благодарить…

Прилетев в Питер, я сразу написал родителям смс: «Намерен жениться, послезавтра познакомлю с невестой!». Я был уверен в ее положительном ответе!

- Замуж? – удивилась Тина. – Тогда понятно, что за особый случай, и почему дорогой ресторан, - усмехнулась она. – Кир, я не собираюсь замуж в ближайшее время. Тем более, - она остановилась.

- Тем более за меня, - продолжил я.

- Ты отличный парень, - в ее голосе не было ни тени неловкости, - но замужество предполагает уверенность. А я не уверена в тебе.

Я был раздавлен, унижен, оскорблен! Но виду не подал:

- Что ж… подождем… оставим пока все, как есть…

-Извини, Кир, но мне кажется, того, что было, уже достаточно.

Я сказал, что был раздавлен? Так вот, я был растоптан! Безжалостно растоптан каблучками ее сапожек!!!

Она ушла, не оставив мне никакого шанса на продолжение наших отношений. На следующий вечер я попытался объяснить родителям, почему пришел на торжественный ужин один. Мать расстроилась, а отец неожиданно заявил:

- А ведь она права! Как в тебе быть уверенным? Ты всю жизнь живешь бобылем! Твоя работа – ерунда, никаких перспектив. Зарплата на гулянки да на шмотки уходит. Докажи ей, что ты настоящий мужик, тогда и зови замуж!

Я принял слова отца, как руководство к действию. Решив на время выйти из жизни Тины, устроился на работу в транспортную компанию. Работа требовала постоянных командировок, но я был не против, а заработать там можно было быстро и много.

На майских праздниках встретил Саню.

- Здорово, Кир, - сказал он, протягивая руку. – Давно тебя не слышно.

- Работа, - отмахнулся я. – Как ты? Как Ольга? Все там же?

- Да… Меняется все по мелочам, а в главном – все то же…

- А Тина как? – не удержался я.

- Нормально. Ты знаешь, она трудоголик! Работает, как шахтер, хотя ей и запрещают врачи!

- Врачи? – остолбенел я. – Она что, больна?

- С каких это пор беременность болезнью считают? – усмехнулся Саня.

- Она замуж вышла? – я окончательно запутался.

- Кир, не строй идиота! – и тут Саня понял, что я действительно ничего не знаю.

Мы зашли в кафе.

- Прошел месяц, как вы расстались, - начал Саня, когда мы сели, - и Тина «по секрету» сказала Ольге, что беременна. От тебя. Естественно, Ольга рассказала мне. Я уж собрался тебе морду бить, да дозвониться не мог…

- У меня трубку украли…

- Ну вот, - продолжил Саня. – А потом мы с Тиной сели, все обсудили. Она сказала, что это полностью ее решение, что замуж ты ее честно звал, а что не заходишь – так, работа… Я думал, ты в курсе событий, а оказывается, - Саня развел руками.

 

В тот же вечер я отправился к Тине. Она спокойно встретила меня и так же спокойно объяснила, что ребенок – это полностью ее ответственность, что она сама так хотела, и если я против, то она ко мне никаких претензий не имеет.

- Я не против! Хотя для меня это большая неожиданность, - пытался начать я, но закончить она мне не дала:

- Вот и отлично! В графе «отец» будет стоять твоя фамилия, я не против, чтобы ты виделся с ребенком, - отрезала Тина.

- Я думал, что ты выйдешь за меня замуж, - и на моем лице появилась глупая улыбка.

- Нет, Кир, не выйду. Извини, мне надо работать.

От Люси я узнал, что какой-то издательский дом заказал Тине иллюстрации к детскому календарю. Кроме того, она готовила работы для какого-то конкурса, посвященного Петербургу. На декабрь была запланирована ее первая авторская выставка. Помимо всего этого, Тина пока еще работала в школе. Ребенок не вписывался в ее планы, которые декабрем отнюдь не заканчивались.

- Я не понимаю, в чем моя ошибка! – терроризировал я слезами мать. – Я люблю ее! И люблю этого ребенка! И я не понимаю, почему она не хочет видеть меня в своей жизни!

- Если она действительно тебе нужна, ты найдешь путь в ее спальню, - ответила мне мама.

И я нашел. Предложив Сане с Ольгой поселиться у меня, я въехал в их комнату. Мой переезд Кристина встретила с образцовым равнодушием, даже кофе не предложила! Сказала «привет» и ушла к себе. Работать.

Наступило лето. У Тины начались каникулы, плавно перешедшие в декретный отпуск. Однако работать она не прекратила, хотя и я, и врачи твердили ей, что нужно беречь себя и ребенка. Заказ шел за заказом, Кристина никому не отказывала и работала в итоге по 18-20 часов в сутки.

Я перевелся в офис и в командировки больше не ездил. Но Тину все равно мог не видеть сутками: с утра она шла в город фотографировать, вечерами работала у себя. Мы практически не общались, живя в одной квартире!

Несмотря на то, что работы было много, труды эти особого дохода ей не приносили. Я упрямо забивал холодильник продуктами, Тина упрямо их не трогала. Тогда я написал на холодильнике: «Я не хочу, чтобы мой ребенок голодал!». Она «подумала и стала кушать».

Тина никогда не жаловалась. Только изредка, застав ее поздно ночью на кухне, я мог понять по ее изможденному личику, что она недовольна всем происходящим в ее жизни. И тогда мне так хотелось обнять ее, сказать, что на самом деле она – умница, а остальные – дураки, раз не способны по достоинству оценить ее талант и трудолюбие. Но вместо этого я рассказывал глупые анекдоты, она невольно смеялась.

В середине июля Люси съехала. Я настоял, чтобы Тина переехала в освободившуюся комнату, а свою полностью переделала под мастерскую. Она уступила, но только формально: по-прежнему большую часть суток Кристина проводила за мольбертом.

Но однажды, не попав в очередном конкурсе даже в пятерку, она сорвалась.

- Если это ничего не стоит, какого черта я всем этим занимаюсь!? – кричала она и топтала свои же картины. – Мне 21 год, я всю жизнь рисую! Неужели во мне нет ничего, что отличало бы меня от других художников? А мне заказывают детские картинки, разукрашки!

Я молчал.

- Я хочу, чтобы во мне видели мастера! – не останавливалась она. – Мастера со своей азбукой, со своим стилем! А меня считают заурядным копировщиком комиксов! Им не нужны Васнецовы, мир стремится к простоте. Я устала, я больше не могу, я хочу домой, к маме! – и Тина расплакалась.

В тот момент меня конечно захлестнуло чувство обиды за нее, но в душе я ликовал, наивно полагая, что теперь-то все встанет на свои места: семья, ребенок, а потом уже работа, так… в виде хобби. Как я ошибался! Но, прежде чем понять, что это была лишь сиюминутная истерика (уничтожившая, правда, половину ее работ), я совершил огромную ошибку: я поменял замок на двери мастерской и наотрез отказался отдавать ключ до рождения ребенка. Я думал, что так будет лучше, что Тине надо отдохнуть и даже не соблазняться мыслями о работе. После моего «варварского вторжения» в «ее личную жизнь» последовал грандиозный скандал, скорая помощь и преждевременные роды.

Два месяца Тина с Кэти провели в больнице. Меня не пускали ни к ней, ни к дочери. Естественно, выставка отменялась. Кристина, вернувшись, обвинила меня во всех смертных грехах и объявила бойкот. А в ноябре переехала. Правда, слово свое сдержала: я мог видеть Кэти так часто, как только мог. Но у меня опять начались командировки, и иногда я месяцами не был в Питере.

Прошел год. Она работала, я работал. Видимо, из-за того, что общались мы редко, между нами негласно установилось перемирие. Она уже угощала меня кофе, весело рассказывая о Кэти; иногда даже предлагала поужинать вместе.

К тому времени я уже продал свою двушку и купил четырехкомнатную квартиру, недалеко от центра.

И вот в один из «теплых» вечеров я набрался смелости и предложил Тине переехать ко мне:

- Я ведь иногда и недели в месяц не бываю дома, и мне будет спокойно, если я буду уверен, что у тебя нет никаких проблем.

- Очень мило, Кир, - неожиданно ласково ответила она. – Но в этом нет необходимости: через месяц я буду в Англии, вчера подписала контракт.

- А Кэти?

- А что Кэти? – пожала плечами Тина. – Кэти, разумеется, поедет со мной.

- И надолго?

- На год.

Я опешил: год не видеть ни ее, ни дочку?! И меня понесло:

- Ты поедешь с годовалым ребенком в неизвестную тебе страну? Да ты дочерью здесь не занимаешься, что будет там?!

- Я найду ей отличную няню! – она тоже повысила тон. – А занимаюсь я ею или нет – не тебе судить! Я не собираюсь бросить все лишь из-за того, что Кэти только год. Сейчас год, будет – пять, потом – школа, университет, и что? Я должна вообще забыть о себе до лучших времен, которые могут никогда и не наступить? Ты хочешь, чтобы я до пенсии в школе работала да календарики рисовала?

- Вот именно! Признайся хоть себе: ребенок тебе был и тогда не нужен, и сейчас мешает. Тебе просто однажды стукнуло в голову, что ты хочешь и можешь быть матерью! А на самом деле это не так! По крайней мере, на сегодняшний день.

- Значит, я ужасная мать? – уже кричала она. – Пусть так, но я ее мать, и имею право пока сама решать, что для нее хорошо, а что - нет!

- Погоди, я ее законный отец, и тоже имею право голоса!

- Интересно послушать! – Тина скрестила руки на груди.

- Я настаиваю, чтобы Кэти осталась здесь. А ты, если хочешь, едь в Англию.

- И как ты себе это представляешь? Тебя в городе нет неделями!

- Ничего, есть бабушки, дедушки… В конце концов, есть другие работы, которые не отнимают столько времени. И вообще, как отец, я имею право уйти в декретный отпуск, раз на то пошло!

Тут Тина просто пополам от смеха согнулась.

- Что? Что ты хохочешь? – недоумевал я. – Занимайся самореализацией, а я буду воспитывать ребенка.

- Интересно, кого ты мне воспитаешь, - сквозь смех выдавила она.

- Не тебе, а нам! Я, по крайней мере, буду уделять ей больше времени, чем ты.

- Значит так, - резко произнесла Тина. – Твое время общения с дочерью на сегодня истекло. Назначаю тебе испытательный срок – две недели, можешь хоть на весь день ее забирать. Проводите время где угодно, только не в моей квартире. Посмотрим, на сколько тебя хватит.

 

Она уехала. И Кэти увезла. Но я все равно был благодарен ей за те две недели, что провел с дочкой.

Иногда Тина присылала смс-ки. Ровные, спокойные сообщения: «У нас все хорошо. Кэти уже что-то лопочет на русско-английском. Скучает по тебе. Соберешься приезжать – дай знать, я вышлю приглашение».

Я смог приехать только через десять месяцев. Можно было бы уже и не ездить никуда, а дождаться их в России, но у меня назревала командировка на двенадцать недель, а это еще полгода ждать.

Больше всего я боялся, что Кэти меня не узнает. Но опасения мои были напрасны: малышка протянула ко мне свои ручонки и забавно пролепетала: «Папакир!»

Неделя в Англии была настоящим медовым путешествием. Тина показала мне свои любимые места в Лондоне и его пригородах: эти безлюдные парки, тихие, уютные кафе, какие-то слишком скромные деревеньки, где есть небольшие домики для приезжих с медвежьими шкурами в каминных и качелями в садах. Все было так хорошо: Тина, я и Кэти. Почему-то Кристина не познакомила меня ни с кем из своих коллег, новых друзей; но мне и не хотелось ни с кем знакомиться. Мне хотелось только видеть двух самых своих любимых девочек на земле! И я был счастлив!

Перед моим отъездом Тина даже устроила нам ужин при свечах.

- Они спрашивают, буду ли я продлевать контракт, - виновато улыбнувшись, как бы случайно сказала она.

- И что ты им ответишь? - я решил держать нейтралитет.

- Не знаю, - она пожала плечами.

- Чем ты вообще тут занимаешься?

- Это популярный глянцевый журнал. Я веду рубрику «Мир через объектив», но по-английски она называется несколько иначе, неважно. Выбираю себе любую тему. Например «Метро» или «Туман» и работаю.

- И тебе это нравится?

- Конечно! В каждом номере моя галерея на восьми страницах! Плюс различные рекламные съемки, какая-то халтура, все это интересно, но более того – меня приглашают, меня признают!

- Тогда… ты примешь их предложение?

- Не знаю, Кир… Все-таки я тоскую по России. Иногда мне хочется уехать в какую-то деревушку, в Сибирь, на Урал или на Камчатку; разговаривать с тамошними старожилами, рисовать их миры, их сказки… - Тина мечтательно вздохнула. – Когда-нибудь я смогу себе это позволить!

«Кто бы сомневался!» - не без сарказма подумал я, но промолчал.

 

Она не вернулась в Россию: ее там никто не ждал (я – не в счет). Зато ждали во Франции. После Марселя была Прага, потом Китай, Индия, Италия и напоследок – Япония. И все это за два года! В Японии же она увлеклась дизайном интерьера, закончила какие-то курсы, разумеется, получила приглашение на работу от какой-то крупной фирмы, но отказалась и наконец-то вернулась домой. И слава Богу, потому что я устал гоняться за ней по всему миру!

Кэти шел уже пятый год.

За три года путешествий Тины из страны в страну наши отношения с ней плавно перешли в режим гостевого брака: то я приезжал к ней, то она ко мне. И больше всего я боялся, что это закончится. Но Тина, окончательно вернувшись в Петербург, остановилась у меня, и уезжать не собиралась. Я был похож тогда на обезумевшего от счастья человека, который поверил в чудеса.

В Петербурге Тина первым делом организовала свою выставку. Добившись-таки любви публики и признания критиков, она отклонила все предложения по работе и открыла свою фирму «Искусство в интерьере». Я тем временем уже занимался своим бизнесом.

Еще какое-то время мы расходились, сходились, у нас появлялись общие знакомые, новые друзья, какие-то традиции и правила. По-прежнему, мы могли месяцами друг друга не видеть, потому что оба постоянно находились в разъездах, но теперь мы не старались доказать что-то друг другу и всему миру, теперь каждый наслаждался своей победой: она – признанием, я – семьей.

И все-таки я до конца не чувствовал Тину своей. Да, мне хотелось привязать ее печатью в паспорте! Я отважился попытать счастье в третий раз, предложив ей руку и сердце. И наконец-таки услышал: «Да!»

А сегодня она жарит картошку! Она злится и говорит, что я – эгоист! Как будто я завтра уезжаю!

«Что ж, - заговорщески улыбаюсь я сам себе. – Пусть едет. Она же не знает, что у меня тоже есть два билета до Москвы. И завтра я куплю дочке новые платья и красивый дорожный чемоданчик. И в тот самый момент, когда Тина будет спорить с организаторами, рассылать оставшиеся приглашения, договариваться с рестораторами о банкете, мы с Кэти украдем ее. Я не смог сделать этого ни разу за девять лет. Но у нас с Кэти все получится! В этот вечер Тина будет принадлежать не кисточкам и краскам, а мне! Только мне! И капризам нашей дочери! »

А картошка… что ж… надо признать, моя жена отлично ее готовит.